Исповедь коралловой женщины
Виктор – Ольге, 04.10.1930 г., Берлин: «Сегодня утром узнал, что здесь проездом в Москву находится Эльза. Она едет с мужем коммунистом-французом – удивительно славный парень (Луи Арагон). Я немедленно к ним полетел, чтобы передать тебе привет (передать подарок ко дню рождения). Немедленно позвони Лиле (2-35-74) и узнай, где Эльза остановилась, и телефон ёё. Она передаст личный привет от меня» (см.статью в журнале «Очаг» за 1998 год «Флакон французских духов «Coty»).
Виктор – Ольге, 05.10.1930 г., Бельгия: «Любушка, ты не представляешь себе, какое впечатление на меня, больного льном человека – произвела страна классического льноводства. Это какая-то очаровательная сказка. Всех наших льноводов надо посылать сюда хотя бы на день. В корне меняется взгляд на многие казавшиеся нам неоспоримыми вопросы. Самое комичное – это мой язык. Ребята здесь совсем молчат, а я говорю на невозможной смеси французского, немецкого, русского и фламандского языков. Все меня понимают и я – всех». (У меня сохранился Витин франко-немецко-фламандский словарь).
Виктор – Ольге, 09.10.1930 г., Бельгия: «Носились весь день с завода на завод, от машины к машине. По дороге изучил, что такое «на Западном фронте без перемен» (Эрих Мария Ремарк о Первой Мировой войне). Были в Ипре, когда-то до основания разрушенном (отсюда название газа иприт). Теперь он выстроен заново в своём прежнем виде. Благо, немцы платят».
Виктор – Ольге, 23.10.1930 г., Лондон: «Вот я и в Лондоне. Лондон производит совершенно потрясающее впечатление. Шум, гам, туман, тьма народу. Исключительные магазины (держись) – всё это смешалось в какой-то Вавилон».
Оценка ситуации, политики и состояния Европы того времени – идеальное. Опыт командировки Виктор обобщил в статьях. В немецкой газете «Wirtschaft und Technik» он публикует статью «Льняная проблема в Союзе». Примимает участие в совещании Наркомзема СССР и 16-ой партийной конференции. Он занимает должность заведующего Сектором обработки льна в Льнотрактороцентре СССР (контора располагалась в Орликовой переулке, где одно время было Министерство сельского хозяйства). Эти материалы я передала в Музей льна города Костромы.
1931 ГОД
Наступил 1931 год. Виктор разрабатывает новую машину для расчёсываеия льна – декортикатор. Его командируют в Ленинград на Ижорский завод им.Карла Маркса.
Виктор – Ольге, 18.06.1931 г.: «Приехали на МТС (машинно-тракторная станция) в Детское село (название города Пушкин, бывшее Царское село). Торчим в мастерской с 8-ми утра до 11-12-ти вечера. Ни капли не устаю. Белые ночи, и можно (как это делаю сейчас) без электричества писать».
Чертежи оказались неверными, необходимо было сделать поправки и уточнения. Одна неделя растянулась почти на полгода.
Виктор – Ольге, 26.07.1931 г., Ижорский завод им.Карла Маркса: «Пишу тебе с завода, откуда 3 дня не выхожу. Главный конструктор всё напутал. Машина – это мой экзамен на самостоятельность. Родинка! Всегда и всюду знай, что у тебя есть любящий тебя безгранично человек, звать которого Витя».
Виктор – Ольге, 29.08.1931 г., Ижорский завод им.Карла Маркса: «Дорогушка моя, пишу тебе с поля сражения. Уже два часа ночи, а работа в полном разгаре. Люди злые, усталые и чёрные, я – в том числе. От моего костюма – увы! – чистыми остались только внутренности карманов. Кончаем машину, как и следовало ожидать, ни один чертёж не похож на действительность даже приближённо, и всё приходится подгонять и переделывать. О, хоть бы она, проклятая, любимая уже закрутилась! Родная, до скорого свидания. Я знаю, что ты каждую минуту думаешь обо мне и желаешь удачи. Поэтому удача будет. Твой Витя».
Виктор – Ольге, 03.10.1931 г.: «Машина в общем и целом вышла на ЯТЬ, от ОБЛИСПОЛКОМа получил премированного ударника. Из этого названия слово «ударник» оставляю себе, а премию в виде необлагаемых налогом 100 рублей преподношу Вам, как разделяющей со мной все тяготы жизни. Чувствую, что мы – молодожёны и к этому молодожёнству пришли через ряд очень и очень серьёзных испытаний. Значит, теперь мы всегда будем молодожёнами. Как это хорошо, чудесно, вкусно. Люба, я ведь улыбаюсь, когда думаю о тебе».
Наконец он дома. Теперь Ольгу посылают в командировку…
Ольга – Виктору, 25.04.1932 г., г. Вязники Ивановской области, гостиница: «Витя, родненький мой, знаешь, что случилось? Я хотела сперва дать телеграмму, что я покусана вшами, и спросить, является ли это основанием для преждевременного отъезда, срочно. Но потом подумала: «Ты ничего не поймёшь», – и решила написать письмо. Я на всё шла и со всем примирилась: и с грязью, и с клопами, и с сугробами, и с холодом, – но вошь не входила в мои планы».
Наступил 1933 год. 16.09.1933 г. Впервые Витя получил путёвку в санаторий, т.к. очень исхудал и появились сердечные боли.
Сначала он заехал в Армавир к родным.
Витя – Оле: «Конечно, папа и мама встречали, они оба очень постарели, устали, но страшно бодрятся и вообще мои дорогие хорошие старики. Провёл с ними замечательно весь день (папа не пошёл на работу). Они мне страшно обрадовались, кормили, поили, не знали, куда посадить. Большую радость доставил им подарками, особенно отрез материи, которая специально от тебя. Мама будет шить себе из него костюм. Пирожки пользовались заслуженным успехом и были съедены в один миг».
Сноска из письма Иды Юльевны (Витиной мамы) в Москву: «Очень и очень большое спасибо за всё присланное, всем угодили как нельзя лучше. Из отреза я шью себе пальто демисезонное. Роза Мироновна, ваши пирожки были чудесны и поразили нас своей давно невиданной белизной. За всё, за всё спасибо».
Витя – Оле: «Маме и папе я много рассказывал о нашем с тобой дружном житье, о Любе (оказывается, тётя Лена (Елена Юльевна) напела им целые дифирамбы нашим с тобой идеальным отношениям!). Смотри, Котька, не подкачай. Вечером поздно уехал, получил плацкарту и великолепно продрыхал до Минвод. Сегодня утром ввалился в Кисловодск. Всем привет. Поцелуй Муху (бабушку) и тётю Лену. Мой адрес: Кисловодск, санаторий «Красная звезда», корпус 3, комната 39».
Витя – Оле, 25.09.1933 г.: «Мы с тобой уже 7 лет вместе живём, и ещё ни разу с тобой не случалось никаких несчастий. Достаточно было тебе пойти с чужим «хахалем», как валится с четвёртого этажа что-то, и чуть дело ни кончается катастрофой! Вероятно, мысли у тебя были не совсем в порядке, и Боженька разгневался. Лечусь на всех парах, принял уже пять ванн, запломбировал два зуба и завтра мне будут рвать корни. Приеду с «чистым» ртом. Волосья изредка мажу, но мешают души. Ничего, не облысею. За эти три солнечных дня я умудрился даже обгореть. Лежу на горке у храма Воздуха и грею свои старые кости».
Срока путёвки он не выдержал. Заехал за родителями в Армавир.
Витя – Оле, 02.10.1933 г.: «Сегодня, наконец, после длительных боёв получил билеты. Едем все трое: мама, папа, Витя, – и везём гостинцы. А для меня в Москве есть самый лучший гостинец – Олюшка, золотушка, солнышко, котик мой любимый. Я так рад скорому свиданию, что за оставшиеся 5 дней наберу минимум 5 кило. Чувствую себя хорошо, отдохнул (даже слишком) на славу. Даю тебе слово ежегодно, несмотря ни на что, отдыхать, но обязательно вместе с тобой. Один я уезжал последний раз».
Витя – Оле, 04.10.1933 г.: «Чувствую себя очень хорошо, а скорое свидание с тобой так радует, что я весь сияю. Вероятно, я тебя слишком сильно люблю. Хорошо ли это? Я верю, что да! (А ты?). Мы хорошенько с тобой погуляем это время в Москве (ведь будет несколько дней свободных до работы). Кота, а нельзя ли устроить так, чтобы Муха или папа ночевали у Маргариты Львовны (соседка по квартире). Тогда папа + мама или муха + мама – в столовой, а мы с тобой – на «родных местах»? Подумай!. В общем, Котик, устроимся. Еду к тебе полный до краёв Любы и желания, чтобы предстоящая зима прошла хорошо, дружно и очень весело. Это последнее письмо. За ним буду сам я. Целую горячо всю-всю кошку. Клеить окна, разбирать зимние вещи и прочее родные не помешают, а, наоборот, помогут!».
Это и вправду было последнее письмо.
Виктора отправили в командировку на Кашинский завод на испытания двухкудельных машин. Заискрил мотор, вспыхнул пожар… Требовалось найти виновных и наказать. Виктора, который все эти годы самоотверженно вкладывал все свои силы в культуру обработки льна, который так самоотверженно участвовал в создании новой промышленной отрасли льна, обвинили в саботажах, поджоге и вредительстве. 25-го октября 1933 года его, как и многих других, арестовали по делу Льнотрактороцентра. Как он переносил эти дни, эти допросы. Невозможность сообщить жене о случившемся, уберечь её. Как переносила мама исчезновение мужа??? Скрывалась у родственников, работала посудомойкой. На руках была мама (моя бабушка). Уже после войны мама через суд получила справку, что Виктор умер от болезни сердца. Она пережила его более, чем на 50 лет. Но так и не узнала, когда, где и как он погиб. В 1957 году, когда наступила «оттепель», мама получила Постановление о реабилитации. От нёё откупились двумя должностными окладами и вернули саквояж с биркой: Хамовники…
Какие же чистые люди уходили из жизни, не осуществив своих планов! Витя умел любить родителей, Женщину, Дело, которому служил, ни разу не украл, а только приумножил, верил в идеал Дела, Дамы, Дома. А стиль писем – это же Писатель, Поэт.
В 1988 году, после смерти мамы, я обратилась в КГБ и узнала, что Виктора Акимовича Данцига расстреляли у стен Ваганьковского кладбища 22 июня 1934 года (до этого было три варианта справок с разными датами расстрела. Не дожил он до своего дня рождения (1-го июля) 8 дней.
В «Книге Памяти» жертв репрессий на Ваганьковском кладбище он значится под № 137. Каждый год я приходила, пока могла двигаться, к стеле Мемориала и клала цветы от себя и от мамы. На сайте proza.ru вы сможете прочесть «Сказку о любви» – полную переписку Вити и Ольги, около шестисот писем.
Глава 2. Про Москву и Хамовники
ПРО МОСКВУ
«Но тобою привык я гордиться
И всегда повторяю слова:
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва»
МОСКВА КИТЧЕВАЯ
Москва раскинулась на семи холмах: Боровицком (Кремль), Сретенском, Тверском, Лефортовском, Трёхгорном (мануфактура «Трёхгорка»), Таганском, Воробьёвском (Хамовники). Помимо этих семи холмов, упоминаются ещё три: Ивановская горка (Хитров рынок), Чертольский холм (Храм Христа Спасителя) и Ваганьковский холм (старинная Румянцевская библиотека). Изначальная Москва – это Кремль-крепость, возведённая на вершине Боровицкого холма в 1147 году суздальским князем Юрием Владимировичем, прозванным Долгоруким. А также она раскинулась и на знаменитых болотах: Болотниковская площадь, Лужники, Серебряный бор, Лианозово.
Каждый сентябрь в Москве проходит День Москвы. Этом году (2022) мы отмечали 8881 годовщину. А у меня хранятся две медали к 800- и 850-летию Москвы.
Вот, что пишет Марина Цветаева о Москве 31 марта 1916 года:
«Облака – вокруг,
Купола – вокруг,
Надо всей Москвой
Сколько хватит рук!
Возношу тебя, бремя лучшее,
Деревцо моё
Невесомое!
В дивном граде сём,
В мирном граде сём,
Где и мёртвой – мне
Будет радостно, -
Царевать тебе, горевать тебе,
Принимать венец,
О мой первенец!
Ты постом говей,
Не сурьми бровей
И все сорок – чти –
Сороков церквей.
Исходи пешком – молодым шажком! –
Всё привольное
Семихолмие.
Будет твой черёд:
Тоже – дочери
Передашь Москву
С нежной горечью.
Мне же – вольный сон, колокольный звон,
Зори ранние на Ваганькове».
Я люблю Москву с её Гостиным двором и тремя торговыми рядами (ГУМ), с её монастырями (Новодевичий, Симоновский – роспись Андрея Рублёва – и Зачатьевский), С её церквями (Елоховской – бывшее село Елохово, Храмом всех святых на Кулишках и Храмом Вознесения Словущего на Ваганьковском кладбище), с её Печатным двором и Чайным домом Перлова на Мясницкой улице (который и сейчас нередко называют «Китайской шкатулкой»), и древнейшей аптекой Феррейна, с её ресторанами («Прага» – на Арбате, «Метрополь» – в центре и «Националь» на углу Моховой и Тверской улиц), с её ипподромом «Бега» и Северным речным вокзалом, ныне восстановленным (там теперь выставляют картины), с её Южным речным портом, с её банями (Сандуновскими и нашими Виноградовскими), с её вокзалами (Киевским, Брестским (ныне Белорусским) и Казанским, с её набережными (самой длинной – Нагатинской (от слова гати – настилы на болоте), Берсеньевской (берсень – это крыжовник), Котельнической (котлы – это низины), Софийской), с её многонациональностью и тремя разными верами. Я была в Синагоге на Большой Бронной улице и в Духовно-просветительском комплексе российских традиционных религий (в Отрадном). Ураз-байрам – весенний религиозный праздник мусульман, и я каждый год по телевизору смотрю репортажи из Московской соборной мечети на Выползовом переулке, а на Пасху – из Храма Христа Спасителя на Волхонке – православные пасхальные молебны.
Красота Москвы в её Бульварном кольце. По этим паркам и скверам можно прогуляться по кругу. Это и Гоголевский бульвар, и Никитский, и Тверской (самый длинный), и Петровский, и Рождественнский, и Сретенский, и Чистопрудный бульвары.
Москва расположена на горах – Воробьёвы горы (университет), Три горы (Трёхгорная мануфактура), Поклонная (Парк Победы), Соколиная гора (Православный храм Великомученика Димитрия Солунского на Благуше). И на оврагах – Голосов овраг (Коломенское), Сивцев вражек (ранее Троицкий, Протасьевский, Подъяческий), два Вражских переулка (на Плющихе), Троицкое (современные Раменки, улица Косыгина), Черёмушки (овраг, заросший черёмухой) и даже на болотах (Болотниковская, Серебряный бор, Остоженка (стога на заливном лугу). И на реках – Сетунь, Яуза, Неглинка, забранных в коллектор. У нас на Пречистенке есть ручей Черторый, тоже забранный в коллектор, и главная река – Москва-река. И на полях – Октябрьское поле, Люблинское поле, Полянка, Разгуляй-поле, Девичье поле, Ходынское поле. И на слободах – Кадашевская слобода, Новая слобода (Новослободская).
В нашем городе сохранились остатки Китай-города и кусок его стены, остатки Белого города и кусок его стены, названия улиц, связанных с садами (Садовническая, Садовые), и район Зарядье (за рядами), а деревня Новинки теперь – Новинский бульвар, деревня Кудрино – Садово-Кудринская!!! И все ехали на сенной базар – Смоленская-Сенная.
Сорок сороков – это о той ушедшей от нас Москве. Китч – это смешение стилей: мы можем найти детали барокко и классицизма, детали конструктивизма и «хрущёбы», современные 30-40-этажные стекляшки и где-то приютившиеся церковки и монастыри, и реконструированные дворянские усадьбы казаковских и баженовских времён. Её расписывали и Виктор Васнецов, и Марк Шагал, и Андрей Рублёв. А голова всему – Кремль с его зубцами, построенный по проекту Аристотеля Фьораванти в 1475 году. Её улучшали московские благотворители – меценаты – такие как Савва Мамонтов и династия Морозовых, Хлудовы, Прохоровы, Солдатенковы, Корзинкины, Щукины, братья Третьяковы, отец и сын Бахрушины. Сколько обязана русская культура и московская архитектура щедрой мошне российских предпринимателей!!!
Меценат Иван Васильевич Щукин, приобрёл имение на Большом Знаменском переулке, дом 8, которое вскоре отдал своему сыну Сергею. Он разместил в здании частную галерею картин импрессионистов. А влюбившись в картины Анри Матисса, закупил и их. В 1924 году его коллекция перешла в Музей изящных искусств, из которого его картины были переданы в Государственный музей изобразительных искусств им.Пушкина. Вспоминается картина Матисса «Красные рыбки», которая произвела на меня большое впечатление. Много лет я водила учеников на экскурсии в Государственный Биологический музей им. К.А.Тимирязева на Малой Грузинской и не знала, что этот как теремок дом принадлежал семье Щукиных. И сын Ивана Васильевича, Сергей, тоже был меценатом Москвы – всю коллекцию картин отца и особняки он подарил государству (ни дома, ни коллекции картин не были национализированы как у других).
Я росла в Москве. Вместе со мной росла и Москва. В 50-х гг. прошлого столетия к Москве присоединили Фили, Мнёвники, Черёмушки, Свиблово, Текстильщики, Кузьминки. В 60-е – Медведково, Ховрино, Давыдково, Нагатино, Бескудниково / Дегунино, Тушино, Царицыно, Беляево, Тропарёво, Матвеевское, Выхино, Чертаново. В 70-е – Бирюлёво, Вешняки, Гольяново, Печатники, Ивановское, Бирюлёво-Западное, Орехово-Борисово, Тёплый стан, Отрадное, Бибирево, Южное Измайлово, Олимпийская деревня, Марьино, Ясенево, Строгино, Загорье. В 80-е – Солнцево и Внуково, Северное Чертаново, Бусиново, Нагатинский район, Братеево, Крылатское, Новопеределкино, Бутово и Северный, Косино, Новокосино, Жулебино, ухтомский, Молжаниновский, Мякинино, Восточный, Марьинский парк. В 90-е – в состав Москвы теперь входит Зеленоград. Хотя город подчиняется МосСовету со дня основания в 1963. В 2000-е гг. нынешнего столетия – Куркино и Кожухово. В 10-е – у Москвы появилось два новых административных округа – Новомосковский и Троицкй, вобравшие в себя, которые раньше располагались южнее города. А метро! Была только одна ветка метро от станции «Сокольники» до станции «Парк культуры» с ответвлением от станции «Охотный ряд» до станции «Смоленская» всего 13 станций. Постепенно количество станций увеличивалось, появились новые ветки и кольцевая линия. Вошла в строй даже монорельсовая дорога на севере столицы. Со временем метро вышло за пределы Москвы в область. А дальше – ещё лучше: вошло в строй Московское центральное кольцо и появилось шесть станций Большой кольцевой линии. Теперь московское метро насчитывает 333 станции.
Попасть в Москву можно через три аэропорта.
Шереметьево
Со станции «Речной вокзал» я добиралась на автобусе. Проезжали по мосту через Москва-реку. Справа на берегу был 17-ти этажный дом, куда я ездила к знаменитой белошвейке, которая по заказу шила бюстгальтеры и пояса. А слева проезжали коньячный завод «КиН». Я была на экскурсии с инвалидами и видела баки брожения, змеевики, компрессоры… и т.д. для производства коньяков, водки и наливок. А далее раскинулся огромный речной порт с контейнерами, связками брёвен и огромными гуртами угля. (Когда мы выходили из Амстердама в море, то на километры вдоль берега раскинулся город контейнеров. Чистота неимоверная). Дальше станция «Водники», куда я ездила на пляж. Далее по Ярославскому шоссе, через город Химки, где родным мне стало здание химкинского суда. Адвокат, Галина Михайловна, «подруга», познакомила с Диной Коломиец с целью одолжить ей 100 тысяч под 4% на 3 месяца. Обе меня надули, суд продолжался 3 года. Далее по дороге стоят фуры с дынями, арбузами, но остановку сделать нельзя. Через маленькие деревеньки подъехали к строящейся эстакаде, уже видно было взлётное поле и через километр – здание вокзала. Однажды, когда мы возвращались через Шереметьево в Москву с Ирой Козловой, на тротуаре стоял чемодан-дипломат, вокруг – никого, я его взяла и отнесла в администрацию.
Домодедово
Уже ходила скоростная электричка с Павелецкого вокзала, и на автобусе не надо было добираться. Но я с собой взяла бабушкины ножнички. Попалась я на просмотровой камере с «холодным оружием» и по прибытии в Москву пришлось снова ехать за ними. Магазин «Дьюти Фри» для меня был как музей: я ничего не покупала, только смотрела. На обратном пути нас встречал на машине мой знакомый, и мы поехали в сторону Ириной дачи на станции «Взлётная». Проезжали тот берёзовый лесок, где я собирала грибы, а Ира сидела на пеньке. А далее было кукурузное поле: какой-то фермер вспахал пустошь и десяток лет выращивал на нём кормовую кукурузу. Но я, когда гостила у Иры, воровала молодые початочки и зрелые початки… Через железную дорогу, минуя их рынок, въезжали в город Домодедово. Мы с Ирой были свидетелями строительства узкоколейки в аэропорт.
Внуково
Этот аэропорт был назван в честь внуков кондитерского магната Абрикосова. Потом один из внуков стал патологоанатомом. В честь него переулок, где находится морг 1-го Медицинского института, назван Абрикосовским переулком. 2-ой из 14-ти внуков, играл в Театре им.Вахтангова – народный артист. Третий восстановил усадьбу, а правнук устроил там музей русской усадьбы и кондитерского дела. Современный кондитерский концерн «Бабаевский» в районе метро станция Красносельская – это продолжение дела Абрикосовых, но носит имя революционера-однодневки. А я вспоминаю деревню Толстопальцево, деревню Внуково, деревню Катуары, деревню Алабино, где до сих пор вижу то маслят под сосенками, то красноголовики из-под снега, то серушки и зеленушки в сосновых посадках, то улыбающиеся мухоморы, то одиночный беленький, то семейство ложных белых, то в осиновике – чернушки и свинушки, то в ольховнике – белые грузди. А на болотистых местах, на кочках – жёлтенькие, то фиолетовые, то красненькие сыроежки, то под сестричками-берёзками – рыженькие лисички и розоватые волнушки, и валуи я не пропускала.
Внуково – аэропорт, предназначенный для внутренних рейсов. Но однажды нас отвезли из Шереметьево во Внуково для полёта в Турцию.
МОСКВА СТРОИТСЯ
Москва строилась веками,
Петербург – деньгами.
В Шанхае я впервые ехала в метро на уровне четвёртого этажа дома. Сейчас и у нас эстакады. А я живу всё на той же старой Смоленской.
Хорошо бы, чтобы Абрамовичи и Дерипаски, Усмановы и Вексельберги больше вкладывали из своих миллиардов в развитие общества и меньше – в покупку яхт за 600 миллионов долларов. Потомство за это им будет благодарно.
Сейчас идёт реновация – переселение людей из пяти- и девятиэтажек в современные стеклянные «столбы». Я живу в старой сталинской четырёхэтажке и не представляю себя на сороковом этаже.
Я перечитала за последние три года все журналы о деятельности Департамента культурного наследия, о сохранении усадеб XVI-XIX веков, домов Шехтеля, Щусева, Желтовского, Нирнзее. Дом на набережной Бориса Иофана, ансамбль Калужская застава Левинсона, резной Теремок Погодина на Погодинке и «Пряничный» доходный домик купца Титова у нас в Ружейном переулке, в Хамовниках, трогают душу.
Академия Фрунзе построена по проектам в стиле Карбюзье, круглый дом на Арбате и клуб «Каучук» построены в стиле ар-деко архитектором Мельниковым. Дом газеты «Известия» в 1926 году построен по проекту Григория Бархина.
В марте 2022 года наконец показали в программе «Дом архитектора» дом НАРКОМФИНа на Новинском бульваре (сейчас Кудринская площадь) архитектора Моисея Гинзбурга. Дом был построен для жилья в 1930 году в стиле конструктивизма. Долгое время не использовался (наступила война), перестал быть жилым, были организации, затем пустовал и разрушался, пока правнук Моисея Гинзбурга не взялся за реконструкцию этого здания. Алёша Гинзбург – архитектор в четвёртом поколении. Дом этот изначально предназначался для нового стиля жилья. Наряду с шикарными двухэтажными квартирами были малюсенькие однокомнатные клетушки, только чтобы поспать. Была общая прачечная в отдельной пристройке, столовая, кафе, библиотека и масса магазинчиков. Этот – дом часть мирового наследия 30-х годов. Сейчас это всё восстановлено.
Прочла у Мариенгофа, друга Есенина, о Москве 1918 года: «Эти церковки – репками, купола – свёколками и купола – морковками». А про Кремлёвские зубцы Наполеон с Воробьёвых гор изрёк: «Гордые стены».
ПРО ХАМОВНИКИ И ПЛЮЩИХУ
Переулочек, переул…
Горло петелькой затянул.
Тянет свежесть с Москва-реки,
В окнах теплятся огоньки.
В 1918 году в 3-ем Зачатьевском переулке жила Анна Ахматова. А в 1961 году она написала такие строчки:
«Все мы немного у жизни в гостях.
Жить – это только привычка».
Моя книга – это отображение её мысли.
Я родилась на Арбате, в роддоме им.Грауэрмана. Сохранились бирочки. Детской коляски не было. Лежала в бамбуковой крышке от баула, она сейчас в коридоре. Меня выносили на улицу на руках, т.к.лифта в доме не предусмотрено. Зимой была корзина на саночках.
1938 год, Плющиха, Хамовники. Галка Сокольникова, я и Генка Бульба
1939 год, дома