Тельняшка. Автобиографическая повесть
Шквал длится от одной до нескольких минут, по человеческим меркам – это мгновение. И в это самое мгновение может прекратиться или круто измениться жизнь находящихся на борту моряков.
Второй курс мореходки можно было сравнить со вторым годом службы в армии.
Все тяготы и лишения пали на плечи первокурсников. А у нас наконец появилась привычка «быть курсантами».
Мне вдруг показалось, что три года в мореходке пролетят незаметно, нужно только подождать. Я мечтал о том, как я стану помощником капитана в двадцать лет от роду.
Мысль о посещении множества иностранных портов согревала меня во время вахт и нарядов.
С этой мыслью я мужественно переносил все тяготы и лишения. Как вдруг случилось то, чего не ожидал никто…
Наше училище относилось к училищам закрытого типа. Помимо гражданской специальности, мы получали и военную специальность. По окончании училища каждому курсанту присваивалось звание офицера запаса ВМФ, а обучение в училище, таким образом, приравнивалось к службе в армии.
Словом, мы убивали двух зайцев – проходили службу в армии и получали специальность с трудоустройством (распределением).
После новогодних праздников весь личный состав нашего мореходного училища от мала до велика был построен на плацу. Как правило, такие построения устраивались по особым случаям.
Среди курсантов ходили различные слухи. Одни говорили, что училище расформировывают, другие, что грядёт сокращение некоторых специальностей.
Перед собравшимся личным составом выступил с речью начальник училища – Пал Автономыч.
Он сообщил о том, что приказом министра обороны в нашей мореходке закрывают военную кафедру. Это означало только одно – обязательное прохождение службы на кораблях военно-морского флота сразу же после окончания мореходки.
Никто из нас не был готов к такому повороту событий. Провести четыре года в училищных казармах и три года в ВМФ – это было слишком круто!
После построения в нашей роте начались волнения. Лучше всех себя чувствовали «дембеля», ибо им больше не грозила служба в армии, они честно отдали свой долг родине и получали удовольствие от происходящих в училище событий.
У одного из моих приятелей мама работала в учебной части нашего училища. Матери всегда оберегают своих детей от всех возможных неприятностей. Приятеля звали Денис. Мама Дениса всё за него устроила: она договорилась с директором школы, где он учился до мореходки, о том, что Дениса возьмут в десятый класс переводом из мореходного училища, а после окончания школы Денис будет поступать в высшее инженерное морское училище, где была действующая военная кафедра.
Первый раз в жизни мне нужно было принять самостоятельное решение, и я пошёл к начальнику нашей специальности.
Борис Геннадьевич Сливаев, получивший прозвище среди курсантов Слива, внимательно выслушал меня, после чего изрёк следующую сакраментальную фразу: «Настоящие судоводители не пасуют перед трудностями!» После чего хладнокровно подписал мой рапорт и пожелал удачи.
Таким образом, я досрочно «дембельнулся» из мореходки и влился в ряды учащихся старших классов. Но от своей мечты стать судоводителем я не отказался.
Напротив, каждый раз, когда мне было трудно, и я терял всякую надежду, я вспоминал слова Сливаева и продолжал идти к своей заветной цели – стать НАСТОЯЩИМ СУДОВОДИТЕЛЕМ!
СТЕРЕГУЩИЙ БАРЖУ
(Часть III)
На пути к цели
Счастливое детство – пора золотая!
Вот так мы жили, так и живём,
Так и будем жить, пока не умрём.
И если мы живём вот так —
Значит, так надо!
Майк Науменко & рок-группа «Зоопарк»,песня «Песня простого человека»из альбома «Белая полоса»Я вернулся в отчий дом.
Такое ощущение, будто то, что со мной происходило на протяжении всего периода обучения в мореходке, было кошмарным сном.
Словно после долгого сна, я проснулся в детстве, точнее в самом его финале.
В школу меня приняли, правда, с большим трудом. Пришлось обращаться в вышестоящие инстанции, прежде чем директор школы дал согласие на моё возвращение в родной 10 «А».
Было что-то странное в сложившейся ситуации: на своих одноклассников я смотрел, как на детей-переростков.
Учителя меня не узнавали, а те, что всё-таки узнали, задавали мне вопросы относительно моего неожиданного появления в школе.
Но больше всего порадовали девочки-одноклассницы!
Для них я стал объектом пристального внимания – они «стреляли глазками» и постоянно обсуждали меня за глаза.
А в это время в стране началась перестройка.
С экранов телевизоров Михаил Горбачёв произносил диковинные фразы, которые будоражили моё воображение: «консенсус», «новый почин», «новый метод».
Ветры перестройки коснулись своим дыханием и нашей школы.
Автор
Первым делом в школах отменили обязательную форменную одежду, и я стал ходить в школу в свитере с вырезом на груди, под которым красовалась тельняшка, оставшаяся на память от мореходного училища.
Более того, я отрастил длинные волосы, отчего стал походить на неформала того времени.
Полгода в выпускном классе прошли на одном дыхании: вино, рок-н-ролл, репетиции в школьном ансамбле. А в финале – выпускные экзамены и выпускной бал.
После окончания средней школы я подал документы на судоводительский факультет Дальневосточного высшего инженерного морского училища.
В то время морские учебные заведения пользовались большой популярностью среди юношей нашей страны, и нужно было набрать высокий балл, чтобы пройти по конкурсу.
Чётко осознавая, что мне просто НЕОБХОДИМО поступить, я засел за учебники, ведь, как известно, «НАСТОЯЩИЕ СУДОВОДИТЕЛИ НЕ ПАСУЮТ ПЕРЕД ТРУДНОСТЯМИ!».
Лузер
Тихо-тихо ползи, улитка, по склону Фудзи вверх, до самой вершины!
Исса Кобаяси, хокку «Улитка»И вот наконец наступил день «Ж».
Словом, пришла пора сдавать вступительные экзамены.
Необходимо было сдать четыре экзамена: математику, физику, литературу, русский и английский языки.
Особый страх я испытывал перед точными науками – математикой и физикой.
Дело в том, что точные науки всегда давались мне с большим трудом. И к тому же в десятом классе я ценой невероятных усилий сдал выпускные экзамены по этим предметам, получив трояки «с натяжкой».
Следует отдать должное моим школьным учителям, которые с пониманием отнеслись ко мне и к ситуации, в которой я оказался.
Что же касается английского языка и географии, то здесь я оказался на высоте.
В мореходке на английский язык делался особый упор, а посему, вернувшись в школу, я приятно удивил свою школьную учительницу теми знаниями и навыками, которые сумел получить в училище.
С географией получилось ещё проще. Когда я пришёл сдавать экзамен за два пропущенных в школе класса, учительница, выслушав мою историю про обучение в мореходке, попросила подробно рассказать про морскую практику. Рассказывал я долго и, вероятно, интересно. Поэтому и получил за курс географии 9-го и 10-го класса по твёрдой пятёрке. Вся беда в том, что сдавать географию для поступления в вуз не требовалось!
Английский и русский я не сбрасывал со счетов, но справедливо полагал, что справлюсь.
А вот МАТЕМАТИКА!!!
Нет, я ничего не имел и не имею против этой, безусловно, уважаемой и полезной науки, но взять этот «барьер» из задач, производных и теорем не представлялось мне возможным.
Другое дело физика! Хоть наука и точная, но всё-таки о природе.
Правда, особую для меня опасность представляла задача, которую нужно было решить на экзамене. Однако, по счастью, задача в билете была всего одна, а значит, существовала вероятность, что я смогу её решить.
В назначенный день я явился на первый экзамен, которым, как ни странно, оказалась математика.
Нас собрали в огромной аудитории. Каждый из абитуриентов (тот ещё термин!) получил свой экзаменационный билет, и началось…
В жизни всегда есть место подвигу! А чудеса порой случаются!
Я сдал самый сложный для себя экзамен на 4 балла. О боги! Как я был счастлив!
Первый и самый сложный этап был пройден, я ликовал!
Ведь на математике отсеялась треть поступающих. Но впереди был не менее сложный, чем математика, экзамен – физика.
В отличие от математики, физику сдавали устно. Нужно было осветить два вопроса, а третьим вопросом была задача.
Билет мне попался так себе – ни два, ни полтора.
Принимала экзамен пожилая женщина – преподаватель кафедры физики. На первый взгляд, весьма и весьма приятная старушенция.
Задачу я решил правильно. Экзамен, как ни странно, начался с проверки решения задачи. Первый вопрос я ответил вполне прилично, а вот по второму вопросу у нас с уважаемым преподавателем кафедры физики возник спор.
Боже, ну почему в юности мы порой так глупы! Ведь совершенно понятно, что спор с преподавателем приводит только к одному – к провалу на экзамене. И, как результат, вместо твёрдой четвёрки за экзамен я получил не менее твёрдый «трояк».
Когда после сдачи экзамена я вышел из аудитории, во мне всё кипело! Успокаивал я себя только тем, что проходной балл я, по всей видимости, набрал, а значит, и бояться мне больше нечего.
Затем мы сдавали экзамен по русскому языку и литературе, который проходил в виде сочинения. Я выбрал свободную тему, что-то вроде: «Мой любимый герой». И написал, как вы думаете про кого? Про Остапа Бендера!
К сочинению я совсем не готовился, правда, для приличия засунул в карман пиджака пару шпаргалок, которые, впрочем, мне так и не пригодились.
Словом, русский язык и литературу я сдал успешно.
Последним экзаменом был английский язык, с которым я справился без особого труда.
«Без особого труда» означало только одно – сдали экзамен практически все, кто изучал в школе английский, а не немецкий или, к примеру, французский.
Оценки за последние два экзамена, к моему огромному сожалению, нам не ставили.
За экзамены по русскому языку и литературе, а также по английскому, я получил зачёт.
Таким образом, успешно сдав четыре экзамена и набрав 7 баллов, что в принципе считалось неплохим результатом для поступления на судоводительский факультет, я дошёл до финиша и имел вполне реальные шансы на успех.
И когда я был твёрдо уверен в своём поступлении, случилось непредвиденное!
Из Вооружённых сил указом первого президента России Бориса Ельцина демобилизовали студентов высших учебных заведений, которые после окончания первого курса проходили срочную службу. В связи с этим обстоятельством сократили набор на все факультеты и подняли проходной балл.
В списках абитуриентов, зачисленных на судоводительский факультет, моя фамилия не значилась.
Мне не хватило всего одного балла, который я не добрал на экзамене по физике.
«Бороться, искать, найти и не сдаваться!»
С английского: То strive, to seek, to find, and not to yield.
Первоисточник – поэма «Улисс» английского поэта Альфреда Теннисона (1809—1892).
Эти строки были вырезаны на надгробном кресте, который был поставлен (январь 1913)
в Антарктиде на вершине «Обсервер Хилл» в память английского полярного путешественника Роберта Скотта (1868— 1912).
Стремясь достичь Южного полюса первым, он тем не менее пришёл к нему вторым, спустя три дня после того, как там побывал норвежский первопроходец Руаль Амундсен. Роберт Скотт умер на обратном пути.
Из энциклопедического словаря крылатых слов и выражений Вадима СероваОдной из моих любимых книг юности был роман Вениамина Каверина «Два капитана».
Главный герой романа – Саня Григорьев, мечтающий о полярных походах, делает эти слова девизом всей своей жизни.
После неудачного поступления мне предстояло начать всё сначала, вот тогда-то я и вспомнил эти замечательные строки Теннисона.
До службы в армии мне оставался ровно год, и этот год мне нужно было использовать по полной программе. Я просто обязан был поступить со второго раза!
Первым делом я отправился за своими документами в приёмную комиссию.
Документы мне выдавала женщина, которая работала в комиссии секретарём. Внимательно изучив мой аттестат и ведомость, с набранными на вступительных экзаменах баллами, она дала мне очень ценный совет:
– Тебе нужно устроиться на работу в наше училище и записаться на вечерние подготовительные курсы, – сказала она. – Так у тебя будет больше шансов поступить в следующем году.
А кем можно устроиться на работу, когда тебе всего 17 лет от роду? Ведь у меня даже не было специальности…
Впрочем, специальность у меня всё-таки была. После прохождения морской практики в мореходке мне вручили корочку матроса 2-го класса.
Поблагодарив за совет эту замечательную женщину (мир не без добрых людей), я незамедлительно отправился в отдел кадров.
Начальник отдела кадров разъяснил мне, что матросы на работу не требуются, у нас, дескать, здесь не пароходство.
Правда, были вакансии разнорабочих. А поскольку я был согласен на любую работу, в том числе и на работу разнорабочим, то меня отправили к начальнику, в ведении которого находились дворники и разнорабочие. Фамилия ему была Шевчук.
В личном кабинете Шевчука не оказалось, и я отправился на его поиски.
Когда я наконец выловил этого «легендарного» человека на территории училища и подробно обрисовал ситуацию, Шевчук, немного поразмыслив, предложил такой вариант:
– У меня есть вакансия дворника на полставки. Работа непыльная: с 7 до 10 подметаешь территорию возле учебного корпуса, а потом свободен, как ветер!
– А другой работы для меня у вас нет? – осторожно поинтересовался я.
– Милейший мой, друг красивейший! Ну какая может быть для тебя другая работа? У тебя же даже специальности нет! – искренне возмутился Шевчук.
– Специальность у меня есть! – не сдавался я.
– И какая же? – вопросил Шевчук, поднимая бровь.
– Матрос, матрос 2-го класса, – ответил я, вытаскивая из кармана корочку.
– Ну, знаешь, для матросов у нас работы нет. Хм, а впрочем… А знаешь что… У нас на водной станции есть самоходная баржа, по-моему, там как раз нужен человек. Правда, она находится в ведении начальника АХЧ. Сходи-ка для начала на баржу да поговори с капитаном. Ну, а если у тебя ничего не выйдет, приходи ко мне – будешь мести территорию! Не работа, а песня – полдня отработал и гуляй, Вася!
Поблагодарив Шевчука за участие, я отправился на водную станцию училища.
Баржу я нашёл без труда. На белоснежной рубке баржи красовалась надпись, выведенная при помощи трафарета – «ВОСТОК – З5». Поднявшись на борт баржи, я обнаружил, что дверь, ведущая в ходовую рубку, была приоткрыта. Я толкнул дверь и оказался внутри рубки.
Рубка была просторной. Точнее сказать, эта была не рубка, а скорее надстройка, ибо помимо ходовой части, где располагался пульт управления и штурвал, находились шконки (кровати), подвешенные к подволоку (потолку) при помощи металлических цепей. По бокам и сзади надстройки располагались огромные прямоугольные иллюминаторы, отчего надстройка казалась чрезвычайно просторной. На переборке левого борта висела большая навигационная карта побережья Владивостока. Посреди всего этого великолепия, возвышаясь на металлическом «лоцманском» кресле, сидел человек. Человек курил сигарету, и когда я вошёл, он пристально посмотрел на меня. По нему было видно, что он несколько удивлён моим неожиданным визитом. Видимо, нечасто на борту «Востока» появлялись гости вроде меня.
Этот человек и был капитаном или шкипером, как принято на флоте называть капитанов маломерных судов. Я представился и сообщил о цели своего визита. Мы познакомились.
Капитана баржи звали Юрием. На вид ему было не более 35 лет.
Юра был одет в фирменный джинсовый костюм, отчего у меня появилось ощущение, словно он находится не в рубке самоходной баржи, а сидит на мостике трансатлантического лайнера.
Он был обладателем густых ресниц и выразительных голубых глаз. Не знаю почему, но я сразу же проникся симпатией к этому человеку. А посему подробно изложил ему свою биографию и рассказал о превратностях судьбы, которые и привели меня к нему на баржу.
– Юрий, мне сказали, что вам нужен помощник. У меня есть корочка матроса 2-го класса, и я готов выполнять любую работу, которую вы мне поручите!
– Помощник мне действительно нужен. Но у нас пока нет штатного расписания. Я сам числюсь инженером в АХЧ. Хм, как бы нам поступить? Вот что, тебе нужно подойти к моему шефу – зам. начальника училища по АХЧ – Бурику Борису Валентиновичу. Я тебе напишу записку, с этой запиской подойдёшь к нему, объяснишь ситуацию, и пусть он прочтёт то, что я написал.
– Спасибо, Юрий, огромное!!!
– Не за что, беги к Бурику, мужик он хороший, главное, скажи ему, что ты хочешь работать по специальности и поступать в следующем году на судоводительский!
Мы пожали друг другу руки, и я незамедлительно отправился в административный корпус к «главному хозяйственнику» училища.
Кабинет Бориса Валентиновича я нашёл без труда.
В приёмной зам. начальника училища по АХЧ сидела секретарша.
Как и подобает настоящей секретарше, она была красавицей! Как говаривал Иван Грозный в кинофильме «Иван Васильевич меняет профессию», червлёна губами, бровьми союзна!
Когда я вошёл в приёмную и остановился на пороге, офисная красавица бросила на меня дежурный взгляд из-под своих длинных ресниц и произнесла строгим голосом:
– Вы к Борису Валентиновичу?
Я утвердительно кивнул головой.
– А его нет и сегодня уже не будет. А вы по какому вопросу?
Я сильно смутился, потом вдруг нашёлся, что ответить:
– По личному!
– Как по личному?
Секретарша даже привстала от неожиданности.
– Ну, в общем, тут такое дело…
Выбора у меня не оставалось и, воспользовавшись тем, что в приёмной не было посетителей, я подробно поведал красавице о своих злоключениях. Мой рассказ явно заинтересовал её, и она любезно предложила мне чаю. За чашкой чая мы и познакомились.
Итак, она звалась Татьяной. Таня внимательно выслушала мою историю и предложила:
– Вот что, наш Борис Валентинович большой начальник, и к нему просто так тебе не попасть. Подходи завтра к восьми утра. Я проведу тебя к нему в кабинет. Ну а дальше действуй сам. Мужик он хороший, должен тебе помочь!
О боже! Я готов был расцеловать Татьяну за эти слова, но, к моему сожалению, это было невозможно… Поэтому я просто поблагодарил её и окрылённый отправился домой.
Ровно в 8:00 я оказался у приёмной. Войдя в приёмную, я остановился перед столом Татьяны. Увидев меня, они жестом указала мне на стул, а сама подошла к двери Бурика и тихонько постучалась. Затем она вошла в кабинет, спустя пару минут вышла оттуда и пригласила меня войти.
Я очень сильно волновался, когда открывал дверь кабинета. Кабинет был очень просторным. За большим столом в кожаном кресле сидел мужчина средних лет и пристально смотрел на меня.
– Здравствуйте, Борис Валентинович! Меня зовут Игорь, и у меня к вам дело.
– Ну что ж, проходи, садись и быстро рассказывай. У меня совещание через 10 минут!
Я поведал свою историю, которую выучил уже наизусть. Предусмотрительно вынул из папки и положил ему на стол справки о плавании, полученные во время морской практики, корочку матроса 2-го класса и записку от капитана баржи.
Борис Валентинович внимательно рассмотрел мои документы. А потом вдруг улыбнулся и произнёс:
– Значит, говоришь, матрос? Учился в мореходке и был на практике в полярке. А что ж тогда не поступил на судоводительский?
Я молчал. А что я ему мог ответить? Что мне не повезло, что я просто неудачник…
– В общем так, у меня сын учится в нашем училище на судоводительском. Капитан баржи пишет в записке, что готов взять тебя в свой экипаж. Но у нас пока нет штатного расписания. Поэтому сейчас спустишься в отдел кадров и скажешь, что я распорядился принять тебя на баржу, пускай оформят тебя временно рабочим, а когда придёт штат на баржу, переведём матросом или мотористом!
От радости я потерял дар речи. Я не верил своим ушам! Меня берут на работу в училище, и я буду ходить в море, пусть и на небольшом, но всё-таки судне!
– Ну что сидишь, беги в отдел кадров! Скажи Татьяне, чтобы она позвонила туда и передала моё распоряжение. Если у них возникнут вопросы, пусть звонят лично мне.
– Спасибо вам, Борис Валентинович! Вы мне очень помогли!
– Не за что! После оформления ступай на баржу и поступай в распоряжение Юрия!
Я вышел из кабинета совершенно ошалевший от неожиданно свалившегося на меня счастья.
Татьяна вопросительно смотрела на меня. В её взгляде читался немой вопрос, мол, как, уговорил?
– Уговорил, уговорил, Танюша! С меня коробка «Птичьего молока»! – подумал я и передал просьбу Бурика позвонить в отдел кадров.
Инспектор отдела кадров приняла меня с прохладцей. Ведь ещё вчера я готов был работать дворником у Шевчука, а сегодня меня протежирует сам Бурик!
Правда, перед тем как оформить документы о приёме на работу, она всё-таки сделала звонок Борису Валентиновичу и задала несколько уточняющих вопросов. После чего стала более снисходительной к моей персоне.
Когда все формальности были выполнены, я отправился на водную станцию.
Стоял тёплый осенний день. Баржа плавно покачивалась на волнах, привязанная швартовными канатами к пирсу. Я поднялся по сходням на борт и столкнулся нос к носу с капитаном.
– Юрий, я к вам. Борис Валентинович решил мой вопрос, теперь будем работать вместе!
– Очень хорошо! Welcome! Завтра у нас первый рейс. А сейчас пошли пить чай. Надо же обмыть твоё назначение на моё судно!
Мы пили чай с булочками, купленными Юрой в училищном буфете. Баржа слегка покачивалась на волнах, и жизнь казалась прекрасной и удивительной!
Новая жизнь
Новая жизнь разбежалась весенним ручьём,
Новая жизнь разлилась по ларькам, по вокзалам.
Новая жизнь – посидим, помолчим ни о чём,
Новая жизнь никогда не даётся даром…
Юрий Шевчук& рок-группа «ДДТ»,песня «Новая жизнь» из альбома«Прекрасная любовь»Новая жизнь.
Как часто мы задумываемся о том, сколько жизней мы проживаем за одну, данную нам Творцом?
Ведь ещё вчера я был школьником, а вот теперь влился в ряды работающих граждан.
Работа на барже мне очень нравилась. Да и как могла не нравиться работа, связанная с морем и путешествиями?
За глаза нашу баржу мы прозвали самоходка. Такие баржи мне приходилось видеть во время морской практики на борту легендарного арктического лайнера «Иван Макарьин».
Этими баржами и разгружали балкер во время стоянки на рейде в Беринговском.
Наша самоходка представляла из себя плоскодонное самоходное судно с аппарелью в носовой части. Использовалась баржа для перевозки груза и пассажиров.
Когда-то старушка-баржа трудилась в северных широтах на разгрузке пароходов, а потом была списана и попала в наше училище, гдё её и приспособили к хозяйственным работам, не пропадать ведь добру!
В училище ей дали ремонт, полностью переделали рубку, подлатали днище. Словом, вдохнули в неё новую жизнь.
Как известно, корабль без капитана – не корабль, а посему на баржу капитаном был назначен штурман Дальневосточного пароходства, выпускник судоводительского факультета ДВВИМУ Юрий Пузачёв.
Юра был настоящим штурманом.
То есть он сочетал в себе те качества, которыми должен был обладать истинный судоводитель.
Не буду перечислять, какими именно качествами обладал мой новый капитан, но могу сказать только одно – он стал для меня другом и наставником.
Один мой хороший знакомый, старый морской волк, любил повторять такую фразу: «Экипаж как организм, либо принимает, либо отторгает».
Самоходная баржа «Восток-35»
И, действительно, по-другому в море и быть не может.
В море, чтобы выстоять в схватке со стихией, должен работать принцип: «Один за всех и все – за одного»!
Мне предстояло очередной раз пройти «боевое крещение», чтобы заслужить право быть членом экипажа.
А где же можно проявить себя? Только в реальных боевых условиях – во время рейса.
Первый мой рейс на борту «Востока» намечался в бухту Сидими, где, собственно, располагалась морская учебная база нашего училища.