Степень взаимодействия

Примерно через два часа Кроссман добрался до окраины. Его впечатление о странностях города только усилилось. Кругом простирался серый бетон стен, асфальт улиц и тротуаров, на которых местами виднелись круглые жестяные баки для мусора без намека на раздельный сбор отходов. Окна во всех зданиях выглядели непривычно узкими, а скупые вывески из неоновых трубок лишь подчеркивали общую архаику. Совершенно намеренную, на взгляд Кроссмана. Он ощущал себя, словно провалился в Готэм-сити через страницу комикса. Или в тот странный Нью-Йорк, в котором живет персонаж по прозвищу Тень. Эффект усиливали винтажные фонари на решетчатых фермах столбов и пересекающиеся под разными углами черные трубы пневмопочты на стенах домов. Хорошо еще, ярко светило солнце! А то бы совсем пробрало.

В любом случае, ничего подобного в африканской саванне Кроссман увидеть не ожидал. Вспомнились слова Ичина о Новой Африке.

«Что же произошло за годы, которые я не могу вспомнить?» – подумал Кроссман.

Он двинулся вперед, и вскоре первые люди повстречались на его пути. Но это лишь добавило таинственности, так как они, не смотря на светлый цвет кожи, в своем большинстве, ни одеждой ни манерами, не походили на современных европейцев. Больше всего они напоминали персонажей из черно-белых фильмов тридцатых годов. Мужчины в серых или черных костюмах, в лаковых туфлях и непременных белых гетрах, девушки в простеньких платьицах, и женщины в шляпках, серых пиджаках и в черных юбках.

Кроссман даже головой помотал, настолько сильным было ощущение, будто в его зрительном восприятии, как в телевизоре, повернули какую-то ручку, убирающую интенсивность цветности. Нет, цвета, конечно, никуда не исчезли. Голубело небо над головой, сочно, даже вызывающе, алели накрашенные губы девушек, а листья на деревьях были, как им и положено, зелеными. Но все это только усиливало впечатление навязчивой монохромности, как в черно-белом комиксе или на старой фотографии, где отдельные цвета нанесены художником избирательно.

Увидев чужака, все прохожие осторожно, чтобы не бросалось в глаза, отводили взгляд. И детей не было. Всем было от восемнадцати и старше. Причем, чернокожих среди них было явное меньшинство.

Кроссман обратился к двум белым женщинам, неспешно бредущим по тротуару.

– Здравствуйте, леди, – приветливо сказал он. – Я ученый, энтомолог. Отстал от своих коллег, и оказался в вашем городе. Мне нужна гостиница, я уверен, она у вас есть.

Одна из женщин приветливо улыбнулась и махнула рукой в сторону центра города, добавив на безупречном английском: «Вам туда». Ее улыбка, простая, словно детская, никак не соответствовала черно-белому архитектурному окружению. Кроссман поспешил придумать предлог, чтобы разговорить девушку, но она его опередила, сказав:

– А вы прямо из саванны?

– Да.

– Тогда, в первую очередь, вам надо к шерифу, а не в гостиницу.

– Особый режим? – догадался Кроссман, чуя недоброе.

– Особый что? Я не знаю, о чем вы, но у нас так принято.

– Хорошо, леди. А где полицейский участок?

Женщина показала в том же направлении, что и в первый раз, строго на запад. Кроссман усмехнулся и поблагодарил незнакомку.

– Вам больше ничего не надо? – понизив тон, спросила девушка, продолжая улыбаться.

Кроссман несколько опешил, не зная, чем вызван вопрос, и что на него можно ответить. И почему тон изменился?

– Он же только из саванны! – напомнила ей женщина постарше. – Идем!

Она взяла девушку за локоть, и потянула за собой.

– А закон? – взволнованным шепотом спросила девушка.

– Он о них не знает еще, – урезонила ее женщина. – И ни о чем не просил.

Кроссман сделал вид, что не расслышал этого короткого диалога, но в душе остался неприятный осадок. Сущность внутри тоже забеспокоилась, словно заворочался в берлоге огромный черный медведь. А она реагировала на опасность, это нельзя сбрасывать со счетов. Великое благо, что она сначала выполняла роль индикатора, и лишь потом показывала клыки. Учинить здесь то же, что он устроил в ресторанчике, решительно не хотелось.

Впрочем, было ясно, что именно вызывало тревогу. Упоминание о властях и особом режиме пребывания. Начнутся разговоры о документах, об установлении личности. Оказывается, даже в Африке от этого никуда не деться.

Сердце чуяло, что проблем с властями не избежать. Это не пугало. Точнее пугало не так, как раньше. Не инстинкт самосохранения напоминал о себе, а мутное воспоминание о том, как он перебил сотню вооруженных спецназовцев в забегаловке. Ладно, спецназовцы, им по контракту положено умирать. Но выпускать из себя кошмарное нечто посреди мирного города не хотелось до крайности. До истерики, если точнее. Но вот истерики допускать точно было нельзя.

Городок симпатичным трудно было назвать, но и некоторой эстетики он лишен не был. Эдакое ожившее ретро. Не само ожившее, разумеется, а кем-то и зачем-то с нуля созданное. Бросалось в глаза, что почти все люди, даже проходящие в одиночестве, улыбались. Улыбались мягко, естественно, но все же странновато на взгляд Кроссмана. Так улыбаются дети, взрослые теряют эту способность.

Вскоре Кроссман увидел первые автомашины. Причем, ни одной знакомой марки среди них не было, все были исключительно местного, африканского производства – простенькие, угловатые внедорожники, по стилю напоминающие нечто среднее между «Дефендером», «Виллисом» и советским вездеходом «ГАЗ». Цвета кузова разнообразием не пестрели тоже – либо защитно-зеленый, либо серый, либо ярко, вызывающе белый. У многих авто дверей не было вовсе, некоторые были крыты брезентовыми тентами, натянутыми на дуги. Но вообще машин было мало. После Лиона это бросалось в глаза.

Миновав несколько кварталов и завернув за угол, Кроссман попал на довольно большую площадь, с которой выезжал автобус, испускающий черные выхлопы… Он тоже был словно из другой эпохи, чем-то похожий на трудолюбивого слона, с округлым задом и плоским передом. Он и серый был, точно как слон.

В любом случае, город был признаком цивилизации. Ее искусственность сильно бросалась в глаза, и трудно было понять, зачем было возводить этот ретро-город в столь удаленном и труднодоступном месте, а главное, зачем людям тут жить и играть в эту игру. В голове даже возникла мысль, что Кроссман попал на огромную съемочную площадку, но мелочи этому не соответствовали, и не соответствовал масштаб окружающего.

За спиной раздался рокот и короткий шелест тормозов. Кроссман оглянулся и увидел прижавшийся к тротуару автомобиль белого цвета.

– Здравствуйте. Вы кого-то ищете? – приветливо поинтересовался водитель.

Это был белый мужчина лет пятидесяти, с широким круглым лицом. Не смотря на возраст, его волосы, местами седые, хорошо сохранились, без намека на лысину, и были аккуратно уложены. Он тоже улыбался, но не так, как другие жители. Его улыбка была более привычной. Кроссман определил его в разряд не опасных.

– Здравствуйте. Ищу гостиницу, – ответил он.

– Садитесь, я подвезу, – открыл дверцу незнакомец.

Кроссман не раздумывая плюхнулся на пыльное переднее сиденье и захлопнул за собой дверь. Ноги после путешествия по пересеченной местности начинали давать о себе знать тупой болью в натруженных связках.

– Мартин, – коротко представился водитель. – Каким ветром вас занесло в наши края, если не секрет? Вы прямиком из саванны?

– А на автобусе я приехать не мог?

– Не могли, дорогой мой, – шире прежнего улыбнулся водитель. – С городом нет автобусного сообщения.

– Смеетесь? – Кроссман удивленно поднял брови.

– Ничуть. Итак, вы из саванны. Кто-то рассказал вам о городе?

– Бушмены. Они подобрали меня и помогли прийти в себя.

Мартин рассмеялся.

– Вы не могли попасть сюда случайно, – уверенно заявил он. – Вы либо прибыли сюда, чтобы найти путь к самому себе, прекрасно зная, что ищите, либо вы агент иностранной разведки. Впрочем, вы еще можете быть потерявшимся туристом, такое тоже бывает. Но редко.

– А ученым? – спросил Кроссман с легким нажимом.

– Ха! – Мартин хлопнул ладонью по рулю. – Вот я старый дурень. Мог бы догадаться. Приличная одежда, американский акцент, грамотная речь. Откуда вы?

– Из Лиона, – честно ответил Кроссман.

Кроссман отметил, что Мартин говорит таким тоном, словно задавать подобные вопросы незнакомцам было его служебной обязанностью. Впрочем, это могло быть и не так. Мартин мог оказаться веселым простачком, выведывающим информацию из любопытства. Но… Вся обстановка говорила скорее за первый вариант.

– Понятно. – Мартин тронул машину с места. – Что случилось?

– Сам не понимаю, – неожиданно для самого себя ответил Кроссман. – Заснул в палатке, очнулся утром, в саванне. Грешить могу лишь на приступ лунатизма.

– А навигатор? – уточнил Мартин.

– Потерял, когда пришлось драпануть от гиен, – не моргнув глазом, соврал Кроссман.

– Погнались?

– Нет, остались под деревом.

Кроссман заметил, как Мартин тут же расслабился. Видимо, на основании одного достоверного факта посчитал правдивой и всю историю.

– Далековато вас занесло… – задумчиво отметил Мартин. – Как вообще нашли город?

– Наугад, – ответил Кроссман. – Главное, что жив остался.

– Это да, – тут же закивал головой Мартин.

– Хотелось бы поскорее к своим, – со вдохом продолжил Кроссман. – Слава богу, хоть деньги есть. От вас как лучше добраться до крупного города с аэропортом?

– Вам нужно к шерифу, – ответил Мартин, проигнорировав желание собеседника выяснить подробности. – Но его с помощником сейчас нет в городе. Вы располагайтесь в гостинице, здесь вас никто не обидит. На днях вернется шериф.

– Хотелось бы верить, что я действительно скоро попаду домой, – устало произнес Кроссман.

Ему казалось, что в сложившейся ситуации лучше честно отыграть роль потерявшегося ученого, который больше всего на свете жаждет попасть обратно в Европу или Америку. На взгляд Кроссмана эта мотивация должна была показаться настолько естественной, что никому и в голову не придет задуматься, какими белыми нитками шита вся история. Конечно, годится она только для обывателей, шериф без труда разоблачит этот бред. Но что придумать для него, Кроссман пока не знал. У него было слишком мало информации о реалиях Новой Африки, чтобы состряпать адекватную ложь.

Впрочем, может встречи с шерифом вообще получится избежать. Надо осмотреться, понять, что к чему. Всегда найдется выход, если не быть раззявой. Несколько дней для человека с развитым интеллектом достаточно для сбора необходимой информации.

Хуже, что Кроссман сам не знал толком, чего хочет, к чему стремится. Обычно у людей есть какой-то собственный мир, какие-то родственники, работа, друзья, хобби, что-то, по чему или по кому скучаешь. К чему, или к кому, испытываешь тягу, и хочешь вернуться. Но Кроссман всего этого был лишен вместе с воспоминаниями. Возможно, все это было и у него. Но от прежней личности мало осталось, а значит, не осталось и мотиваций. Точнее, одна мотивация вырисовывалась четко и ясно. И была она очень простой. Выжить. Для начала выжить, и попасть в безопасное место.

– А как называется город? – как бы между прочим поинтересовался Кроссман.

– Никак, – спокойно ответил Мартин. – Зачем ему название, если поблизости нет других городов? Но в городских документах он значится, как Второй.

– Есть и первый?

– И третий, и пятый, – без особой охоты ответил новый знакомый. – Но они далеко друг от друга и не связаны каким-либо сообщением. У людей тут есть все необходимое, им незачем уезжать отсюда.

– Но шериф уехал тем не менее. – Кроссман хмыкнул.

– То шериф. Он по делам иногда вынужден ездить на машине в столицу округа, в Джубу.

По мере прояснения ситуации, если Мартин не шутил, конечно, она казалась Кроссману все более странной. Похоже, социальное устройство в нынешней Африке, или, как минимум, в данной стране, название которой пока было неизвестно, сильно отличалось от привычного и известного. С этим придется смириться, и принять, как есть. Как принимают погоду, без возможности ее изменить. Одно было ясно – город вряд ли можно считать безопасным местом. В первую очередь, похоже, чужаков тут не было. А если ты где-то, как ворона на мукомольной фабрике, то о какой безопасности может идти речь? В общем, очевидно было, что из этого города надо уносить ноги как можно быстрее. И не в саванну, конечно, к злющим, как выяснилось, гиенам, а в какой-нибудь нормальный африканский город, полный иностранцев-туристов. Если таковые еще остались в Новой Африке. Слишком уж она изменилась в сравнении с тем, что Кроссман знал об Африке прежней. Слишком. Так же сильно, как изменился сам Кроссман после побега.

Мартин довольно резко повернул руль, спеша проехать перекресток на разрешающий сигнал светофора. Это вывело Кроссмана из задумчивости.

– Задумались о возвращении? – покосился на него Мартин. – Так хотите домой?

– О, это ведь вопрос привычки к благам цивилизации! – выдавив из себя улыбку, ответил Кроссман. – У вас тут… Несколько необычно. Без излишеств я бы сказал.

– Ну, напрасно вы так. – Мартин остановил машину. – Блага цивилизации есть и у нас. Ну вот, мы приехали, вот гостиница.

– Спасибо, – поблагодарил Кроссман, и, выйдя из автомобиля, направился к двухэтажному серому бетонному зданию с надписью «Hotel».

Просто отель, без названия.

Странно, зачем нужна гостиница в городе, где не бывает приезжих? В городе, с которым, если верить Мартину, даже нет автобусного сообщения. Впрочем, какие-то приезжие бывают, наверное, всегда. Торговцы, водители, чиновники. Не обязательно ведь иностранцы. Раз есть автомобили, значит, они могут ездить не только по городу. Наверное.

Впрочем, с первого же взгляда стала ясно, что наличие отеля никаким образом не означает его востребованность. За стойкой не было даже стула или кресла, не говоря уж о сотруднике, который этот стул должен был занимать. Похоже, о каждом госте все тут знали заранее, и не сидели попусту, ожидая неизвестно чего. Выходит, действительно, все гости – командировочные. Презабавно.

Но на самом деле, забавного в этом было мало. Кроссман все больше начинал беспокоиться. А волнение, он уже знал, по лионскому инциденту, могло кончиться очень плохо. Пришлось взять себя в руки.

Чтобы привлечь хоть чье-то внимание, Кроссман шлепнул несколько раз по звонку, закрепленному на стойке. Через пару минут с лестницы послышались неспешные шаги, по звуку принадлежавшие грузной женщине. Вскоре в дверном проеме появилась и она сама, полная белая леди в старомодном домашнем халате. Она удивлено уставилась на Кроссмана.

– Я бы хотел снять номер, – с улыбкой произнес Кроссман.

– А вы кто, собственно, такой? – подозрительно поинтересовалась женщина, не собираясь делать ни шагу больше без объяснений.

Пришлось повторить ту же историю, какую Кроссман выложил Мартину, приукрасив ее нападением гиен, и необходимостью от них отбиваться камнями. Он вдруг заподозрил, что среднестатистический обыватель как раз лучше реагирует на логически дырявые, высосанные из пальца версии, вроде появления лица призрака в замке, или вроде встречи с йетти. И чем тупее вариант, тем убедительнее он кажется обывателю. Откуда в голове Кроссмана взялась эта информация, он бы не смог сказать даже ради спасения жизни. Просто в нужный момент она всплыла из памяти. Словно кто-то в нужный момент приоткрыл нужный шлюз.

Темная сущность, делившая с Кроссманом тело, полностью блокировала и мозг, и память, а информацию выдает по капле, причем ту, которая отвечает ее, сущности, надобностям и потребностям в каждый конкретный момент. Желания самого Кроссмана при этом, похоже, в расчет не брались вовсе.

Так или иначе, женщина относилась к категории именно среднестатистического обывателя, любителя почитать бульварный «Sun» или «Санди Комет», публикующий фотографии пришельцев. Так что Кроссман версию решил не делать более логичной.

И оказался прав. История с гиенами произвела на женщину неизгладимое впечатление. Она заохала, запричитала, припомнила, что месяца три назад эти твари загрызли какого-то парня, заняла место за стойкой, включила тускловатую угольную лампочку под абажуром, и достала старомодный журнал регистрации гостей. Лампочка была именно угольной, не вольфрамовой. Такие лет сто уже не выпускала ни одна из компаний. Кроссман ощутил, как к горлу подкатил неприятный комок.

Ручка у женщины была перьевая. И не автоматическая, а такая, какую надо было время от времени макать в чернильницу. Как на телеграфе в тридцатые годы.

Ученых она, по всей видимости, то же отродясь не видывала, а потому в глазах ее читался неподдельный интерес и почтение.

– С шерифом я связаться не могу, – с сожалением сообщила женщина. – Он будет через пару дней. Он как приедет, тут же поможет вам.

Стоимость номера женщина назвала в местной валюте, о которой Кроссман слыхом не слыхивал, но, по его просьбе, без проблем пересчитала на евро. Цена оказалась неправдоподобно низкой – пять евро в сутки.

Впрочем, и номер оказался не фешенебельным. Деревянные рамы были плохо пригнаны, от чего старинный грохочущий приводным ремнем кондиционер работал натужно, с избыточной нагрузкой. Зато был душ, была кровать, а что еще надо уставшему путнику?

Окна номера выходили на улицу. По тротуарам неспешно, как муравьи, брели прохожие. Мужчины, женщины, даже миловидные молодые девушки. Вот только детей по-прежнему видно не было.

Простояв у подоконника почти полчаса, Кроссман еще больше уверился в мысли, что не слышал о более странном населенном пункте. Город без названия, лишь с порядковым номером. Но это ладно. Куда большее впечатление производили жители. Они выглядели спокойными, безмятежными, многие улыбались просто так, каким-то мыслям или воспоминаниям. Никто не жестикулировал при разговоре, все общались чинно, размеренно. Из всех только Мартин выглядел, по поведению, как нормальный средний европеец.

«На наркоте их тут держат, что ли?» – пронеслась неприятная мысль в голове.

Налицо была тайна. Но самое неприятное в ней было, что Кроссман не знал правил игры. А спрашивать у кого-то в лоб не хотелось. Тоже не известно до чего доведет.

Единственным способом узнать хоть что-то, было побродить по городу. Вряд ли получится кого-то разговорить, но иногда вербальный обмен и не нужен. Достаточно просто понаблюдать, что люди делают, откуда выходят, куда заходят, что едят, с кем общаются, и так далее. Из всего этого можно сделать вполне продуктивные выводы. Понять суть происходящего может и не выйдет, но можно скопировать формулу поведения местных, с тем, чтобы не переступать незримых границ. А это первый залог безопасности в чужой среде.

На улице было жарче, чем в кондиционированном воздухе гостиничного номера, но тем не менее приятнее. Кроссман сразу решил не хаотично бродить по городу, а поискать ресторанчик или кафе, где можно полноценно перекусить. Не смотря на очень обильный завтрак, съеденный меньше четырех часов назад, организм уже требовал традиционного стейка средней прожарки. Похоже, теперь придется и есть за двоих. Сущность явно тоже потребляла энергию.

Двигаясь от квартала к кварталу по тротуарам, Кроссман заставлял себя думать не только о еде, но и о той роли разведчика, которую он сам на себя возложил. Краем глаза он осматривал прохожих, поглядывал на вывески, заглядывал в витрины магазинчиков.

И чем дольше он гулял, тем крепче становилось впечатление, что он перенесся то ли в город прошлого, населенный улыбчивыми и доброжелательными биороботами, то ли в марсианскую колонию викторианской эпохи, которая существовала бы, если бы англичане в те времена умудрились колонизировать Марс на ракетах, начиненных порохом.

Кроссман заглянул в магазин одежды, и ему стало совсем уж не по себе. В продаже имелось пять мужских костюмов и семь женских, включая уже виденные на девушках веселые платьица. Причем ярлыки на них так и гласили – «Женский костюм номер два», «Мужской костюм номер четыре».

Кстати, надписи везде, включая ценники и вывески, тоже показались странноватыми. Каждая была выполнена в двух вариантах, как и положено в двуязычных странах, вроде Канады. Один вариант – латиницей на суахили. А вот другой… Это можно было бы назвать хорошим литературным английским, и Кроссман все понимал. Но так нигде в мире уже не пишут! Именно уже! К примеру, множественное число формировалось не добавлением «s» в конце слова, как в современном английском, а изменением корневой гласной, как во времена Шекспира.

Впрочем, и смысл надписей тоже настораживал. Одна, у кассы, гласила: «Гражданские талоны синего цвета временно не обслуживаются. Ближайший пункт обслуживания на двенадцатой улице». Вторая, вообще диковатая: «Подарки временным сексуальным партнерам по розовым картам». И стрелка в другой зал.

Кроссман сглотнул. У него вдруг мелькнула совершенно дикая мысль, что он перенесся чудесным образом не просто в Африку, а в некий параллельный мир, отличающийся от привычного целым набором деталей. Потребовалось усилие, чтобы отогнать внезапно возникший приступ паники.

С параллельным миром смериться было бы, кстати, проще. Ведь в обычной реальности мало придумать некий культурологический концепт, понадобилось бы еще его внедрить так, чтобы массы приняли. Причем в большинстве своем, добровольно, без революций и гражданской войны. Это противоречило всему, что Кроссман знал о социуме. И это пугало. Пугало больше, чем доброжелательные лица прохожих.

Кроссман мысленно осекся. До чего же дошло человечество, что доброжелательность начала пугать! Парадокс. Но, вместе с тем – факт. На улицах европейских городов люди так себя не ведут. А все непонятное настораживает и пугает.

Вдоволь набродившись, наглазевшись на город, впечатленный увиденным, Кроссман все же решил завести разговор с кем-то из прохожих.

По здравому размышлению он для этого выбрал женщину. Прямой словесный контакт с мужчиной мог закончиться перепалкой, а этого Кроссман боялся. У него еще было мало данных для точного анализа, но он уже всерьез подозревал, что именно внешняя агрессия пробуждала в нем темную сущность, которая перехватывала контроль над телом и сознанием, превращая бывшего ученого в убийцу.

Женщина, даже если ей категорически что-то не понравится в поведении чужака, вряд ли проявит агрессию явно, и тогда инцидент можно будет попросту замять.

Присмотрев идущую навстречу миловидную белую женщину лет тридцати на вид, одетую в «женский костюм номер три», состоящий из серой блузки и серой же юбки, длиной чуть ниже колена, Кроссман улыбнулся и обратился к ней.

– Простите! Подскажите, где я могу пообедать?

Девушка немного опешила, невольно сбавив шаг. Затем ей в голову пришла какая-то мысль, судя по выражению лица.

– Вы не здешний? – догадалась она.

– Да. Я ученый. Отбился от группы, жду возвращения шерифа, живу в гостинице.

– Вы так напугали вы меня! – Она рассмеялась с видимым облегчением.

– Чем? – удивился Кроссман, тоже изобразив лучезарную улыбку.

– Ну… Своим вопросом. Кому придет в голову спрашивать такое на улице? Да еще у женщины. Это как бы не совсем прилично. Потом я догадалась, что вы попали в город случайно, и о наших обычаях не знаете. Вам простительно, хотя вы и вогнали меня в краску.

«Ого! – подумал Кроссман. – Да тут совсем пуртитанские порядки! Даже дорогу спросить у женщины – уже неприлично!»

Более того, было заметно, что женщина нисколько не преувеличивала возникшее у не чувство стыда. С ее щек действительно сходил румянец.

– Да, я приезжий. Простите, если напугал вас, или чем-то задел. И огромное спасибо, что разъяснили ситуацию. Больше не попаду впросак. Простите, что вас отвлек, но тут не так много народу…

– Все заняты, – пояснила девушка.

– Чем? – невольно вырвалось у Кроссмана.

– Как чем? Строительством светлого будущего! Это же очевидно! А вам точно нужно поесть, или вы, как приезжий, придумали это ради повода заговорить со мной?

Кроссман не ожидал ни такого поворота темы, ни такой откровенности. Хотя это не совсем даже откровенность была, скорее, пугающая непосредственность, свойственная детям, но никак не взрослым.

– Нет, что вы! – поспешил оправдаться Кроссман. – Я действительно искал место перекусить.

– Не бойтесь, – произнесла женщина, не переставая улыбаться.

– Чего мне бояться? – Кроссман сконфуженно пожал плечами.

– Ну, вы же приезжий, не знаете наших законов. А нам объясняли, что приезжие мужчины стараются найти повод заговорить с женщиной, если хотят осуществить с ней половой акт.

Слова «осуществить» и «половой акт» из уст милой доброжелательной женщины прозвучали так странно, что окончательно выбили Кроссмана из колеи. Что угодно он ожидал услышать, заводя разговор с миловидной незнакомкой, но не такое. Причем, разговор на столь интимную тему не вызвал и намека на румянец на щеках женщины. Тема еды явно вызвала у нее большее смущение, чем обсуждение возможности осуществить половой акт между незнакомыми мужчиной и женщиной.