Но всё решили без него. На Ивана Григорьевича надели парик и наряд индийского торговца. Олегу казалось, что узнают Покровского, и всё покатится кубарем.
Пока Павел Иванович прохлаждался в кабаках, Родион Орловский исправно следил за хозяйством зятя. Олег Павлович предостерегал, умолял не соваться в Орловское гнездо, но никто его не послушал.
***
Жизнь в доме Элен преобразила Лилю. Она помолодела на глазах. Лицо стало улыбчивым, глаза большими, как были раньше, а не опухшими от слёз и недосыпа. Изменилась походка, движения.
Как много значила для Лили удобная одежда! После скитаний с Зейданом она так отвыкла от неё. А сейчас словно парила, словно была готова к балу. Как мало балов оказалось в её жизни, как мало приятных воспоминаний…
Однажды Элен пригласила Лилю в свою комнату.
– Хочешь, я научу тебя танцевать? – спросила она Лилю. – Так, как танцуют арабские наложницы… Тебе пригодится, ты в такой стране, где нужно уметь обольщать мужчин для своей выгоды.
Лиля кивнула.
– Я умею, – произнесла она, – немного умею, но, кажется, забыла.
– Танец беременной женщины особо прекрасен, – прошептала Элен. – Надень костюм.
Лиля облачилась в предложенную женой Поля одежду.
Она повторяла движения за Элен и увлеклась танцем. А когда остановилась, обнаружила француженку уже не танцующей, а сидящей в кресле и смотрящей на неё.
– Прекрасно! – Элен захлопала в ладоши. – Замечательно, моя хорошая.
Лиля смутилась, щёки покраснели.
– Не стыдись, Лиля, ты всё делаешь правильно. Таким танцем можно вскружить голову любому мужчине, а потом делать всё, что тебе нужно. Жаль, у меня пока не получается.
Элен отвернулась. При Лиле она уже не смахивала слёзы, но никогда и не говорила, почему плачет. Просто сидела какое-то время молча, а потом приходила в себя и становилась прежней: иногда улыбчивой, иногда строгой, иногда загадочной.
– Я бы очень хотела, Лиля, танцевать так для своего мужа. Поль в моём сердце навсегда. У меня была тысяча шансов вернуться во Францию, но без него мне нечего там делать.
Я чувствую, что он жив, что он где-то рядом со мной. Я живу только ради него. И терплю Мустафу только ради него.
Когда Мустафа разлучал нас, Поль сказал мне: «Элен, делай всё для того, чтобы жить счастливо. Подстраивайся под всё, ты умница. Береги нашу дочь. Я знаю, мне придётся нелегко, но ты должна жить ради меня счастливо, чтобы я не думал о том, что у тебя всё плохо».
Элен уже не вытирала слёзы, они текли по её щекам, груди.
– Я послушала своего мужа и стала такой, какая есть. Мне не хватает его, Лиля. Мустафа как любовник не так уж и плох. Меня не обижает, делает подарки. Благодаря ему у меня есть дом, моя дочь ни в чём не нуждается. И даже если мы встретимся с Полем только на небесах, я знаю, он простит меня за то, что я отдалась другому мужчине. Он сам просил меня об этом. Сам…
Лиля молчала. Ей было страшно. Страшно от мыслей, что Мустафа опять заставит её насильно говорить о чём-то. Страшно было проболтаться об Элен.
– Я и тебе советую подстраиваться. Не спорь с Мустафой никогда, он этого не любит. Я могу помочь тебе вернуться на родину, но только через Францию.
– Не-е-е-т, – Лиля покачала головой, – без сына я туда не поеду, как и ты без Поля.
Элен взглянула на часы.
– Нужно поторопиться, скоро здесь будет Мустафа.
Женщины быстро переоделись, Элен подкрасила губы, протянула баночку с помадой Лиле.
Та поначалу отказалась, но жена Поля была так настойчива, что Лиля сдалась.
Мустафа ворвался в комнату, когда Элен объясняла Лиле значения некоторых французских выражений. Обе посмеивались над картинками в книге.
Араб застыл. Две прекрасные женщины повернули к нему свои головы.
Лиля заметила, что он волнуется и теребит в руках чётки.
– Иди, Лиля, – скомандовал он дрожащим голосом. – Иди в свою комнату. Я сегодня добрый. Готовься к встрече с сыном.
Лиля ещё не успела закрыть дверь, как услышала похихикивания Элен.
Мустафа что-то бормотал ей по-арабски.
Сына привели к Лиле только ближе к вечеру.
Ваня, увидев мать, не сразу подошёл к ней. Он был испуган, то и дело поглядывал на Мустафу. Только когда араб оставил их наедине, Иван прижался к матери и заплакал.
Он ни на что не жаловался, просто плакал. Лиля ничего не спрашивала у него. Они и пролежали так в объятиях, пока Мустафа не вернулся за мальчиком. Когда послышались шаги, Иван вскочил с кровати, присел в кресло, на мать не смотрел. Лиля же не сводила с него глаз. Сомнений у неё теперь не было никаких. Иван был сыном Олега Павловича.
Мустафа одобрительно похлопал Ивана по плечу, взял его за руку и вывел из комнаты.
А Лиля уткнулась в подушку и долго лила слёзы.
Элен, заглянувшая в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи, долго успокаивала плачущую женщину.
– Всё будет хорошо, Мустафа не вечен, мы справимся. Раньше мне было тяжело одной. Не плачь, прошу тебя. Иначе он разлучит нас, – шептала Элен и гладила Лилю по голове. – Ты уже придумала имя?
Лиля вытерла слёзы.
– Нет, – ответила она, – я дам ему имя, когда родится.
Элен осталась ночевать в комнате Лили.
Почти до самого утра рассказывала, как познакомилась с Полем и вышла за него замуж, как хотела посмотреть на пустыню, как Мустафа обманом разлучил её с мужем.
– Он пообещал показать быт арабских семей, пригласив меня к себе домой. После знакомства с матерью Мустафы я долго не видела мужа. Алима так вскружила мне голову, что я потерялась в реальности.
Когда Мустафа объявил, что Поль пожелал отправиться с ним в торговую экспедицию, не придала этому значения. Думала, что это всё не затянется надолго. Но прошла неделя, две, три. Мустафа обещал вернуть Поля. И вернул его на пять минут, именно тогда Поль и сказал, чтобы я жила счастливо.
Когда Мустафа выделил для меня большой дом и начал приставать, поняла, что в плену.
Шесть лет прошло с того дня. Я помню печальные глаза Поля, прикосновения, вкус его губ, но не знаю о нём ничего. Я виновата, что потащила его в эту проклятую страну. Я была глупа и наивна. Мой отец отговаривал меня, просил оставить нашу с Полем дочь во Франции, но я не послушалась его. Я была смелой, упрямой и мечтала стать героиней арабских сказок, которыми зачитывалась по Франции. Моя мечта сбылась, я сама стала сказкой. В моей сказке добро не победило зло.
Лиля в основном молчала, понимала, как Элен хочет выговориться, освободиться от всего, что столько лет копила в себе. А Элен ничего и не спрашивала, просто говорила, говорила, говорила…
