Эффект первой встречи чуть было не повторился и сейчас, на сеновале.
Ну Пендюрин! Ну Пендюрин! Полный пимпец!
Ох и доходчиво и убедительно он её инструктировал под охи жирной хавроньи за хворостяной стеной! До ножа хавронье оставалось с месяц.
Ка-ак же он на полном закосе[90 - Закос – вдохновение.] вбубенивал, ка-ак инструктировал цветочек своей жизни Кафтайкину и в райкоме прямо на её же руководящем столе! Ка-ак же!.. И главное, без отрыва от дорогого производства по коммунистическому воспитанию подрастающей смены!
Так инструктировал, так инструктировал, что просто было бы большим преступлением держать его на поводке рядового инструкторёнка.
Она не хотела никаких преступлений, ни больших, ни маленьких, никаких неладов с законом. А потому…
Раз всё у него с нею получалось, скоро он был уже замзавыч. А там уже вторым лицом в комсомоле, а там и первым, поскольку сама Кафтайкина тоже не забывала расти. Она доросла до первого секретаря райком партии, а Пендюрин дорос до креслица первого лица в райкоме комсомола. И параллельно всё увлечённей инструктировал.
Дамесса Кафтайкина доросла до обкома партии, а своё первое креслице в райкоме партии она из рук в руки торжественно передала своему верному пролетарскому перпендикуляру Пендюрину с высочайшим повелением:
– На память вытатуируй мне на бритом моём лобке одно-единственное слово туалет. Это всё, что осталось светлого у меня в жизни.
– А если сёгун прочтёт мой автограф?
– Мой дистрофан уже давно ничего не читает… Он даже спать ложится в очках, чтоб сон разглядеть.
– А как расшифровывается туалет?
– Очень нежно… Бери первые буквы… Ты Ушёл, А Любовь Ещё Тлеет… Вот и весь туалет… Память о тебе… Вот состарюсь… Свалюсь, выпаду на пенсию… Буду смотреть на твою руку и вспоминать тебя… все наши радости… Но это в будущем. А сейчас… Ты изменял мне со своими жёнами… Я это великодушно терпела. Но если, Долгоиграйкин, изменишь мне с какой-нибудь там дротькой[91 - Дротька – невзрачная девушка.] – я сделаю тебе мичуринскую прививку.[92 - Мичуринская прививка – членовредительство.] И можешь, факсимилейший, заказывать привет с кладбища![93 - Привет с кладбища – гроб.] Ты таблетки на меня не выворачивай!
– Оглушиссимо!!! Мне глубоко кажется, полный отруб!.. Матуня!.. Роднуха!.. Святочка!.. Да под кого ты метро роешь? Да неужель я подлая бледная спирохета?! Я твой одномандатник[94 - Одномандатник – мужчина, сохраняющий верность своей партнёрше.] до родных огоньков коммунизма!!![95 - Огни коммунизма – крематорий.]
– Ух ты, едрёна кавалерия! Блеск-шик! Ладно… Моё тебе полненькое вериссимо, мой ненаглядик автомотовелофототелебабарадиолюбитель! Спрячь агитатора[96 - Спрячь агитатора – замолчи.] и слушай. Верное у тебя, огрызок ты моего счастья, партийно-постельное ориентирование. За это всегда рассчитывай на меня, на свою принцессу Дурандот. Огребёшь целиком!.. Помни, поющая оглобля, блат от неупотребления портится. И я тоже.
Глава четвёртая
«Орлам случается и ниже кур спускаться;
но курам никогда до облак не подняться!»
1
Со своей падучей Пендюрин наверняка упадёт высоко!
Было такое предчувствие.
Как человек осмотрительный он не чурался поддерживать добротные связи с начмудиком[97 - Начмудик (начмед) – заместитель главного врача по лечебной части.] в областной спецрембазе болтов и мохнаток.[98 - Рембаза болтов и мохнаток – кожно-венерологический диспансер.]
Пендюрин очень гордился дружбой с ним. Этот начмудик очень долго раньше работал в органах.[99 - Работать в органах – быть гинекологом.] Видный работник органов![100 - Работник органов – врач-гинеколог.]
Выбился в замы.
И всякий раз, когда Пендюрин с возможным тайным подношением заскакивал в триппер-холл[101 - Триппер-холл – кожно-венерологический диспансер.] к начмудику на огонёшек, он прежде всего каялся:
– Налегке грешен… Боюсь я, петух гамбургский, подхватить на конец удовольствия… Успокойте ёжика в тумане… Посодействуйте…Пускай кто из ваших доверенных посмотрит, не обзавёлся ли я первыми радостями персоны нон грата?[102 - Персона нон грата – человек, болеющий сифилисом в открытой форме.] Или, может, я давно уже лауреат всяких там премий![103 - Лауреат премий – человек, заражённый одновременно несколькими венерическими заболеваниями.]
Беспокоиться ему было отчего.
Как человек пунктуальный он обязательно фиксировал все свои достижения – иссёк дверные косяки зарубками.
Однажды он встречался с корреспондентом. И после опорожнённого бутылёчка корреспондент вывалился из-за стола в променаж по дому в одних носках. Наткнулся очумелым глазом на эти засечки и спроси, что это за штуки.
В первый миг Пендюрин и не знал, что ответить.
– Да, – буркнул, – это русский народный орнамент… Ну… Деревянное зодчество такое…
– Слышь, Глупов! Ты где-то в облаках! – Лика постучала его по спине. – Спустись, пристебон,[104 - Пристебон – высокомерный человек.] чудок пониже… Ты о чём думаешь на моей территории?
– С каких это пор моё точило[105 - Точило – дорогой автомобиль.] стало твоей территорией?
– Да нет. Моё тело было и навеки будет моей территорией.
– Скажи, как тонко подмечено…
– Так об чём твои высокие думы?
– Только о тебе! – автоматом соврал он.
– Да ладно тебе. И чего сплетни сплетать? А этого сладкого зачем подлепил? – показала она на цитату Горького на потолке
Если враг не сдаётся, – его уничтожают!
– Чтоб боялись и быстрей сдавались… Не зря по полю цитаты пририсовал я стреляющий пистолет. Вот ахов писателёк-гуманистик… Против своего народа так – враг! Особенно против кулака, главного кормильца России…[106 - Смотрите в «Правде» от 15 ноября 1930 года статью М. Горького «Если враг не сдаётся, – его уничтожают». Так же назывался и сборник его статей, выпущенный Гослитиздатом в 1938 году.] Его хлеб ел и звал к его же уничтожению! Наш сладенький вложил в руки комвождюков лозунг-автомат, и те рьяно отправляли «на перевоспитание» миллионы лучших людей России… И что в итоге? Как видим, в фашистскую коллективизацию уничтожили кулака – накрылись вечным голодным тазиком. Мёртвый, истреблённый советской властью кулак уничтожит эту самую советскую власть. Голод может и не такое!.. Как и верховный Лукич,[107 - Лукич – один из псевдонимов В.Ленина.] не жаловал наш сладушка и интеллигенцию. Для современников он был «предателем лучших заветов интеллигенции».[108 - Статья М. Горького «О цинизме». («Правда», 30 января 1931 года.)] Да что кулаки? Что интеллигенция? Такое впечатление, что в советские годы наш сладенький только тем и жил, что науськивал «стражу пролетариата» на каких-то вечных мифических врагов, которые вагонами мерещились ему в каждом сучочке. Даже в тридцать пятом, за год до смерти, он всё канифолил мозги через «Правду»: «17 лет партия Ленина-Сталина непрерывно борется с вредителями… 17 лет стража пролетариата вылавливает и уничтожает шпионов европейского капитализма… Мы живём в состоянии войны – вот что нам нужно помнить, не забывая ни на минуту. В нашей среде, оказывается, прячутся мерзавцы, способные предавать, продавать, убивать. Существование таких мерзавцев недопустимо… Враг вполне заслуживает непрерывного внимания к нему, он доказал это. Нужно чувствовать его, даже когда он молчит и дружелюбно улыбается, нужно уметь подмечать иезуитскую фальшивость его тона за словами его песен и речей. Нужно истреблять врага безжалостно и беспощадно, нимало не обращая внимания на стоны и вздохи профессиональных гуманистов».[109 - Смотрите «Обращение Максима Горького к Съезду Советов Горьковского края». («Правда», 2 января 1935 года.)]
– Глупов! И ты всё это помнишь наизусть!? – изумилась Лика.
– Я встречал чумиков, на память знали всего «Евгения Онегина». А тут несколько строк… Да и по работе всё это надо долдонить. Все печёнки прожгла эта глупиздика… Не мешай. Не отвлекай… Наш сладуша постоянно «разделывался» с чудищами врагами, высосанными из волосатого мизинца, и не забывал покрикивать: «Да здравствует наша партия, неутомимый, зоркий вождь рабочих и крестьян!»[110 - «Правда» от 25 февраля 1931 года. Статья «10 лет Советской Грузии».] И как мог «вождь народов» его не любить? Наш сладкий как-то похвалился: «Меня нельзя упрекнуть в идеализации крестьянства».[111 - Статья М. Горького «Мой привет». («Правда», 6 – 7 ноября 1927 года.)] Что да, то да. Тот-то он в 1921 году в Берлине мечтал… Ох-хо-хо… Крестьянам, «народу-богоносцу», он что сулил? «Вымрут полудикие, глупые тяжёлые люди русских сёл и деревень – все те, почти страшные люди, о которых говорилось выше, и их место займёт новое племя – грамотных, разумных, бодрых людей». Это-то про нас с вами!.. Мы ж с вами корешками оттуда, от сохи… Значит, мы «полудикие, глупые тяжёлые люди русских сёл»?.. Получается «максимально горько». Ах тебе!.. Вот такой он был, папайя-мамайя соцреализма. Разве всё это воткнёшь в гимн о его человеколюбии? А Гитлер тоже припадал к Ницше. Выходит, наш Главсокол и Главбуревестник[112 - Главсокол, Главбуревестник – М.Горький.] с фюрером кисли на одних дрожжецах? Эха, горький буревестничек…Трудолюбивый Горький сине горел желанием порулить всей державой напару со Сталиным. Но Сталин твёрдо оттёр-таки его в сторонку, подальше от руля. Самому хотса! Один чтобушки…
Пендюрин немного помолчал и продолжал так:
– А ведь вся Россия выбежала из крестьянских ворот… И Лев Толстой вот как говорил о русском крестьянине, «человеке-богоносце»: «Я так люблю русского мужика, что даже запах его пота мне приятен». Хорошо! Разве это можно сравнить с кровавым мозгоклюйством нашего сладуши, певца ГУЛАГа? В порыве откровенности он заверял: «Я искреннейше ненавижу правду!»
– Бэмс! Да с этим можно мозжечокнуться! – сердито выкрикнула Лика. – Ну… Хватит об этом кисленьком-сладеньком!
Пендюрин уже подъезжал к Гнилуше.
В дверное оконце Лика увидела на обочине кривой стенд.
– И такой большой! Остановись, ямщик. Дай прочитаю.
Пендюрин нехотя затормозил.
– Скажи, а что вон это? – Лика потыкала пальцем в верх стенда. – Какой то «Оральный кодекс строителя коммунизма»… Может, моральный? У тебя тут нету ошибочки?
– А почему у меня?
