– О, ужас! – вдруг воскликнул он.
– Что такое?
– Я забыл помолиться перед едой!
– Прекрати, Пилат! Сроут прекрасно разбирается в грибах!
– Верно, – кивнул сроут, – эти выглядят точь-в-точь, как съедобные. Шутка. Ешьте смело.
Поужинав, они расположились у костра. Ирвин лежал на спине, вглядываясь в древесные кроны, утопленные во мраке. В отблесках костра чешуйчатая кора деревьев играла розоватыми отблесками. Где-то далеко в чаще протяжно вскрикивали ночные птицы. Юноша думал о своём рассказе, что же написать дальше, но в голову не приходили идеи.
– Сроут, ты спишь? – Ирвин повернулся на бок и подложил ладонь под щеку. Свернувшись клубком, в обнимку со своим мешочком, сроут сопел рядом.
– Сплю.
– Может, всё-таки не спишь?
– Может, и не сплю. Чего хочешь? – Сроут приподнял голову и посмотрел на Ирвина.
– Расскажи про свой народ, а?
– Что рассказывать, – он потянулся, зевая. – Сроуты мы и есть сроуты. Спокойные, умные, миролюбивые, если нас не трогать и не задирать, конечно. Живём в небольшом поселении под названием Бушрон. Мы вегетарианцы, занимаемся земледелием…
– Хватит болтать! – раздался возмущённый возглас Пилата. – Невозможно уснуть!
– Когда ты, Пилат, храпишь, не может уснуть вся Антара. Неужели тебе неинтересно узнать про народ сроута?
– А утром это нельзя сделать?
– Почему ты такой вредный? Здорово же разговаривать у костра!
– Ну его. Слушай дальше, – продолжил сроут. – Ещё мы изобретаем всякие полезные вещи, ведь мы не просто умные, мы гениальные. У нас есть главный сроут, очень достойный во всех отношениях, правда, он жёлтый, но это его ничуть не портит.
– А почему у вас нет имён?
– Мы думали об этом, но толку не вышло. Решили, что «сроут» само по себе звучит гордо.
– А тебе хотелось бы собственное имя?
– Конечно.
– Так давай придумаем! У тебя есть какая-нибудь идея?
– Да, мне нравится одно имя, – сроут перевернулся на спинку, устроился поудобнее и мечтательно произнёс: – Валентин…
Пилат насмешливо хрюкнул, встал с земли, встряхнулся и подошёл поближе к компании.
– Ты всё ещё не спишь? – приподнялся на локтях Ирвин.
– Уснёшь с вами, как же. Откуда ты взял такое имя? Сам придумал?
– Нет, где-то слышал, не помню где. По-моему, очень красиво.
– Слишком длинно и бестолково, – Пилату расхотелось спать и потянуло общаться. – Имя должно быть кратким и содержательным, например – Дюк.
– Ещё мне собачьей клички не хватало.
– Альфа тебе не нравится? – предложил Ирвин.
– Ничего хорошего, какое-то женское имя.
– Тогда… – юноша задумался. – Тогда… Эразм?
– Неприятно звучит.
– Экзимус? – предложил Пилат.
– Не выговоришь, да и коряво как-то.
– Бобби, Коллет, Гудвин, – начал перечислять юноша всё, что приходило в голову, – Мокка, Фантус…
– Как, как? – оживился сроут. – Фантус? В этом что-то есть! По-моему, мило и вполне соответствует гордому званию сроута. Как считаешь, Пилат?
– Можно и получше придумать, например – Лакмус. Нравится?
– Не очень, если честно.
– А Ифорт? – не сдавался пёс.
– Фантус мне больше по душе.
– Ну и ладно, если хочешь, будь Фантусом, – обиделся Пилат. – Глупее имени не слышал!
– Да ладно тебе, главное, чтобы сроуту нравилось. Ну, что, давайте спать?
– Ага, конечно! – проворчал Пилат. – Перебили мне весь сон! Теперь до утра не засну!
Чрез минуту он уже храпел так, что с веток сыпалась хвоя.
– Доброго сна тебе, Фантус, – пожелал Ирвин.
– Какая хорошая шутка, – пробормотал сроут, думая, чем же заткнуть уши.
Глава пятая. Когда закончился лес
Проснулся Ирвин оттого, что ему было очень жарко. Открыв глаза, юноша обнаружил под левым боком сладко сопящего сроута, а под правым пригрелся похрапывающий Пилат. Тихонько, чтобы их не разбудить, Ирвин поднялся и потянулся, разминая руки-ноги. Костёр давно погас, остывшие угли подёрнул пушистый сизый пепел. Золотистая тишина утреннего леса казалась до того свежей и прозрачной, что ею хотелось умыться. Размявшись, Ирвин присел у ближайшего дерева и достал из мешка бумажную трубочку с карандашом. Прислонившись спиной к шершавому стволу, он продолжил писать.
Вскоре проснулся сроут. Он блаженно потянулся, зевнул и огляделся, вспоминая, где находится и что с ним приключилось.
