– А в станице догадывались, кто ты есть?
– Нет, все думали, что я на заработки езжу.
– Мстить тебе вроде бы некому. Там не с кем не цеплялся? – спросил Яков, и, не дожидаясь ответа, повернулся и попросил: – Аскер, будь ласка, сходи к коридорному, пусть самовар закипятит свежий.
Когда Аскер вышел, Яков осторожно произнес:
– Прости, Авдей, за тяжелый вопрос, не из любопытства спрашиваю. Ее не изнасиловали? – Авдей оценил деликатность, с благодарностью глянув на Якова, отрицательно покачал головой и, сглотнув ком в горле, добавил: –Знаешь…она ведь беременная была.
– Да…дела…Упокой, Господь, ее душу,– сказал Яков. – Надо подумать…все равно найдем, с кого спросить.
Аскер, понимая, что Яков хочет переговорить с Авдеем t?te ? t?te[77 - T?te ? t?te (франц.) – голова к голове, т.е., один на один.], тоже проявил деликатность и вернулся через двадцать минут. В руках он держал фунт чайной колбасы, полфунта сыра, каравай хлеба и жестяную коробку с леденцами Ландриновской фабрики[78 - Ладриновская фабрика – старейшая кондитерская фабрика по производству леденцовой карамели. Основана в 1848 году Георгом Ландрином в Санкт- Петербурге.].
Не успел он все выгрузить на стол, как вошел коридорный и внес попыхивающий горячим паром самовар. Они расселись вокруг стола и начали ужинать.
– Что с банком? – спросил Авдей, откусывая от бутерброда с сыром.
– Пошевелил я там жалом, – ответил Яков. – Познакомился с младшим бухгалтером, а Аскер – с курьером. Одни из серьезных вкладчиков – это Галанины, поташники[79 - В 1902 г. в Екатеринодаре братья Галанины основали торговый дом по производству поташа (карбонат калия). В 1910 г. в Екатеринодаре было учреждено «Общество Кавказских химических заводов». Оно объединило 12 заводов с имуществом более чем на миллион рублей.].Их кассир еженедельно прибыль носит сдавать. Но я думаю, нам интереснее будут маслобойщики.
– Почему?
– У них заводы в Армавире и Екатеринодаре, выручку в Русско-Азиатский банк возят дважды в месяц. Взять сразу можно больше.
– Разумно… маршруты пасли?
– Огорчаешь[80 - В тюрьмах категорически нельзя употреблять слово «обижаешь». Обидеть – перевести в низшую ступень тюремной иерархии.]… – это выражение выдавало в нем бывшего сидельца, – Все готово: – и маршруты, и охрана.– Яков тонко улыбнулся и добавил:– Надо только детали доработать.
– Много дорабатывать? За сколько закончишь?
– Думаю, за недельку закончу. Надо место точно рассчитать. Посмотреть мелочи всякие.
–А как примерно мыслишь? – заинтересованно спросил Авдей.
– Охраны там три или четыре человека, с карабинами. Брать их надо непосредственно перед банком, на конце маршрута, там они, как правило, расслабляются и мыслями уже дома. Самое главное – отвлечь внимание. И не только охраны, но и зевак, чтоб они испугались и разбежались.
– Банк ведь в центре,– задумчиво заметил Авдей.
–Да…но это не страшно. Выглядеть будет примерно так. Сначала один шпаненок разбивает издали рогаткой пару-тройку витрин. Все оборачиваются на звон. Пока не опомнились, кидают пару петард, одна из подружаек визжит и поднимает шухер: «Убили!!! Бомба!!!!Караул!!!». Наш паренек, заливаясь кровью, падает, все внимание охраны туда, а для нас сигнал. Налетаем, валим охрану, наш прыгает на козлы, и уходим. Через два квартала все перекидываем в бричку и разбегаемся. Только за это время надо обязательно успеть сбить замки.
– Толково… Доработать детали, и может хорошо получиться. А главное, что все спишут на социалистов, – сказал Авдей.
– Очень может быть, – поддакнул Яков.
– Завтра сходим вместе, на месте осмотримся.
Молча пивший чай Аскер вдруг спросил:
– Яков, а как пацан кровью зальется? Кто его бить будет?
Авдей с Яковом рассмеялись.
– На бойне кровь возьмет и обольется в нужный момент.
– А-а-а, как в театре, да? – Он понятливо заулыбался.
Они просидели еще около часа, и Аскер предложил:
– Оставайся у нас. Не надо никуда ходить, вон дождь вроде бы собирается.
Авдей с удовольствием согласился, его разморило от чая и водки, да и не хотелось оставаться одному. Аскер вышел и вскоре вернулся, неся в руках парусиновую койку. Сноровисто собрал ее и, хлопнув ладонью по туго натянутой ткани, удовлетворенно произнес:
– Как царь будешь спать!
***
–Через десять минут Екатеринодар, господа, прибываем в Екатеринодар,– проходя по вагонному коридору и деликатно постукивая в двери купе, нараспев говорил пожилой сивоусый кондуктор в форменной тужурке, сияя начищенными пуговицами. Лавр и Викентий уже собрались и были готовы первыми выйти из вагона, но им очень не хотелось встречаться со вчерашними барышнями, так они справедливо полагали, что повели себя не лучшим образом. Подождав, когда перрон опустел, друзья вышли на привокзальную площадь, и, подозвав извозчика, уселись в открытую коляску.
– Куда прикажете, ваше благородие? – спросил сидящий на облучке пожилой мужик с плутоватым выражением на побитом оспинами лице, обращаясь к Лавру.
– Давай в «Центральную»[81 - В начале XXвека «Центральная» была самой фешенебельной гостиницей Екатеринодара. В настоящее время в этом здании, построенном по проекту петербургского архитектора А. А. Козлова, находятся офисные помещения.], – сказал Викентий.
– Сей секунд! –ответил мужичок, и, лихо присвистнув, легонько стегнул каурую кобылку.
– А как там с ценами? –озабоченно спросил Лавр.
– Не волнуйся… за пару дней не разоришься. Можно подумать, мы с тобой каждый день куда-нибудь катаемся. Если что – я тебе ссужу.
– И то верно,– с облегчением ответил Лавр.
Минут через пятнадцать они подкатили в гостинице. Протягивая вознице деньги, Викентий Леонтьевич с улыбкой спросил:
– А с чего, милейший, ты взял, что мой друг – «Ваше благородие»?
Извозчик посмотрел на него, как на дурака.
– Господи! Как тут не понять? Да только слепой не увидит! Идет, как аршин проглотил, левую руку прижимает, будто селедку[82 - Селедка (простореч.) – шашка.] свою придерживает, а когда котелок поправлял, то пальцем посередке мазнул, кокарду значит, искал,– и уверенно добавил: – Для высокоблагородия молод, само собой, а для благородия, в самый раз будет.
– Да… глазаст ты, братец, –удивленно произнес Ермаков и, протягивая сверх установленной таксы полтинник, добавил:– Тебе в филеры[83 - Филер (устар.) – сотрудник наружного наблюдения.] идти надо, цены б не было.
– Нам без надобности… и на своем месте сгодимся, – улыбнулся мужик, – А за доброе слово и щедрость вашу премного благодарен.– он слегка, без лакейской угодливости, поклонился, и, тряхнув вожжами, тронулся с места.
– Люси, между прочим, тоже сказала, что вы – офицер,– вдруг раздался сзади женский голос.
Они одновременно обернулись и увидели знакомых курсисток, которые, улыбаясь, смотрели на смущенных попутчиков.
– Доброе утро! Прошу прощения, что мы с коллегой не смогли нанести вам визит,– сдавленно произнес Викентий Леонтьевич.
– Не оправдывайтесь, мы все прекрасно понимаем! Аffaires de la patrie par-dessustout[84 - Аffaires de la patrie par-dessus tout (франц.) –Дела Отчизны превыше всего.], не правда ли? – уточнила вторая, славная кареглазая девушка с вздернутым носиком, на котором премило разместились чудесные конопушки.
