Победить алкоголизм! Путь веры!

Но вот ты уже отмытый и пахнешь приятно, и, казалось бы, мир может снова открыть свои двери. Но нет, с похмелья выходить в мир – это всё равно что испытывать себя на прочность, протягивая руку в огонь. Каждый звук становится раздражающим, каждая встреча – испытанием. Ты словно зомби, который до сих пор не может поверить, что живёт в этой реальности. И что-то внутри, невидимо, тянет тебя обратно в иллюзию.

Постепенно приходит осознание, что просто жить попросту невозможно. Все мысли о том, что ты не будешь пить, размыты в смутной тоске. Всплеск гнева меняют на временные увлечения: читай книги, будь наедине с природой, но ведь за каждым углом поджидает искушение. Ностальгия по былым весёлым вечерам накрывает, как туман, и каждое новое утро приносит ту же дилемму – опять взяться за бутылку или терпеть.

Постепенно, когда ты понимаешь, что этот ад может стать твоей реальностью, начинается другая битва. Битва за обычные радости: крепкий кофе, моменты тишины, простая уважительная беседа с самим собой. Это трудный путь, и с наслаждением и непониманием ты каждый раз делаешь шаг вперёд, преодолевая себя, оставляя в прошлом не только похмелье, но и то, что мучило твое сердце всю жизнь.

Вспоминаю начало этого отходосного ада. Открываешь глаза, время может быть абсолютно разное, два часа, три часа, четыре часа ночи. Денег нет, желания думать нет, похмелиться нечем, и, конечно, со стонами выползаешь на улицу, бродишь по дворам и улочкам в поиске себе подобных и, как это ни удивительно, как правило, находишь, но чаще всего один или уже с кем-то найденным идёшь к какому-нибудь круглосуточному магазинчику и стреляешь или стреляете мелочь: ой, простите, ой, извините, не будете ли вы так любезны оказать посильную помощь в моём горе неопохмелённого состояния, ведь я вчера немного перебрал. И это, по моему опыту, не то что один там раз какой-то, а многократное исполнение своих отходосных «обязанностей», а ещё к этому ко всему можно прибавить целый вагон пропитых собственных телефонов, планшетов, компов и т. д.

Уже на пятый или шестой раз, когда скромную просьбу о помощи сопроводишь стыдливо опущенным взглядом, начинаешь понимать, что эта игра без правил. Ощущение, что ты на дне, становится привычным, словно старая незнакомка, с которой на скользком асфальте переплетены судьбы. Пара шагов дальше и вот ты снова на улице, где фонари тускло мерцают, а небо тяжело давит на приземлённые мысли. В этой пелене есть нечто зловещее, но привычное; тут тебя никто не осуждает.

Среди одиночества ищешь друзей, но находишь лишь теней, подобных себе: кто-то с усталостью в глазах, кто-то с искоркой безумия, пришедшего в последний час. Разговоры ни о чем, но это всё равно спасение – притяжение к человеку, к его горю, к его безысходности. И, как ни странно, находишь в этом даже руку поддержки. Круг замыкается: кто-то говорит, что вспомнил про «старые добрые времена», когда можно было подняться и убежать от всего этого.

Погружаясь в ностальгию, ты уже не замечаешь, как твои слова растворяются в воздухе, а воспоминания о беззаботной молодости превращаются в химическую реакцию, от которой болит голова. И теперь твой путь – это борьба с самим собой, попытка спастись от понимания, что выход из этого ада – часто лишь мираж.

Есть несколько вариантов, что нужно делать с этим жутким похмельем. Самый мудрый вариант из множества вариантов – это терпеть и никого не слушать, потому что с каждой секундой, с каждой минутой похмелье будет всё тише и тише давить на твоё сознание и организм, оно всё равно будет уходить. Но если всё-таки какими-то неведомыми путями удалось уговорить своих родственников или друзей на то, чтобы они опять, обливая своё сердце кровью, дали деньги, то самый лучший вариант – купить вино, и только вино. Не надо покупать его чем больше тем лучше, достаточно одного пакета, причём самого дешёвого.

Но совет и порядочным алкоголикам, и их родственникам: в руки вам лучше его не давать, какие бы мольбы за этим ни следовали, так как вы употребите его в чистом виде, и всё. А что, собственно, всё? Да то, что всё возвратится на круги своя в сладчайшем алкогольном угаре, где уже по фиг дым на всю трезвость и похмельную болезнь.

И вот, как ни крути, на горизонте вновь появляется тот зловещий кружок, который притягивает к себе, словно магнит. Обещания «в этот раз всё будет иначе» растворяются в воздухе, следуя за главной мыслью, что просто «одну рюмку» можно контролировать. Но, увы, контролировать – это не то, что умеет делать алкозависимый. Каждая доза, как щепотка соли, заставляет желание все сильнее, и непомимо этого колеблющегося обрученного кольца порока, катится под откос.

Родственникам стоит быть бдительными. Обещания, как и иллюзии, могут обмануть. Порой они замаскированы слезами раскаяния и временами ясностью, но за ними скрывается привычная ловкость манипуляции, словно игра в прятки с собственной совестью. Попытки вернуть «на путь истинный» зачастую кончаются разбитым доверием и пустыми стаканами, в то время как надежды умирают медленно, но верно.

Каждая новая попытка – это очередная ловушка, в которую затягивает собственное слабоволие. Устойчивость к искушениям требует не только железной воли, но и поддержки со стороны, что, в итоге, оборачивается против самих благодетелей. На этом порочном круге, как ни стараются, вряд ли удастся найти выход, если не принять реальность такой, какая она есть.

Есть другой вариант, и этот вариант – больница. Лично я ехал в семнадцатую наркологическую больницу сам, и только сам, никто меня туда, как говорится, не определял. Ехал тогда, когда понимал, что я не остановлюсь самостоятельно, или мне было настолько плохо, а было это всегда, что я думал: ну на фига мне всё это нужно, приеду, прокапают, проколят витаминами, отдохну от алкогольного угара, отосплюсь и отвлекусь от адских мыслей в отношении смерти и своей беспутной жизни. Да и надо отдать должное таким государственным учреждениям, где из запоя и похмельного синдрома выводят очень быстро, пролежать там нужно, как правило, три недели, иногда бывает меньше, иногда бывает больше, но, как правило, три недели – это стандарт. Минусов самого пребывания в наркологической больнице как таковых нет. Но там есть другой минус, и он же самый гнетущий любого порядочного употребляющего.

Тот минус, о котором я говорю, заключается в том, что после трех недель в больнице ты выходишь в мир, который, казалось бы, не изменился, но на самом деле он предлагает те же искушения. Ты остаёшься один на один с собой, и, несмотря на временное избавление от физической зависимости, ментальные зацепки остаются. Все те же друзья, те же места, те же ситуации, которые когда-то затащили в эту пропасть. И здесь начинается настоящая борьба.

Жизнь за стенами больницы – это часто лотерея, где ставки слишком высоки. Есть ли у тебя запас прочности, чтобы устоять перед искушением? Легко поверить, что, пройдя курс реабилитации, ты стал чище, крепче, но внутренние демоны всё ещё ждут момента, чтобы нанести удар. Особенно, когда насыщенная реальность пытается заставить тебя снова погрузиться в привычные ритуалы.

Только со временем осознаешь, что победа – это не просто физическое возвращение в привычный мир, а каждый день, проведённый в трезвости. Опыт, накопленный в больнице, может стать хорошим фундаментом, но окончательный выбор всегда остается за тобой. Процесс выздоровления никогда не заканчивается; это постоянная работа над собой и своей жизнью.

Что бы вам ни говорили, какие бы сказки вам ни рассказывали о возможности договориться с лечащим врачом-наркологом, всё равно 100% вас поставят на учёт в наркологический диспансер по месту жительства. Что такое учёт в НД? Это целых три года, в которые человек должен ездить отмечаться, показывать, другими словами, свою трезвость, сдавать кровь, а также ХТИ, то есть химико-токсикологическое исследование через забор мочи, где выявляется не только алкоголь, но и всевозможные наркотические вещества.

Сам я появился в НД лишь однажды, и то потому, что заколебали звонить с тем, что мне просто необходимо туда приехать, что мне необходимо сняться с учёта, на что, в общем, отвечал, что у меня с этим проблем никаких нет, а желание моей явки в диспансер – это исключительно их проблемы, а не мои. В моём понимании закон не запрещает пить алкоголь в любых его количествах и любого качества, в любое время суток, вам можно становиться алкашами, вам можно валяться под забором, вам можно ловить белую горячку, вам можно всем вокруг предлагать выпить, вам можно пропивать своё и чужое имущество, вам можно в этаноловой иллюзии абсолютно всё. Поэтому я убеждён, что постановка человека на учёт по принципу «ты пьёшь, а значит ты плебей» незаконна. Но знаете, что я вам хочу сказать по поводу всех этих высказываний в сторону наркопсиходокторов: это всё равно что с воздухом общаться, так как они ничего не понимают в любых зависимостях, лишь умеют обосновывать жизнь человека научно-медицинскими терминами и строить умный вид. У меня опыт алкоголизма и наркомании – у них опыт шестилетнего обучения по книжкам и лишь общения с такими, как я. Наблюдать они могут, помочь и вылечить – никогда. Не ездил, и ездить к ним не собираюсь по сей день, а прошло уже 12 лет после постановки на учёт, пусть они за собой следят со своим опытом по книгам, но об этом позже.

Также в семнадцатой наркологической больнице был некий шантаж. Вот, говорят, есть у нас реабилитация тридцатидневная, где тебе и таким, как ты, существующая группа психологов должна с помощью своей работы перевернуть все мозги и полностью изменить твоё мышление, а вслед за этим и отношение к алкоголю или наркотикам. Соглашаешься – не поставим на учёт, откажешься – будь добр вставай.

Но всё это чушь, независимо от твоего согласия или несогласия учёт тебе обеспечен. Они думают, что их ложь в данном контексте будет тебе во благо. Чушь! Любой порядочный и любознательный алкоголик или наркоман прекрасно понимает, что перевернуть ему мозг не может никто и ничто, так как лучше нас самих никто о зависимостях не знает лучше и не понимает лучше нас самих, ведь ни профессора, ни гипнологи, ни рекламы, ни алкоцентры, ни реабилитационные центры, ни кодировки, ни убеждения, ни наркологи, ни психиатры, ни психологи, ни психотерапевты, никакая магия не могут подействовать на нас, кроме нас самих.

Мы, алкоголики и наркоманы, имеем свой уникальный опыт, который не подвластен никаким теоретическим изысканиям. Мы осознаем, что не существует универсального рецепта, который мог бы вытащить нас из этой ямы. Каждый из нас – это отдельная история, и подход, который сработал для одного, может оказаться совершенно бесполезным для другого. Вместо того чтобы надеяться на изменение внешними силами, мы должны признать, что настоящая перемена приходит лишь изнутри.

Реабилитация, в понимании многих учреждений, сводится к жесткому контролю и стандартным программам. Но это не путь к исцелению. Справиться со своей зависимостью – значит начать осознанно и искренне задавать себе трудные вопросы, углубляться в свои эмоции и страхи. Мы должны научиться постигать свои мотивы и находить силы внутри себя, а не ждать чуда от посторонних.

Путь к выздоровлению сложен и тернист, и каждый должен пройти его самостоятельно. Но если мы найдем поддержку в честных и открытых диалогах с теми, кто понимает нас, – тогда, возможно, впереди нас ждет надежда. Только мы сами можем действительно изменить свою жизнь.

В общем, вариант уехать в наркологическую больницу является не самым худшим при похмельном синдроме. О минусах и плюсах я сказал, поэтому пусть каждый сам решит, нужно ему это или же нет, но надо понимать, что учёт – это клеймо. Поэтому первый и самый мудрый совет относительно похмельного синдрома – это терпеть, а не искать способы самообмана, хотя это и нелегко, свободную волю человека никто не отменял.

Третий вариант – это платные наркологи, которые расплодились со своей рекламой везде, где только можно расплодиться. Особенно меня смешит реклама: «Запой! Недорого! Навсегда! Гарантия 100%». Мда… В моём опыте алкогольной похоти были и такие лженаркологи. Маленькая капельница, бессвязная речь, полное непонимание у этих целителей сопровождается очень сильной жаждой наживы, то есть денег. Любой их приезд – это шесть, восемь, десять, двенадцать тысяч рублей, помимо, конечно, ещё их навязанных услуг типа консультаций по любому вопросу о зависимостях и кодировок. Очень взаимосвязанная цепочка по зарабатыванию денег: одни продают и пропагандируют пойло, вторые предлагают от этого пойла избавиться, и всё это так или иначе за деньги.

Если вы начнете разбираться в этом бизнесе, то обнаружите, что среди платных наркологов есть множество псевдоспециалистов, чьи методики вызывают сомнения. Они часто используют шаблонные подходы и не учитывают индивидуальные особенности клиентов. Зачастую речь этих "лечениевателей" сводится к простым, но обманчивым обещаниям. На выходе из их "лечебниц" остаются те же самые проблемы, просто обёрнутые в красивую упаковку.

Клиенты, попадая в их сети, становятся жертвами манипуляций и финансовых махинаций. Каждый визит к таким наркологам приносит новую порцию обещаний, но не решений. Нет ни поддержки, ни реальной помощи – лишь очередной способ изъять деньги. На этом фоне особенно печально выглядят реальные специалисты, которые много работают и действительно помогают тем, кто страдает от зависимостей, но не могут выделиться на фоне шоу-менов.

Эти платные наркологи и их методы, подобно темной тени, затмевают свет настоящей помощи, которую многие ищут. Перед тем как обратиться за помощью, важно изучить все возможности и быть осторожным, чтобы не попасть в ловушку финансовых жуликов.

Я работаю уже двенадцать лет актёром и помню, как играл главную роль в одном из документальных реалити-проектов, играя самого себя, то есть алкаша. Вроде бы сценарий хороший и расписано всё в нём так, что человек, как бы он низко ни пал, всё равно имеет возможность подняться. Так вот история начиналась с запоев, скандалов с женой, с её условий или-или, то есть или лечись, или уходи. Потом снимали в потрясающе дорогом наркологическом центре, как капают, милую беседу с наркологом, всю обходительность медперсонала. После этого поехали снимать в реабилитационный так же потрясающе дорогой центр, где, вы только представьте себе, плата за месяц пребывания составляет 180000 рублей. Вне съёмок на мой справедливый вопрос «Вы что, издеваетесь, драть так отчаявшихся людей?» был ответ с поистине удивлённым и невинным взглядом девочки-моднявки психолога «Ну, деньги всегда можно найти» (об этом я ещё расскажу в главе «Иллюзия алкоголизма»). И на тот момент являясь, конечно, зависимым от алкашки, я стал видеть: даже играя роль алкаша и снимаясь относительно сценария, проживая чужую жизнь, мы на самом деле не снимаем о борьбе и победе человека над страстью, а исключительно рекламируем наркологический центр и центр реабилитации.

В процессе съемок я стал свидетелем, как на экране формировался образ "успешной" борьбы с алкоголизмом – красивый и хорошо упакованный продукт для зрителя. Но за кулисами реальности оставалась другая история. Каждый раз, когда камера отключалась, я чувствовал на себе удушающую атмосферу отчаяния и безысходности. Люди, которые стремились к выздоровлению, были не более чем фоновыми персонажами в рекламном ролике, где их страдания использовались в угоду зрелищу.

Эмоции, которые мы испытывали во время съемок, были далеко не искренними. Действительно, как можно сыграть страдание, когда за ним стоит жирный прайс на реабилитацию? Гонорары актеров ни в какое сравнение не шли с теми суммами, которые приходилось платить зависимым. Мы создавали иллюзию надежды, представляя, что все можно исправить, но реальная жизнь была жестокой и не прощала ни одного шага в сторону.

Моя роль превращалась в ловушку: я играл самого себя, однако тот "я", который остался наедине с проблемами, не имел никакого отношения к скользкому сценарию. И, чем больше я проникался этой ролью, тем яснее понимал, что на экране мы лишь отражали интересы финансовых инвесторов, а не истинные страдания и победы людей.

Чем ещё опасен похмельный синдром? Вот выключен, как правило, телефон, не подходишь к двери, периодически впадаешь в алкогольный сонливый бред и видишь кошмары, тазик стоит рядом, в голове кристально чистый бред, состоящий из навязчивых мыслей. Всё это может родить в голове голоса, своеобразная белая горячка, но только слуховая, а не зрительная. Опасность этих голосов в том, что человек, слышащий их, невольно и неосознанно верит в услышанное и может начать полностью им повиноваться: «пойди туда», «сделай это», вплоть до «выйди из окна и ты спасен». У меня, к примеру, они проявились на пятый день трезвого отходняка, я не похмелялся, что, кстати, и могло послужить воплощению слуховых галлюцинаций. Сначала это были какие-то поющие итальянские фанаты под окнами, потом постоянно кричащая женщина, слов которой я просто не мог разобрать. Дальше я в первом часу ночи лёг просто на прохладный пол, и тут началось: как будто 2 беса, один прыгнул через меня – я увидел его очертания, второй сел мне на спину и ужасно, по-настоящему адским смехом будоражил всё мое существо, а я оцепенел и просто не мог пошевелиться, даже, как мне казалось, чувствовал когти этого существа на своей спине. Я кричу через весь этот смешливый шум: «Что вам нужно, почему именно ко мне вы пришли?», на что мне какой-то противный и вообще неземной страшный голос отвечает: «А ты нам больше нравишься». Представляете, в каком ужасе я был: сначала слуховые, потом зрительные, потом всё вперемешку с плюс ещё физическим ощущением тактильности этого ада галлюцинации. Зрительные в итоге кончились минут через 10, слуховые мучили меня порядка четырёх суток, причём всё закончилось так же мгновенно, как и началось. На фоне этого бесконечного страха и кошмаров, мысли начинают сплетаться в неразборчивый клубок, и реальность исчезает. Я осознавал, что это всего лишь игра разума, но сознание, захваченное негативом, подстёгивало этот бред. В такие моменты любое шорох, будь то ветер или капля воды, мог показаться предвестником трагедии. Я запирался в тишине, но даже она не могла укрыть от терзаний. Ощущение полной изоляции лишь усиливало галлюцинации, превращая квартиру в настоящую ловушку.

На следующее утро, когда первый свет пробивался сквозь занавески, чувствовал себя абсолютно опустошенным. В голове сохранялся отголосок ночных переживаний, но теперь они казались далекими и отстраненными. Однако страх снова обретал власть. Я попытался взять себя в руки: выпил воды, принял душ, но стойкое чувство безысходности оставляло меня не в покое.

Понимание того, что хотя бы за пределами квартиры есть жизнь, помогало мне восстановить связь с реальностью. Я начал делать заметки о своих переживаниях, пытаясь осмыслить эти состояния. Писательство стало своего рода терапией, позволяя формализовать хаос мыслей и эмоций, превращая их в текст, который, на удивление, обещал больше ясности и понимания.