Растяпа. Во всем виноваты шахматы
И заиграли мы с новым настроем. В шахматах это возможно – никого не жалеть и пленных не брать. Думал – через год, через два пипец Бобровке: падут чемпионы под копытами наших коней. И как горько было осознать, что всем этим честолюбивым мечтам, пришел конец – увы, закрыли наш клуб. Вернее отобрали помещение (кому-то под что-то понадобился сей барак), а нам сказали – где хотите играйте.
А где играть?
Предлагал Петр Трофимович подвал в первой школе, но туда никто не пошел.
Распался Увельский шахматный клуб… Будто какие-то неведомые злые силы отняли у него блестящее будущее. А жаль…
Господи, как же это печально, когда хорошие начинания губит чиновничье равнодушие. Такая вот правда жизни!
Немного позже шахматный клуб попытались реанимировать в спортивном комплексе «Злак». Я появлялся там пару раз, но понял, что это уже не то. Той обстановки бескомпромиссной борьбы и азарта, что были у нас, там никогда не создать, а потому не привлечь и не воспитать выдающихся мастеров.
Когда предложил ввести денежный стимул по моей системе, меня высмеяли:
– Ты не туда пришел.
Я ушел и больше не появлялся. А почему – Бог весть…
Спросите – где Маненков теперь, самое талантливое детище Увельского шахматного клуба? Кто-то как-то открыл почти в центре Увелки зал игральных автоматов. Вот там я Сергея однажды застукал, зайдя из любопытства. Маненков испытывал на практике собственную программу обыгрыша «одноруких бандитов», которая, по его заявлению, поможет изменить ему его жизнь.
Его собственное оригинальное изобретение! Этот парень знает, что делает. Он поставил перед собой цель – если не выйдет стать настоящим гроссмейстером, взять свое в качестве профессионального игрока… ну, скажем, казино. Потом в диалоге со мной он так и сказал: «Если я не стану знаменитым, то, по крайней мере, разбогатею».
Расстроенным он не выглядел. Глаза, правда, усталые, но исполненные надежд. А вот взгляд очень даже неприветливый. Голова у парня по-прежнему «варила» неплохо, только разговорчивость его куда-то вдруг подевалась.
Сцена что надо – верно? Целый ряд «одноруких бандитов» и Сергей Маненков – один-разъединственный игрок в пустом зале игровых автоматов.
– Привет! Какие люди! Похоже, мы времени даром не теряем.
– Ты имеешь в виду, что я здесь делаю?
– Если хочешь, начни об этом.
Маненков заявил, что в поединках с «однорукими бандитами» чувствует подъем похлеще, чем от игры в шахматы – пусть даже и с денежным стимулом. Еще Серега сказал, что не верит в приметы – потому как это полная пурга, но гороскоп свой читает каждый день. Я заметил – характер его беспокойный нагрелся еще на несколько градусов.
– Тебе надо компьютер приобрести и дома играть в Интернете – там пруд пруди всякой игровой муры. К тому же можно играть круглые сутки, не выходя за порог.
– Это второй этап – пока здесь. Программу вот отшлифую…
– Бабки в карманах уносишь или, может быть, тачку тебе подогнать? Ты только скажи – я сбегаю.
– Вообще-то, давай… И еще мне нужен личный бухгалтер-счетовод.
– Вот даже как! Не боишься игроманом стать? Это, говорят, болезнь однако…
– Нет. Я смогу остановиться. Я ведь тут деньги ищу, а не удовольствий себе.
– Шахматы бросил? – спросил я его.
– Ну их нах… – ответил прежде никогда не сквернословивший молодой человек.
– А кто же в области за район играет?
– Нашли какого-то Коляду… в Казахстане что ли. Вот он и шпарит. Новый председатель райспорткомитета не хочет в Увелке физкультуру и спорт развивать – из Казахстана теперь привозит подставных спортсменов. Так, наверное, дешевле выходит казне.
– Не он ли наш клуб закрыл?
– А кто же еще? Он туда кого-то из беженцев поселил.
Ну, что тут скажешь? Благое дело – не за что даже критиковать.
Спросил Серегу:
– Что будешь делать с деньгами, когда «обуешь» всех «бандитов»?
– Куплю машину.
– Предел мечтаний?
– Потом подумаю.
Пожелал я ему совершенствоваться и дальше в обыгрыше «одноруких бандитов». Бедный парень спит и видит себя богатым. Сергею всегда хотелось большего, чем предлагала ему Судьба.
От двери, оглянувшись, посмотрел на бывшего лидера нашего шахматного клуба. Маненков, придвинувшись к игральному автомату, вперил в его экран свой взгляд – серьезный и непонятный. К шахматам возврата нет. Я, конечно, разочарован был, но не так уж и удивлен. Есть в нем эта хищническая жилка – необходимая, чтобы куда-то пробиться.
Уходя, сказал:
– В любой азартной игре на деньги есть правило: когда очень нужно выиграть, обязательно проиграешь. Это знает каждый пацан. И ты учти…
– Иди-иди, – отмахнулся Сергей. – Я стараюсь играть так, чтобы мне всегда везло, потому что в приметы не верю, а почитываю гороскоп…
М-да… азартные игры, азартные игры…
Мужик мне один рассказывал на «Станкомаше». На участке он у меня работал пескоструйщиком, а еще раньше экскаваторщиком на вскрыше Коркинского угольного разреза. И сам жил в Коркино – этаком Лас-Вегасе Челябинской области. Однажды отправила его жена ковер выкупить в магазине – уже выбрала, отложила, но денег рассчитаться сразу не хватило. Вернулась домой, дала мужу деньги и отправила за ковром.
Идет пескоструйщик мой через парк городской. А там в выходные дни собирались азартные игроки в карты на деньги. И играли по-крупному.
Птички поют, солнышко светит… Дорогой он купил и выпил бутылочку пива. Хорошо на душе! Мой день – решил пескоструйщик и подсел к игрокам – должно повезти. Главное – ничего не бояться. Иначе – какой смысл жить в Коркино и хоть раз не сыграть по-крупному?
Не повезло! Все просадил, домой возвращается, говорит жене:
– Жена, ковер я не купил, деньги просадил в карты… Дай еще – пойду отыграюсь.
Она дает ему новую сумму…
Скажите – так не бывает? Бывает в татарских семьях – если муж татарин, жена татарка… Знаете, какие они послушные – не чета нашим русским стервам.
Пошел, отыгрался да еще сверху приличную сумму огреб. Жене все деньги вернул, ковер на выигрыш приобрел, да еще друзей угостить хватило. Вот как бывает, когда не о деньгах думаешь, а об игре. Согласно его философии – чтобы однажды много выиграть, надо прежде прилично проиграть, но никогда не сдаваться и не отступать…
По-моему, неплохой подход к риску – не хуже других. Впрочем, может быть, и наврал пескоструйщик с моего участка.
И кстати, об игромании…
Не похожи ли мои ночные бдения на азарт игрока? Тут как-то однокашник Михаил Андреев поинтересовался – когда же, наконец, литературные изыски мои начнут приносить реальный доход? Я ответил:
– Не знаю. Может быть, никогда. Может, неверный я выбрал жанр…
– А какой литературный жанр сейчас наиболее доходен – фантастика? детективы? женские любовные романы?
И знаете, что я ему ответил?
– Долговые расписки, Михаил Иванович – самый доходный литературный жанр.
Но жизнь продолжается, и мы не станем рядиться в траур, вопить и падать без чувств – она слишком коротка для такой фигни. Как тут не вспомнить другого, более известного Пастернака, и его перевод знаменитой трагедии: «Гораций, много в мире есть такого, что вашей философии не снилось».
Я к чему это говорю? Ведите добродетельную жизнь, играйте в шахматы и не посещайте казино, а все дерьмо исчезнет само собой. Ведь именно это имел в виду герой Шекспира принц датский, говоря своему другу, вышеупомянутую фразу.
А вы в это верите? Или скажите – так жить пресно. Надо добавить жару, чтобы руки потели. И кто мешает? Играйте с азартом! В шахматы – это тебе не на рояле: там надо ноты знать. А за шахматной доской ты – Бог и царь, и полководец… Пришла в голову мысль – делай ход и ничего не бойся: иные ошибки ведут к победам.
Признаться, нам в Увельском шахматном клубе чуточку не хватило времени… всего чуть-чуть. Я видел азарт игроков и блеск игры. Оригинальные решения тех, кто на них в принципе был не способен. Главное – стимул появился, а внутренние резервы каждого человека (в данном случае игрока) неисчерпаемы…
Нам только чуточку не хватило… немного времени и парочку добрых турниров, чтобы слава об участниках Увельского шахматного клуба пошла по земле Уральской и затмила Бобровских чемпионов.
Я люблю шахматы. И очень хотел, чтобы в Увелке имел место быть настоящий шахматный клуб, клепающий мастеров и гроссмейстеров. И дело мне не казалось слишком уж сложным – экономический стимул для азартной игры я нашел: он безупречный и справедливый. И идеи подобные постоянно приходят в голову.
К примеру, на День Физкультурника в Увельском районе уговорил Маненкова дать сеанс одновременной игры со всеми желающими на десяти досках. Сам же пошел к нему в секунданты – зазывал азартных и едва успевал фигуры расставлять, а Сергей мочил всех, кто ни подходил испытать счастья на клеточном поле.
Я уже всерьез задумывался над карьерой продюсера Увельского шахматного клуба, но нам (ему – клубу) немного не хватило времени. Мы могли бы играть на (за?) деньги с другими подобными формированиями. Могло бы и получиться – здесь предсказывать нельзя. Могли бы ездить и гастролировать. Могли бы всему миру предложить с нами играть – через Интернет, конечно. Многое могли, но мало, что сумели.
И если бы какой-нибудь сукин сын из газеты (имею ввиду – корреспондент) интервьюируя меня как продюсера шахматного клуба, спросил: «Что вы вложили в это дело?» Я бы ответил: «Самого себя». И это не хвастовство, а внутренняя уверенность. В любом случае в шахматах я разбираюсь, в людях, слава Богу, тоже. С сильными мира сего говорю без робости. Так кому же как не мне быть продюсером Увельского шахматного клуба?
Вся беда в том, что клуба у нас никого нет.
2
Стадион «Олимпийский» в поселке Увельский – это не только место массовых состязаний и индивидуальных тренировок, но еще очень зеленый, чистый и порой уединенный уголок, где можно услышать ход собственных мыслей в голове. А иногда здесь можно встретить старых товарищей по спортивной команде с выражением тоски на лицах.
На этот раз увидел сияющего Маненкова.
– О, Егорыч! – воскликнул он. – На ловца и зверь бежит. А я спрашивал у Шушукова – может, знает твой телефон. Ты, говорят, магазин в Южноуральске открыл? Настоящим бизнесменом стал. Поздравляю!
Я совсем не обиделся на его слова, увидев с каким уважением он это говорил.
– Зачем тебе мой телефон?
– Глава поселка поручил мне собрать команду шахматистов на Хуторскую спартакиаду. Нужны два мужика и женщина. Лена, понятно, вне конкуренции. А вот кто из вас двоих – ты или Афанасьич – надо решить.
– Это ничего, что я еще действующий чемпион района?
– Когда это было! Столько воды утекло. Ну, так что?
– А какие тебе в голову мысли приходят?
– Да мне-то без разницы: вы – равносильные. Можете жребий бросить.
Так просто.
– А Виктор Афанасьевич судить не собирается?
– Играть, говорит, больше хочется.
– Ну, тогда лучше нам сыграть, чтобы выяснить, кто сильнее.
– Тогда сиди и жди – он обещал сегодня прийти. Или… хочешь, пойдем сыграем?
– Пойдем, но учти – шахматист ты сильный, но корчить из себя крутого тебе не стоит: больше на смех нарываешься.
– Ты че обиделся?
– Ничуть. Тебя хочу разозлить, чтобы вывести из равновесия и обыграть.
Мы взяли шахматы в спортивном зале и сели играть на скамейке трибуны болельщиков возле футбольного поля. Я знал – если поймаю кураж, то могу Маненкова наказать, потому не зажимался: играл раскованно и рискованно. Пока неплохо получалось…
Вдруг Сергей вскинул голову и на кого-то посмотрел за моей спиной. Я обернулся и увидел Виктора Афанасьевича. Это был он, Проскуряков – мой соперник за место в команде на спартакиаду. Он шел по тартановой дорожке, эллипсом окаймлявшей футбольное поле. Еще издали высоко поднял руку, приветствуя нас.
– Салют, шахматистам!
Мы лишь кивнули в ответ и вновь углубились в игру.
Когда Афанасьич подошел, поздоровался рукопожатием и присел, разглядывая расположение фигур на доске, Маненков встал.
– Ладно, Егорыч, перед ответственным поединком не буду тебя утомлять и обижать – предлагаю ничью, – и пересел, уступая место возле доски моему сопернику.
Я не стал возражать, хотя имел некоторое игровое преимущество.
Мы вновь расставили фигуры, и в этот момент Сергей объявил:
– Четыре партии по полчаса. Если по итогам будет ничья, тогда блиц до преимущества в три очка.
Уже в игре с Маненковым чувствовал себя раскованно. Впрочем, это еще не говорит о том, что пришел кураж – но он где-то был на подходе.
Виктор Афанасьевич человек интеллектуальный – с ним можно играть и говорить о высоких материях. Вот прямо сейчас он нам рассказал то ли байку, а то ли анекдот, как освистанный зрителями актер прервал свою роль и со сцены заявил: «Эй, а я-то здесь причем? Я что ли написал эту хренотень? Все претензии Шекспиру»
Я слушал, улыбался и играл, тесня черные фигуры Проскурякова.
Маненков сидел рядом и активно переживал, но не за кого-то из нас, а за игру – он всегда был на стороне побеждающего.
– Сергей, ты никогда не улыбаешься? – спросил Виктор Афанасьевич.
– Улыбаюсь, если слышу или вижу что-нибудь смешное. Вот сейчас, например… скажи, Егорыч, дедушке Вите: «Ну все, ты – мой, засранец седой».
– Я таких слов не знаю, Сергей Олегович, – посетовал я, объявляя противнику «шах».
Лидер наш не унимался:
– Тогда ты, Афанасьич, скажи: «Чего ты, мать твою, к моему королю прикопался?»
– Не дождетесь, сударь, – ответил Проскуряков. – Я буду проявлять полное равнодушие и сведу партию на ничью.
– Это вряд ли, – усомнился я, усиливая натиск.
– Вот гавнюк, – сказал Маненков.
– Это ты о ком? – поинтересовался мой противник.
– Я про белого коня, который забрался в твои тылы и ничем его оттуда не выдавишь. Сливай воду, Афанасьич – белыми отыграешься.
Проскуряков внял совету, и мы затеяли вторую партию. Он начал как-то по-новому, и я ответил, не понимая, куда это меня заведет – но ситуация уже сложилась на шахматном поле, и надо было играть. Меня понесло – я забыл скромность, играя черными. Похоже такого прессинга в самом начале партии Виктор Афанасьевич не ожидал. Взгляд его стал подозрительным. Возможно, ему следовало подумать. Но я делал стремительные ходы, и ему хотелось соответствовать: Проскурякову самолюбие не позволяло тянуть время. Вторую партию он тоже слил.
Начали третью игру. На этот раз седой ветеран заставил-таки себя остановиться и принялся подолгу размышлять над каждым ходом.
– Вы сейчас что играете? – спросил я его по поводу шахматной классики.
Но ответил мне Маненков:
– Мы сейчас притворяемся, что играем. Похоже, Афанасьич седня не в духе. Ты не расстраивайся – будешь судить и нам подсуживать.
– М-да, – Проскуряков широко улыбнулся. – Похоже, что так. Как давно мы с тобой не играли, Анатолий – я забыл твою манеру игры. Великолепно сыграно. Нет, правда, ты так искусно меня обставил… Я восхищен.
– Это вас блицы подкосили. Там ведь думать не надо – как в онанизме: кто быстрее стрелку опустит…
– Эй, вы че разболтались? – встревожился Маненков. – Играть-то будете?
– Предлагаю ничью, – предложил я.
– Какая ничья? – удивился Сергей. – Тут еще далеко не все ясно.
– Но я все равно не проиграю.
– А встречу выиграешь?
– А встречу практически выиграл и поеду в Хуторку вторым номером.
Виктор Афанасьевич протянул мне руку для пожатия, соглашаясь.
Ну, а потом снова блицорный клинч – их невозможно было остановить: не из-за меня же одного Серега пришел сегодня на стадион. Хотя, конечно, в пятиминутной игре столько эмоций, авантюризма, милитаризма… да пусть даже романтизма, если угодно.
Но мне, похоже, пора домой. Я встал.
– Уже уходишь, да? – спросил Маненков, не переставая тарабанить по часам и фигурами по доске.
– Хотел спросить – когда едем?
– В субботу – автобус с командой в восемь часов отправляется от Администрации поселка.
Когда в субботу пришел в указанное место, там было полно народу – вся команда спортсменов Увельского сельского поселения в сборе. Оптимисты уже подсчитывали количество призовых мест. Пессимисты гадали – не уступим ли мы в этот раз общекомандного первого места? Потом подошел большой автобус. Все уселись, и покатили мы в Хуторку. Несмолкаемый треп пассажиров свидетельствовал о прекрасном настроении сборной поселка Увельского.
Автобус припарковался на шоссе, не доезжая села. По команде встречающего отправились через поле к лесной поляне, где стоял флагшток и было намечено общее построение для открытия спартакиады. Никто не догадался скосить траву или хотя бы расчистить дорогу бульдозером. Бредя по высокой и росной растительности все парни промокли по самые… ну, а девушки по пояс.
Когда спортсмены выстроились в колонны, Глава Хуторской территории дал команду «Смирно!» и отправился, печатая шаг, докладывать Главе района, что толпа для… простите… участники соревнований построены на открытие спартакиады. Тот произнес приветственную речь – всех поздравил и приказал: «Флаг соревнований поднять!» Завершая открытие спартакиады, её участники колоннами прошлись по периметру поляны.
Я гляжу: к спартакиаде в Хуторке немало построили новых спортивных объектов – футбольное поле, волейбольное, городошный корт… Возможно, все это пригодится в последствии местной молодежи – возможно, и нет. Вот что точно не пригодится, так это два новых дощатых туалета, воздвигнутых в разных концах широкого поля. Ну да, в селе ничего не пропадает зазря – в понедельник растащат на доски санитарные помещения общего пользования местные обитатели.
Вот чего не хватает спартакиаде, так это рекламы – кроме спортсменов и чиновников свиты Главы района никаких зрителей. Спорт ради спорта? Мероприятие ради галочки? Неужто во всей Администрации не нашлось ни одного деловара, умеющего подать и продать любое событие, как это делается в развитых странах?
Шахматные соревнования должны были состояться в столовой хуторской школы. Там уже были расставлены столы, доски, фигуры и шахматные часы. За свободным и крайним в углу восседал Проскуряков, принимая заявки от прибывающих команд. Мы с Маненковым толпились подле, рассматривая и обсуждая вновь прибывающих.
Перебрасывались репликами. Сергей заскулил по поводу того, что прошлый раз в Кичигино деньги, предназначенные спортсменам, на руки не выдали, а набрали водки с закуской и устроили массовую пьянку, отмечая общекомандное первое место. Неужто так будет и ныне? Я плечами пожал:
– Подойди и скажи Увельскому Главе, что ты непьющий.
Сам между тем наблюдал за вновь вошедшей командой – впереди двух здоровенных мужиков шла симпатичная девушка в мини-юбке. Мисс спартакиада – иначе не скажешь.
– Посмотри, Серега: вон та красотка – не чемпионка челябинская? Помнишь, весной в Миасском… которую затрахали до синяков.
Где? – Маненков повернул голову резко – до легкого хруста в позвонках шейных. – Нет… да ты че? Та блондинкой была.
– Какая разница? Они же красятся. Я на ножки смотрю.
– А по ногам-то как можно баб различать?
– Да очень просто! Бывают стройные, привлекательные… А бывают кривые, худые, толстые и волосатые… К таким даже взглядом прикоснуться тошно, не то что рукой.
– Успокойся, Анатолий – это не та красотка.
Но я продолжал смотреть на неё и вдруг задумался над такой мыслью – что чувствует женщина в постели с мужчиной, с которым она никогда и не думала там очутиться? Пока не возникло ощущение – будто спортивный костюм мне жмет…
Команда оказалась из Красноселки.
На этом, можно сказать, первый день соревнований и закончился. Потому как соперничество по шахматам, по большому счету, шло между мной и Маненковым. Играть нам друг с другом не придется: мы ведь из одной команды. Вопрос стоял – кто больше наберет очков: я – еще действующий чемпион или Маненков – нынешний некоронованный лидер. И весь день мы с ним наперегонки мочили всех, кого к нам подсаживал жребий.
Первый день никому не дал перевеса. По сложившейся традиции сыграли три партии – две до обеда и одну после. Мы с Серегой все выиграли. Что будет завтра?
На другой день первый же мой соперник, Ногинов В. Е. из Песчанки, пришел с бодуна и уже поддатый. Из нутра его несло перегаром, а рот выдавал свежий сивушный запах. Увидев меня, он обрадовался:
– Анатолий, какая встреча! А ну их нах… эти шахматы, пойдем выпьем. Я угощаю. Проставишься, когда сможешь. Как звучит?
– Ты серьезно? Может, сыграем для начала?
– Я уступаю тебе без боя – ты же ведь чемпион.
Закончив трепаться, Ногинов сделал ход. Руки у него подрагивали. Под ногтями чернел перегной. Можно подумать – пришел из сада, где полол сорняки руками. Или у них так принято: руки не мыть от бани до бани – жителей Песчанки, «пескарей»?
Мы играли, конечно, и прежде. И общались достаточно часто. Сегодня он разговаривал иначе, чем всегда. Не уговорив меня выпить, Владимир Егорович сменил настрой – сказал, что надерет мне задницу; что я хоть и чемпион, но он еще «о-хо-хо»…
Мне не хотелось с ним общаться – я просто играл, и партия шла к моей победе.
Почувствовав это, Ногинов еще раз предложил выпить. Я промолчал, и тогда пошел откровенный наезд со стороны недоперепившего «пескаря».
– Ты что, даже разговаривать со мною гребуешь? (гребуешь – брезгуешь, местный говор).
Я молчал. Вокруг нашего стола уже собралась толпа зевак.
– Может, ты и чемпион, но мужик дерьмовый, – наверное для слушателей заявил мой соперник.
Это уже было оскорблением и действием против правил игры.
– Судья! – окликнул я. – Тут партнер меня оскорбляет.
Подошел Проскуряков:
– В чем дело?
Ногинов склонил голову к шахматной доске.
– Мы играем… – сказал мой соперник и сделал ход.
Я ответил, не думая, и тут же услышал за спиной чей-то шепот:
– Боже мой, сейчас будет мат.
Оглянулся – глаза красносельской красотки, так вчера поразившей меня, полны были ужаса. Видать, за меня болеет, а я… Что же я натворил на доске? Вернул взор шахматной партии. Присмотрелся – точно, последним ходом я перекрыл единственную свободную клетку отхода королю… И сейчас, если противник увидит… Действительно, Боже мой! Цена непродуманного хода. Этот пьянчуга Ногинов лишил меня выдержки и осторожности, а с ними – успеха в партии и желанной победы над Маненковым.
Но пьяный «пескарь» смотрел не на доску. Проскуряков уже отошел, а мой противник вновь сверлил меня взглядом и цедил сквозь зубы:
– Предлагаю ничью. А если не согласишься, морду набью.
Это уже полный абсурд!
В сложившейся ситуации лучший выход для меня – отказаться от партии, сославшись на оскорбления противника, свидетелями которым были с десяток человек. А я почему-то сидел и ждал своей участи – сделает Ногинов победный ход или бросится в рукопашную?
Не дождавшись ответа, противник сделал нейтральный ход – матовой ситуации не увидел. Я спас короля, потом партию, и…
Ногинов, остановив часы, тяжело поднялся – человек он грузный – сказал, уходя:
– Я жду тебя в школьном дворе, чемпион.
Говорят, «пескари», когда крепко напьются, жестоко дерутся – топорами, цепями, кольями… Какое оружие предпочитает Ногинов? Наверное, кулаками – они у него не от грязи пудовые.
Я поднялся, помахал Афанасьевичу:
– Сделано. Запиши мне очко.
Повернулся к выходу. Мисс спартакиады коснулась моей руки:
– Не ходите. Не надо связываться с мужиком пьяным.
Я улыбнулся её вниманию:
– Я хоть и трезвый, но тоже мужик.
Ногинов на школьном дворе бил копытом от нетерпения.
– Агарков, сука, я тебя мочить сейчас буду.
– Полегче, а? – предупредил я его, стараясь чтобы голос прозвучал спокойно, но уже понимая, что впутываюсь в историю.
Ногинов поднял свой кулак и для пущей убедительности выставил из него указательный палец.
– Тебе давно надо хайло набить. Ты человеческого языка не понимаешь. И я тебя сейчас по стенке размажу, будешь мне тут яйца крутить, сукин ты сын недоношенный.
Пьяный урод. По глазам вижу – когда выпьет, все человеческое теряет. И при этом здоровенный, черт – его ручищами не в шахматы играть, а сваи на стройке забивать.
– Вот даже как? А все говорят, что шахматы – самый безопасный вид спорта.
– Выходит не так. Ты будешь первым страдальцем…
Я размышлял над ситуацией. Пьяный разобиженный «пескарь» ждет от меня привычной реакции – от оскорблений, угроз и прочего я либо струшу и убегу, либо в драку кинусь, и тогда он меня с полным на то основанием отметелит за милую душу.
Это он так думает…
– М-да… – я покачал головой. – Водка она такая – любого интеллектуала козлом сделает в два стакана.
Ногинов мялся – и хочется ему, и колется почесать кулаки, но лучше для него будет, если драку начну я.