Степень взаимодействия

– Вы не бойтесь, – ободрила она его, сохранив на лице улыбку. – У нас это вовсе не обязательно,

– Не обязательно что? – вырвалось у Кроссмана.

– Заговаривать и искать повод. По законам города священной обязанностью любой женщины является совершение полового акта с тем мужчиной, который захочет с ней этого.

– А если мужчина не нравится? – уточнил Кроссман.

Он уже понял, что конфликтом и не пахнет, а потому в нем взыграло чисто научное любопытство.

– Ну, при чем тут нравится или не нравится? – удивилась женщина. – Это закон! Закон целесообразности. Это у вас, в Европе и Америке женские половые органы считаются каким-то сокровенным местом, для доступа к которому необходимо либо совершение социальных ритуалов, либо плата деньгами, статусом и прочим. Это ведь глупо, не находите?

– Нахожу рациональность в ваших словах, – усмехнулся Кроссман. – Европейцы действительно сгущают краски и делают табу на пустом месте.

– Вот именно. Но на самом деле половая физиология ничем не отличается от любой другой, а потому табуизировать ее глупо. Почему вы в присутствии других людей можете почесаться или откусить кусок пирога, но не можете помастурбировать или заняться сексом? Что мешает? Ваше собственное стеснение, или социальное табу? Ведь и почесаться, и откусить пирог – тоже физиологический акт.

Наукообразная манера изложения настолько не вязалась с образом женщины, что Кроссмана едва не передернуло. Создавалось полное ощущение, что не сама она говорит, а кто-то за нее, дистанционно передавая слова.

– Наверное, я сам стесняюсь своих физиологических проявлений, – тем ни менее, ответил Кроссман. – Например, проявлений возбуждения. Но стесняюсь, конечно, под влиянием воспитания и других социальных рамок. Жители Океании этого не стесняются.

– Вот именно. Они рациональны. И наше общество рационально. А потому закон гласит, что нет смысла охранять как сокровище то, что сокровищем не является.

– Погодите! А как же тогда вопросы семьи, отцовства, вообще зачатия? Вы что, готовы зачать от первого встречного? А венерические болезни?

– Зачатие тут совершенно ни при чем! У нас очень надежная система контроля рождаемости, и к сексу она отношения не имеет. С приходом к власти Преданных Слуг, деторождение в Новой Африке полностью перешло из области случая под контроль врачей. Венерические болезни, включая СПИД, так же остались в прошлом. Мы чисты как дети, и можем себе позволить детскую непосредственность. Мне кажется это прекрасным. Так вы не ответили на мой вопрос. Вы заговорили со мной ради того, чтобы заняться сексом? Здесь недалеко как раз есть общественный зал для сближений, мы можем пройти туда, если хотите.

– Зал для сближений? – Кроссман не стал скрывать иронии. – Зачем же уединяться, если в вашем обществе нет места стеснению?

– Я не говорю об уединении! – тон девушки сделался как у учительницы, третий раз объясняющей двоечнику, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот. – Залы для сближения общественные, там нет комнат и закутков. Все, кто там сближаются, делают это на глазах у других посетителей зала.

– Почему же нельзя тогда просто на улице? Вроде тепло…

– Занимаясь сексом на улице, мы отвлечем прохожих от построения светлого будущего. Разве не понятно? Ведь созерцание совокупления может привести мужчину к возбуждению, даже если до этого он не думал о сексе. Это непродуктивно. К тому, же, если вы предпочтете лежачую позу, в зале для сближений это будет намного удобнее. Там есть ковры и кушетки.

– Понятно. Но я действительно хотел просто узнать где покушать, – ответил Кроссман.

– Правда? – женщина напряглась.

– Да.

– Ну, ладно… – В тоне женщины послышалось заметное разочарование, она явно расстроилась. – Пункт питания, для недавно приехавших, в двух кварталах отсюда. Над ним вывеска – три разноцветных кольца.

– А над залами для уединений? – сорвалось у Кроссмана с языка.

– Не для уединений, а для сближений! – поправила его женщина. – Они обозначены двумя кольцами. Но вас туда одного не пустят, только с партнершей.

– А почему словами не написать? – решил уточнить Кроссман. – Как на магазинах?

– Так принято, – женщина пожала плечами.

Женщина махнула рукой на прощание, и продолжила путь, а Кроссман поспешил в указанном направлении. Кровь шумела у него в ушах, но уже не от выбившей из колеи ситуации, а от образов, в которых представлялся зал для сближений. Сущность внутри неприятно зашевелилась. Похоже, сексуальное возбуждение тоже активизировало ее. Это необходимо было учитывать.

Столь странная беседа навела его на размышления. Разве можно за несколько лет так перековать общественное сознание? Или такое поведение просто сидит в человеческой природе, а европейские рамки приличий задавливают его? Стоит разрешить, и оно само проявляется?

У Кроссмана не было никаких данных на этот счет. Память их не выдавала. Скорее всего, его ученая специализация была иной, хотя в том, что он был ученым до заключения, у него уже не оставалось сомнений.

«Комнаты для сближения, черт бы меня побрал, – подумал Кроссман. – Может я и зря отказался. Женщина симпатичная, а я черте сколько оставался без женской ласки».

Наконец, впереди показалось одноэтажное здание с вывеской в виде трех колец. Кроссман открыл дверь, и оказался в просторном зале со столами, стульями и линией раздачи пищи. Меню нигде видно не было, а пища, видимо, располагалась в четырех баках из нержавейки. Что внутри, видно не было. В зале обедало семь человек. Меньше, чем Кроссман ожидал увидеть.

Он вспомнил что женщина назвала место «пунтом питания для недавно прибывших». Вероятно местные, и кто прибыл давно, получали довольствие в другом месте, или питались дома.

– Что на обед? – поинтересовался Кроссман у парня на раздаче.

– Закуска, первое, второе и третье, – спокойно ответил парень.

Впрочем, после всего, что тут уже довелось увидеть, такой лаконичный подход уже не очень удивил.

– А алкоголь у вас есть? – поинтересовался Кроссман.

– Не надо этого стесняться, что вы приезжий. – Парень улыбнулся. – Тут все, кроме персонала, приезжие. Все, кто тут питается.

– А местные едят дома?

– Да. Вы поймите, даже многие из местных еще недавно были такими же приезжими, как и вы. Алкоголь и табак у нас разрешены. Можете купить в магазине, он напротив. А пить и курить здесь.

Такого подхода к обслуживанию клиентов Кроссман себе и представить не мог. В чем смысл? Почему тогда не продавать алкоголь прямо в пункте питания? Но через миг до него дошла суть, когда оказалось, что в пункте общественного питания еда была бесплатной! За нее никто не платил. Парень на раздаче из одной емкости насыпал нечто вроде салата, из другой Ра наливал горячий суп, из третьей выкладывал второе, а из четвертой наливал в стаканы напиток. И все! Народ с подносами рассаживался за столики и ел.

– Для приезжих тоже бесплатно? – уточнил Кроссман.

– Вы, наверное, не расслышали? – удивился парень. – Тут кушают только приезжие, кто еще не принял Отрешения.

– Чего? – слово «отрешение» Кроссман прекрасно понимал, не смотря на провалы в памяти, но контекст его употребления показался странным.

– Это вы постепенно разберетесь, – уверил парень. – А пока кушайте, и приятного вам аппетита.

Кроссман забрал поднос, полный еды, уселся за свободный столик, и попробовал, для начала, закуску. Еда была странной, если не сказать больше. Закуска, по крупности нарезки, напоминала салат. И на вкус она была, как салат, с кусочками рыбы, яиц, овощами и зеленью. Вот только, поковырявшись вилкой в тарелке, Кроссман не обнаружил ни рыбы, ни яиц, ни овощей. Салат состоял из совершенно одинаковых кубиков белого, желтого, коричневого, красного и зеленого цвета, политых маслом и тремя видами соусов. Скорее всего, это даже не нарезали в привычном смысле, потому что кубики имели признаки экструдирования, словно на заводе их выдавливали из пластичной массы.

Суп оказался густым, как традиционный луковый, с богатым букетом ароматов, вполне естественных, но в нем тоже не было ничего, кроме размокших кубиков разного цвета. И второе оказалось того же толка за тем исключением, что к непонятного вида гарниру прилагалось нечто, сильно похожее на шницель.

Не смотря на странность внешнего вида и консистенции, все было настолько вкусным, что не оторваться, и Кроссман с удовольствием все умял, ощутив приятную сытость и тепло внутри.

«Надо это шлифануть», – с уверенностью подумал он.

Отнеся пустую посуду на мойку, так как официантов в пункте питания не было, Кроссман пересек дорогу и распахнул дверь лавчонки, на которую указал парень с раздачи. Там действительно продавалось пиво, легкое вино, даже два сорта виски. Но по ценам вчетверо выше европейских. То же и с сигаретами, сигарами и трубочным табаком. Не забалуешь.

Впрочем, денег у Кроссмана было предостаточно, и он не стал себе отказывать в удовольствии, приобретя пару сигар и бутылку виски. Вернувшись в пункт питания, он поставил приобретение на столик, и задумался, что еще взял бы салата, к примеру чтобы не пить на пустой желудок. Просить бесплатной добавки было неловко, но, по здравому размышлению, Кроссман решил, что тут люди не стремятся к конфликтам, и если нельзя, скажут, что нельзя.

Видимо, заметив его эмоцию, парень на раздаче махнул рукой, подзывая.

– У нас число подходов не ограничено! – сказал он. – Так что можете не стесняться, берите хоть еще целый обед, хоть любую его часть.

– Целый мне не осилить! – ответил Кроссман, вставая. – А от салатика не откажусь.

Парень, подмигнув, насыпал ему полную тарелку салата, налил еще стакан напитка, а один стакан дал пустым. Кроссман с удовольствием уселся на место, плеснул себе на два пальца виски, и с удовольствием махнул залпом, заев салатом. Настроение тут же начало улучшаться, и Кроссман немедленно повторил.

Вскоре хмель начал брать свое, и Кроссман блаженно откинулся на спинку неудобного стула. Неподалеку гремел кривым валом кондиционер, передавая вибрацию на тонкую гипсо-картонную перегородку за спиной.

Минут через десять к Кроссману подсел чернокожий парень, даже не попытавшись спросить разрешения. Видимо, такие формальности тут считались такими же дикими, как и отказ девушки заняться сексом с первым встречным мужчиной.

– Как тебя зовут? – спросил Кроссман.

– Меня зовут Жан, – продолжая улыбаться, представился негр.

– Не плохой у вас городок, – уже изрядно опьянев, констатировал Кроссман. – Бесплатная еда, доступные женщины… Хочешь виски?

– Нет, спасибо, – Жан снова улыбнулся. – Местные редко пьют

– Дорого?

– Дело не в этом. Алкоголь, как и любой дурман, противоречит природе вещей. Он мешает воспринимать мир естественно и спокойно. Выпивая, вы просто надеваете фильтры на свое восприятие.

«Ну и завернул, – подумал Кроссман. – Как наш профессор по философии».

И осекся. Он вспомнил своего профессора. И даже нескольких студентов в лицо. Это был прорыв в собственную память. Ясный, но совершенно неожиданный. И тут же дверца в прошлое захлопнулась, словно уборщик поспешил закрыть подсобку, пряча ее содержимое от взглядов спешащих по кабинетам менеджеров.

Решив, что так действует алкоголь, что именно он открывает портал в хранилища памяти, Кроссман еще пригубил виски. Не помогло. Замок на воображаемой дверце словно заклинило.

– Значит, алкоголь зло?

– Конечно! – горячо кивнул Жан. – Подобные зелья придумали для того, чтобы держать толпу под контролем, воздействуя на самые низкие физиологические мотивации, вроде привыкания, зависимости и прочего. Наше общество не нуждается в подобных манипуляциях.