Безобразная Эйвион, или Сон разума
– Не за что. – Она нырнула в дверь, покачивая головой, и до Эйвион донеслось едва слышное: – Бедняжка…
Эйвион вздохнула, но тут же принялась обходить опочивальню: с робостью дотронулась до резных спинок кресел, провела рукой по бахроме подушек и, наконец, остановилась возле кровати. Там была перина, белая и мягкая, судя по ощущениям – пуховая.
– С ума сойти, – потрясённо проговорила Айрис. – У Дилис Блойдеин сарай по сравнению с этим. Я видела её покои.
Она с осторожностью уселась в одно из кресел, поёрзала для удобства, но тут же вскочила, услышав скрип двери.
В комнату вошёл какой-то нечёсаный мужчина, глянул на девушек исподлобья.
– Вода, – буркнул он, и за ним потянулась целая вереница подростков, каждый с двумя вёдрами в руках.
– Живей, живей, – бурчал мужчина, и мальчишки один за другим шныряли за вторую дверку, туда-сюда. Эйвион с изумлением следила за этим действом: воды они натаскали вёдер тридцать, а то и больше. Под конец мужчина кособоко поклонился и, пятясь задом, вышел.
– С ума сойти, – повторила Айрис, как-то неопределённо посмотрев на свою подругу. – Ты прямо как настоящая… э-э, а ты кто? Баронесса?
Эйвион покачала головой.
– Нет. Отец простым рыцарем был. – Взглянув в распахнутые глаза Айрис, она хмыкнула. – Да ну тебя. Пойдём посмотрим, что там.
Вторая комната оказалась меньше и намного проще первой: без камина, с несколькими сундуками и обычным топчаном у стены. Но в её середине стояло чудо – медная начищенная до блеска купель, не какой-нибудь таз, а самая настоящая ванная.
– О-о, – протянула Эйвион с тихим восторгом, – давай вместе.
Айрис сбегала в опочивальню, откуда притащила две свечи. Улыбнувшись друг другу, девушки одновременно скинули платья и, затаив дыхание, залезли в тёплую, даже почти горячую воду. Они нежились, потом тёрли себя и друг друга, смывая недельную грязь, а под конец, окончательно развеселившись, принялись брызгаться.
Раздался стук, и обе они встрепенулись, почти испугавшись.
– Кто там? – крикнула Айрис.
Из-за створки двери высунулась уродливая голова карлика Кораха.
– Чего тебе? – грозно спросила Айрис.
Корах состроил гримасу и, протиснувшись целиком, уселся на табурет.
Эйвион немного смутилась.
В Озёрном Лугу имелась общественная баня, в которой по заведённому порядку раз в месяц вся дворня мылась и плескалась без различия полов и возрастов, но сама Эйвион туда не ходила. Сначала – опасаясь насмешек из-за своей внешности, а потом потому, что матушка Маргет объяснила ей, что дочери рыцаря негоже купаться вместе с челядью.
– Чего тебе, Корах? – спросила Эйвион, опустившись в воду поглубже, однако купель была всё же не настолько велика. Корах, впрочем, не обратил никакого внимания на её смущение.
– Вот что, – серьёзно сказал он, – у меня предложение к госпоже Ллир. Чую – не усну, пока не скажу. А то вдруг завтра не получится. А вы уже, кажись, не завтра, так послезавтра поутру уедете.
– Ты о чём?
– Мне в Керке делать нечего. Работы для меня здесь нет, а к объедкам я не привычный. – Маленький человечек пожевал губами. – Я б поехал с вами. Зачем – не могу сказать, проку от меня немного. Но без господина иль госпожи жить трудно. По мне лучше служить честно, чем подачками питаться. Читать-писать я, правда, не умею, но знаю кучу песен и не очень смешных шуток, и вообще много того, что здешним олухам и не снилось. Женские надобности всякие мне знакомы: как-никак десять лет её милости Мейнир прислуживал.
– М-м… – тихонько промычала Айрис. – Вы тут, пожалуй, без меня поговорите.
Она выскочила из купели и, на ходу подхватив платье, скрылась за дверью.
– Что скажешь? – буркнул карлик, проводив её косым взглядом.
Эйвион помолчала немного.
– Знаешь, Корах… наверное, я буду плохой госпожой.
– Из-за этого? – Он дотронулся до своей щеки.
Эйвион кивнула.
– Не для меня. – Карлик пожал плечами. – Я сам, как видишь, хоть и мужчина видный, но не первый парень на деревне. Кроме того: ты много знаешь о Чёрной Деве? Говорят, у неё не только лицо с одной стороны страшное, но и телесно она лишь наполовину человек. Говорят, у неё из левой груди змеи ядовитые растут, а то и не такие небылицы рассказывают. – Корах усмехнулся. – А у тебя, смотрю, с этим в порядке всё. Пусть другие думают, что хотят, мне на здешние суеверия плевать. Ну, как?
Эйвион задумалась на мгновение.
– Дай мне мою одежду.
Она с некоторым трудом натянула платье на мокрое тело, потом встала перед Корахом.
– Я согласна.
Карлик неловко опустился на одно колено (вид у него был необычайно серьёзный).
– Я, – тихо и торжественно произнёс он, – Корах, сын Хевина из Лимерика, признаю тебя, Эйвион Ллир, своей полновластной госпожой. Вверяю себя в твои светлые руки, и пусть воля твоя ведёт меня. Клянусь благородству твоей крови в вечной и безграничной верности, уважении и послушании. Да не будет у меня другого господина, и не послужу словом или делом никому другому.
У Эйвион перехватило дух.
– Я принимаю твою службу.
* * *
Половину следующего дня Эйвион провела в опочивальне.
Тот молодой солдат, Утер, оказался прав насчёт погоды: вчера просто штормило. Забравшись поутру на сундук и открыв ставни, Эйвион замерла от восторга: так там было красиво.
Окно, единственное в комнате, выходило на море – безбрежное, синее, как её глаза, а по небу торопливо бежали белоснежные кудрявые облачка. Может быть, ей показалось, но далеко-далеко она увидела чёрные спины каких-то больших рыб, величаво покачивавшихся в волнах. Эйвион присмотрелась: пять или шесть чёрных точек. Потом они исчезли.
Эйвион высунулась в окно, и от страшной высоты её сердце заколотилось, как птичка в клетке.
Стена башни обрывалась вниз, врастая в изломанные скалы, а ещё ниже, в головокружительной глубине, волны с грохотом разбивались о подножие утёса.
Солёный ветер дышал прохладой, и Эйвион с удовольствием бы вышла прогуляться – так интересно было бы посмотреть на Керк при хорошей погоде, – однако, вспомнив тот не особо дружелюбный приём, что ей оказали прошлым вечером, она вздохнула, но решила пока отказаться от этой затеи.
Тем более, здраво рассудила она, вряд ли предыдущая хозяйка этих покоев, Олуэн Корнин, бродила по двору, подобрав юбки, и заглядывала во все подворотни. Госпожа должна вести себя по-другому. Вон, Дилис Блойдеин вообще носа из своей опочивальни не показывала, потому что не по рангу ей среди слуг торчать. Вот приеду в Ллир, подумала Эйвион, там и буду ходить, где захочется. И даже надо так сделать – ведь это её замок, и владелица должна знать, где что находится.
Притворившись, что ей удалось-таки убедить саму себя, Эйвион слезла с сундука с намерением внимательно осмотреть эти замечательные покои при дневном свете. Интересно, а что делала Дилис Блойдеин целыми днями у себя в башне?
Айрис сидела на кровати, как спала – нагишом, и сладко потягивалась. Очень красивая, по привычке подумала Эйвион, мельком глянув на подругу: даже только ещё наметившаяся грудь не торчала, как у неё, а круглилась аккуратными холмиками. Прошлым вечером девушки по молчаливому согласию улеглись вместе, как привыкли, и уснули в мгновение ока на волшебно-мягкой перине.
Пожелав доброго утра, Айрис быстро оделась и помчалась вниз, сообщив на ходу, что принесёт что-нибудь поесть. Спустя всего несколько минут в дверь постучали, и вошла Ингунда с целым ворохом платьев в руках.
– Какое-то обязательно подойдёт, – сказала она. – У его светлости две дочери было, так Олуэн чуть пониже вас, а вот Гленис точь-в-точь.
– А где она? – поинтересовалась Эйвион.
– Зачахла, бедняжка. С детства здоровьем не отличалась, тоненькая была, как тростинка.
Оценивающе посмотрев на Эйвион и на десяток нарядов, разложенных на кровати, Ингунда выбрала один.
– Сначала вот это, – сказала она, протянув Эйвион длинную белую рубаху. – Это нижнее, камиза. Беднота здесь, конечно, на голое тело платья носит, но знатным не положено. И для тепла опять же хорошо.
Платье, которое выбрала домоправительница, было голубого цвета, с глухим воротом и высокой талией, почти под грудью; книзу оно сильно расширялось. Оно оказалось очень приятным на ощупь, куда мягче, чем наряд тётушки Маргет. На ноги Эйвион надела принесённые Ингундой остроконечные сапожки без каблуков.
Возле кровати на стене висело зеркало, тоже металлическое, как в Озёрном Лугу, но большое и забранное в резную деревянную раму. Затаив дыхание от восторга, Эйвион рассматривала себя, поворачиваясь то одним боком, то другим. За этим занятием её и застала Айрис, которая с плохо скрываемой завистью немедленно принялась охать и ахать.
Эйвион указала ей на платья, оставленные домоправительницей на кровати.
– Возьми любое. Матушка Ингунда сказала, чтобы я выбрала те, которые хочу взять с собой. Они хозяйским дочкам уже без надобности.
– Ах! – Айрис повисла на шее у Эйвион, и немедля бросилась к нарядам.
Они уже заканчивали завтракать, когда пришёл сир Гарет.
Отъезд назначили на сегодня, после обеда, сообщил он, лорд Марред передумал, и не хочет тянуть.
– До Мирна, где стоят драгги, всего полдня пути. Это большое селение на южном берегу мыса Нос Тролля. Там мы переночуем и утром отплывём со свежими силами.
– А далеко ли оттуда до Ллира? – спросила Эйвион.
Рыцарь пожал плечами.
– Не могу сказать. Если ехать берегом, да отсюда, трёх дней хватило бы с лихвой. Но из Мирна мы поплывём на запад, к устью Глинна – этот залив называют Глоткой Тролля, – а потом обратно, мимо Мирна, Керка, и дальше на север. Честно говоря, девочка, я никогда не плавал на кораблях, как и большинство наших солдат.
– А как же мы тогда поплывём?
– Ну, уж сотню человек, умеющих махать веслами, точно наберём. Лорду Марреду служат немало физов, и для них управляться с драггами не в первой. А для навигации есть особые люди. Лорд Марред выпросил на время у Ирк’лаала двух кормчих, чтобы обучить своих людей.
– А кто такой этот Ирк’лаал? Очень странное имя.
– Это торговец из Морского народа. А может, и не просто торговец, а что-то вроде шейна – это как наши графы. Далеко на юге есть большой остров Элькин, так его один из наших королей отдал во владение Морскому народу. Из-за моря Арит они привозят много дорогих и красивых вещей, но сюда, на север, заплывают редко. Они странные на вид и не верят в наших богов. Да и, говорят, чужаков к себе на Элькин не пускают.
Сир Гарет поднялся с кресла.
– Так что пока отдыхайте, – закончил он, – я пришлю за вами.
Глава 6. Глотка тролля
Дорога на запад оказалась однообразно-скучной: бесконечные заросшие вереском пустоши, кособокие деревца, словно прижатые к земле вечным ветром, и низко висящее свинцовое небо. Эйвион куталась в плащ и едва не засыпала под мерный лошадиный шаг.
Во всём отряде лошади были только у неё и у сира Гарета. Все прочие, не исключая и Айрис, шли пешком. Первые несколько минут пути Айрис куксилась, однако вскоре, смирившись с судьбой, бодро зашагала рядом.
Корах семенил по другую сторону от лошади. Поначалу Эйвион с тревогой посматривала на маленького человечка, опасаясь, что он не выдержит долгой дороги, но Корах не выказывал даже признаков усталости.
– Зато мне намного теплее, чем им всем, – буркнул он, заметив очередной взгляд своей госпожи, – на каждый их шаг я делаю два…
Его одежда являла собой странную смесь достатка и бедности. Пошитая, очевидно, в те времена, когда карлик служил графине Мейнир, за прошедший год она изрядно поизносилась. Камзол Кораха был зелёного бархата с обтрёпанными золотыми нитями, штаны – дерюжные, а сапоги и вовсе имели такой вид, словно он стащил их с человека раза в три крупнее себя самого. На голове карлика красовался фиолетовый шёлковый берет. Но что больше всего поразило Эйвион, так это настоящий меч, болтавшийся на его боку. Меч был короче обычного, но тускло поблёскивавшая сталь и потёртая рукоять не оставляли сомнений в том, что это не игрушка.
Отряд сира Гарета растянулся на добрых три сотни стридов: всего около двухсот человек, лучников, копейщиков и мечников. «Целая армия!» – поразилась Эйвион, и рыцарь, улыбнувшись, пояснил:
– Совсем маленькая армия. Лорд Марред Корнин может выставить в десять раз больше, но я думаю, этих людей вполне хватит, чтобы покончить с разбойниками. Главное – перекрыть им выход из устья. Море там спокойное, и они легко могут воспользоваться лодками для бегства.
При упоминании о море Эйвион вспомнила увиденное утром, и рассказала сиру Гарету. Тот пожал плечами.
– Говорят, далеко в открытых водах можно встретить таких рыб: они больше корабля, и в их головах имеются отверстия, через которые они выпускают фонтаны воды. Но в наших краях ни я, да и никто из рыбаков никогда таких не видел. Наверное, тебе померещилось.
Солнечный диск едва коснулся горизонта, когда отряд достиг Мирна.
Сир Гарет не преувеличил – селение действительно было большим, окружённым невысокой стеной из грубо обтёсанных глыб известняка. Вереница из десятков домиков тянулась вдоль побережья: в основном бревенчатых, с соломенными крышами, и возле каждого – рыбацкие сети, развешанные на чёрных от влаги столбах. Множество лодок всех размеров лежали на берегу, некоторые старые и с пробитыми днищами, но ещё больше бок о бок теснилось в широкой гавани, – и над всем этим висел неумолчный шум из криков чаек, лая собак, стука топоров и скрипа снастей. Солёный воздух был пропитан запахом рыбьей требухи и дыма из коптилен.
Но не это в первую очередь бросилось Эйвион в глаза. У широкого причала на волнах величественно покачивались два огромных корабля с носами, украшенными резными выкрашенными золотой краской головами драконов. Борта драггов были расписаны продольными красными и зелёными полосами.
– Какие громадины! – поражённо пробормотала Айрис. – Как же они не тонут?
Сир Гарет обернулся к Эйвион.
– Тебя проводят к Дому Старейшин, – сказал он, – а мне нужно заняться делами.
В сопровождении полудюжины солдат Эйвион направилась вглубь деревни. Копыта лошади зачавкали по грязи. Завидев явно знатных кровей гостью, в небесно-голубом платье и добротном плаще, верхом на статной кобыле, рыбаки бросали работу, выглядывали из хижин, торопливо кланялись, сдёргивая шапки, некоторые бухались на колени, но, стоило ей проехать – девушка краем глаза заметила это, – начинали качать головами и выразительно переглядываться. Солдаты грозно посматривали по сторонам; Эйвион сидела в седле как каменная.
На Кораха же в открытую показывали пальцами. На лице карлика застыла презрительная ухмылка.
– Чего пялитесь, олухи? – бросил он мимоходом и словно себе под нос. – Ни разу не видели, как должен выглядеть нормальный человек?
– Что это за Дом Старейшин? – тихо спросила Эйвион у Утера – слава богам, он оказался в числе сопровождающих.
– Это здесь самый большой дом. Они там собрания проводят, и мужчинам туда ходу нет.
– Как? – изумилась Эйвион.
– Старейшины здесь – женщины. Так во многих прибрежных деревнях. Считается, вроде, что мужья – они в море хозяева, а жёны – на земле. И мужчина когда в дом заходит, должен во всём проявлять послушание и уважение. – Утер хмыкнул. – У них тут даже Дом изгнанных есть. Это если жена мужа за какую провинность изгоняет, он там может переночевать, но потом обязательно должен вернуться и прощения просить.
– Чуднó, – пробормотала Айрис.
Меж тем начал накрапывать дождь, и отряд ускорил шаг.
Дом Старейшин оказался каменным, с высокой двускатной крышей, почти достигавшей земли. Стропила из дубовых балок толщиной с ногу человека тянулись вверх и, скрещиваясь, оканчивались резными мордами каких-то чудовищ.
У дверей их встретила старуха с длинной клюкой. Глянув на Эйвион, она нахмурилась, но не сказала ни слова, только махнула рукой в сторону входа. Солдаты развернулись и отправились обратно, шлёпая по лужам, а Корах сделал попытку проскользнуть вслед за своей госпожой.
– Пошёл! – гневно рявкнула старуха, выставив клюку в его сторону.
Корах остановился, широко улыбнувшись.
– Ну, матушка, вы мне льстите, – насмешливо произнёс он.
Не удостоив его в ответ даже взглядом, старуха закрыла дверь.
* * *
Эйвион стояла на короткой носовой палубе драгга, рядом с сиром Гаретом. Прохладный ветер шевелил её волосы.
Корабли оказались способны вместить всех воинов. В каждом из драггов помещалось по пятьдесят гребцов, по двадцать пять с каждой стороны; остальные солдаты время от времени сменяли своих товарищей. Гребцы сидели на низких скамьях и взмахивали длинными вёслами, подчиняясь мерным звукам большого бронзового диска на корме корабля.
Эйвион глянула в ту сторону, и торопливо отвернулась, поймав взгляд кормчего. Этот человек показался ей таким страшным, что, увидев его утром, она даже отшатнулась. Высок, мускулист и силён – настолько, что казалось, он как с тростинкой управляется с огромным рулевым веслом футов двадцати длиной. Весло дергалось, будто живое, пытаясь вывернуться из его рук, но каждый раз было вынуждено подчиняться. Несмотря на холод, кормчий был обнажён до пояса, и его кожу покрывали замысловатые татуировки – всё видимое тело, вплоть до кончиков ушей на гладко выбритой голове. Синие уродливые щупальца облепляли его лицо, а глаза, густо обведённые чёрным, смотрели дико и пронзительно. На его боку висел длинный кривой нож.
Другой такой же человек – в узорах, с добрым десятком ожерелий на шее, и в тёмно-красных шароварах, – бил в диск. Это были люди из Морского народа, те самые, о которых упоминал лорд Марред; кормчего звали Ал’иир, а имени второго Эйвион не запомнила.
В её горле немного першило от смеси разных запахов. Накануне днём корабли подновляли, пропитывая доски смолой и жиром, и сейчас даже свежий морской ветер оказывался не в состоянии перебить густые испарения, в которые вплетался отчетливо различимый дух нечистот и застарелой крови, словно составлявший одно целое с драггом. Именно поэтому Эйвион, просидев пару часов возле мачты, предпочла перейти на нос корабля. Айрис же всю дорогу мирно дремала, примостившись возле какого-то тюка. Где-то там, среди солдат, сидел и Корах.
Пробираясь по качающейся палубе к сиру Гарету, Эйвион вздрогнула, вдруг заметив чью-то руку, высунувшуюся из отверстия возле борта. В руке был зажат ковш, и на мгновение в нос Эйвион ударила резкая вонь.
Под палубой, как оказалось, сидели два человека, по одному на каждом конце, и они без устали вычёрпывали воду и грязь, что просачивались внутрь драгга. Пару раз Эйвион замечала их головы, высовывавшиеся наружу глотнуть свежего воздуха – чёрные и нечёсаные; на их шеях красовались железные ошейники с цепями, концы которых уходили в темноту.
– Рабы, – бросил сир Гарет, заметив её взгляд.
– Они сидят там всё время? – с ужасом спросила Эйвион.
– Нет. Когда команда сходит на берег, им дозволено выползти наружу. – Рыцарь серьёзно посмотрел на неё. – Жалость госпожи Ллир здесь неуместна. Это убийцы и насильники. Пусть будут благодарны: в ином случае их бросили бы в яму, завалили хворостом и устроили бы пляски. И их не двое, их трое. Потому что если умрёт один, одному внизу не справиться.
Драгг нёсся, как птица. В отличие от вечно неспокойного Северного моря, водная гладь Глотки Тролля лишь слегка волновалась, и под плеск волн воины затянули песню:
То было давно,
Дорогу держали,
Числом премногие
Корнина люди,
Плыли по соли
По следу форели.
Так этого жилья
Стал я правителем.4
Тем временем светило уже начало клониться к западу, и на безоблачном до того небе появились тёмные облачка. Помощник кормчего вдруг быстро ударил три раза подряд и, повинуясь сигналу, гребцы одновременно подняли вверх вёсла. Тут же, распускаясь, захлопал парус.
Эйвион как заворожённая смотрела на это чудо: огромный и полосатый, он сразу натянулся, надувшись попутным ветром.
– Какой большой…
Сир Гарет улыбнулся.
– Да. Работа для дюжины мастериц почти на год.
Он обернулся к внезапно появившемуся на носу драгга кормчему. Тот едва заметно поклонился.
– Если Эил будет к нам благосклонен, к вечеру мы будем на месте.
Говорил он медленно и правильно, сильно растягивая слова.
– Попутный ветер – это хорошо, – кивнул сир Гарет.
– Ветер – обманщик. Ал’иир не верит обещаниям Эила.
– Ты боишься ветра?
Кормчий сверкнул глазами. Он был почти на полголовы выше сира Гарета.
– Я – единственный, кто должен бояться. От моего страха зависит жизнь твоих воинов.
– Справедливо, – сказал рыцарь.
Не ответив, кормчий развернулся и исчез так же быстро, как появился.
На его месте возникла фигура Алуна.
– Чего тебе? – спросил сир Гарет.
– Не верю я этому черномазому, – буркнул старый солдат, дёрнув себя за ус.
Рыцарь вопросительно поднял брови.
– Он постоянно назад пялится, – продолжил Алун, – и сразу вперёд, как замечает, что на него кто-то смотрит. А сзади нет ничего.
– Ты излишне подозрителен, Алун. Хороший кормчий должен видеть всё вокруг. К тому же за нами идёт второй драгг.
– Ну, может, и так.
Справа проплывали высокие берега Глотки Тролля, густо заросшие сосновым лесом. Стена из деревьев, подступавшая к краям обрыва, стояла плотно и мрачно, разглядывая непрошеных гостей тёмными провалами меж стволов. Небо мало-помалу затягивали тучи.
Вновь трижды прогудел бронзовый диск, и парус, подчиняясь усилиям нескольких солдат, начал медленно подниматься.
– Почему убирают парус? – спросила Эйвион.
– Не знаю. – Рыцарь пожал плечами, глядя на приближающегося Ал’иира. Вода была тихой, и на время тот доверил рулевое весло своему помощнику.
– Туман, – коротко пояснил кормчий, указав прямо по курсу корабля, туда, где далеко-далеко в синеватой дымке проступали очертания высоких холмов.
– Я не вижу никакого тумана, – сказал рыцарь.
Кормчий растянул губы в едва заметной улыбке. Его покрытое синими щупальцами лицо сделалось ещё страшнее.
– Ал’иир тоже пока не видит. Но скоро туман будет здесь.
– Так что же?
– В тумане плыть нельзя. Ал’иир говорит: надо стоять и ждать.
Рыцарь задумался.
– А далеко ли до устья Глинна?
– Не больше двух часов быстрого хода.
Сир Гарет кивнул.
– Плывём вперёд. Без гонга. Вёсла обмотать тряпками. А как увидим туман, пристанем к берегу. Мне говорили, что крепость стоит в полумиле вверх по течению. Вечер – это хорошее время, нельзя упускать. Они не ждут нас.
– Не ждут, – медленно повторил Ал’иир. – Хорошо.
Он направился на корму драгга, где принялся подавать какие-то знаки шкиперу второго корабля. Эйвион проводила его взглядом, и на мгновение ей показалось, что на горизонте, там, где тёмная вода сливалась с небом, вновь мелькнули и тут же пропали чёрные точки.
* * *
Туман появился неожиданно. Его языки, будто живые, стремительно потекли с холмов, просочились меж тёмных сосен, и на мгновение замерли перед водной гладью залива. У Эйвион перехватило дыхание: туман увидел приближающиеся драгги. Подобно тысячеголовой змее, он пружинился, собирался в клубки и готовился к прыжку.
С тихим плеском вёсла опустились в воду, и корабли медленно поплыли вперёд; только хриплое дыхание солдат и скрип уключин нарушали мертвенную тишину. Словно вздох удовольствия донёсся со стороны тумана; внезапно вздыбившись горой, он ринулся к своей жертве.
Холодное влажное облако окутало драгги, настолько густое, что лицо стоявшего рядом сира Гарета Эйвион видела как в дымке. Низ и верх, север и юг перестали существовать. Необъяснимое чувство тревоги охватило девушку.
– Проклятье, – пробормотал рыцарь сквозь зубы. – Эй, Ал’иир, где берег?
Вместо ответа раздался торопливый двойной удар гонга. С левой стороны гребцы немедленно подняли вёсла, а с правой продолжали грести. Но было уже поздно: с оглушительным скрипом драгг остановился, напоровшись на мель. Несколько вёсел с треском сломались. Солдаты, стоявшие на палубе, повалились друг на друга, Эйвион едва удержалась на ногах. На корабле поднялся гвалт.
– Ал’иир, Вил тебя побери! – крикнул сир Гарет. – Где ты там?
– Его нету, командир! – тут же раздалось в ответ.
– Сбежал, гадёныш!
– И другого тоже нет!
– Кто видит второй драгг?
Солдаты замолчали, напряжённо вглядываясь.
– Зажечь огни! – приказал рыцарь.
Спустя минуту запалили два факела: их огни мутными пятнами осветили лица солдат. Один из факелов принесли на нос корабля: это оказалась глубокая железная плошка, заполненная жиром. Солдат подвесил её на крюк, вделанный в голову дракона.