Бейте меня, клейте меня к грязи,
Ешьте меня, если словами не сыты!
Тело мое в ваших глазах вязнет
Будто бы в тине… И уже нет Риты.
Ночь коротка. Скоро рассвет забрезжит.
Так высоко я не взбиралась раньше.
С каждым укором я возвращаюсь реже,
С каждым ударом я ухожу все дальше.
Раскроется небо…
***
Раскроется небо – свинцовое после дождя.
И мне бы уйти…
Да бескрайность пугает началом.
Как прожито много
В пути от меня до тебя.
До нервного «всё!».
Но вчера я об этом не знала…
Прикована глупым прозреньем к немому стеклу,
Где капли размыты и время застыло послушно.
И куртка твоя, развалившись на кресле в углу,
Взирает на сжатые губы мои равнодушно.
Сентябрь
Ненавижу сентябрь. Он лезет в мой дом напролом
Со своею безумною серою неразберихой.
Но совсем не о том я, поверь мне, совсем не о том,
Когда бьется листва в мои окна, а в комнате тихо.
Суматоха. И призрачны дни, как индийские фильмы.
Мне бы взять за грудки этот ветер, пощечин отвесить.
Ненавижу страдать… И молчать безутешно-дебильно.
Да, молчать! Потому что смиренностью мне не ответить…
Шум слепых непогод мне мешает, и ноет, и воет,
И смеется опять надо мной, что я жить не умею.
Но совсем не о том я, поверь, что не многого стоит
Этот желтый сентябрь, если чувства, как листья, стареют.
Охапку листьев соберу в ладони…
***
Охапку листьев соберу в ладони.
Вот листик счастья, согнутый в дугу,
В цвета разлук окрашенный, утонет
Он в сотне лет на вымершем лугу.
Он вспомнит жизнь, еще не насладившись,
Лишь только начиная понимать
Очарованье слов, весну родивших,
И зрелый миг любви, и благодать…
Кто может знать, чей лист на древе счастья
Сорвется первым в откровенье глаз,
В восторге чувств, сгорая, может статься,
Иль в сырости сгниет в последний час?
Охапку листьев соберу в ладони.
Который мой из них согнут в дугу?
