Растяпа. Во всем виноваты шахматы

– А что вы видите, когда смотрите на меня?

Я начал было отвечать – но едва открыл рот, прикусил язык. В этой ситуации ничего не надо говорить – надо действовать. Я взял её руку в свои ладони и прильнул губами. А когда оторвался, заметил – Оксана сидит с закрытыми глазами. Она приняла мой жест обожания за стопроцентный поцелуй.

Мне хотелось сказать ей: «Если бы мы встретились, когда мне исполнилось девятнадцать, а вам как сейчас, я бы все равно влюбился в вас». Но что-то уберегло меня от такого признания. Должно быть интуиция – этим я рисковал все испортить. И все же, когда человек полон предвкушения счастья, когда его переносит на четверть века назад, практически невозможно не удивляться тому, насколько невероятно все происходящее – потрясающе и романтично. Господи, где мои девятнадцать лет!

И потом, когда поезд поехал обратно, а Костик вернулся к нам, Оксана загадочно поглядывала на меня и улыбалась краешком губ. Были ли у неё тайны? Может быть, она как Лялька, живет по принципу ветреницы – с этим прощаюсь, с этим гуляю, на того посматриваю. Ну, не верю я, черт возьми, что такая молодая и потрясающе красивая женщина не имеет кавалеров.

Но не об этом хотелось думать. О чувствах, которые она во мне вызывает. В общем и целом Оксана мне нравится. Мне хорошо с ней. Да, конечно, она необыкновенно красивая – но при этом она таки женщина. Вполне обычная – не кинозвезда, не балерина… Самая обыкновенная библиотекарша сельского дома культуры. Впрочем, с высшим образованием.

Потом мы катались на электромобилях по автодрому – у каждого свой – и Оксана задорно смеялась, гоняясь за Костиком.

В электричке мальчик уснул – умаялся за день бедолага. И я, воспользовавшись моментом, признался его маме:

– Мне кажется, вы – лучшее, что может быть в моей жизни.

– Увидимся через пару дней, да? – ответила она, улыбнувшись моему комплименту.

И только приехав домой, вспомнил – туфли девушке я так и не купил. Думал-думал и позабыл… Нехорошо получилось.

Оксана снова приехала в Увелку во вторник. Мы снова встретились и снова отправились на стадион с надеждой сыграть в шахматы.

По дороге она спросила:

– И все-таки, чем же вы занимаетесь?

– В каком смысле – чем занимаюсь? Торгую сантехникой, стройматериалами… Деньги делаю, как и все. Одни торгуют, другие воруют – все как всегда в капиталистическом обществе…

– А мне не хочется верить, что это с нами происходит, – с грустью сказала она.

«Одни торгуют, другие воруют…» – я будто слышал эхо своих слов. Выбрал верную интонацию, не сгущая краски, потому что полагал – Оксане не к чему знать в подробностях, как я зарабатываю свои капиталы. Не женского ума это дело.

Нам опять не повезло – снова на стадионе не нашлось человека, который знал бы меня в лицо и выдал нам шахматную доску под честное слово.

Оксана расстроилась:

– У вас дома нет что ли шахмат? Взяли доску с собой: сейчас бы сели и поиграли – смотрите, как здесь хорошо.

– Нет у меня дома шахмат, потому что не с кем играть – не с мамой же совсем старенькой. А у вас есть?

– Конечно.

– Так поехали к вам и сыграем.

Оксана даже споткнулась на мое предложение. Остановилась, серьезно на меня посмотрела и сказала:

– Ну, поехали…

Нельзя сказать, что она говорила ледяным тоном, но и теплым он не был. И лаской выражение её лица отнюдь не светилось.

И вот мы в Южноуральске на автовокзале. Приобрели билеты на автобус до Каменки. Купили кофе с булочками и уселись на лавочке, поджидать время «ч». Мы ели, болтали, смотрели в глаза, склоняясь друг к другу все ближе и ближе, и уже ощущали свежесть дыхания и аромат возбуждения и чувствовали, что стоим на пороге новых открытий…