Джакал. Бессонные ночи
– Не знаю, сколько бабла, – бурчу набитым ртом. – Наверное, твоя попка стоит прилично. На безбедную старость точно хватит.
– И что же ты собираешься делать с такими-то деньжищами? – осмелев, произносит она, скрестив руки под грудью.
– Не твоего ума это дело, принцесса Фрида.
– Хватит! – шипит на меня. – Я не принцесса, понятно?
– Еще какая, – вытираю рот салфеткой. – Поэтому не волнуйся, я как-нибудь сдержу свои маниакальные порывы и не буду тебя терзать. Наверное, не буду, – юморю по-черному. – Ибо, если выбирать между деньгами и извращенными забавами, я склоняюсь к бабкам. Желательно налом, стодолларовыми купюрами.
– Ясно, – шепчет Лира. – Ты не привык мелочиться, ага, это и видно.
– Есть такое, – согласно киваю. – И что? Каждый крутится как может, принцесса. Не тебе меня судить.
– Да-да, вижу, – указывает на мои Ролекс, которые «подарил» один хмырь-должник. – Тебе удалось хорошо подняться.
– Не жалуюсь. Но ты, принцесса, меня реально озолотишь. Не зря терпел тебя все эти годы. Потерплю еще чуток, – наконец выкладываю, что собираюсь сделать жизнь ее Величества далеко не сказкой.
– А если, если, – задыхается она, опять припомнив семейство. – Если отец не заплатит? Если он… – сбивается.
– Не вздумай разреветься! – говорю строго.
Черт, Адриан, а вдруг и правда всех Рагацци перебили? Что с ней делать-то? Нянчиться всю жизнь? Есть повод для паники.
– Я не реву, не реву! – пищит Лира, редко моргая глазами.
– Вот и не реви, – говорю через вялый зевок, демонстрируя полное равнодушие к ее бедам. – Подумаю, что с тобой делать в случае, если… ну ты поняла, в общем.
Идея, Адриан! Если Рагацци разгромлены, то можно сдать ее врагам клана. За ее голову можно получить хоть что-то? Наверное, да.
– «Делать со мной», – передразнивает она. – Понятно.
– Ну и хорошо, что понятно, принцесса. А теперь закрой на время рот. Ты меня утомляешь.
Как же хреново тебе сейчас, брат! Дрожь в теле, башка тяжелая, словно гантеля. Озноб. Все признаки того, что организму нужен сон. Но со входом в царство Морфея у тебя сложности. Да еще какие.
Реально, что же делать? Надо всё же выпить. Может, хоть в самолете удастся прикорнуть?
Глава 9
«Наша судьба зависит от наших нравов».
Корнелий Непот, древнеримский историк.
– Почему «Круз»? – всё-таки не выдерживает девчонка, хотя я еще в мексиканском кафе велел ей открывать рот только при крайней необходимости.
– Дай поспать, а, принцесса? – произношу через стон.
Блин, Адриан, при чем тут она-то? Лира не виновата, что бессонница выедает твое нутро, выжигает пламенем нервные клетки. Бухать, гляжу, передумал? Не время и не место. Правильно. Это тебе помогает в тех случаях, когда пьешь до потери сознания, а утром просыпаешься в беспамятстве. Частить с такими «приемами» не стоит, брат. Вредно для здоровья, да и на работе сказывается. Собранность – вот что в твоем деле главное. К тому же тебе еще за руль садиться. Или…
– Слышь, принцесса, у тебя водительские права есть? – открываю глаза и чуть разворачиваюсь к ней.
Принцесса надувает губы и мотает головой.
– Кто бы сомневался, Фрида Миллер. – Потягиваюсь, зевнув. – Ни хрена, блин, в жизни не умеешь.
– Ты ничего обо мне не знаешь, Круз, ой, то есть Адриан Дельгадо, – произносит обиженным тоном. – И кстати, имя и фамилия – красивые. Они тебе совсем не идут, амиго7.
– Зато итальянская «Лира» – самое подходящее имечко, – язвлю с упоением.
– Спасибо на добром слове, – фыркает девчонка в ответ.
– Не за что. Ты, принцесса, и есть ходячая куча бабла. – Еще раз зеваю на слове «бабло», тем самым делая на нем акцент.
– А ты просто каццо ди вермэ – чертов червяк! – отворачивается к иллюминатору мелкая капризная дура.
Ее затылок. Мда, подстриг я девчонку так себе, неровно. Ну и хорошо, пусть ходит в таком убогом виде. Перевожу взгляд на ее лопатки. Чуть ниже них – выпирающая застежка бюстгальтера. Вот бы глянуть, какое сейчас на ней бельё… Что-то простое, под стать ее прикиду, или нечто сексуальное, шелковое, кружевное?
Блин, Адриан, угомонись. Забудь ты уже эти свои хотелки из прошлого насчет нее.
Эх! Знал бы, что так всё сложится, трахнул бы ту простушку Стэфани-с-ресепшн напоследок.
– И машину я водить умею, чтоб ты знал, – не повернувшись, бурчит девчонка.
– Да ладно-о, – тяну, показывая, что срать хотел на эту информацию.
– Прохладно. Причем механику.
Какая глупая манера рифмовать слова собеседника, Санта Мария! А в самолете и правда прохладно. Надо попросить у стюарда плед.
Девчонка всё-таки разворачивается ко мне, блин.
– Ездил когда-нибудь на механике?
Да какое твое дело, боже!
– Представь, да, гонял еще как, принцесса. Мне больше нравилось, когда ты молча пялилась в иллюминатор. Сделай одолжение, – делаю выразительный жест пальцем, чтобы она отвернулась.
– Хам ты, Дельгадо. Ох и хам! – качает головой девчонка. – Так почему «Круз»?
Нет, она просто так не отвалит. Прямо какая-то заноза в заднице.
– Это рабочее погоняло. Так безопасней, что тут непонятного? – выдыхаю, указывая на ее невыносимую назойливость.
– Но почему именно «Круз»? Это что-то значит или просто имя? – не унимается, блин.
– Отстань, а, Фрида, почти двое суток не спал. Из-за тебя, – вру. – А еще за руль садиться.
Снова закрываю глаза. А толку-то в этом, мать твою? Можно подумать, это поможет заснуть…
– В смысле «за руль»? – в удивлении понижает голос заноза.
Не собираюсь отвечать, пошла она лесом.
– Э-э-эй, Круз, какой еще «руль»? Мы разве не в Тихуане заляжем на тюфяки? – девчонка дотрагивается до моего плеча.
Что, брат, у тебя мурашки побежали по телу от ее нежного и теплого прикосновения?
Невольно бросаю на нее взгляд. Словечки, выражения девчонки. Вот она – истинная дочь криминального авторитета во всей, мать его, красе! И забавно, и, вместе с тем, возбуждающе: «Залечь на тюфяки». С ней. Секс на простой сельской подстилке, на набитом тряпьем мешке. Под скрип деревянных половиц и ее стоны…
Так, стоп-стоп, прекращай, Адриан! Она просто куча налички, она настырная, наглая стерва с так себе прической, в невзрачном простом белье, ясно? Лучше попробуй вздремнуть…
Глава 10
Слава Деве Марии, Лира перестала донимать меня. От скуки она одолжила у стюарда книгу «Моя жизнь» авторства Матах… ой, Махах… ну, короче, Ганди8. Маловероятно, что в её красивой, но, увы, пустой голове умозаключения того индуса-мудреца, или кем он там был, хоть как-то отложатся.
Терминал аэропорта Тихуаны. В ожидании багажа я сгонял за очередной порцией кофе.
«Нежданно-негаданно вернулся на родину? Да, это моя родная земля», – от этих мыслей захотелось бросить надоедливую спутницу прямо в аэропорту, желательно, без песо в кармане. А что? Затаиться на каком-нибудь курорте, пока разборки группировки не закончатся. Я вывез её из Штатов? Вывез. Дальше не мои проблемы. Но нет. Оставить ее одну хоть с деньгами, хоть без – плохая идея. За такую выходку папаша-Рагацци точно прикажет отрезать мне какую-нибудь важную часть тела.
Девчонка почти прикончила прохладительный коктейль, который я милостиво купил, чтобы та не ныла потом всю дорогу из-за жажды. Но где же ее чертов багаж, а? С медленно двигающейся ленты туристы разобрали все чемоданы и свалили восвояси довольные и счастливые. Одни мы тут кантуемся уже битых сорок минут.
– Так, принцесса, – бросаю взгляд на Ролекс. – Пойдем-ка выясним, что к чему. Вечно с тобой одни проблемы.
Девчонка явно встревоженна. Какая баба захочет оказаться в чужой стране без шмотья и разной хери?
***– Это беспредел, слышите, вы! – орет Лира.
Одергиваю ее. Господи, больше десяти часов лету, а еще это! Испытание какое-то прям.
– Тише, ты привлекаешь внимание, – цежу сквозь стиснутые зубы.
– Насрать! – задыхается от досады девчонка. – Как можно потерять чемодан на прямом рейсе, а, Круз? Скажи им, что я… что они пожалеют. Это ты виноват! – тыкает мне в грудь пальцем. – Ненавижу тебя, твою эту Мексику. Пошла Тихуана в жопу!
– Заткнись немедленно! – шиплю змеем, схватив ее за плечо. – Ты ведешь себя неприлично.
Так, надо срочно уладить назревающий скандал! Прочищаю горло, откашлявшись.
– Chicos, discúlpenla, está borracha. (Парни, вы ее простите, она напилась. – исп.) – несу первое, что пришло в башку.
Услыхав идеальный испанский, эти двое парней-работников из отдела поиска багажа расслабляются. Я им не чужак.
– ¿De dónde eres hermano? (Откуда ты, брат?) – спрашивает один из них.
– Soy local (Местный).
Второй чувак всё же менее расположен. Стоит насупившись и сдвинув брови.
– Enséñale buenos modales a tu chica gringo. (Научи свою девчонку-гринго хорошим манерам), – цокнув языком, кидает он после затяжной паузы.
Как я и догадался, оба чувака частично или полностью поняли, что наболтала дура-скандалистка.
– Что они говорят? Переведи! – требует в запале проклятая Лира. – Он что, назвал меня гри…
– Заткнись! – шепчу строго.
Как же жаль, что у меня нет при себе кляпа для БДСМ… Что-о-о? Пресвятая Дева Мария!
Лира с киношной жестикуляцией и страстью выдает что-то на итальянском. Муть в моей голове от недосыпа. Даже примерно слов не разобрать, но сто процентов, она сыплет на этих двоих оскорбления. Кошмар какой!
– …Капр-р-рэ! – заканчивает она.
Капрэ – значит «козлы». Единственное, что мне удалось перевести. Фрида Миллер палится. Никто, блин, никто не должен знать, что она не американка. Чертова дура! Хорошо еще, что слово «козлы» на испанском звучит несколько иначе.
Смотрю на парней-работников – оба стоят с приоткрытыми ртами и с обескураженным видом. Похоже, они размышляют над тем, как бы отомстить ей за хамство.
Хм, странное дело! Парень, который назвал ее «гринго», меняется в лице. И оба чувака растягивают физиономии в широких улыбках.
– ¡Tio, esa chica es puro fuego! ¿Italiana? (Вот это цыпочка, чувак, огонь! Итальянка? – исп.) – под игривый присвист произносит тот, второй.
– Что они говорят, Круз, переведи! – захлебывается от злобы Лира.
– Sí, es muy atractiva. ¡Qué suerte tienes hombre! (Да, горячая штучка. Повезло тебе, парень! – исп.) – подмигивает мне другой чувак.
Да уж, «повезло», мать твою, ничего не скажешь… А они, эти дураки, оба ржут.
– Dile que, aunque le demos la vuelta entera al aeropuerto encontraremos su maleta. (Скажи ей, что мы весь аэропорт вывернем наизнанку, но найдем ее чемодан – исп.)
Киваю в знак благодарности за их добродушие и участливость.
– Ли… – осекаюсь. – Фрида, парни говорят, что чемодан найдут обязательно. Только молчи, ничего больше не говори от себя. Просто кивни, улыбнись и скажи на итальянском «большое спасибо», ясно?
– Грацие милле, – выдавливает она через силу, обиженно отклячив нижнюю губу.
Парни снова смеются. Их точно забавляет ее хмурый, капризный видок.
– Быстро, сматываемся отсюда. – Хватаю скандалистку под локоть. – Ну и дура же ты, какая дура, Санта Мария!
– А ты тут, смотрю, как рыба в воде. «Санта Мар-р-рия», – передразнивает слова, произнесенные мной с испанским акцентом.
– ¡Perra loca de mierda! (Чокнутая сука, мать твою! – исп.) – шиплю на нее.
– Каццо ди вэрмэ9! – вырывает руку стерва.
– Ты нас спалила. Не смей открывать рот без разрешения, понятно? – не выдержав, повышаю голос.
– Вай аль’инфэрно, – зло пищит.
Она послала меня в преисподнюю? Как мило, блядь!
– «Инфэрно»? Ну уж это словечко-то я знаю. – Чуть сбавляю обороты, чтобы не прикончить ее прямо в воздушной гавани.
Я торопливо подхожу к обменнику, достаю нал из бумажника. Сую стопку купюр в отсек. Женщина, сидящая за стеклом, с мрачным видом проверяет подлинность долларов.
– Вот что, принцесса! – в последний, мать его, в самый последний раз пытаюсь донести до ее тупой, наглой башки ключевую информацию. – Если б не я, то ты бы точно сейчас была в «Инфэрно». – Теперь уже я повторил за ней дурацкий итальянский акцент.
– Вермэ инфернале! – кидает мне и отворачивается.
Адов червяк? Спасибо, я запомнил, стерва. Поверь, вскоре ты ответишь за слова.
Глава 11
«Больше силы в женской груди, чем у пары волов».
Мексиканская народная мудрость.
Очень хотелось бы надеяться, что чемодан стервы не найдут. Да чтоб его порвали зубами койоты, нет, лучше б он оказался в руках какого-нибудь ушлого типа, который загонит шмотки принцессы на интернет-барахолке или на рынке. В любом случае это бы стало хорошей платой за скандал и обзывательства в аэропорту.
Новая, точнее, старая раздолбанная тачка с фальшивыми номерами, купленная у местных барыг по вполне приемлемой цене. Да, к большому сожалению, моему Плимуту Барракуда придется еще какое-то время стоять в гараже гребаного Томми. А еще очень жаль, что я по жизни расточителен и не привык держать много нала на нью-йоркской хате. Поэтому, возможно, если мы тут задержимся, то придется затянуть пояса… Тьфу, даже думать об этом не хочется!
***Мы уже на выезде из города, слава господи. Осталось одно дельце, которое не входило в планы. Купить самое необходимое для стервы на местном рынке. Злорадствовать насчет ее утраты это, конечно, кайфово, но теперь придется тратить время на покупки. А вообще-то это даже хорошо. Возьму какую-нибудь «серую» трубку и незасвеченную сим-карту, на всякий случай.
Заднее сиденье Фиата. Лира обмахивается, закатив глаза. Да уж, отвык я от удушливой жарищи, что стоит в здешних местах. Особенно днем. Лезу в карман в поисках ключей от временного жилья, где мы и «заляжем на тюфяки». С риэлтором Хосе все сложилось нормально. Он интересовался, когда я наконец внесу последний платеж за строящуюся квартиру в Сан Антонио10. Он, Хосе, был удивлен моему неожиданному появлению в Тихуане. Наверное, подумал сперва, что я решил проверить, как идет строительство. Увы, нет.
Аренда старого ветхого домика в пустынной безлюдной местности у черта на рогах в штате Сонора11 – вот этому заказу он воистину изумился. Пришлось даже соврать, что я женился и привез «супругу», то есть эту стерву Лиру, к себе на родину. Мол, хочу познакомить ее с местным колоритом, с деревенской житухой. Хосе глянул на ее недовольное лицо. И явно усомнился. Пришлось отшутиться, что, типа, в гостиничных номерах мы не останавливаемся, так как «жена» имеет привычку о-о-очень громко стонать. Лира спросила шепотом, покосившись на Хосе: «Эй, Круз, с чего этот щербатый мужик так странно, с улыбочкой, на меня пялится?» Ответил, что местные любят светлокожих смазливых девчонок. Она испугалась и спряталась за моей спиной…
Так! А вот и рынок. Глушу движок ржавого корыта. Лишь бы древний Фиат не заглох на полпути. Тогда нам хана.
– Пошли, – повернувшись, командую девчонке, которую окончательно размазало от жары и запаха бензина, что пропитал обивку потертого салона.
Лира смотрит на меня как-то рассеянно. Усталый, какой-то ее безвольный взгляд.
– Идешь, нет? Ну? – хмуро бурчу, снова поймав себя на мысли, что испытал к ней секундный приступ жалости.
Мы движемся в сторону развалов. Лира хоть и помалкивает, но, похоже, в афиге от тихуанского колорита. Она уже догадалась, что придется идти на шоппинг. Это очень даже забавно и приятно! Пусть мелкая надменная стерва хоть раз в жизни затарится в месте для конченых нищебродов.
Мы на территории рынка. До боли знакомое, но ставшее иным место, где я пацаном часами лазал в поисках… Ладно, нехрен вспоминать. Тут многое изменилось: другие палатки и продавцы, другие вывески и рекламные растяжки. Но в целом антураж, атмосфера та же. Крикливые, резкие голоса зазывал, стойкие запахи уличной еды и едкого дыма жаровен.
Мое отношение к этому месту вольно или невольно поменялось с годами. Чужой? Свой? И не понять теперь. Я – латинос, мексиканец. Но весь мой внешний облик, люксовая одежда и обувь говорят об обратном. Чувак с американским гражданством. Как там сказала стерва? «Тебе удалось подняться»? Да, черт, удалось. И я не собираюсь доказывать местной публике, что мои шмотки оригинальные, качественные, а вовсе не то поддельное барахло, что лежит на их прилавках.
Завидев нас, зазывалы оживляются, назойливо предлагая всякое разное. Лира совсем теряется. Она вся съеживается в попытке сделать так, чтобы от нее отвязались. Мда, чтобы привыкнуть к ритму рынка, его законам, обычаям и традициям торговли, требуется куда больше времени. Неподготовленного белокожего гринго подобное и правда может не то что обескуражить, а реально напугать. Впрочем, какое мне на фиг дело до ее страхов? Пусть выйдет из зоны комфорта. Это очень полезно для таких надменных сучек.
Так-так, а вот и шмотки. Мне бы тоже прикупить пару футболок попроще. Поло Армани с длинным рукавом, как и остальные дизайнерские вещи, которые похватал в спешке, не очень-то охота убивать пылью, потом от лютой жары и «ароматами» уличной еды, которую я, житель Нью-Йорка, ни в жизнь бы не решился сейчас отведать. Кому, как не мне, знать, что здесь полно крыс, громадных тараканов и в целом царит дикая антисанитария.
Останавливаюсь у первого попавшегося стола с кучей дешевых пестрых футболок и шорт.
– Много не набирай, принцесса. К тому же там, куда мы едем, нет прачечной. – произношу как можно небрежнее той, о которой на короткое время забыл, уйдя глубоко в себя.
– Да ты еще и жмот, ясно. И я умею пользоваться стиралкой, если что. – с презрительным видом кидает она, делая шаг к торговой точке.
Поморщив нос, Лира щупает вещи, видимо, пытаясь оценить их качество. Ну-ну, давай, принцесса. Изображай, что мы в гребаном элитном бутике, где ты в праве дотошно и придирчиво часами выбирать наряды. Хрен там! Я ухмыляюсь, глянув на очень смуглую торговку одеждой, которой нет до нас никакого дела. Она с кем-то громко, увлеченно болтает по мобильнику и не собирается расшаркиваться перед покупателями.
– «Жмот»? Ну да, ага, – хмыкаю, переключив внимание на мелкую стерву. – Еще какой. Может, у тебя, принцесса, есть нал, а? Нет?! Ну, тогда помолчи. Выбирай пошустрее то, что будет куплено не за папашин, а за МОЙ счет. И кстати, стиралки там нет. Воспользуешься тазиком, – продолжаю огорошивать ее всё новыми «приятными» сюрпризами.
– Не волнуйся, «папаша» всегда отдает долги, – цедит в ответ еле слышно. – Тебе он накинет будь здоров, да еще и с процентами.
Звучит больше как угроза, нежели обещание озолотить, не так ли, Адриан?
Да плевать! Пусть нажалуется папаше, что я обращался с принцесской не подобающим образом. Я, в конце концов, не гребаный рыцарь-спаситель. Я не подписывался кровью под клятвой оберегать его драгоценность.
– Хм, – чешу щеку.
А ведь это даже тебе на руку, брат? Пусть-пусть расскажет папаше, как ты дерьмово вел себя с ней. Рагацци дал слово заплатить. Он точно это сделает. Но заточит зуб за грубость по отношению к ней. Да, он уволит тебя с о-о-очень достойным выходным пособием. Самолично уволит. Лишь бы не видеть твою дерзкую рожу.
Какое-то шуршание. Ясно, девчонка взяла упаковку с тремя мужскими светло-желтыми майками самого маленького размера. И такую же – с простыми белыми хлопковыми футболками. Странный выбор. Очень странный…
Точно, блин, мне ведь тоже нужен самый простой шмот. Следую ее примеру. Беру эти же наборы, но на четыре размера больше. Лира поднимает на меня глаза. Недоуменный взгляд. Типа, с чего вдруг я решил купить именно это.
– Ну чего? – киваю, чуть смутившись.
– Да так, ничего, – пожимает плечами.
– Выбери пару шорт, ну, и что там еще надо… – говорю строго, желая поскорее закончить с шоппингом.
Девчонка чуть вздрагивает, и ее щеки наливаются румянцем.
– Мне еще надо, – в смущении произносит она. – Ну, белье.
Боже, боже, боже! Голова и так готова взорваться, тут еще… «Белье».
Ее попка, обтянутая тканью черных трусов бразиллиано. Я сглатываю, еле сдержав порыв глянуть на ее зад, скрытый под джинсами.
Дорогущая квартира Рагацци в центре Нью-Йорка. Я – с китайской лапшой в руках на пороге. Курьер, нет, раб, у которого при виде ее сладких упругих ягодиц мгновенно встал приятель в штанах. А-ай! Это просто невыносимо, Санта Мария!
– Ладно, – отмахиваюсь как от сексуальных мыслишек насчет нее, так и в знак согласия потратиться на чертово белье. – Куплю, пошли, принцесса.
Смуглая торговка, всё еще увлеченная беседой, на пальцах показывает мне сумму и сует черный пакет. Достаю из бумажника чуть потрепанные мятые песо. Спешно даю ей мексиканский кэш, от которого тоже отвык. Эх, быстрее бы вернуться и платить везде и повсюду любимыми и такими удобными кредитками!
***Ага, а вот и точка продаж с женскими этими штучками. На широком прилавке, в основном, всякие подделки европейских и американских марок. Лира зависла, склонившись над товаром. Подозреваю, что в привычной богатой жизни она любила выбирать бельишко.
– Шустрее, – поторапливаю ее, демонстративно глянув на Ролекс. – Черт, – расстегиваю браслет, сую в карман аксессуар.
Палевно ходить по рынку с такой вещью. А может, и нет? Вон там, справа, целый ряд «бутиков» с «оригиналами» наручных часов из мастерских «Швейцарии».
– Можешь не смотреть? – среди гула из голосов различаю раздраженный тон девчонки.
Она, эта принцесса, поджала губы и пялится на меня с требовательным видом. Что ей надо-то?
– Дай мне денег и, ну, сходи купи что-то. Я не убегу, – хмыкает она курносым носом.
Ах вон оно что! Застеснялась выбирать при мне нижнее бельё? Серьезно?
– Принцесса, ты меня поражаешь! – скалюсь злорадно. – Скромницей, значит, решила прикинуться? – намекаю, нет, почти в лоб говорю о той сцене в квартире.
– Отстань! – краснеет эта любительница расхаживать в бразиллиано при посторонних мужчинах.
Адриан, да оставь ты ее, пусть выберет спокойно, а?
Но нет уж, хренушки! Она издевалась надо мной. К тому же до колик любопытно глянуть, что она выберет…
Господи, брат, прекрати ты уже думать о её упругой попке!
– Вот, – беру комплект самых уродских трусов местного пошива, желая навсегда развидеть ту картину в нью-йоркской квартире. – Размер вроде твой, принцесса. – ¿Cuánto cuesta? (Сколько стоит?) – торопливо спрашиваю толстую торговку.
Та фыркает, осуждающе покачав головой.
– ¡Pobre chica! ¡No es un hombre, es una bestia! (Бедная девушка! Не мужчина, а монстр!) – говорит она с прищуром.
Ну и стерва, Санта Мария! Толстуха указывает на то, что сам-то я вон как одет, дорого-богато, а для девчонки денег на белье жалею.
– ¡No es asunto tuyo, mujer! (Не твое дело, женщина!) – начинаю закипать от того, что торговка встряла в наши с принцессой, весьма своеобразные, отношения.
– ¿Ah, sí? (Ах так!) – подбоченивается толстая баба, повысив голос.
Ну, всё, похоже, тебе хана, брат! Попал-таки в змеиное гнездо, в логово, где царит женская солидарность. Чертов феминизм.
Торговка делает жест, чтобы Лира подошла к ней. Маленькая стерва с довольной ухмылкой приближается к своей новой «подружке».
– Aquí tienes, preciosa. Estos lindos, y éstos… (Вот, красавица. Эти симпатичные, и эти…) – торговка распечатывает коробку за коробкой. – ¡Y no son caros! (И не дорогие!) – жутко громко и укоризненно кидает мне.
Шелк, кружево. Стринги, тонги, чертовы бразилиано. Мне жарко! В глазах рябит от разных цветов сексуальных трусов и лифчиков. Это просто какая-то пытка, блядь! Всё, я сдаюсь! Достаю из бумажника купюры.
– На вот, принцесса, – сую девчонке. – Сдачу отдашь. Будь здесь, я ненадолго. Кое-куда надо заглянуть.
Деньги у Лиры. Ее старшая подружка стоит с таким победоносным видом, что только салюта и фанфар не хватает.
– ¡Macho malvado! (Злобный самец!) – кидает мне вслед баба, которая явно привыкла к тому, что последнее слово всегда остается за ней.
Да и хрен с вами обеими! Себе дороже с вами связываться.
Глава 12
«Лучше прожить один день львом, чем сто лет овцой».
Итальянская поговорка.
– Не смотри, – бурчит девчонка, которая давненько запрела в толстовке.
Она распаковывает пачку с майками на заднем сиденье.
– Больно надо, – отбрехиваюсь по уже сложившейся традиции.
На самом деле еще как надо! Еще как хочется посмотреть…
Адриан, братишка, ты совсем ополоумел с недосыпу?!
И, да, тоже надо бы переодеться. Выворачиваю руль вправо, загоняя тачку на обочину трассы. Глушу бухтящий старый движок Фиата и выхожу на раскаленный полуденный воздух.
Багажник, забитый консервами и разной местной всячиной. Коробки с бутылками текилы. Быстрей бы добраться до места и нажраться до потери сознания! О-о-очень, очень длинный сон в конце адской поездки с этой стервой. Бросаю взгляд в сторону заднего стекла. Принцесса уже натянула майку.