Тегеран-82. Побег

– Девичья башня – аксакал Ичеришехера, – заявил он. – Когда она построена, точно никто не знает. Но приблизительно в V веке. В то время башня стояла прямо у кромки воды, поэтому в легенде все правда. С веками Бакинское море просто отступило назад. Меня зовут Джавид, я здешний экскурсовод. А где ваши родители? Я могу организовать недорогую экскурсию по городу.

– В легенде не может быть «все правда»! – ответил на это все экскурсоводу Димка. Ему Джавид явно не понравился.

– Пойдем отсюда, – шепнул он мне, – скользкий какой-то тип.

– Нормальный тип, – пожала плечами я.

– Да, а зачем он тогда к детям пристает?

– Хочет провести экскурсию их родителям! – засмеялась я. – Мы же с тобой не похожи на беспризорников, – и я обвела широким жестом свои и Димкины джинсы Levy’s, невиданные в Союзе «родные» (а не польские) майки Montana «адидасовские» кроссовки. «Прикид» у нас обоих был фирменный, но при этом мы были будто из одного детдома, где носят униформу: с началом войны все наши на «магазиннинг» старались далеко не отъезжать и по одному не ходить. Собирались группами и отправлялись чаще всего на Шемран, самое близкий к Зарганде базар, где детям одного возраста покупали примерно одно и то же, у пары-тройки знакомых торговцев.

– Точно, – хлопнул себя по лбу Димка, – это ж уже Союз! А я как-то и не подумал! Здесь все либо совсем старые в национальных одеждах, либо молодые и модные, вот я и забыл.

Это было сущей правдой. В Баку образца 1981-го года большинство людей выглядело очень модно. Как мне показалось, одеты они были не в «самопал», а в самый настоящий «импорт» – вероятно, сказывалась близость крупного торгового порта. Зато бакинские аксакалы будто и вовсе не ведали, какой век на дворе: щеголяли по улицам в папахах, эммаме (вид чалмы), джорабках (толстых шерстяных носках, я в таких ходила по дому) и башлыках – накидках с капюшонами с длинными завязками спереди.

– Видите башни и минареты? – не отставал Джавид, указывая куда-то вглубь Старого города. – Это дворец Ширваншахов. А вы знаете, что Ичеришехер лежал на Великом шелковом пути? Если вы пройдете со мной во-о-он туда, я покажу вам каравансарай, сохранившийся с тех самых времен, когда по этому самому месту, где мы с вами сейчас стоим, караванами шли навьюченные товаром верблюды. Там же мы сможем отведать знаменитый бакинский кебаб из бараньей печени с курдючным жиром и рашид-халву. А после обеда пройдемся по живописным лавкам торговцев коврами и сувенирами ручной работы… Но где же все же ваши родители? – прервал сам себя экскурсовод.

– Спасибо, нам не надо экскурсию, – вежливо ответили мы с Димкой.

– Но я уже начал! – обиделся пижон. – Вы с какого судна?

– Мы не с судна, – ответил за нас двоих Димка. – Мы с поезда.

– С какого еще поезда? – недоверчиво переспросил экскурсовод. – С московского? Родители кушают, наверное? В каком они кафе? Можем вместе подойти, и вы скажете своим родителям, что хотите экскурсию.

– Мы не хотим экскурсию, спасибо! – повысил голос Димка и повернулся ко мне. – А где эти ваши судна? Давай сбегаем на корабли позырим! – предложил он мне.

– Давай! – обрадовалась я.

Я еще никогда в жизни не видела кораблей, кроме речных трамвайчиков и «Кометы» на подводных крыльях, которые в теплое время года курсировали по Москве-реке.

Приморский бульвар был в двух шагах от нас, мы его видели. За ним зеленовато переливалась кромка Каспия, почему-то нам казалось, что там и есть порт.

– Чтобы попасть на Морвокзал, вам нужно в метро! – напутствовал нас экскурсовод. – Пешком не дойдете, это на улице 28 апреля.

– На улице 28-го апреля наш вокзал! – удивился Димка. – Ну если и порт там, то мы мимо него на поезде поедем! Видела, сколько на путях стояло цистерн? Это для транспортировки нефти. Айда на бульвар?

Взявшись за руки, мы побежали к бульвару, мимо уютных старых бакинских домов с угловыми балкончиками, украшенными затейливыми чугунными виньетками с вьющимся по ним плющом.

Экскурсовод что-то кричал нам вслед.

Море кинулось нам на встречу порывом ветра, напоенного йодом, мазутом и солью.

– Как тут классно! – сказал Димка, вдохнув полную грудь морского воздуха. – Видишь вышки? Это нефть добывают!

– А это что? – я показала на черные масялнистые пятна, плавающие по глади моря.

– А это мазут, – пояснил мне Димка. – Это, как ты выражаешься, «жидкий стул» нефти, отходы от ее добычи и переработки.

– Дим, ты такой умный! – восхитилась я. – Про железную дорогу все знаешь, про нефть…

– Я не так давно знаю! – засмеялся Димка. – Когда мы ехали на поезде в ту сторону, я отцу все те же вопросы задавал. С тех пор всего три месяца прошло, поэтому я еще все помню. До Москвы доеду- забуду.

– Почему? – удивилась я.

Димка посмотрел на меня внимательно:

– Ты сколько в Москве не была?

– Три года, – ответила я.

– Что, и в школу не ходила?

– Последние два года нет, куда ходить-то? Один год в армянскую меня водили, только на инглиш.

– Понятно, – заявил Димка многозначительно. – Не рассчитывай, что будет легко. Первое время всегда очень противно! Меня когда к бабке отправили в шестой класс, я в окно хотел прыгнуть, правда.

– Почему? – испугалась я.

Димка вдруг стал каким-то серьезно-печальным. Таким я его еще не видела.

– Ну потому… – протянул Димка. Мне показалось, что он уже жалеет, что затеял этот разговор. – В классе меня не очень приняли. Они там идиоты какие-то. Дружили, только пока я жвачки раздавал. А как закончились, так стали дразнить «буржуем». Ты жвачки везешь?

– Везу.

– Молодец! Сама не жуй, они тебе еще пригодятся для выживания в московской школе. Ладно, до малой Родины еще два дня на наше счастье, а пока можно наслаждаться жизнью! – свернул тему приятель. – Глянь, кафе «Ракушка»! Зайдем? Мы же буржуи с тобой, прикид фирменный и целых тринадцать рублей!

– А нас не станут искать? – забеспокоилась я.

Димка взглянул на свои модные японские часы.

– Да мы всего-то час отсутствуем! Давай, не дрейфь! Когда еще по Баку погуляешь?

На это возразить было нечего. Тем более Димкины слова про Москву слегка меня напугали и мне захотелось, чтобы этот солнечный бакинский день у кромки моря не заканчивался никогда.

Прибрежное кафе «Ракушка» вынесло на улицу летние столики. За ними, под разноцветными зонтиками, сидели нарядные парочки и семьи, попивая кофе глясе или шампанское. Перед большинством стояли металлические вазочки с мороженым на высоких ножках, некоторые угощались шашлыком. Его тут же жарил на мангале молодой парень в белом фартуке и колпаке. Жареное мясо распространяло волшебные ароматы.

Мы сели за уличный столик и стали важно изучать меню.

– Какие прекрасные молодые люди! – похвалил нас подошедший пожилой официант. – Наверное, поджидают своих родителей. Сколько вас всего будет человек?

– Двое, – чопорно ответил Димка. – Мы никого не ждем.

– Прекрасно! – обрадовался чему-то официант. – Замечательные взрослые и самостоятельные молодые люди! Что будем заказывать? Позвольте вам порекомендовать. На закусочку обязательно кресс-салат, такого, как у нас в Баку, вы нигде не отведаете! Вы же наши гости, я вижу! Еще тархун и рейхан, у вас он называется базилик. Из солений посоветую кизил, сливу и наши бочковые пикули собственного приготовления – пальчики оближете! Потом кутабы с зеленью и с мясом, посыпаем сумахом, у вас он барбарис, и смазываем катыком – это такая жирная простокваша. На горячую закуску – долма…

– Спасибо, – прервал излияния официанта Димка. – Но так мы лопнем!

– Вах-вах-вах! – распричитался пожилой бакинец. – Такой молодой джигит и лопнет от долма?! Наша азербайджанская долма малюююююсенькая, под катык проскакивает так, что и не заметишь! Как раз местечко для кебабов останется! Кебабы у нас…

– Спасибо! – снова прервал его Димка. – А абгушт у вас есть?

– О, молодые люди знают абгушт! – удивился официант. – Есть! Только у нас в меню он называется «дизи». Будем заказывать?

– Да, два дизи, – решил за нас двоих Димка и пояснил мне. – Наешься на целый день! Мы с отцом пробовали по дороге в Тегеран.

– Так ты здесь был, что ли?! – опешила я. – И молчишь?

– Да нет, в привокзальном ресторане! – объяснил Димка. – Стал бы я молчать! Если бы я здесь уже был, то уже такую экскурсию тебе бы забабахал! А бахар-нарандж или яхдар-бехешт есть? – обратился он к официанту.

Бакинец уставился на нас в изумлении:

– Вы с «Гурьева», что ли, сошли? Вы просите иранский суп и иранские шербеты!

– Нет, не с «Гурьева», – ответил Димка. – Но с той стороны, да. Мы с поезда Тегеран-Москва.

Глаза официанта еще больше округлились, и он недоверчиво закачал головой:

– Что вы говорите, молодые люди! Разве есть такой поезд?!

Я пнула под столом Димку ногой. Мне вдруг пришло в голову: а что, если мы не должны рассказывать про поезд? Мало ли! Собирая меня в дорогу, родители полдня перечисляли мне то, о чем в Союзе рассказывать не стоит. Вот только не помню, был ли среди них поезд? Для простоты понимания я пришла к выводу, что про особенности нашей тегеранской жизни лучше вообще помалкивать.

– Да ладно, – сказал Димка громко. – Этот поезд указан в расписании бакинского вокзала.

Официант продолжал качать головой, бормоча что-то вроде того, что теперь он непременно расспросит свою племянницу Айдан, которая работает в железнодорожной кассе.

Не прошло и четверти часа, как нам принесли две порции «дизи» в дымящихся глиняных горшочках. Блюдо оказалось даже не супом, а скорее рагу в густом соусе: куски мяса плавали в наваристом бульоне среди цельных картофелин и помидоров. Еще там был лук и горох нут, я знала его по Тегерану. К супу принесли горячий чурек несколько пиалушек с рубленой зеленью и какими-то ароматными специями. Из одной официант зачерпнул щепотку и собственноручно насыпал по щедрой золотистой горке в наши с Димкой горшочки.

– Если бы он так сделал в Европе, – шепнул мне Димка, когда официант ушел, его бы сразу уволили! Своими руками полез в специи!

– Ну это же Восток! – вспомнила я папины рассказы. – Тут, когда рукой тебе еду подают, знак особого уважения!