Небесные огни. Часть первая
Третий рейх
Вена
предприятие «Кёртль Машиненбау»
май 1941 года
– Генрих, что случилось?!
В большое помещение одной из мастерских, расположенных на территории ма-шиностроительного завода в Вене, быстро вошел взволнованный коренастый господин пятидесяти лет с мощным лбом и слегка крючковатым носом, одетый в мешковатый се-рый плащ.
Он уставился на хаотично лежащие в центре ангара обломки кровли и сильно помятый дискообразный корпус небольшого устройства, затем перевел взгляд вверх на дыру в крыше.
– Что здесь произошло?! – опять спросил пришедший.
– Господин Шаубергер, ваш «Репульсин» при проверке средних оборотов на стенде значительно превысил предполагаемую вами тягу, сорвался с креплений и чуть не вылетел через крышу наружу, – виновато опустив голову, пояснил о случившемся ассистент, проводивший опыт один.
Вместе подняв с бетонного пола устройство и отнеся аппарат на верстак, Виктор Шаубергер стал разбирать его, стараясь оценить нанесенный ущерб.
– Самим нам повреждения не устранить. Придется обращаться к руководству завода, – осмотрев внутренности разработанного им движителя, сказал Шаубергер и раздраженно заметил. – Только когда они изготовят необходимые детали!
С марта 1941 года, заключив контракт с фирмой «Кёртль Машиненбау» из Вены на создание опытной модели своего устройства, Виктор Шаубергер работал в мастерских завода. Самобытный изобретатель, не имевший никакого специального инженерного образования, он видел окружающий мир по-своему и подмечал механизмы процессов, естественно протекавших в природе. Происходя из старинного рода егерей и лесничих, служивших несколькими поколениями королевскому дому Габсбургов7, будучи еще молодым человеком отказался от предложения своего отца получить высшее образование и продолжить семейную династию, ограничившись лесным училищем. Работая лесником, наблюдая водопады, течение и водовороты рек, движения рыб, он создал целую теорию трансформации энергии в водной среде, позднее получившую название «самоорганизующегося потока». На его неоднократные предложения властям, начиная с тридцатых годов прошлого века, о решении проблем заиливания рек, улучшения подачи и качества воды с помощью трубопроводов оригинальной конструкции, он получал неизменный отказ. Виной тому была косность мышления чиновничьего аппарата и неприятие революционных идей Шаубергера. С изобретенными им устройствами происходила та же картина. Не обладавший дипломом и правильным лексиконом, чтобы корректно выразить свою позицию, он высмеивался чванливой научной братией, с комфортом почивавшей на своих степенях, а власти не вникали в научные тонкости, слушая своих ученых, хотя изобретатель дошел до самых верхов нового Рейха. Фирмы, которые Шаубергер смог заинтересовать своими разработками, также довольно прохладно отнеслись к его деятельности, тянули столь драгоценное время на необходимую помощь при неизбежных в опытных моделях поломках и неисправностях.
Вот и теперь после происшествия на испытаниях в мастерской их ожидал длительный простой. Об этом и другом думал Виктор Шаубергер, опершись на верстак. Созданный им «Репульсин» представлял собой новый тип движителя, основанный на воздушном вихре, способный совершить технологический переворот в летательных аппаратах. Выходящий на рабочий режим он становился самоподдерживаемым и требовал только подвода тепла, как у смерча и торнадо в природе.
В мастерскую вошли два господина, одетые в хорошие костюмы.
– Господин Шаубергер, мы хотели бы переговорить с вами относительно вашей дальнейшей деятельности, – обратился к изобретателю один из них.
– Вы от руководства «Кёртль Машиненбау»? – нахмурился Шаубергер, не ожидавший ничего хорошего от предстоящего разговора.
– Нет, мы из гестапо.
Они прошли в небольшое конторское помещение, отгороженное деревянной перегородкой в углу мастерской.
– Эрнста Хейнкеля8 заинтересовал ваш патент на устройство по самоорганизации пограничного слоя и его управления, – сухо сообщил второй из пришедших, когда они присели у стола, и добавил. – Вы готовы переписать патент на условиях Хейнкеля в обмен на его поддержку ваших разработок?
– Я не буду ничего менять в патенте! – сказал Шаубергер.
Представители тайной полиции переглянулись.
– Принято решение о переводе вас в одну небольшую фирму в город Габлонц9, это под Прагой. Там вам будет плодотворнее работать, – поставили перед фактом сотрудники гестапо. – Фюрер придает большое значение вашим разработкам!
– Я никогда не забуду мою встречу с ним и длительный разговор о моих идеях, – произнес Виктор Шаубергер, зябко ежась плечами.
* * *Россия
Санкт-Петербург
Невский проспект
март 1995 года
В первые дни, выступая в новом для себя амплуа переводчика и гида, кроме посещения научного симпозиума, где основным переводом выступлений докладчиков, слава Богу, занимались другие, пришлось много поездить по Питеру.
Его работодатель одолжил ему для сопровождения Руига один из своих легковых автомобилей, подержанный «БМВ». У Виктора были права автолюбителя, и он часто пользовался отцовской «Ладой». Семья могла купить и легковушку получше, но привыкла жить скромно, не выпячивая свой достаток.
Шелест встретил доктора у парадной и они не спеша пошли к автомобилю. Ханс Руиг был одет в длинное пальто, неброский шарф, без головного убора. Он выглядел безукоризненно, предпочитая консервативный стиль и дорогие вещи. Это был крепкий, но обаятельный мужчина, среднего роста, с обезоруживающей улыбкой. Такие женщинам нравятся, сразу располагая к себе. Предпочитал короткие стрижки, всегда был тщательно выбрит. Держался непринужденно, раскованно. Был вежлив, обладал чувством юмора, умел выслушать собеседника. В нем чувствовался большой опыт общения с людьми. Свободно говорил на нескольких европейских языках. Это был человек не среднего класса, а несколько выше.
За эти дни они много попутешествовали по городу.
Руиг оказался человеком немногословным, больше слушал комментарии Шелеста по интересующим его историческим местам Питера. Побывали в Эрмитаже, Русском музее. Пару раз были на балете в Мариинском театре.
Обедая в ресторане на Невском, доктор завел разговор о планах Виктора на будущее.
– Так и будете заниматься ремонтом квартир, а в перерывах показывать свой город иностранцам? – пошутил Ханс, когда закончили с трапезой.
– Да, пока так. Сейчас тяжело найти подходящее место по профессии, – немного смутился Шелест. – Очень мало платят из-за инфляции, поэтому и занимаюсь ремонтом квартир тем, у кого есть деньги.
– Я сейчас работаю в Германии над практической реализацией моих проектов и разработок в экологическом центре. Арендовал усадьбу с прилегающими полями и подсобными постройками. Там будет и конюшня, перевезу туда моих лошадей. Хочу соединить все вместе, а то разбросано по разным местам, – начал рассказывать доктор. – Работников по посевным культурам и обработке земли у меня достаточно. Но не хватает людей для проведения полевых экспериментов, К тому же, главный дом усадьбы нуждается в ремонте. Я и подумал, почему бы вам не поработать в Германии некоторое время?
– Неожиданное предложение, – задумался Виктор. – В какой области науки вы ведете исследования? Я ведь могу ничего не понимать в экологии.
– Вы не усложняйте себе предварительную оценку. В любой лаборатории, в любом проекте есть вспомогательные задачи, которые не требуют специального образования. Вы инженер-химик, это уже хорошо. А какая специализация?
– Общие химические технологии, – ответил Шелест.
– Вот и прекрасно, Значит, имеете представление о разных областях. Я навел о вас справки у вашего работодателя, и он отозвался весьма положительно. Кроме того, полагаясь на свой жизненный опыт, я думаю, что не прогадаю, делая вам это предложение. Мне нужны порядочные молодые люди. Я видел на симпозиуме по экологии, прошедшем в вашем городе, на что способна русская молодежь, если в нее вкладывать средства. У меня в экологическом центре работают ребята из разных восточноевро-пейских стран и я доволен их усердием.
Шелест медлил с ответом.
– Тяжело решиться? Конечно, это же не в баню сходить, – усмехнулся Ханс. – Так у вас говорят в подобных случаях?
Какое-то время они сидели молча. Руиг смотрел в окно, наблюдая за жизнью Невского проспекта.
– Вас что-то держит в Санкт-Петербурге? Есть неотложные дела? – поинтересовался доктор.
На Шелеста в упор смотрели излучающие большую силу зелено-золотистые, как у тигра, глаза Руига.
– Нет, не держит, – ответил Виктор.
– Платить буду точно не меньше, чем вы зарабатываете дома. Поедемте, посмотрите, как у меня обстоят дела. Дорогу я оплачу. Все равно сразу с длительной визой не получиться. С этим в Германии довольно строго. Но это решаемый вопрос. Ваш немецкий меня устраивает.
– А на какой срок я уеду из России? – поинтересовался Шелест.
– Там будет видно, может года на два-три, – пояснил Ханс и пошутил. – Может, жену себе найдете и останетесь.
Через день Виктор дал свое согласие работать у доктора Руига. Ханс уехал к себе в Германию и через месяц пришло официальное приглашение от его центра.
Оформив загранпаспорт, Шелест прождал в ожидании немецкой визы еще некоторый срок. Когда он пришел в немецкое консульство на Фурштатской улице, то увидел любопытную картину.
У входа в консульство, по обе стороны от крыльца, на узком тротуаре стояли две очереди. Справа стояла общая очередь из числа российских граждан. Слева смиренно стояла очередь евреев, желающих эмигрировать в Германию, которая таким образом замаливала грехи Холокоста и принимала «сынов израилевых» на постоянное место жительства.
Перед крыльцом по тротуару прогуливался рослый офицер милиции, регулировавший порядок в очередях.
На крыльцо, время от времени, выходил представитель службы безопасности не-мецкого консульства в хорошем костюме и спускался к подъезжающим автомашинам, где о чем-то оживленно говорил с пассажирами из числа «новых русских», принимая от них бумажные свертки и проводил их в консульство без очереди.
Виктор слышал, что в службе безопасности немецкого консульства на рядовую роль охранника обычно брали бывших советских граждан из числа русских немцев, ставших гражданами ФРГ. МИД Германии не учло российский менталитет и уже пару раз отправляло домой проштрафившихся за взятки сотрудников.
Шелест встал в общую очередь и стал ждать.
Его внимание привлек молодой негр, видимо из числа студентов развивающихся стран, учащихся в наших вузах, который встал в очередь евреев.
Немного выждав, к негру подошел милиционер и попросил перейти в общую очередь, считая что тот ошибся в выборе. Но то ли негр оказался тугодумом, то ли плохо понимал по-русски и продолжал стоять с евреями.
– Вы тоже еврей? – теряя терпение спросил милиционер негра.
В общей очереди послышались смешки.
– Может быть вам удастся объяснить гражданину, что он ошибся местом? – обратился блюститель порядка к католическому священнику, стоящему в своем одеянии на пару человек впереди Виктора. – А то у меня аргументы кончились.
Люди из очереди посмеивались и убивали время, наблюдая за происходящим. Очередь с евреями стояла со скорбными лицами.
Удивляла развязанность поведения блюстителя порядка. В студенческих кругах, где ранее вращался Шелест, было убеждение, что милиционеры у консульств на самом деле сотрудники КГБ, имевшие куда больше прав.
Получив в итоге визу и деньги на билет, переведенные педантичным Руигом в петербургское отделение одного из иностранных банков на имя получателя, Виктор незамедлительно вылетел в Германию.
* * *Германия
Берлин
Главное управление имперской безопасности
июнь 1942 года
Много времени ушло на перевод древних текстов из монастыря последователей религии бон в Шангшунге, переданных группе Петера Хейнеманна. Потом немецким филологам, лингвистам и инженерам пришлось долго, по сути расшифровывать тот образный язык давно ушедшей культуры, на котором тибетские монахи-переводчики этих трудов объясняли суть технических достижений древней цивилизации. Лишь в середине 1942 года весь материал, пройдя предварительную экспертизу и оценку весьма узкого круга специалистов, попал лично на стол рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру, вызвавшего на беседу одного из своих выдвиженцев бригадефюрера Ганса Каммлера, ранее ознакомленного с ним.
– Что вы думаете об этом документе? – поинтересовался рейхсфюрер у своего подчиненного, сидевшего напротив.
В кабинете было свежо. Негромко журчал ручеек в небольшой скульптуре, расположенной сбоку в уголке отдыха, изображавшей скальный грот в обрамлении пышных папоротников. Внимание Каммлера почему-то привлекла большая фигурка имперского орла из черненого серебра, стоявшая на столе главы СС, в основании которой, как знал бригадефюрер, была прикреплена личная печать рейхсфюрера.
– Вы оказались правы, организовав экспедицию Шефера на Тибет и задействовав людей из «Аненэрбе», – сказал Каммлер. – Информация по необходимым нам военным технологиям полностью окупила понесенные затраты.
– А конкретнее? Ваши выводы по документу.
– Предыдущая цивилизация на Тибете, предки арийцев, использовали для своих летательных аппаратов, в текстах об этом прямо сказано, вихревые ртутные двигатели, получавшие энергию из вселенского эфира, природа которого подтверждена последними исследованиями наших ученых, – продолжил бригадефюрер. – В одном из полученных нами текстов говориться о жидком при нормальных условиях металле, применявшемся в этих двигателях. На нашей планете известен единственный такой металл – ртуть. Он играл важнейшую роль у естествоиспытателей и алхимиков Античности и Средневековья, использовавших его для трансмутаций элементов и получения энергии для своих опытов. Мои специалисты считают, что философский камень10 алхимиков – это комплексное воздействие на объект исследования ртути и вселенского эфира. Весь вопрос только, как они это делали?
– И как же?
– В виде действующего генератора, где рабочим телом служила ртуть и выделялась тепловая энергия из эфира, этого пятого элемента согласно представлениям древних, являвшегося синтезом основных стихий природы, ее первоэлементов.
– Поручаю Вам организовать управление специальных проектов и создать подобные двигатели и летательные аппараты, – произнес Генрих Гиммлер. – Думаю, уместнее всего исследовательские лаборатории и производство разместить в Судетах11, в Богемии и Нижней Силезии. Тем более, в Праге, Пльезене, Бреслау есть ряд современных предприятий с оборудованием, необходимым для этого проекта, способного в будущем привести Германию к мировому господству.
– В этом проекте важную роль могут сыграть технические идеи и разработки австрийского изобретателя и самоучки Виктора Шаубергера, работающего в одном из наших конструкторских бюро. Я намерен объединить усилия по созданию вихревого ртутного, или если угодно, эфирного двигателя с его устройством вихревого имплозивного типа, который Шаубергер предлагает использовать в качестве движителя для летательных аппаратов и возможно на подлодках нового поколения. Рабочим телом его устройства «Репульсин» выступает воздух или вода.
* * *Германия
Северная Вестфалия
Экстернштайн
июль 1942 года
Несколько легковых автомобилей подъехало к северной окраине Тевтобургского леса, в десяти километрах от города Детмольд, остановившись перед контрольно-пропускным пунктом. Увидев флажки личного штандарта рейхсфюрера на одном из лимузинов рослые эсэсовцы вытянулись и пропустили без проверки машины далее. Проехав по грунтовой дороге среди раскидистых деревьев автомобили вскоре припарковались на площадке.
К Эстерским камням или Экстернштайну вела пешеходная дорожка, по которой важные гости в сопровождении многочисленной охраны проследовали к намеченной цели поездки.
У подножия мегалитов Экстернштайна стоял небольшой опытный образец установки, невдалеке уже сидели шестеро монахов религии бон.
– Можно начинать? – спросил у Генриха Гиммлера Хейнеманн, отвечавший за предстоящий эксперимент.
Рейхсфюрер молча кивнул головой, пристально рассматривая адептов бон, одетых в традиционную бурую свободную одежду и о чем-то разговаривающих между собой.
Тибетские монахи из Шангшунга оказались не только прекрасными переводчиками древних текстов, но и мастерами психотехник. Тесно общаясь с ними в процессе работы над полученными материалами Петер Хейнеманн обнаружил, что последователи бон неплохо владели психотехниками ритуалов и были не прочь продемонстрировать их принимающей стороне. После разговора с бригадефюрером Гансом Каммлером, руководителем созданного управления специальных проектов СС, идея эксперимента нашла свое конкретное воплощение.
Стоял тихий, безветренный летний вечер. Солнце было на закате, блистая на западе горизонта оранжево-красным, и уже подкрадывались сумерки. Эти часы суток древние маги называли трещиной между мирами.
Монахи затянули мантру12, крутя перед собой молитвенные барабаны и настраиваясь на нужный лад. Рядом со зрителями сидел на стуле техник, внимательно наблюдавший за показаниями регистрирующих приборов.
Экспериментальная установка, описанная в одном из древних текстов с Тибета, представляла собой два небольших керамических цилиндра со смазкой ртутью их внутренних поверхностей из емкости. Они были вставлены один в другой на общей вертикальной оси и закреплены на массивном основании.
– Почему они захотели именно здесь, на Экстернштайне, проводить свой опыт? – спросил Генрих Гиммлер у стоящего рядом Петера Хейнеманна.
– Адепты сказали, что это место Силы, и здесь точно должно получиться, – ответил Хейнеманн.
Минут двадцать монахи пели, входя в нужный ритм, затем цилиндры установки начали двигаться, разгоняясь и вращаясь в разные стороны. Вокруг аппарата появилось сильное голубое свечение. С его поверхности иногда срывались, громко потрескивая, статические разряды. К наблюдателям от установки пришла горячая тепловая волна с запахом озона.
– Чем-то напоминает работу одного из «вечных двигателей» этих неврастеников-медиумов, демонстрировавших свои возможности в начале ХХ века, – заметил сопровождавшему главу СС Гансу Каммлеру рейхсфюрер, наблюдая за проведением эксперимента. – Но насколько мне доложили, эти аппараты мертвы без животного магнетизма воздействующих. Надеюсь, в дальнейшем установка сможет функционировать без помощи монахов?
– Это только пилотный образец. За этим устройством большое будущее, мой фюрер, – уклончиво ответил Каммлер на язвительное замечание Гиммлера. – Мы можем овладеть океаном энергии и использовать ее по своему усмотрению.
* * *Германия
Нижняя Силезия
Совиные горы
март 1944 года
Штандартенфюрер СС Эрих Ланге размышлял, глядя в окно с заднего сидения своего «Хорьха».
За окном открывался прекрасный вид на окружающие горы. Петляя по серпантину дороги, автомобиль приближался к очередному пункту его инспекционной поездки.
Здесь, в Совиных горах, на юго-западе Нижней Силезии, заканчивалось большое строительство, начатое по приказу его начальника, группенфюрера СС Ганса Каммлера13. В разных местах этого горного массива, не так далеко друг от друга, создавались подземные производства и лаборатории для разработки и выпуска новых образцов «оружия возмездия», о которых так любила кричать пропаганда Третьего Рейха, толком не знавшая ничего.
Эти горы как будто специально были предназначены для работ, требующих повышенной секретности. Малая плотность населения, преимущественно из этнических немцев, традиционная замкнутость местных жителей, наличие хороших дорог, близость к индустриальным центрам Чехии и Германии. Театры военных действий второй мировой войны обходили стороной эту область, что послужило одним из решающих аргументов в выборе места для создания сети скальных сооружений и укрытий.
Основные работы проводила Организация Тодта14, привлекшая для выполнения ответственного задания высококлассных горных инженеров и техников, а также заключенных нескольких концентрационных лагерей, специально созданных рядом с местами будущего строительства.
Размах ведущихся работ потрясал.
На строительство всего комплекса скальных и подземных сооружений, и многочисленных туннелей между ними, достигавших длины больше сотни километров, ушло строительных материалов, бетона, металлоконструкций и арматуры больше, чем на сооружение всех циклопических железобетонных укрытий для подводных лодок кригсмарине15, созданных в Сен-Назере, Лорьяне, Бресте (Франция), Бремене, Киле, Гамбурге, Гельголанде.16 Строительство комплекса в Совиных горах обошлось Третьему Рейху в астрономическую сумму 150 миллионов рейхсмарок, так нужных для производства вооружений, необходимых на фронтах. Это еще раз подчеркивало исключительную важность, которую уделял Гитлер этому проекту.
Размышляя над этим, Эрих Ланге смотрел в окно.
Под началом Ганса Каммлера он служил давно, когда тот еще и не был группенфюрером. Раньше Каммлер возглавлял строительные работы в ряде секретных проектов по производству перспективных ракет и реактивных самолетов, только в 1943 году переключившись на руководство созданием летательных аппаратов на новых принципах движения, движителей для подобных аппаратов, сверхмощных источников энергии, а также много еще чего.
* * *Находясь на борту самолета «Аэрофлота», летящего из Пулково во Фракфурт-на-Майне, у Шелеста было время подумать о своем будущем.
Вылет из Питера прошел без проблем, если не считать алчного таможенника, который пытался уверить Виктора в антикварности старинного столового набора, подаренный ему мамой, который он вез в подарок доктору, чтобы выклянчить денег за пронос. Но номер не прошел, и служивый остался с носом.
В Германии имелись аэропорты, расположенные ближе к экологическому центру Ханса Руига, но свободных авиабилетов не удалось достать. Придется добираться поездом, еще и с пересадкой, что особо не волновало Шелеста. Он ни разу не бывал за границей и хотел посмотреть страну.
Судьба выкинула очередной фортель, и было решительно непонятно, хорошо это или плохо. Но одно Виктор знал точно. Может появиться интересная работа и будет возможность посмотреть Европу, а там видно будет, к чему это приведет и куда вынесет.
За иллюминатором ярко светило солнце.
Самолет шел на большой высоте и простиравшийся до горизонта плотный облачный покров напоминал Шелесту бескрайние полярные льды с торосами.
Время на борту прошло быстро.
Облака стали рассеиваться. Между ними появились окна, в которых стали видны нарезы земли.
Лайнер стал снижаться. Уже можно было разглядеть современные автострады с сотнями машин, словно игрушечные красные черепичные крыши городков и деревень.
Приземлившись в громадном аэропорту Франкфурта-на-Майне, Виктор с остальными пассажирами вышел из салона самолета и вскоре стоял в очереди на паспортный контроль, наблюдая как чопорные немецкие пограничники в отлично сидящей на них форме не спеша проверяют документы прибывших.
Через полчаса, получив свой багаж и узнав в одном из офисов турбюро, расположенных в немецком аэропорту, как ему дальше ехать, купив билет, Шелест спустился по эскалатору на несколько уровней и оказался на станции метро. Доехав до центрального железнодорожного вокзала он сел на поезд, следующий до Бад-Эйнхаузена, курортного города, лежащего северо-восточнее Билефельда в земле Северный Рейн-Вестфалия, на западе Германии, от которого еще надо было ехать до конечного пункта назначения.
Здесь уже вовсю была весна, как в Питере в мае. Зеленели газоны, на некоторых деревьях появились листочки. Да и температура днем стояла под двадцать градусов. Пришлось снять куртку и повесить ее на руку.
Поезд, попавшийся Виктору, оказался старомодным, со строгими купе, отделанными под темные сорта дерева. В вагоне было немноголюдно. Шелест с интересом смотрел в окно, наблюдая за проносящимися перед ним картинами.
Германия сразу поражала чистотой, опрятностью во всем, включая хорошо одетых людей или ухоженные дома с улицами. Мелькавшие за окном селения, дорожные развязки, фабрики или поля казались Виктору ненастоящими своей законченностью и основательностью.
Время от времени по коридору вагона позванивал колокольчиком проходящий буфетчик-турок, предлагавший со своей тележки напитки и печенье в дорогу.
На столике в купе лежал буклет дорожного плана, где было обозначено время прибытия поезда в Бад-Эйнхаузен. Эта страна напоминала Шелесту хорошо смазанный механизм точных часов.
* * *Германия
Нижняя Силезия