– Вы сознаете степень вашей ответственности перед школой и перед обществом? – грозно проговорила Лефевр, буравя Людвига взглядом.
Ее сережки снова подрагивали.
– Да.
– В наше гибельное время эта школа кое-как пытается быть островком благопристойности и здравомыслия, – трагично пропел преподаватель артефакторики господин фон Хесс, чье тощее лицо пряталось под роскошной седой шевелюрой, как черепаха под панцирем. – Не добивайте нас, молодой человек, не заносите в наши стены химер!
Его нарочито жалостливый, издевательски-молящий тон подействовал на Людвига хуже, чем гром и молнии фрау Лефевр.
Кауц вопросительно посмотрел на приват-доцента Вальтера, который все это время равнодушно дымил сигаретой в углу.
– По-моему, все очевидно, – Вальтер с циничной легкостью пожал плечами, бросив на Людвига уничтожающий взгляд. – Этому человеку не место в Шварцкольме!
Людвиг похолодел. На долю секунды ему захотелось стать бомбой, взорваться, убить самого себя и всех сидящих рядом. Они говорили о нем, как о преступнике, как о ничтожном дураке!
Между тем взоры присутствующих привлекла к себе странная улыбка на лице ибн Махлуфа.
Почтеннейший ибн Махлуф весело, без сарказма поглядывал на Людвига, накручивая на палец свою черную как смоль бородку.
– Людфир! – он оскалил кривые желтые зубы. – Я не говориль так… Нет, не надо уходить! Людфир очень мудри, но очень молодой юнош. Он делает ошибки – это плохо, но это хорошо для… для опыт. Это не страшно! Но вперед осторожней, осторожней!
Он подмигнул Людвигу озорным глазом.
– Людвиг, вы можете пообещать, что ничего подобного больше не повторится? – выдохнул профессор Кауц, мрачно разглядывая свои костлявые руки, покоящиеся на столе.
– Да, я обещаю.
– Вы свободны.
Людвиг встал из-за стола, откланялся и без надежды услышать от директора напоследок доброе слово, быстро вышел за дверь.
Ему хотелось сдохнуть.
Вторая встреча
Они жили на даче уже месяц и, кажется, были готовы остаться там хоть до конца жизни. Ида насобирала у соседей живых цветов и переселила их в свой сад. Словно по волшебному зову к цветнику тотчас припорхали пировать разноцветные бабочки: рыжие, желтые, шоколадные, а еще деловитые пчелы и пушистые шмели.
Андрей тоже не сидел, сложа руки: обнаружив на чердаке дома и под козырьком бани два осиных гнезда, он отважно взялся их ликвидировать. С первым Андрей легко справился, обернув его в пластиковый мешок и предав огню. Воодушевленный победой он принялся за второе, но получил страшный и безжалостный отпор.
– Зар-разы! – стонал Андрей, прижимая ледяную марлю к распухшему лбу. – Всего-то на всего… хотел их истребить!
– Просто они глупые и не понимают, что должны умереть ради нашего блага, – подтрунивала Ида.
В начале июля Ида поведала Андрею о мечте, которая постепенно зрела в ее сердце все это время. Это была дикая, безумная мечта. Мечта достойная самого безответственного, избалованного ребенка. Но великая. Ей хотелось отправиться в самостоятельное автопутешествие по Европе.
Андрей колебался, с трудом заставляя себя поверить, что это осуществимо. Проработав три года в престижной аудиторской компании, он скопил достаточно денег, чтобы оставить бесперспективную должность. Свободного времени было немерено, нужда еще лишь крохотной точкой темнела на горизонте. Но все-таки отправиться в самостоятельное путешествие по нескольким странам на отцовской машине – столь безбашенные решения были Андрею не по нутру.
Ида стояла на своем.
– Ладно, – сказал Андрей после трехдневных раздумий. – Собственно, почему бы нет?
Маршрут был разработан, и на следующее утро Андрей поехал в Москву забрать загранпаспорта и заказать визу. Ида, которая теперь с трудом представляла себя в пыльных и душных каменных джунглях, осталась на даче.
Ей было немного неловко перед Андреем. Все же она убедила себя, что это прекрасное приключение ему так же необходимо, как ей самой.
В свой двадцать один год Ида уже успела объехать полмира и побывать в семи европейских странах. Андрей был только в Тунисе, Турции, Болгарии и Латвии (если не считать за заграницу Крым и Беларусь). Это необходимо было исправить.
Пока Андрей был в Москве, Ида съездила в Минск. Разделавшись с выездной рутиной, она собиралась вернуться на дачу, но тут же осознала, насколько может оказаться скучно жить там одной. Андрея не будет еще несколько дней, а, может, и неделю. Копаться в саду? Болтать с пенсионерами? Предаваться меланхолии на закате?
Открыв интернет, Ида пробежалась глазами по достопримечательностям.
«Замки, дворцы, церкви…» – она подумала, что на удивление плохо знает собственную страну. Может быть, потому что всю жизнь интересовалась другими.
«Повсюду интересно, а у нас скукота…» – дурацкий стереотип, привитый еще в детстве. – «Мы самые скучные, самые бедные, самые маленькие, у нас плохой климат…»
– Надо исправлять! – сказала себе Ида.
Через два часа она уже тряслась в переполненном рейсовом автобусе. День был серый. Небо устилали тяжелые облака, отчего казалось, что на улице по-октябрьски холодно. Но там было наоборот: влажно и душно, почти как в теплице.
Ида вышла на остановке посреди крохотного ни то городка, ни то поселка с парой-тройкой нарядных домишек в центре, сделанных под старину.
Хмурая таинственность погоды завораживала и будоражила одновременно. Ида пошла в направлении католического храма. Костел из бурого кирпича торчал угрюмым великаном за белой облупившейся стеной. На башне виднелся тонкий крест, на котором застыла, вперив глаза вдаль, неприветливая ворона.
Ворон здесь было очень много. Еще подъезжая к городку, Ида увидела на деревьях нагоняющее жуть обилие черных, косматых гнезд.
Ида попробовала зайти в костел – заперто. Двинулась вниз по дороге, мимо серых ветхозаветных избушек и вишен, туда, где горделиво и величественно, будто вырезанный из открытки, возвышался старинный замок.
Ида видела его лишь однажды в детстве, но еще ни разу не бывала внутри. При всей своей громадности замок вызывал чувство странного умиления: как будто огромная игрушка или шоколадно-кремовый торт в виде замка.
Гений архитектора не стал превращать его в грозный оскал высоких башен с презрительными бойницами окон и зловещей пастью ворот. Таких чудищ уже вдоволь понастроили в более темные века. Замок выглядел очень добродушным, но, конечно, не лишенным надменности (как и подобает всем великим памятникам европейской архитектуры).
Ида шагала к нему по булыжной дорожке вверх по склону, улыбаясь озорным порывам ветра и чувствуя, что идет навстречу сказке. Мимо проходили редкие туристы. Где-то горланили вороны.
Прежде, чем заходить во двор Ида решила обойти замок, чтобы сфотографировать его со всех сторон. На вершине холма ветер настолько раззадорился, что длинные волосы Иды трепались, как знамя на флагштоке.
Когда Ида нацеливала фотокамеру мобильника, до сих пор не смолкавший вороний ор сделался вдруг особенно пронзительным и злым. Ида еще нигде ни разу не слышала такого яростного многоголосого карканья.
«Переругались они там что ли?»
Вдруг она заметила, как из одной башни словно полчище крылатых разбойников вырвалась стая черных ворон. Подчиняясь какому-то сложному инстинкту, а, может, и вполне осознанно они в мгновение ока собрались в огромное подобие шара. Вороны гнали прочь от замка маленькую, перепуганную до смерти галку, которая отчаянно и беспомощно трепетала своими короткими крыльями.
Иде казалось, что она вместо сказки попала прямиком в готический фильм ужасов. У нее захватило дух.
Вороны уносились все дальше, пока не исчезли за кронами леса. Там они, кажется, расселись на ветвях и продолжили насмешливо перекаркиваться, словно хвалясь друг перед другом своей лихостью. Потом, разом поднявшись в воздух, шумной ордой полетели обратно в замок пировать победу.
«Нечестивцы!» – покачала головою Ида.
Хотя в душе она восхищалась воронами: они продемонстрировали то, чего невозможно дождаться от их скучных и ушлых городских собратьев, давно испорченных цивилизацией. Это было настоящее средневековое воронье!
