Приглашение на чашку кофе
– Как скука? – по-прежнему негодовала Маргарита Петровна. – А дуэль с Ленским? А похищение Бэлы? А обед у Собакевича? Какая же там скука?
– А что ж он из города в деревню-то поехал? – неожиданно поддержал Силантьева второгодник Максимов, прослушавший программу литературы за девятый класс в двойном объёме и в результате чего вынесший непоколебимое убеждение, что по этому предмету он теперь непревзойдённый дока. – Он что, совсем съехал?
– Что значит «совсем»? – высокомерно спросила Маргарита Петровна.
– Ну кто ж город на деревню меняет? – снисходительно процедил сквозь зубы Максимов. – Никогда не поверю, что ему в городе скучно стало. Не верю! – И для убедительности Максимов по-станиславски покачал головой.
– Да просто не туда ездил парень, вот и всё, – иронично усмехнулся сосед Максимова по парте Червячков. – Вот ещё чего выдумал – в театр ездить! Да он бы еще в музей сходил. Тоже мне мальчик-мажор нашёлся. Эх, его-то деньги да при наших возможностях, уж мы бы нашли места покруче да попонтовей, – мечтательно произнёс он.
– И… что же вы тогда предлагаете? – растерянно спросила Маргарита Петровна, неприятно поражённая в самое сердце словами Червячкова.
– А давайте лучше «Яму» Куприна почитаем, – внезапно оживился Силантьев. – Моя сестра сейчас читает этот роман и всё время говорит: «Вот где, оказывается, настоящая правда жизни, а то нам в школе про Татьяну да про Наташу, любимых героинь, твердили, а на самом деле всё в жизни было по-другому, а не так, как Толстой с Пушкиным описали».
– «Яму»? Куприна? – пролепетала вконец уничтоженная Маргарита Петровна.
– Да как вам не стыдно! – вдруг громко закричала отличница Снегирева и осуждающе покачала головой. – Люди для нас старались! Ночей не спали! Всё писали, писали, а вы, – и она негодующе посмотрела на своих одноклассников.
– Скоро, скоро грянет буря, – произнёс гробовым голосом Червячков, и в это время за окнами послышался сначала резкий хлопок, потом сильный удар грома, а затем дверь в класс приоткрылась, и на пороге показался молодой человек, с бакенбардами, во фраке, с чёрным цилиндром на голове. В правой руке он держал элегантную тросточку.
– Здрасьте, – сказал молодой человек, протиснувшись бочком в класс, и обратился к Маргарите Петровне. – Не опоздал?
– Нет, – растерянно прошептала она и подумала: «Что это? Розыгрыш? Но кто? Все же на месте».
– А я вот, так сказать, к вам, – ослепительно улыбнулся молодой человек и грациозно поклонился. – Чуть свет – уж на ногах! и я у ваших ног.
– Пушкин? Лермонтов? Гоголь? – в классе послышался оживлённый обмен репликами.
Молодой человек, не переставая улыбаться во все тридцать два зуба, вопросительно посмотрел на Маргариту Петровну.
– Как добрались? – наконец выдавила из себя она.
– Превосходно, – ещё шире улыбнулся молодой человек. – Дороги, правда, оставляют желать лучшего. Сами знаете, лужи, ямы…
– Да, да, – запинаясь, произнесла Маргарита Петровна, бросая беспомощный взгляд на притихший класс, – ям у нас хватает.
Воцарилась тишина. Ребята с интересом изучали незнакомца, который в свою очередь не сводил вопросительных глаз с Маргариты Петровны, словно чего-то ожидая от неё.
– И… как надолго вы к нам? – нервничая, спросила Маргарита Петровна.
– Ещё не решил, – уклончиво ответил молодой человек и покрутил в воздухе тросточкой.
– Вы… к родственникам или к друзьям?
– Иных уж нет, а те далече, – вздохнул молодой человек, выразительно закатив при этом глаза, а затем, вернув их в прежнее положение, понизил голос и, приподняв правую бровь, произнёс: – По делу я. По делу.
«Ну что, что ему от меня надо?» – продолжала страдать Маргарита Петровна. В это время молодой человек сдвинул тросточкой цилиндр на затылок и неожиданно подмигнул ей. «Хлестаков!» – ахнула про себя Маргарита Петровна.
Некоторое время незнакомец и Маргарита Петровна выжидающе глядели друг на друга. Первым не выдержал молодой человек.
– Ну, я, пожалуй, пойду, – как-то нерешительно произнес он и попятился к двери. – Не буду вам мешать, друзья мои. Прошу вас, продолжайте и помните, что ученье – свет, а неученье – тьма.
– Во дает! – восторженно прошептал Максимов.
Вскоре после ухода таинственного незнакомца раздался звонок, и ребята с криками бросились из класса на его поиски. Маргарита Петровна, всё еще не придя в себя от случившегося, направилась в учительскую. Стоя перед зеркалом и внимательно разглядывая свое лицо, она увидела, как в комнату стремительно вошла учительница мировой художественной культуры и, садясь за стол, сердито произнесла:
– Представляете, запланировала на сегодня в восьмом классе тему «Дворянский быт начала 19 века» и ещё неделю назад договорилась с театральной студией, что они пришлют двух актеров в одежде пушкинских героев. Так вот Татьяна пришла, а Онегина нет. Он только под конец урока явился.
– На то он и Онегин, – глубокомысленно произнёс физик.
«Шёл в комнату, попал в другую», – простучало в голове у Маргариты Петровны.
Тайны человеческого мозга
Зима в этом году выдалась на редкость суровой, но к середине февраля морозы ослабели, и пусть по утрам ещё было довольно холодно, днём уже пригревало по-весеннему.
Я брёл по тропинке безлюдного парка, подставив спину солнечным лучам и наслаждаясь их теплом. Наверное, в этот момент я был похож на кота, который вылез на солнце, чтобы погреться.
Неожиданно моё левое плечо ощутило внушительный удар.
Я обернулся: передо мной улыбалось и светилось ясным солнечным светом рыжеватое лицо Серёги Черепанова. Прищурив янтарные глаза в обрамлении огненных ресниц, он насмешливо смотрел на меня.
С Серёгой мы когда-то жили в одном доме, но в друзьях я у него в те далекие годы не значился. И не только из-за того что был моложе его, но ещё и потому, что у Серёги с младых лет было сформировано негативное отношение к тем ребятам, чьих родителей, в отличие от Серёгиных, было принято называть интеллигенцией. «Вот вы где, интеллигенты, сидите у нас, у рабочего класса», – неоднократно говаривал мне Серёга, выразительным жестом показывая при этом на свою шею.
Жизнь его не отличалась большим разнообразием. Кое-как он окончил школу и, до того как уйти в армию, бесцельно болтался по нашему городку, довольствуясь редкими набегами на соседские гаражи и погреба. Родители на проделки сына смотрели сквозь пальцы, предпочитая каждые выходные устраивать праздники и гулять во всю широту русской души. Однако когда для него настал черёд исполнения воинского долга, они, как положено, устроили сыну проводы.
В армии Серёга попал в стройбат, но так как он ничего не умел делать, то трудовая деятельность пришлась ему не по душе, и он пару раз даже был склонен к побегу. Незадолго до его демобилизации родители Серёги, отмечая какое-то очередное важное событие в своей жизни, закурили в кровати и, не потушив папирос, заснули. Результатом столь неосторожного обращения с огнём стал пожар семейного ложа, на котором и скончались до приезда пожарных обгоревшие до неузнаваемости Черепановы-старшие.
Вернувшись к родному пепелищу, Серёга мало-мальски привел в порядок доставшиеся ему в наследство закопчённые стены и вскоре сел на пять лет, совершив вместе с товарищами неудачный набег на продуктовый магазин.
Отсидев положенное, он женился, намереваясь начать новую жизнь, однако столь похвальные устремления у него никак не хотели реализовываться. Работать он по-прежнему не желал, а за воду и электричество нужно было платить каждый месяц. Недолго думая, Серёга продал родительскую квартиру, заплатил все долги по счетам, и на оставшиеся деньги купил на окраине города маленький приземистый домик, куда и отбыл вместе с женой. После его переезда мы долго не виделись, пока однажды не встретились в регистратуре городской поликлиники. Выглядел Серёга неважно, у него была перевязана голова, а с двух сторон его поддерживали жена и маленький сын. Выяснилось, что во время очередной пьяной драки ему проломили голову.
И вот через десять лет после той памятной встречи я снова всматривался в жизнерадостное лицо бывшего соседа.
– Ну, что ж ты, брат? Как ты, брат? Где ты, брат? – задорно спросил меня Серёга, продемонстрировав замечательное знание твардовской лирики.
– Да всё там же, – растерянно развел руками я. – В школе. Учителем.
– Что-то ты плоховато одет, – неодобрительно покачал головой Серёга, разглядывая мою скромную одежду. – Посолиднее надо одеваться. Ты как-никак с детьми работаешь, представляешь нашу, так сказать, передовую интеллигенцию, а одет, прости Господи, как недоучившийся студентик.
Сам Серёга был облачён в добротную дубленку, на голове у него красовалась норковая ушанка, против которой моя вязаная шапка действительно выглядела бедной родственницей.
– А я, брат, после той заварушки где только не работал. И кочегаром, и дворником, и завхозом в спортивной школе. Два года командовал бригадами по благоустройству, а сейчас вот директором стадиона назначен, – произнес Серёга. – Карьеру, так сказать, делаю. Уважаемым человеком стал. В рот теперь ни капли не беру, квартиру двухкомнатную недавно купил. Отремонтировал. Сам. Сын девятый класс заканчивает, я его за хорошую учёбу путевкой в лагерь на море решил премировать. – Он ненадолго замолчал, а затем продолжил: – Знаешь, кажется мне, что тогда меня не просто по башке отоварили, а как будто лампочку поменяли: старую вывернули, а новую вкрутили. И вот работает она. Пока еще не перегорела. – Серёга осторожно постучал по своей шапке, а потом три раза старательно плюнул через левое плечо. – Да, человеческий мозг – это, брат, не шутка. Слишком много тайн еще предстоит разгадать учёным, – глубокомысленно изрёк он и стукнул меня по плечу. – Ну, бывай. Извини, тороплюсь на совещание в мэрию.
И бодрой походкой делового человека Серёга Черепанов поспешил по тропинке. А мне как-то даже неловко стало за свое праздное состояние никуда не спешащего интеллигента. Я всё стоял и смотрел на удалявшегося от меня Серёгу. Действительно, слишком много тайн у человеческого мозга.
Козёл
Стояла нелётная погода, и рейсы задерживались. В зале ожидания скопилось много пассажиров. Наконец, объявили посадку. Тут же образовалась длинная очередь. Многие были с детьми, которые устав от долгого ожидания, так кричали и вопили, что у Андрея Ивановича разболелась голова.
Едва он подошел к стойке и протянул свой билет, как неожиданно погас свет. Толпа охнула. Свет зажёгся. Кто-то сзади толкнул Андрея Ивановича. Он выхватил свой посадочный талон и вышел на улицу. Шёл дождь. Автобусов не было. «Бардак», – раздражённо подумал Андрей Иванович.
Пассажиры переминались с ноги на ногу. Андрей Иванович от усталости закрыл глаза. Диспетчер по громкоговорителю попросила пассажиров самим дойти до трапа. Андрей Иванович вздохнул и покорно засеменил вслед за толпой.
Вскоре он занял свое место в салоне самолета и с облегчением вздохнул. Слава богу, вся суматоха осталась позади, впереди его ожидало только тринадцать часов безмятежного полета. Единственное, что немного омрачало настроение, так это то, что организаторы купили ему билет не на прямой рейс, а с пересадкой в Дюссельдорфе. Ну, да ладно, это всё мелочи, мысленно махнул рукой Андрей Иванович. Главное, он будет подальше от этих мест. Пусть ненадолго, но вне этого каждодневного беспорядка. Что ж, оставалось только дождаться взлёта, и… «прости-прощай, немытая Россия». Более точного определения этой стране нельзя было и придумать. «Как же в ней всё непредсказуемо, даже погода, – с досадой подумал Андрей Иванович. – Зато в Калифорнии сейчас… – Андрей Иванович мечтательно закрыл глаза и снова вздохнул. Память тут же предусмотрительно выдала череду прелестных калифорнийских пейзажей с приветливо шумящим океаном и песчано-золотистыми пляжами. В голове пробежало: – Интересно, а чем нас будут кормить нынче? В прошлый раз были омары».
Нет, Андрей Иванович вовсе не летел отдыхать, как это могло показаться на первый взгляд. Андрей Иванович летел по очень важному делу – на конференцию, которая должна была состояться в одном из калифорнийских университетов. Конференция устраивалась по случаю выхода книги «Будущее России», принадлежавшей перу одного уважаемого американского профессора русского происхождения, эмигрировавшего из России еще в далекие семидесятые. И хотя книгу должны были вывести в свет и представить читающей публике именно на этой конференции, у Андрея Ивановича, благодаря заокеанским друзьям, уже имелся её экземпляр, полученный им неделю назад. Так что летел он, будучи весьма хорошо ознакомленный с текстом, и даже приготовил автору пару каверзных вопросов, касавшихся будущего страны, которую Андрей Иванович в данный момент покидал и у которой, исходя из содержания довольно объёмного труда, никакого будущего не было и даже не предвиделось.
Андрей Иванович достал из портфеля книгу, ради которой ему предстоял столь продолжительный полёт, и любовно погладил её гладкую обложку. На обложке было изображено стадо белоснежных козочек, мирно пасшихся на лугу. Присмотревшись к ним, Андрей Иванович неожиданно узрел среди этих милых, доверчивых самочек козла, с бородой и весьма длинными, просто угрожающе длинными, рогами. Андрей Иванович призадумался: что означал этот бородатый козёл, неизвестно каким образом затесавшийся в компанию симпатичных козочек с большими наивными глазами? «Надо будет обязательно поинтересоваться у автора», – решил Андрей Иванович и, ещё раз ласково проведя рукой по обложке, убрал книгу.
Через некоторое почувствовав, что его потянуло в сон, он, не дожидаясь, когда объявят о взлёте, пристегнул ремни и задремал. Во сне Андрей Иванович неожиданно увидел прошлогоднюю конференцию. В небольшой светлой аудитории сидело около двух десятков человек и, затаив дыхание, внимало словам Михаила Яковлевича Лобова, который весьма убедительно, с приведением различных цифр и фактов, доказывал, что Россия рано или поздно исчезнет с карты мира. Затем сон сделал неожиданный скачок, и Андрей Иванович обнаружил себя в университетской столовой с подносом в руках. Андрей Иванович последовательно положил на поднос спагетти, кусок сёмги, приготовленной на пару, и варёную морковь. Всё так аппетитно пахло, что он даже повёл носом, но едва Андрей Иванович протянулся вилкой к рыбе, как вдруг кто-то грубо толкнул его в бок, да так, что поднос выпал из рук. Андрей Иванович рассердился и… проснулся. Взглянув на часы, он увидел, что до посадки в Дюссельдорфе осталось полчаса. Андрей Иванович закрыл глаза и снова попытался заснуть, но на сей раз погрузиться в сон не получалось. Андрей Иванович поёрзал в кресле и открыл глаза. Сосед слева читал газету.
Андрей Иванович посмотрел в иллюминатор, однако ничего кроме облаков увидеть не смог. «В этой стране даже природа какая-то ограниченная и однообразная, – раздражённо подумал он, не задумываясь над тем, что самолет уже давно должен был покинуть пределы столь не любимой им родины и лететь сейчас над европейской территорией. – Леса да степи. Никакой экзотики. Кроме берез и полюбоваться-то нечем».
Андрей Иванович снова достал книгу о беспросветном будущем России и принялся перечитывать наиболее впечатлившие его страницы, изредка прерывая чтение, чтобы взглянуть на обложку и полюбоваться козочками. Любовно скользя взглядом по козам, Андрей Иванович был вынужден иногда смотреть и на козла. Ему казалось, что козёл изображён с какой-то нахальной, просто дьявольской усмешкой на морде. «Не иначе это воображение от голода разыгралось», – подумал Андрей Иванович и взглянул на часы. Судя по времени, пять минут назад они уже должны были благополучно приземлиться в аэропорту Дюссельдорфа. Андрей Иванович обеспокоенно посмотрел на своего соседа, однако тот не выказывал никаких признаков беспокойства и по-прежнему безмятежно почитывал свою газету.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги