Но вернёмся к смотринам. На этот раз созвали в Москву всего лишь шестьдесят знатных девушек. Были среди них «писаные» красавицы и умницы, но сердце государя уже принадлежало Наталье, и она была вскоре объявлена царской невестой.
Выбор невесты царя Алексея Михайловича. Хромолитография А. Абрамова
Жених торопился. Поэтому перед свадебным торжеством государь быстро согласовал составленный в Посольском приказе «свадебный чин» – роспись церемонии с описанием действий всех участвовавших в ритуале многочисленных гостей и список подарков им.
Тем временем Наталья Кирилловна, по традиции, поселилась с ближайшими родственниками в Кремле.
И вот, наконец-то, для «молодых» настал счастливый день – 22 января 1671 года!
Свадебная церемония прошла без накладок.
Невесту, убранную в свадебный наряд в Царицыной палате, первой ввели в празднично украшенную Грановитую палату. «Впереди шёл священник, кропивший „невестин путь“ святой водой, затем свечники, каравайщики, дружки, родственники невесты, получившие соответствующие чины, а уже за ними в окружении свах и сидячих боярынь» шла поддерживаемая под руки невеста. Поддержка ей была необходима не только, как дань традиции, но и в физическом смысле, так как наряд невесты весил почти 20 килограммов – из-за многочисленных украшений в виде драгоценных камней и золотого шитья.
Счастливый царь следовал после невесты, его сопровождал распорядитель церемонии – тысяцкий и ближайшие бояре.
В Грановитой палате молодых усадили за царский стол, накрытый тремя скатертями (верхняя – венчальная, на ней в богатых блюдах хлеб, сыр и соль, следующая – свадебная, на ней молодым в опочивальню унесут угощения, а последняя скатерть останется на столе до конца свадьбы – прим. автора).
Под молитву священника, богато украшенным гребнем жена тысяцкого расчесала волосы сначала жениху, а затем невесте. Так они прощались с прошлой холостой жизнью. После этого на невесту надели фату, символизирующую невинность и скромность.
Молодых осыпали хмелем – символом плодородия, и обмахали связками соболей – символом богатства. В это время гостей обносили хлебом и сыром. Особо почётным гостям дружка жениха подавал угощение с царского стола. От имени невесты её родственники вручали жениху символические подарки, и от имени молодых подарки были пожалованы родным, родственникам, особо почётным гостям.
После прощания невесты с родителями, которые передавали её жениху, молодые отправились в Успенский собор на венчание.
Жених в сопровождении свиты первым выехал верхом и ждал невесту у храма, куда Наталью привезли в разукрашенных санях.
После венчания, обряд которого не изменился и в наши дни, все вернулись в Грановитую палату на свадебный пир. На «царском столе» теперь были выставлены яства, но по традиции молодожены на свадебном пиру не ели и не пили, а блюда и вина с их стола посылались особо почетным гостям…
Пир царя Алексея Михайловича. Худ. А. Рябушкин
После ухода царя и царицы в опочивальню свадебный пир продолжался под руководством тысяцкого, но на нём остались только мужчины. Вслед за молодыми с общего пира женщины перешли за накрытые столы в палаты на половине царицы.
Утром молодые мылись в бане. Царь вместе с дружками, которые натирали его медом и вином, а царица со своими боярынями.
Завтракали молодожены отдельно от гостей на царской половине, куда пригласили лишь избранных гостей.
Несколько дней гуляли на царской свадьбе бояре и дворяне, горожане и купцы. Череда пиров от имени царя и от имени царицы сменяли друг друга. А в Москве для простого люда выставлялись угощения и бочки с хмельным. Нищим раздавали государыню милостыню.
Царский вешний поезд Алексея Михайловича на богомолье
Подданные от души веселились, ещё не подозревая, что в их спокойную размеренную жизнь вбили кол многолетней кровавой вражды между Милославскими и Нарышкиными за судьбу русского трона.
По всей стране долго молились за здравие молодых и их потомства.
И вымолили! В ночь на 30 мая 1672 года, перед самым рассветом, царица подарила своему обожаемому супругу долгожданного сына. Отец был так рад новорожденному, что повелел будить кремлевских звонарей. Вскоре была разбужена вся Москва, за ней и Россия!
Потом народ сложит об этом событии песню:
«Как светел, радостен в Москве
Благоверный государь Алексей, царь Михайлович,
Народил Бог ему сына, царевича Петра Алексеевича,
Первого императора на земле…».
И опять почти месяц длились общенародные пиры и праздники, которые отличались удивительной пышностью и торжественностью. На них приближенные и простолюдины были щедро осыпаны деньгами, подарками и наградами.
29 июня мальчика крестили и нарекли Петром.
Парсуна царевича Петра Алексеевича из «Царского титулярника». XVII в.
В Грановитой палате устроили обед, поразивший современников своим великолепием и затейливыми блюдами. «Стол, кроме яств, был загроможден всякого рода сахарами, пряниками и овощами. Большая пряничная коврига изображала герб Московского государства. Два сахарных орла весили каждый по полтора пуда, лебедь – два пуда, утка – полтора, попугай – полпуда. Был сделан также из сахара целый город, кремль с людьми, конными и пешими, и другой город четырехугольный с пушками. Всем присутствовавшим на обеде гостям были розданы сахарные подарки размером сообразно значению и положению гостя в государстве».
Подробно рассказываю о тех давних событиях только потому, чтобы акцентировать внимание на зарождавшемся конфликте интересов внутри царской семьи. Ведь уже по поведению счастливого мужа и отца многим стало ясно, что царь возлагает на новорождённого сына особые надежды. Именно Пётр должен был стать продолжателем его дел. А боярин Артамон Матвеев и его многочисленные родственники из рода Нарышкиных – опорой сына, потеснив Рюриковичей-Милославских и «русскую партию» во власти.
Счастье было недолгим…
Парсуна царевича Петра Алексеевича. XVII в.
С первых часов жизни царевича Петра Алексеевича особо обхаживали многочисленные «мамки». Женщины на эту должность назначались строго проверенные. «Старшей мамкой» стала боярыня Матрена Романовна Леонтьева. Сохранилась грамота о назначении: «Лета 7182 к декабря в 7 день в неделю, по указу великого Государя Царя и великого князя Алексея Михайловича всея великие и малые и белые России самодержца и государыни благочестивый царицы и великой княгини Наталии Кирилловны, к благоверному Государю Царевичу и великому князю Петру Алексеевичу всея великие и малые и белые России взята вверх Романова дочь Михайлова Селиванова демидовская жена Левонтьева вдова Матрена. И того ж месяца в 9 день пожаловал великий Государь ее к руке. А декабря 11 день пожаловал великий Государь к великому государю Царевичу и великому князю Петру Алексеевичу всеа великие и малые и белые России в боярыни и в мамки и в казначеи ее Матрену Романову дочь Михайлова сына Селиванова демидовскую жену Левонтьева». Вот так всё торжественно обставлялось!
Верховной боярыней царица-мать назначила вдовую княгиню Голицыну. А боярыня Неонила Иерофеевна Львова кормила мальчика грудью аж до двух с половиной лет! Поэтому ребенок был «возрастен, и красен, и крепок телом».
Б. Б. Глинский в своей книге «Царские дети и их наставники» рисует нам довольно полную картину обстановки детства будущего первого российского императора. Вот только некоторые фрагменты из нее: «Колыбель ребенка отличалась роскошью. Она была сделана из турецкого золотного бархата, расшитого затейливыми серебряными и золотыми рисунками; подкладка колыбели была рудо-жёлтая, ремни обшиты венецианским бархатом; верхние покрышки перинки и тюфяка были сшиты из тафты, а набивкою служил пух лебединый, белый и чистый. Из пуха и тафты были сделаны и подушки. Постельные принадлежности менялись каждый год.
Царский терем в Коломенском. Гравюра Ф. Гильфельдинга. XVIII в.
Не менее богато было и одеянье Петра: когда ребёнку минуло пять месяцев, ему нашиты были золотые парчовые кафтаны. Гардероб его был чрезвычайно разнообразен, и каждый месяц пополнялся новыми принадлежностями; у него была шапка, унизанная жемчугом и драгоценными каменьями, ещё шапка бархатная с собольим околышем, несколько пар унизанных жемчугом башмаков, богатый опашень с нашивкою и кружевом, низанными крупным жемчугом (597 зёрен) и с шестью изумрудными пуговицами на золотых закрепах, более десяти шёлковых, атласных и парчовых кафтанов».
Царская усадьба в Коломенском. Неизв. худ. XVIII в.
Царевич со всем штатом, мамою, кормилицею и другими служебными лицами помещался в отдельных деревянных небольших хоромах, которые внутри были обиты сукном; собственная же комната Петра обита была серебрёнными кожами.
Когда Петру минуло два года, «для него были выстроены отдельные хоромы, в которых полы, стены, оконные рамы были покрыты алым сукном. Таким же сукном был покрыт и стол. Полавочники на лавках были сшиты из багреца с каймами из белого сукна, по которому нашиты травы из сукна желтого и лазоревого. Впоследствии царевичу было сделано кресло из рудо-жёлтого бархата с галуном и столик, расписанный красками, золотом и серебром.
В то время стекло в рамах ещё не употреблялось, и его заменяла слюда; из слюды были сделаны и окна в комнатах маленького Петра. Искуснейший живописец Иван Салтыков расписал их разными рисунками: в середине был изображён орёл, а по бокам – травы. Рисунок был сделан так, чтобы из комнаты на улицу всё было видно, а оттуда в хоромы – ничего. По тогдашнему обычаю, все царские дети бережно скрывались от посторонних глаз: царевичи до тринадцатилетнего возраста, а царевны – на всю жизнь».
Царевич Пётр Алексеевич
Алексей Михайлович с молодой красавицей-женой души не чаяли в ребенке, окружали его роскошной обстановкой, наряжали в богатые платья и одаривали всевозможными игрушками. «Через год после рождения, к именинам, царевичу был сделан деревянный конь, или «потешная лошадка», во всём уборе конь был обтянут настоящей лошадиной кожей; седло с стременами, пряжками и запряжниками было вызолочено и высеребрено. Затем следовал ряд подарков – игрушечных зверей (лошадей, львов) и пушек. Органист Гутовский устроил царевичу клавикорды-струны медные, починял ему цимбалы немецкого изготовления и сам смастерил пару цимбальцев, из коих одни имели форму книжки в сафьянном алом переплете, с золотым наводом, с застёжками из серебряного с шелками галуна. Когда царевичу минуло два года, в хоромах его повесили качель на веревках, обшитых бархатом…
Зимой царевич вволю катался в санках с ледяных гор, а летом торжественно разъезжал по улицам Москвы в потешной каретке, которую ему подарил Артамон Сергеевич Матвеев. Каретка эта была маленькая, а в ней четыре темно-карих лошадки с бархатной шлеей и вызолоченной упряжью. Окна в каретке были хрустальные, расписанные красками, и с изображениями на них царей и королей всех земель; внутри каретка была обита бархатом с разводами, а снаружи её окружала золотая бахрома. Выезд царевича был торжественный: по бокам шествовали четыре карлика, а пятый ехал позади на крохотном иноходце.
Кроме этих игрушек ему часто покупали в лавках серебряную столовую миниатюрную посуду, а также – куклы в полном наряде. Художник Салтыков являл своё искусство и в расписывании красками разных принадлежностей игр маленького Петра; так, ему велено было однажды расписать гнездо голубей, гнездо канареек, щеглят, чижей и даже стадо баранов, причем баранов ему нужно было сделать так, чтобы шерсть у них была настоящая».
С первых дней своей жизни царевич Пётр Алексеевич был полностью погружён в атмосферу всеобщего обожания.
А будет ли так всегда?
Особенно мальчик любил оружие. С годами прислуге приходилось скупать на московских рынках всё больше и больше знамён и барабанов, луков со стрелами, пистолей и ружей.
