Я смотрел то в одну сторону, то в другую, ориентируясь на более сильный шум. Стараясь держаться подальше от стенок палатки, я переполз на её середину и сжался. Дверь я застегнул не полностью, так что внутрь устремились крошечные кристаллики льда. Белая пыль кружилась в палатке, словно снежная буря. Ноги у меня так и были в носках, и их на полсантиметра припорошило снежной пудрой.
Затем я вспомнил, что, забираясь в палатку, бросил возле себя всё ещё работавшую камеру GoPro. Я поднял её, и, хотя объектив был покрыт наполовину растаявшим снегом, направил её на себя, и заговорил:
– Тут сошла…
Запищал звуковой сигнал. Раз. Другой. Меня прервало резкое предупреждение электроники. Я начал сначала.
– Тут сошла огромная лавина с сильной воздушной волной.
Громкое «ш-ш-ш» раздалось снаружи палатки, и стало ясно, что разгоревшаяся схватка ветров опять изменила направление.
– А вот ещё одна! – сказал я.
Действующий на нервы сигнал пищал раз в секунду.
– А может, это две лавины разом. Точно не знаю.
Широко раскрыв глаза, я напряжённо вслушивался: завывание ветра и шипение снега становились всё громче.
– Чёрт!
Я до конца застегнул молнию на двери и снова посмотрел в камеру.
– Я надел маячок.
Ну, конечно! Маячок! Я-то думал, что это камера то и дело пищит, но, наконец, сообразил, что звук исходит от моего лавинного трансивера. Перевёл взгляд на маячок у себя на груди, но без очков я плохо вижу. Опустил камеру на пол палатки и стал возиться с передатчиком. Почему же он пищит?
Мысли, взбудораженные от волнения, немного прояснились, я сосредоточился и понял, что, торопясь в испуге активировать маячок, я по ошибке слишком резко нажал переключатель выбора режима, так что он проскочил деление «передача» и теперь работал в режиме поиска. Он так и не передавал ничего. Если бы я оказался под лавиной, от маячка в таком режиме не было бы никакого толку.
Чёрт! Больше никаких ошибок!
Непрекращающийся писк в режиме поиска означал, что я получаю сигналы от ближайшего маячка. Кто-то другой тоже подаёт сигналы, обозначая своё местоположение. Хотя в двадцати метрах от меня изначально были товарищи по команде, тридцать один человек, в палатке мне казалось, что я совсем один. По крайней мере, писк помог мне хоть на расстоянии ощутить, что рядом кто-то есть.
Нацепив очки для чтения, я сумел рассмотреть, как изменить настройку маячка с «поиска» на «передачу». Писк прекратился. Наконец-то маячок стал защищать меня.
Холод обжигал мокрое лицо. Я крепко зажмурился и поморщился. Хотя сейчас неясно было, сможет ли кто-нибудь когда-нибудь отыскать мою камеру, мне хотелось продолжать записывать видеоблог как можно дольше, просто на всякий случай. Понимая, что Глория и двое наших детей, Джесс и Ник, возможно, когда-нибудь увидят эту запись, я подумал: «Нельзя допустить, чтобы они увидели мой страх в конце, иначе мысль об этом будет потом мучить их».
Сделав глубокий вдох, я попытался спокойно заговорить в камеру:
– Они кружат по ледовому бассейну. Лавины сошли примерно две минуты назад.
Ветер стал стихать. Сквозь стенки палатки стали просачиваться другие звуки, но их было непросто различить из-за моего напряжённого пыхтения. Я постарался хоть как-то замедлить дыхание. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем я сказал в камеру:
– Кажется, всё закончилось. Пожалуй, мне стоит одеться и выйти наружу.
Я нажал верхнюю кнопку видеокамеры. Запись прекратилась, но камера осталась включённой. Я бросил её на спальный коврик и огляделся, пытаясь сообразить, что делать дальше. Снежная пыль, которой я был обсыпан с головы до ног, начала таять, и я стряхнул её. Затем взял первый из своих альпинистских ботинок. Натянул его, туго зафиксировал внутренние шнурки, но долго не мог справиться с простым узлом сверху.
Продолжая воевать с ботинком, гадал, что же увижу снаружи. Может, всё в порядке, может, кого-то засыпало. А вдруг засыпало всех? Меня окатило горячей волной адреналина. А что если в живых остался только я?
Я заорал:
– Барт, ты снаружи?
Никакого ответа.
Руки у меня тряслись, и я никак не мог правильно надеть застёжки внешнего ботинка. Снаружи кто-то присел на корточки возле нашей палатки, расстегнул молнию на двери и просунул голову внутрь. На чёрные волосы налипли белые хлопья снега – ПиКей.
– Все на месте? – спросил я.
– Всё хорошо.
Увидев его, я испытал облегчение, но мне показалось, он просто старается упокоить меня, а не отвечает на вопрос.
– Ты-то в порядке, ПиКей?
– Да. Не волнуйся, я здесь.
Где-то рядом рация быстро тараторила по-непальски. Мы с ПиКеем замолчали и прислушались. ПиКей стоял на коленях у входа в палатку и загораживал мне обзор, а сам осматривал лагерь. Я думал, не засыпало ли кого-нибудь, не скинуло ли в трещину.
Я сказал:
– Стоит всех посчитать…
ПиКей поднял голову и заговорил с кем-то по-непальски, я его не понял. Он выпрямился и от моей палатки поспешил куда-то через весь лагерь. Дверной проём освободился, и я увидел, что несколько человек из нашей команды снуют туда-сюда.
Откуда-то издалека доносились другие голоса, одни говорили по-непальски, другие по-английски. Люди начали вылезать из палаток. ПиКей казался вполне спокойным, так что, должно быть, дела в лагере обстоят неплохо. Прошло пять минут с начала схода лавин и две минуты с тех пор, как затихли порывы ветра. Я смотрел в пол палатки, не зная, что делать дальше. Хаос вроде бы и прекратился, но слишком многое оставалось неясным.
Камера, которую я так и держал в руке, мигала красным. Очевидно, я перезапустил запись, когда ПиКей расстегнул дверь палатки. Я сделал три размеренных вдоха, затем посмотрел в покрытый влагой объектив и сказал:
– Мы собираемся сделать перекличку, чтобы проверить, все ли тут.
Постепенно до меня начала доходить чудовищность случившегося. Две лавины сошли одновременно… Ледник под нами трясся и подпрыгивал… Должно быть, это было сильнейшее землетрясение. Я знал, что на поверхности земли люди начинают ощущать слабые толчки землетрясения, начиная с магнитуды в 4,0 балла. Да, но у нас-то тут было куда сильнее.
Чувствуя постоянное присутствие камеры, я посмотрел в объектив.
– Судя по звукам, лавина шла со стороны, э-э, Нупцзе. Но потом мне показалось, что сошла ещё одна. Трудно сказать наверняка. Громыхало со всех сторон.
Я посмотрел на стенку палатки и помолчал.
– Ладно. Мне нужно одеться. На связи.
Выключив камеру, я сунул её в карман куртки. Затем схватил второй ботинок и натянул его. Зашнуровал внутренний ботинок, туго застегнул липучки среднего слоя и застегнул водонепроницаемую верхнюю гетру. Привычные, доведённые до автоматизма действия успокоили меня и дали несколько секунд на раздумья. При таком сильном землетрясении наверняка будут повторные толчки и, возможно, ещё лавины. Я похлопал рукой по груди, нащупывая твёрдый пластиковый корпус маячка.
К тому времени, как я неловко выбрался из палатки, большинство товарищей по команде уже были снаружи, некоторые полуодетые. Лавинные ветры стихли, но с неба сыпал снег, возможно, предвещая сход очередной лавины.
Я посмотрел на падающий снег. Снежинки кружились в воздухе и хлопьями оседали на рукаве моей куртки. Самый обычный снег. Немного расслабившись, я шагнул к группе моих друзей и тут же увидел Барта в оранжево-красном пуховом костюме. Я с силой выдохнул, быстро сделал два шага и обнял его.
– Где ты был? – спросил я.
