Ветер. Что-то мелькнуло между деревьями. Черный ветер. Дыхание у Грейвса перехватило, и рука осторожно потянулась к тесаку. Тень. Нет, две, три, нет, много теней плавно выплывали из чащи. Черные на фоне черного. Высокие, на две головы выше человека. Тени скользили между деревьями и все, чего они касались, покрывалось инеем.
Дирк, Дирк, хотел крикнуть Грейвс, но не успел. Две тени наползли на Дирка, и спящее тело как-то сразу обмякло, обвалилось, сплющилось под слоем одежды. Дирка выпили. Тлеющие угли зашипели и погасли, когда одна из теней прямо по костру неторопливо поплыла к Грейвсу.
– Тревога! – закричал он, но место крика изо рта вырвался шипящий вздох.
Тем не менее, его услышали. Утер быстро поднял голову, но лишь затем, чтобы увидеть нависшую над ним черную фигуру.
Маэрин и, кажется, Руадан вскочили на ноги, и один из них тут же упал.
– Спасайте его высочество! – кричал Кернан, наставив меч прямо в грудь приближающемуся чудовищу.
Сказочки, значит. Вот они какие, сказочки. Грейвс попятился назад, пока не уперся спиной в ствол дерева. Торопливо намотал плащ на левую руку. Эх, Мадалена, Мадалена… спрашивать ведь будет: где Грейвс? Почему не вернулся? Погорюет немного, наверное, а потом найдет кого-нибудь другого. Но ничего, мы еще посмотрим. Посмотрим. Справа, слева и, наверное, сзади тоже наступали тени. Их лица, похожие на колышущиеся маски, смотрели дырами глаз.
– Что пялишься, тварь, – хрипло прошептал он, – давай, потанцуем…
Грейвс выхватил тесак. Ножик был неплохой, почти в два фута длиной и с зазубринами по режущей кромке. Подождав, пока тень подплывет достаточно близко, он взмахнул и резко ударил. Ударил в пустоту, едва не потеряв равновесие. Вот ведь черт… Еще взмах и снова в пустоту. Опять взмах. Опять. Все как во сне. Медленно. Тишина и только его прерывающееся дыхание. Его и, кажется, старика Кернана. Треск инея. Пар изо рта и очень большая луна над головой. А потом подступила липкая чернота, и Грейвса охватил мертвенный холод. Эх, Мадалена, подумал он, и провалился в темноту.
* * *
– Стой… положи меня…
Маэрин еле услышал хриплый шепот герцога. Последние несколько часов солдат тащил на себе почти безжизненное тело своего господина, останавливаясь только затем, чтобы убедиться, что тот еще дышит. Вся одежда на правом боку раненого пропиталась кровью; Маэрин даже боялся посмотреть, что там. Когда рыцарь только еще поднимался с земли, одна из теней мимоходом скользнула по нему, заставив выронить меч. Герцог закричал от боли и, с силой оттолкнувшись рукой, скатился вниз с небольшого холма, на котором отряд устроился на ночлег. Наверное, именно поэтому страшная тварь не стала преследовать упавшего – вокруг имелись жертвы более близкие и такие же беззащитные.
Маэрин осторожно опустил тело на землю и встал перед ним на колени.
– Я донесу вас, господин, – прерывающимся от усталости голосом сказал он. – Здесь до Вала по прямой миль двадцать, не больше…
Не открывая глаз, герцог еле заметно качнул головой.
– Нет. Я не выдержу. Посмотри, что у меня там, – прошептал он.
Маэрин вытащил кинжал и дрожащими руками разрезал на нем одежду. Правый бок рыцаря представлял собой кровавое месиво, из которого выступали белесые полоски оголившихся ребер.
– Ну?
Солдат судорожно глотнул.
– Нет, мой господин.
– Проклятье. – Герцог с усилием открыл глаза. – Ларец?
– Он у меня, сир. Я взял.
– Хорошо. Маэрин, ты заслуживаешь награды. Кошель на поясе. Возьми. Там десять кернов.
– Я донесу вас, милорд, – упрямо повторил тот.
– Нет. Я умираю. Слушай меня, солдат. Ты возьмешь ларец и отнесешь его в Крид.
– Крид?
– Да. Не в Гранмор, в Крид. Моему брату Лайонелу. Он знает, что делать. Расскажешь ему все, что видел. И ты должен сберечь этот камень. Чтобы он не попал к тем черным тварям. Бери и иди. И берегись, слышишь? Если ты подведешь меня, я сам вернусь за тобой, богами клянусь, Маэ…
Герцог закашлялся, захлебываясь собственной кровью. Красное булькало меж белых ребер. Его тело забилось в конвульсиях; скрюченными пальцами он вцепился в руку Маэрина, заглядывая ему в глаза.
– Я обещаю, ваше высочество.
Тот как будто кивнул и без сил откинулся назад. Через несколько мгновений дыхание его остановилось.
Немного постояв возле тела герцога, Маэрин бережно накрыл его своим плащом, поднялся, и на подкашивающихся ногах побежал прочь.
Глава 1. Джош
Джош потер ушибленное плечо, угрюмо глянув на толстяка, стоявшего поодаль у огромного очага. Всыпать бы этому жирному самодуру по первое число, припомнив всю его ругань и бессчетные удары поварешкой.
Впрочем, Джош не был до конца уверен, что когда-нибудь он захочет расплатиться за эти колотушки, ибо справедливости ради следовало признать, что мастер Гербер относится к нему если не лучше, то и совсем не хуже, чем к остальным слугам. Главный повар в своем обычном состоянии орал на всех, кто попадался ему на глаза, в особенности на тех, кто по делу или без дела ошивался на кухне. Ну, кроме, разумеется, лорда Беркли, хотя Джош, собственно, ни разу здесь его и не видел. Юноша фыркнул. Интересно было бы посмотреть на эту картину: его светлость сюда спускается, а мастер Гербер гонит его своим половником.
Поймав свирепый взгляд повара – услышал, что ли, о чем думаю? – Джош с усердным видом склонился над чаном, который пытался вычистить со вчерашнего вечера. Внутри – это понятно. Но зачем его полировать еще и снаружи, если он все равно закоптится, как только его на огонь поставят? Вот Джош и сбежал отсюда сразу после полуночи, когда с кухни все разошлись, решив: завтра дочищу. За что и поплатился.
В содеянном он не раскаивался. Нужно было просто выбрать: продолжать ли сидеть за постылой работой, или отправиться на вечеринку к Ронану, которую тот устраивал по поводу своего производства в подмастерья у Энгуса Морна, местного мясника. Все его друзья собрались там, и Джоша просто не поняли бы, не появись он на праздновании такого важного события, да еще под дурацким предлогом чистки какого-то чана.
Джош вздохнул, успокаиваясь. Вообще-то Гербер не самый плохой человек. Работы, понятное дело, иногда чересчур много, но какой же начальник будет терпеть, когда его служки от дела отлынивают? Еды тоже хватает, и в этом отношении Джошу, можно сказать, повезло, как и всем в замке. В городе-то вон полно бродяг, которые по помойкам кормятся. Даже слишком много таких, особенно в последнее время.
Слухи всякие по городу множились, и жители с замиранием друг другу их передавали: о том, что за Гриммельнским Валом что-то происходит, что люди пропадают, а дальше – всякая чушь про то, что один наемник видел, а другой слышал, а потом своей любовнице рассказал, а та со своей бабушкой поделилась, и эта бабка-то всем все и поведала.
– По восемь лап у них, а пасть такая, что теленок внутрь пролезет…
– Ну, это ты хватил… по восемь!
– Матерью Боанн клянусь! И глаз у них нет, а вместо носа – дырка!
Верить в такие сказки или нет, Джош не знал. Уж больно много народу об этом твердило, хотя, с другой стороны, он уже почти шестнадцать годков в Пограничье прожил, и ни одного чудовища пока не встречал. С третьей стороны, он и Вал-то сам тоже не видел ни разу.
И наконец, трудно понять, почему столько народа стекается в город в последнее время. Если бы эти россказни хоть на крупицу были правдой, добрым людям следовало бы бежать отсюда сломя ноги, а не прятаться в замке, от которого по прямой до Гриммельна всего-то лиг десять-пятнадцать, не больше. Скорее всего, толпы прибывающих фермеров, купцов, жонглеров, девок, и полно еще всякого сброда без определенных занятий – все это как-то связано с большим праздником, о котором вся дворня твердила уже целую неделю.
Праздник – это было интересно. И пиры в начале месяца Лосося, и Сбор урожая – все они вызывали всеобщий восторг. К праздникам начинали готовиться заранее, их ждали, и долго потом обсуждали. До сих пор в замке иногда судачили о большом торжестве, с фокусниками и фейерверками, который его светлость закатил в честь рождения дочери-наследницы Алиеноры. Но в минувшем году ей исполнилось уж четырнадцать лет, и понятно, что Джош по молодости всего этого помнить не мог.
Спросить о том, что ожидается, было не у кого. Слуги знали не больше него самого, а когда его дружок Гуго посмел задать вопрос мастеру Герберу, то получил такую выволочку, что после этого два дня на кухне не показывался. Лупцуя Гуго поварешкой, Гербер визгливо приговаривал, что тот сует свой веснушчатый нос в дела, которые ему не по рангу. Вспомнив ту историю, Джош ухмыльнулся. Гуго был очень ловкий и вертлявый малый, и мастер Гербер из десятка ударов в лучшем случае пару раз попал по спине Гуго, да и то вскользь, а все остальное – по мебели или по кувшинам, расколотив при этом несколько.
Наверное, о предстоящем празднике мог знать лекарь Миртен или, к примеру, сын начальника замковой стражи мастер Томас, с которым Джош дружил с детства, но где-то с неделю назад граф Беркли с сотней солдат уехал в неизвестном направлении, и Томас отправился с ними. Эх, повезло ему. Джош вздохнул. Сам он никогда не отъезжал за пределы города дальше, чем на милю, и сколько не глазел по сторонам, ничего особенно интересного так и не увидел. А ведь где-то были и другие замки, был город Лонхенбург, столица королевства, о котором рассказывали примерно такие же сказки, что и про Гриммельнский Вал.
– Истинно говорю тебе, – неторопливо вещал Арн, седоусый солдат, сидя на скамье и бесконечно полируя свой меч, – живет там сорок тыщ народу, а сейчас, может, и поболее, и замок королевский пятьсот локтей высоты имеет. Глянешь наверх, и аж голова кружится.
За свою жизнь Арн побывал везде: от Ллевеллина на юге до Нордмонтских гор на севере, от островов Морского народа на востоке до Бедвира на западе.
Джош слушал, открыв рот. Да, когда-нибудь он отшвырнет этот дурацкий чан в сторону и тоже отправится – куда только? – ну, куда-нибудь дальше, чем на милю. В Лонхенбург, может быть. Когда? Этого Джош тоже не знал. Всю жизнь, сколько помнил, он обретался на кухне, хотя и не постоянно, нет. Лекарь Миртен учил его грамоте, а два-три раза в неделю он тренировался с мастером Томасом. Хорошо, что так получилось, хотя как именно это началось, Джош не помнил. Сир Балдрик Одли, отец Томаса, почему-то всегда относился к нему благожелательно, и именно он, наверное, свел вместе обоих мальчишек – своего сына и Джоша. Мало кого из дворни допускали во внутренний двор замка, а ему благодаря знакомству с Томасом это дозволялось. Более того: с самого детства и Джош, и Томас под присмотром Балдрика учились обращаться с оружием. Мечи, правда, до сих пор им выдавали деревянные, и Джоша это несколько раздражало. Вроде выросли из детства-то. Мастер Томас, когда тренировался с кем-нибудь из военной молодежи, уже сражался настоящим оружием, но стоило ему выйти на поединок с Джошем, сир Балдрик, или кто там имелся из старших, немедленно вооружал обоих деревяшками, несмотря на их обоюдное возмущение.
Хотя, откровенно говоря, поваренку Джошу оружие иметь вообще не полагалось. И настоящее его место было отнюдь не во внутреннем дворе, где все привлекало его внимание и вызывало интерес: наемники с их добродушно-солеными шуточками, стойки с копьями и алебардами, нетерпеливо взбрыкивающие лошади, стук кузнечных молотов, звон скрещивающихся мечей и отрывистые команды начальников смен. Увы, его место здесь, на кухне. Джош на мгновение поднял глаза, и в который уже раз мельком глянул на знакомую ему залу, быть может, с неосознанным желанием хоть на этот раз увидеть что-то новое. Или, скорее, привлеченный очередным водопадом ругани, который извергался из бездонной глотки главного повара.
