Глобус Билла. Вторая книга. Корабль Глобус

Билл понял её интерес по-своему, исходя из своих представлений о действительности.

– Что? Нравится?

Он вскинул своё одеяние, пальцем зацепил удавку.

– Да…

Шанни рассмеялась и на вопросительный теперь блеск ответила.

– Представила, как в клубах пара чьи-то непривычные пальцы связывают галстук университетским узлом.

Билл не обиделся, то есть сперва обиделся, но тут же принял шутку и пробормотал:

– Ужо я ему…

– А?

Билл взглянул, так ласково, так по-домашнему, что Шанни подивилась. Уж не обманулась ли она, чего доброго, на его счёт.

– Я-то решил, что ты уже опробовала крантики.

– Нет, пока не буду. Я вещи разберу. Я всегда сначала вещи устраиваю.

– Вот как. – С уважением к системе чужих привычек, Билл что-то прокатал в уме. Они улыбнулись друг другу.

– Чтобы на полу никаких луж. – Приказала она.

Он отдал честь.

Через некоторое время сквозь плеск льющихся струй и шипение уходящей в железное устье воды, уносящей, будем надеяться, заботы и дурные мысли, командир, подставлявший лицо под самые последние сладкие капли, услышал шаги в коридоре и голос Шанни, говорящей:

– Кажется, там занято…

Не удивляйтесь: слух командира таков, что он должен слышать, как мышь пищит под полом, как цветочек в горшочке расправляет косточки. Потому ему Судьба и поручила управлять Глобусом. А не Биллу. Пока он прислушивался, он, впрочем, не мог похвастаться концентрацией иных органов чувств.

Так оно всегда. Слышишь нежный голос хорошо, а вот руку, просунувшуюся в приоткрытую дверь за занавесочкой, не видишь.

Рука эта в рыжей шерсти и закатанном рукаве явилась полминуты назад. Она ловко подхватила одежду капитана и втянулась обратно в проём двери.

И вовремя. Командир отдёрнул занавеску, и глаза его, расширившиеся от ужаса и негодования, сморгнув капли с ресниц, увидели, что одеяние его, как в легенде про царя-лебедя, украдено.

Капитан выскочил из ванны, как заяц. Полотенце, впрочем, было в наличии… самое небольшое.

Кто-то повернул с той стороны ручку, и капитан прильнул к двери. По его плечу сползал мыльный ошмёток, как у однажды помянутой богини.

С той стороны голос Энкиду зашуршал:

– Кэп… кэп…

Командир весь превратился в напряжённый слух.

– Чего? Там кто…

Энкиду приблизил губы к ручке:

– Кэп… давай выходи.

– Но… – Молвил командир и вяло огляделся.

Тут же с той стороны Энкиду был свидетелем чуда: дверь разразилась адскими ругательствами и там будто выпустили из клетки древнего, очень голодного хищника, вставшего не с той лапы.

Энкиду переждал гром.

– Быстрей…

– Чёртов Билл.

– Быстрей, говорю. Она вернулась в комнату, я сказал, что слышал там странный звук.

Стало тихо. Затем дверь поблагодарила:

– Спасибо. Ты уверен…

– Если ты поторопишься, то проскочишь.

По ту сторону двери командир лихорадочно огляделся. Ей-Богу, если бы тут оказался аварийный люк…

– Где она?

– Сейчас будет здесь, и если ты…

Затем Энкиду помолчал и спросил деликатно:

– Там что-нибудь есть… э?

Дверь промолчала и открылась. Выглянула мокрая голова командира. Оглядевшись, голова сказала:

– Ты…

Снизу за поворотом послышался голос Шанни:

– Энкиду, тебе креститься надо… там ничего не упало и… ты где?

Энкиду промолчал и, помотав головой, безмолвно проартикулировал:

– Беги.

Вслед за головой вынырнули плечи, и командир, выскочив из ванной, припустил так, что Энкиду помотал головой: скорость была хороша.

Тень командира ринулась к лесенке-переходу и, повернув, так что выявились кое-какие очертания, исчезла на тёмной боковой лестнице Запада. Тотчас с Востока взошла золотая голова и вся Шанни, говоря:

– Это что розыгрыш? Если так, то берегись…

Она остановилась, и хотя командир смылся, и след его простыл, ей всё же что-то не давало покоя, так как она озадаченно сказала:

– Берегись домового. Что здесь?

Энкиду прикрыл глаза.

– Ничего. Мне показалось. За это я первый помою посуду.

Он предложил:

– Ну? Иди скорей, пока кто-нибудь не занял.

Он подождал. Шанни посмотрела на тёмные пятна на полу. Одно имело отчётливую форму крупной босой ноги.

– Домовой… – Начала она, но Энкиду буквально – хотя и деликатно – затолкал её в ванную.

Оттуда сначала послышалась вопросительная тишина, потом тихий смех.

Энкиду вслушался в этот смех. Шанни высунулась.

– Не в службу, а в дружбу… подкинь мне полотенце из Спальни. Здесь ни одного… даже самого маленького для рук.

Она исчезла, и снова раздался смех. Энкиду ушёл. И вправду, – не в службу же.

Билл и Энкиду перекусили поспешно на кухне. Ас явился весь блестящий от мытья, в безупречной одежде – белая рубашка, а штаны военные. Заглянул.

– А, вы здесь.

Вид бесстрастный, приветлив. На Билла не взглянул.

– Ты садись. – Несколько нечленораздельно пригласил Билл, оседлавший угол стола. – Мы тут нашли отличные консервы – голубцы. Аппетитные куски, командир, и тщательно обёрнуты капустой.

Ас с лёгким отвращением оглядел бивуак со вскрытыми банками там и сям. Объявил твёрдым костяным голосом:

– Первый и последний раз терплю это неряшливые посиделки. Эта партизанщина ведёт к саботажу принятых норм общежития. А нам необходимо их соблюдать. Вы не забыли, что миссия будет, возможно, дипломатической? И как вы? С голубцами в зубах?

Он повернулся, чтобы уйти.

– Вот те раз. – Прошамкал ему в спину Билл. – А я думал, ты военная простая душа. Тебе чем меньше церемоний, тем легче.

Билл протянул ему из-за плеча тарелку:

– Вот здесь капустный лист совсем маленький, но главное-то под ним.

Энкиду наблюдал с банкой у окна. Ас переосмыслил мизансцену и отменил скандал. Он решил исчерпать тему.

– Одноразовые тарелки. Нет, так не пойдёт…

– А что?

– Надо достать нормальный сервиз. – Отрезал Ас. – Фарфоровые тарелки.

– О нет… и мыть…

– В этом прелесть бортовой дисциплины. Нам нужно что-то вроде семейных ужинов с салфетками на коленях и разговорами. – Вдохновился Ас. – Это дисциплинирует, не позволяет расслабляться и формирует дух экипажа.

Он рассмотрел мойку, нагнулся и отодвинул дверцу. Выдвинул ведро с использованными пластиковыми тарелками.

– А это отмыть. И не вздумайте открывать аварийные люки, чтобы выбросить.

– Почему?

– Мусор в космосе это безнравственно и опасно. Включим утилизатор, как только полностью устоится вентиляционная система.

– Чтобы мы не столкнулись с обмылком, да? Или не начали переговоры с мусорным мешком, решив, что это форма разума? В нибирийском сенате есть парни… если бы я увидел кого-то из них в окошке Игровой, то кинулся бы за аптечкой и лично вкатил бы себе сюда неограниченное количество уколов. Есть у нас такие средства?

Энкиду припомнил:

– Аптечку видел… в ванной, кажется. Командир, ты…

Ас сказал поспешнее, чем намеревался:

– И назначим дежурства сегодня же. Консервы я отменяю. Вредно, честно говоря. К тому же, это стратегический запас. Будем готовить еду из припасов, не имеющих грифа Хранение Не Ограничено.

Билл вздохнул и запустил в рот кусок.

– Тогда тебе ничего не грозит, сухарь ты.

Он старательно затолкал в рот декоративную гирлянду из капусты.

Ас направился к дверям. Энкиду окликнул:

– Съешь хоть что-нибудь. Ты же на ногах сутки.

– Что за трогательная забота. – Шанни не торопилась войти.

Разминувшись с ней, командир так демонстративно отодвинулся, что коснулся плечом косяка. Шанни попыталась поймать его взгляд – безуспешно, зато она в полной мере насладилась военным одеколоном «Холодная вода без примеси».

– Просто Энкиду надеется, что он меня простит. До того, как всё кончится… я хочу сказать, до конца путешествия.

– За что простит?

Ас передумал уходить. Он открыл ящик с утварью и погремел там чем-то:

– Пустяки, я не мстителен практически. Билл успел разбросать игрушки. – Объяснил он Шанни.

Билл возмутился:

– Мы ничего не выносили.

– А это что?

Ас вытащил из кармана маленький клубок цветных ниток.

– Всё не можешь мне простить, что я не разрешил вам взять животное?

Билл недоумевал вполне правдоподобно:

– Я этого не видел.

Шанни взяла клубок.

– Зато я видела… это было в этой, как её… библиотеке.

– Ты уверена?

– Ну, да… кажется. Может, это другой, такой же.

– Может, это домовой?

Ас забрал свою собственность и бросил клубок на стол.

– Не знаю. Жучков там нет. Можете играть спокойно. И вот что, Билл…

Билл отдёрнул руку от клубка.

– Не вздумай подкладывать на стулья всякие издающие звук предметы…

– Вот те раз. Что, тебе слышатся звуки? Можешь изобразить?

Ас опять показал рукой – не вздумай, – и его фигура заслонила свет в коридоре. Билл печально извлёк из кармана резинового утёнка и покрякал им. Потом высадил утёнка в незадвинутый командиром ящик.

В Гостиной они его не застали. В убранстве комнаты не было ничего особенного, разве что мебели многовато. Создавалось ощущение, что сюда с любовной досадой уместили всё, что уже не нужно, так как новую мебель уже купили, а эту жалко выбрасывать. Диван и кресла имели чуть потёртый вид. Ясно, папа всегда найдёт способ сэкономить, когда это не касается прослушки, понятно.

– Ну, тут ничего такого.

– Кроме этого стола. – Заметил Энкиду.

Оба стояли на разных концах. Билл молвил Гм с таким глубокомысленным видом, что оно не сразу долетело до другого конца. Энкиду за это время успел сказать:

– Почему он такой длинный… длинный?

– Может, здесь жила большая семья?

Энкиду не сразу возразил, но спросил через некоторое время, пока Билл шёл вдоль стола к нему:

– Где?

Сам он в это время тоже пошёл вдоль стола с другой стороны.

Билл, встав на место Энкиду, задумчиво молвил:

– Где-то, где стоял этот стол, и они рассаживались вокруг и хрустели гренками… свежими и горячими.

Энкиду на эту ахинею ответил вполне разумно. Он спросил, вставая на место Билла:

– Ты не наелся голубцами?

– Отчего же… ведь ты съел только капусту. Всё остальное досталось мне.

Они снова посмотрели друг на друга, каждый со своего конца. Вообще, ими овладела необъяснимая задумчивость – возможно, связанная с большим количеством голубцов, а может и более возвышенного толка. Скорее, это была какая-то одурь, и потом, позже, ни один из двоих не мог объяснить, что собственно с ними происходило.

Энкиду, опустив руки, а Билл, присев на край стола, смотрели друг на друга. В комнате, переполненной старыми вещами, над всеми предметами сгустились облачка тишины.

– Забавная комната. – Энкиду старался сбросить с себя дурацкое ощущение. Он слышал или вспоминал множество разговоров, которые велись между двумя креслами и диваном.

Билл сначала промолчал. Его светлая грива, мягким шлемом обхватывающая голову, почему-то привлекла внимание брата. Именно – на затылке волосы отчётливо приподнялись. Энкиду снова хотел что-то сказать, но Билл повернулся к нему – до этого он стоял к брату в полупрофиль. Энкиду увидел, что глаза Билла широко раскрыты и полны чувства, которое определить словами было бы трудно, а проще было бы определить одним словом. Это слово было – ужас.

Энкиду не таков, чтобы вскрикивать. Он быстро шагнул к царскому сыну, причём отметил краем сознания, что ему пришлось сделать усилие.

– Билл.

И тут вот, что произошло: грива на затылке брата улеглась, а глаза приняли обычное выражение. Билл напряг свою волю подобно кулаку, разбившему три дня назад ему уголок рта.

Взглянул на приблизившегося и застывшего брата иронически.

– Где я, кто я.

Энкиду отошёл от дурацкого стола и сел на пол возле кресла.

– У тебя был такой вид, – небрежно сказал он, на самом деле обдумав все слова, которые скажет, – будто ты увидел что-то этакое.

Билл прилёг на стол, как купчиха на подоконник, и вгляделся в Энкиду.

– Что?

– Что-то этакое.

Тут Билл увидел, что Энкиду поднимает взгляд за его плечо. Оттуда от двери голос Шанни сказал:

– Я тоже видела привидение.

Билл поспешно вскочил и обернулся. Энкиду поднялся в знак приветствия. Шанни спросила, подарив Биллу одобрительный взгляд:

– Тренировался для бильярда?

Она взглядом разрешила Энкиду сесть и сама прошла и села на диван.

– Какое привидение?

– Оставляющее мокрые следы на полу. – Объяснила Шанни.

Билл хмыкнул и принялся уверять, что домовой уже их зачислил на паёк. Они ему понравились. И якобы Билл его уже видел.

– Ты веришь в домового?

Билл набрал воздуху, чтобы ответить, но вмешался Энкиду.

– Видишь ли, Шанни, домовой сродни любви. В неё не веришь, пока не влюбишься. Так же обстоит дело и с другими явлениями необычного порядка.

Шанни замешкалась и кивнула в знак того, что мысль достойна обдумывания, хотя и сомнительна. Она заметила:

– Дух дома, ежли он, и вправду, обитает тут, пока не проявлял себя.

Тут она подумала об отодвинутом ящике. Энкиду молвил:

– Ты о чём-то вспомнила?

– Мысленно собираю всё, что знаю о явлениях необычного порядка.

Билл, которому не очень понравилось, что тут появился ещё один эксперт по домовым, поспешил:

– Пробежать в лунном свете… вот это он запросто.

Шанни содрогнулась и попросила, чтобы её заранее предупредили.

– Как это, интересно?

– Ну, сон пусть увижу.

Она поднялась.

– Давайте обследуем корабль. Командир явно дал понять, что нам нужно обустроиться. Нужно начать с кладовых.

На тёмной стороне располагались возле лестницы кладовые и хранилища.

Билл возразил с вызовом:

– Я бы начал с семейных альбомов.

– А ты прихватил с собой?

Билл помялся.

– Нет… но, может, тут уже есть. Завалялись от кого-нибудь.

Шанни нахмурилась.

– Ну, хватит болтать. Вы проводите меня? Есть ли у нас домовой или нет, но я спокойно признаюсь, что побаиваюсь темноты.

Билл пошёл за ней, проворчав:

– А сам командир будет только салфетку на коленках острых расстилать?

– Он кораблём управляет.

Энкиду догнал их и вовремя – впереди замаячил Ас. Он прихватил обрывок разговора.

– До следующего поворота я в вашем распоряжении.

Билл вежливо улыбнулся:

– А мы не втрескаемся?

Ас, помедлив, ответил:

– Как сказать, Билл. В мире столько возможностей, столько случайностей.

Билл кивал, потом обескураженно посмотрел на остальных:

– Ни у кого нету папируса? А то я бы записал. Детям бы потом читал на ночь, чтобы росли умными и красивыми.

Они спустились в холл и свернули к лестнице, ведущей на север, потом поднялись мимо прикрытой двери в библиотеку к техническим помещениям. Метла стояла тут, как живая.

Ас пробормотал…

– Пардон? – Взъелся Билл.

Коридор слегка встряхнул компанию. В библиотеке что-то упало с мягким шелестящим звуком. На вопросительный взгляд Билла Ас ответил:

– Не дрейфь, пока не втрескались. Ну, может, с погранбашни с опозданием выпалили.

– Что-то мне не нравится в этом типе юмора. – Заметил Билл.

Энкиду убрал метлу.

– Можете всюду ходить, милые, – Билл страшно перекосился, – но этот махонький ключик в миленьких красных пятнах не бери, любимая.

Они проходили мимо кладовых, и Шанни приказала остановиться. Принялись открывать дверцы.

– А это? – Она отступила, глядя под ноги.

– Погреб-кувшин. – Объяснил Энкиду. – Я такие видел… егеря в таких хранят…

Он замялся.

– Тут хорошо женщин хранить. – Продолжал Билл, вошедший в роль Синей Бороды, и поспешно прибавил, так как Шанни заинтересовалась:

– Или мужчин, всё равно.

Шанни сказала, что следует сделать опись провианта. Билл сразу заныл, что а вдруг кому-нибудь захочется ночью яблочком похрустеть… что же в опись вносить?

Шанни принялась вытаскивать с полки пакет с мукой и чуть не уронила. Энкиду подхватил пакет. Ас кивнул:

– Я видел в рубке прекрасный рецептурник простых блюд. Надо будет принести.

Первый ужин на борту должен был стать знаменательным событием. Они втроём стояли на кухне, довольно тесной для такого роскошного корабля.

Это впечатление озвучил Ас, который сегодня вовсе не был молчаливым. Он казался даже говорливым и довольным, как все нибирийцы, избежавшие худшей части, чем рассчитывали.

– Чувствуется, что планировкой занимались существа, которые не уверены, чем занимаются на кухне.

Билл глянул на него и сказал себе – веселись, веселись.

Впрочем, Шанни помещение показалось тёпленьким. Она так сказала. Ас уже собрался возразить что-нибудь умное и натолкнулся на взгляд Билла.

– Интересно, – вслух размышлял тот, – есть ли здесь аварийный люк.

– Зачем? – Удивилась Шанни.

Билл пожал плечами.

– Мало ли. Вдруг кому-нибудь станет душно… пар, знаешь… мыло в глаз попадёт …и захочется спастись.

Шанни тоненько засмеялась, и Ас окаменел. Теперь он искал взгляд Билла, но тот отвлёкся.

Энкиду задумчиво перебирал флаконы с моющими средствами. Билл поманил:

– Смотри…

Досконально изобразил процесс «опрокидывания» стаканчика, потом сделал отмашку двумя руками. Энкиду вздохнул. Шанни, запоздало учуяв подвох, поморщилась.

– Так смешно – ужас.

– Я не обижаюсь. Он ведь не со зла. Небось, из своего опыта.

Энкиду, едва договорив и подскочив, повис на антресолях, заглядывая внутрь. Билл буркнул: я тоже так могу, – и вышел в кладовую. Шанни задрала голову:

– Что там?

– Тут… – Энкиду, продолжая висеть и не взбалтывая ногами, заглядывал в шкаф. Подтянулся. – Какие-то приборы. Кухонные, наверное.

– Это самое главное. – Влез из двери Билл. – Кто какие приборы любит. Рассказывайте.

– Зачем это, прости Господи? – Сухо узнал Ас.

– Мы же должны привыкнуть к привычкам друг друга. – Торжественно сказал Билл, входя, и швырнул на стол целую россыпь звякнувших ножей и вилок.

Он щедрым жестом похлопал себя по груди, и Ас, повернувшись к Шанни, негромко предположил:

– Как насчёт привычки чесаться в обществе?

Билл возмутился, но примолк, так как ему было всё-таки интересно, что скажет Шанни. Энкиду спрыгнул. Он что-то держал, прижимая подбородком.

– Постелим, я хотел сказать – накроем в библиотеке. Там забавнее.

– А если на книгу капнем? – Спросила Шанни.

Но никто серьёзно не возражал. Гостиная как-то никому не глянулась.

Билл вытащил из-под подбородка Энкиду металлический стерженёк и поднёс к расширившимся от интереса глазам.

– Симпатичное что-то.

Ас поделился неожиданными познаниями:

– Кажется, это прибор для завивания локонов.

Билл взглянул на Энкиду.

– Вроде, как тебе он не скоро понадобится.

Он протянул штучку Шанни. Энкиду мягко пожурил:

– Ну, почему сразу этак, грубо, по-мужски. Билл, ты уверен, что всех женщин интересует вот такое оружие?

Шанни в этот момент приняла симпатичный предмет.

– Хорошая вещь. Последнего поколения до того, как их вообще перестали выпускать.

– Стало быть, антиквариат. – Заключил Билл. – Высадимся – сгодится.

Ас вздёрнул бровь – довольно сложное искусство, между прочим. Он так не часто делал.

– Ну, обменяем. На бусики.

Ас презрительно отвернулся от фигляра.

– И что, это вот всё, что там есть?

Энкиду, снимая с конфорки бранящийся чайник, возразил Асу:

– Там всего полно. Кому зелёный чай?

Чайник напоследок высказался и затих. Шанни заметила:

– Полегче с потоком информации. Не все же знают, что можно пить чай. Вот у Билла челюсть… как-то.

– И что там ещё есть? К примеру?

Энкиду вытащил с полки банку, причём ему пришлось миновать Аса, который отодвинулся от шкафа только минимально.

– Ну… Мясорубки какие-то. Кажется.

– Последнего поколения?

Билл задумался.

– А что? Будем вертеть котлеты. Из мяса. Живая плоть. То сё. Мы же хищники. Мясо есть у нас?

Шанни, расставляя перед Энкиду две чашки с эмблемой какой-то аэрокомпании – папа, небось, спёр во время перелёта на переговоры, – повернулась и закивала:

– В ледяной кладовой, кажется, есть.

Ас изучил эмблему – многозначительный крылатый шарик.

– А ты уверен, что там нету ещё вязанья от его величества?

Энкиду кивнул, отдёрнул с шипением пальцы.

– Уверен.

Шанни рассеянно протянула ему ложечку:

– Извини, горячо. Так что насчёт котлет? Кто-нибудь умеет?

Воцарилось молчание.

– Я могу.

Все посмотрели на Александра.

Билл подивился.

– Да-а? Ну, впрочем, что тут удивляться. Ты же космопех. Ведь так?

– Бывший.

А зачем при этом любоваться Энкиду, уткнувшимся в чашку? Нет, братец, конечно, миленький, но…

– Бывших космопехов, как и волшебников, не бывает.

– Ах. Ах. – Билл и все остальные приняли к сведению гулкое сообщение из чашки. – Ну? Накроем среди мировой литературы?

Энкиду поставил сосуд.

– Осушил одним глотком. – Почему-то с укором удостоверил Билл. – И что теперь с ним будет?

Шанни, отпивая, как подобает цивилизованной нибирийке, понемножку, подняла порозовевшее лицо.

– Если никто туда ничего не подсыпал… Банка там уже стояла. Я не заказывала зелёный чай.

Ас согласился.

– Биллу через воронку придётся. Есть воронка?

Шорох в коридоре обратил его внимание.

– Что это?

– Наверное, с нашего растения листочек упал.

– А это растение? – Спросил Билл. – Вы его видели? Оно будто живое.

– Растение и есть живое, болван. – Отозвался Энкиду.

– И прокрадётся в спальню, чтобы тебя совратить.