– Да, а ты, кажется, нет, – с сомнением ответил слуга его сокамерника.
– Я жил в Греции. Но скажи, ты можешь достать еды? Нормальной еды? И желательно мяса?
– Нет. Это невозможно. Я уже говорил тебе, – негромко ответил Патья, – меня не пустят…
– Да, да, говорил! – перебил его Лаций. – Но если ты заплатишь две… или три монеты? Или даже пять?
– Пять монет? Откуда их взять? – недовольно поморщился молодой грек.
– Слушай, здесь есть торговая площадь? Здесь есть купцы? – быстро спрашивал Лаций, боясь, что тот уйдёт.
– О! – воскликнул Патья. – Конечно, есть! Это – самый большой город. Здесь живёт сам раджа!
– А менялы есть? – продолжал допытываться Лаций.
– Менялы? Ты шутишь? Конечно, есть!
– Ну вот и хорошо. Принеси воды, и я скажу тебе, где взять монеты, – Лацию надо было, чтобы стражник отвлёкся и не видел, как он достанет из вонючей сандалии маленький камешек. Когда Патья вернулся и под недовольное бурчание охранника просунул ему небольшую чашку с водой, Лаций осторожно вложил ему в ладонь камень и сказал: – Сожми руку и не открывай, пока не выйдешь. Ты сможешь обменять это на очень много монет, поверь мне! Поэтому тебе должно хватить и на стражников, и на еду. Только не забудь о мясе, пожалуйста! – добавил он в конце, видя, что грек опешил и не слышит его. – Мя-со-о!.. Там должно хватить надолго…
– Мясо? Да, да, конечно, я попробую, – пробормотал тот и поспешил к черневшему провалу в стене. Там был выход.
На следующий день стражник сам открыл решётку и занёс туда небольшой кувшин и две корзины с едой. Молодой грек стоял рядом, скрестив руки на груди, и довольно улыбался.
– Сколько дал ему? Три или четыре монеты? – спросил его Лаций, довольно потирая руки.
– Две. Больше нельзя. Много монет – плохо. Завтра потребует больше, – важным тоном сообщил Патья, как будто за одну ночь стал главным надсмотрщиком тюрьмы.
– Скажи своему хозяину, что я прошу его разделить со мной эту еду! – попросил Лаций. – Скажи это вежливо, как у вас тут принято.
Грек перевёл слова Лация, но хмурый индус, внимательно посмотрев на него колючим взглядом, отвернулся к стене. Патья пожал плечами и вышел. Охранник тихо закрыл дверь и отошёл к своему месту. Стало темно. Лаций засунул руку в корзину и на ощупь достал несколько лепёшек. Потом по запаху нашёл мясо и завернул его внутрь. Подойдя к индусу, он сел рядом и ткнул его в плечо.
– Давай, не отворачивайся! Еда вкусная. На! – Лаций протянул ему завёрнутое в лепёшки жареное мясо, и невероятный запах заставил его самого несколько раз сглотнуть слюну. Не дождавшись ответа, он сунул лепёшки соседу в руку и с радостью впился зубами в свой кусок.
Видимо, голод и запах сделали своё дело, потому что вскоре в камере уже раздавалось довольное чавканье двух человек, после чего был откупорен кувшин и поверх лепёшек с мясом в живот последовало слабое терпкое вино. Что было потом, никто из них не помнил, потому что они проспали до следующего прихода слуги индуса.
ГЛАВА V. ИГРЫ В КАМЕШКИ И ЗНАКОМСТВО С БРАТОМ РАДЖИ
Теперь Патью стали пропускать прямо к решётке, ему разрешалось разговаривать и даже передавать одежду. Через шесть дней Лаций чувствовал себя уже намного лучше, и боль в груди стала проходить. Однако страх неизвестности продолжал мучить его и теперь даже сильнее, чем раньше. Лаций несколько раз ловил себя на том, что начинает говорить вслух. Сам с собой. Ночью он даже вскакивал от собственного крика. Чтобы хоть как-то отвлечься и действительно не сойти с ума, он решил собирать большие и средние камни, которые лежали по всему полу, и складывал их у стены.
Однажды Лаций заметил, что его сосед сидит у решётки и раскладывает собранные им камни рядом с собой. В слабом свете факела были видны нарисованные на пыли квадратики. Попытка узнать, что тот делает, ни к чему не привела – индус не говорил на греческом. Он в молчании двигал камни, которые явно были разложены в определённом порядке, и о чём-то думал. В этот день он просидел так до тех пор, пока не пришёл кучерявый черноволосый слуга и не передал им две корзины с едой. Хмурый индус что-то сказал ему, и тот с удивлением посмотрел на Лация.
– Великий Синг хочет поговорить с тобой, – сказал он тихо. – Мой господин разрешает сообщить тебе, что он – брат раджи Бугхараджи. Тридцать дней назад его обвинили в заговоре против раджи и бросили в тюрьму. Теперь его должны казнить.
– Прямо как меня! – заметил Лаций, и кусок лепёшки застрял у него в горле. Чтобы отвлечься, он стал расспрашивать слугу о жизни. Юный грек оказался сыном давно приехавших в Индию македонских купцов. Мать происходила из местного племени землепашцев.
Также Лаций узнал, что их с Сингом должны были казнить вместе, но после своего возвращения из храма солнца раджа заболел и не мог подняться с ложа. Так как казни были его любимым развлечением, особенно с участием слонов, то советники раджи приняли решение дождаться выздоровления.
– Мой господин, великий Синг хочет научить тебя шатранж, – сообщил в конце Патья. – Это помогает проводить время и занимает ум.
– Что это такое? Камешки двигать? – недовольно расчёсывая укус какого-то насекомого, спросил Лаций. Патья долго объяснял ему название камней и как их двигать по квадратикам, но дело продвигалось с трудом. Даже когда стражник зажёг ещё один факел и воткнул его в стену рядом с решёткой, Лаций не стал понимать лучше.
После того как Патья ушёл, они ещё несколько раз пытались поиграть в камни, но вскоре Лацию это надоело и он стал просто раскладывать их по квадратам, как центурии и манипулы. Потом эти центурии стали двигаться, перестраиваться в колонны, разбивать друг друга на части. В конце концов это ему тоже надоело, и он лёг у стены. В голову пришла мысль, что если раджа будет долго болеть, то они сойдут с ума в этой тюрьме.
Насекомые и ползающие по углам скользкие черви были не так страшны, как постоянная сырость и полумрак. От них в голове всё начинало кружиться и реже хотелось открывать глаза. Когда слуга в очередной раз принёс еду, Лаций открыто спросил его о побеге. Сил терпеть уже не было. Ожидание казни оказалось хуже самой смерти. Поэтому Лаций попросил принести ему нож. Но Патья и его господин одинаково вздохнули и покачали головой.
– Ты не убежишь отсюда, – сказал молодой слуга. – Это большая пещера в скале. Там выход к колодцу, – он кивнул в сторону сидевшего у прохода стражника. – Вверх тебя поднимают на верёвке. Садишься в клетку, и поднимают.
– Почему нас не могут поднять в клетке? – спросил Лаций.
– Один человек – одна клетка. Можно поднять только одного. Когда стражники наверху увидят тебя в клетке, то отпустят верёвку, и ты упадёшь вниз. Всё, смерть. Убежать нельзя. Никак.
– А как же тебя спускают и поднимают?
– Я – слуга моего господина. Жена раджи разрешила мне посещать моего господина. Ведь это – его брат! – объяснил Патья.
Лацию оставалось только ждать исполнения приговора. Иногда он двигал камешки вместе с Сингом, иногда сам, представляя, что это римские легионы. Но однажды индус тоже решил подвигать с ним центурии и выстроил на земле несколько линий из своих камней. Лаций удивлённо поднял брови вверх, потому что перед его тремя квадратами стояла армия противника. Это напоминало парфян и хунну, которые двигались все вместе, одной толпой.
Но удивило его не это. Сидевший у решётки Синг, оказывается, понимал, что он делает, а, значит, был воином. Лаций с радостью показал ему, как римские центурии прорывают тонкие линии обороны, а Синг – как его воины окружают легионеров со всех сторон. Так они играли несколько дней, пока неожиданно в глубине пещеры не послышался взбудораженный голос Патьи. Через какое-то время к нему присоединились ещё какие-то люди и, судя по напряжённому взгляду индуса, произошло что-то важное.
Наконец в темноте замелькали факелы, и к решётке приблизились несколько человек. Судя по внешнему виду, это были важные сановники: на них были чистые рубашки, большие тюрбаны и обувь. Но стражников не было. Только один, который до этого сидел у выхода, а теперь подбежал к решётке и стал быстро выдёргивать из засова колышки.
– Это всё? – со вздохом произнёс Лаций, устало поднимаясь с каменного пола. Кости ныли, как будто его долго били палками по всему телу. Он ещё не успел понять, что происходит, как Патья бросился к грязным ногам Синга и стал целовать их, обнимая за лодыжки. Стоявшие за решёткой сановники склонились в поклоне и стали хором лепетать непонятные фразы.
На подготовку к казни это не походило. Хотя, кто его знает, может, здесь так с уважением относились к людям перед смертью?.. Но где же верёвки и охрана? Неужели даже связывать не будут?
Лаций, нахмурившись, продолжал наблюдать. Наконец, Синг что-то сказал и кивнул в его сторону. Патья вскочил и поклонился Лацию. Это выглядело совсем странно.
– Великий раджа Синг говорит, что ты – хороший человек и будешь принят в его дворце. Ты делился с ним едой, и он должен отплатить тебе благодарностью.
– В каком дворце? – пробормотал Лаций, начиная понимать, что боги снова изменили его судьбу. Синг в сопровождении знати направился к выходу, и пока они все по одному поднимались наверх, Патья успел рассказать, что раджа Чола Бугхараджа умер накануне от тяжёлой болезни, и теперь правителем будет его родной брат Синг. Юноша сыпал именами и названиями, перемежая слова двух языков, но для Лация самым важным было узнать, как побыстрее уйти или уехать из этого города к морю. В ответ он услышал, что это может решить только великий раджа.
ГЛАВА VI. НОВАЯ ЖИЗНЬ ВО ДВОРЦЕ
Тяжёлое заточение в тюрьме сменилось неожиданной праздностью в роскошном дворце. Вода, масла, чистая рубашка и сандалии – всё это радовало. Брадобрей тоже оказался очень кстати. Бритьё было приятным. Причём, с вязким ароматным маслом вместо глины, как раньше. Боги как будто решили возместить недостаток уюта, тепла и заботы, которых он был лишён столько лет, и теперь щедро одаривали его за прежние лишения. Но безделье угнетало Лация. Даже рабыни в соседней комнате, из которых он мог выбирать себе каждую ночь новую, не радовали его.
Всё было слишком хорошо, тем не менее Лаций никак не мог избавиться от ощущения, что не свободен в этом красивом дворце, где за ним постоянно ходили и прислуживали не меньше десяти слуг. Патья приходил несколько раз в день и тоже задавал много одинаковых вопросов. Он даже нашёл ему говорящую на греческом служанку, но никто не мог сказать, как уйти из города и тем более – из дворца.
На десятый день после их освобождения в городе был большой праздник. Лация привели в красивый светло-жёлтый дворец с полукруглой крышей, витыми колоннами и мраморными ступенями. Раджа Синг с важным видом сообщил, что Лаций – его гость, и потом Патья представил Лация всем присутствующим.
Первой была жена бывшего раджи – Антазира. Новый раджа взял её в свой гарем. Он мог убить жену своего брата, но, как сказали брахманы, богам эта жертва была не нужна. Однако Лаций сразу увидел, что взгляды, которые раджа Синг бросал на жену своего умершего брата, были полны страсти и желания.
Праздник длился два дня. От некоторых гостей удалось узнать, что до моря было далеко – не меньше пяти дней на лошадях и тридцати пешком. Но лошадей, при этом, нигде не было видно. После праздника что-то изменилось, потому что теперь каждый день Лация стали приводить к радже, и тот разговаривал с ним о войсках и войне. На все вопросы о возможности уехать, всегда звучал один и тот же ответ:
– Разве тебе здесь не нравится?
Позже Патья пытался объяснить Лацию, что лучше не спрашивать раджу об этом, потому что тот очень любит своих гостей и переживает, если им у него плохо. Стараясь чем-нибудь занять себя, Лаций стал ходить с юным греком к жрецам-брахманам, где издалека наблюдал, как те молятся многоруким статуям, поджигая травы с горькими и резкими запахами. Затем он стал помогать Патье учить детей Синга греческому языку, письму и истории и другим премудростям.
Так каждое утро до полудня Лаций проводил с ними, а затем шёл к радже. Рядом с детьми всегда были несколько евнухов и Антазира, новая жена раджи. Она немного говорила по-гречески, и Лацию разрешали отвечать на её вопросы. У неё были умные, внимательные глаза, немного вытянутые, отчего казались полуприкрытыми, и тонкий прямой нос, над которым между бровей виднелся маленький красный кружок. Тихая и спокойная, Антазира очень любила цветы и животных и много расспрашивала его о Риме и других землях. Предыдущий муж собрал для неё много животных, которых держали в специально построенных заграждениях недалеко от дворца. Она часто ходила туда с евнухами и детьми. Теперь к ним стали присоединяться Патья и Лаций. Её удивляло, что чужестранец знал, как обращаться с тиграми, и даже кормил их из рук.
