Апартаменты родителей оказались огромными, с широкой резной кроватью. Одна дверь вела в купальню, вторая в туалет, три двери вели в гардеробные. Гардеробная отца – поскромнее. Из спальни по лестнице рядом с гардеробной отца, можно было сразу перейти в рабочий кабинет этажом ниже. Гардеробные матери состояли из двух смежных комнат по другую сторону спальни, с тьмой-тьмущей нарядов, украшений, обуви, косметики и прочими женскими штучками.
Среди прочего горгулья нашла альбом с фотографиями. Со мной, пухляшечкой. Такой очаровательный младенец с небесно-голубыми глазами и золотыми волосами, цвета выбеленной соломы. Да, я помню, в детстве у меня действительно были желтовато-белые волосы. Золотая коса, которую мать отрезала, когда не смогла ее расплести и расчесать, долго хранилась на чердаке. И почему-то сразу после этого волосы у меня почернели. За одну ночь.
Мама на фотографиях выглядела красавицей. Совсем как я в семнадцать, только глаза зеленые. Вздернутый нос, овальные правильные скулы, золотые волосы, черные брови вразлет, соблазнительные формы. Цвет глаз достался мне от отца. Он казался постарше матери, серьезный на вид мужчина лет тридцати. Она против него девочка совсем. Взгляд пронзительный, серьезный, волосы черные, глаза голубые, в меру худощав, высокий, сильный.
– Этой девочке пятьсот лет, а отцу около двухсот, – усмехнулась горгулья.
– Я все равно не могу поверить, что это я, – я отодвинула альбом с чужими лицами. – Возможно, ты нашла бы свою принцессу в моем мире, только боюсь, что усну и проснусь в своей кровати, а ты останешься здесь, а я буду переживать, как ты, что с тобой.
– Наверное, твое не полное перемещение было как-то связано с завесой, но сейчас ты здесь, я это точно знаю.
Горгулья оказалась права: я проснулась рано утром, она дрыхла тут же, на спине, растянувшись во весь рост и раскинув руколапы, похрапывала с громким сопением и повизгиванием. Еще и лапой дрыгала. Совсем как мои псины иногда.
Я легонько подергала ее.
Она испуганно вскинулась, увидела меня, заулыбалась.
За овощами и фруктами на завтрак пришлось отправляться ей, у меня спуск туда и обратно занял бы как минимум полдня, а она вернулась минут через пятнадцать. Затопили камин прямо в спальне, сюда же притащили самовар и посуду. Пока она готовила завтрак, я умылась, переоделась. Вещи матери оказались мне маловаты, пришлось воспользоваться гардеробом отца. Нашла удлиненную рубашку – сошла за платье. С обувью только был напряг: у отца стопа большая, у мамы маленькая. Горгулья куда-то сбегала, принеся мне туфли на невысоком каблучке и тапочки.
После завтрака отправились в библиотеку.
Это надо видеть! Библиотека занимала огромную площадь из десятка залов, заставленных стеллажами, с миллионами всевозможных книг, рукописей, фолиантов. Горгулья объяснила, что здесь они как бы законсервированы, но некоторые экземпляры были под дополнительной защитой, накрытые стеклянными колпаками. И все в идеальном порядке.
Я уныло смотрела на бесконечную череду стеллажей, понимая, что найти здесь можно только свою смерть. Чтобы прочитать сотую часть того, что здесь находилось, потребовалась бы сотня моих жизней, даже если читать ударными темпами по пять – десять книг в день.
– И где мы полезную литературу найдем? А главное, как прочитаем, я ж читать по-вашему не умею. Я английский всю жизнь учу, так и не выучила.
– Ты и наш язык не знала до вчерашнего дня, однако, разговариваем. У рода валькирий есть свои преимущества. Ты в родстве с Одином и норнами, – горгулья тоже была в растерянности. Очевидно, она здесь была впервые. – Когда будешь искать то, что нам надо, бери то, что захочется, – посоветовала она. – Даже если боги сейчас не с тобой, они наверняка оставили подсказки.
– Ага, – я рассмеялась, – а что же они не предусмотрели нападение и не предотвратили его? И власть на земле позволили захватить самым поганым и извращенным умам? Нам только все залы обойти потребуется недели две. Нет уж, давай искать как положено в библиотеках. Картотека тут есть?
– Есть! – горгулья радостно потащила меня в первый зал.
Ага…
Куча шкафов с карточками. По буквам. По тематике. По важности. По ценности. Но таких шкафов с карточками было не меньше трех залов. И тут меня снова понесло. Я смотрела на запись, и внезапно начинала понимать смысл, а потом вдруг непонятные закорючки становились понятными и знакомыми.
– Память проснулась, – объяснила горгулья. – В детстве тебе показывали буквы и объясняли, что они значат. Как у валькирии, у тебя должна быть феноменальная память, но травма головы, когда тебя ранило осколком, перекрыла доступ к информации. Я не понимаю, почему в тебе магия не проснулась до сих пор – у тебя все родственники маги, это у вас семейное. Может, попробуешь какое-нибудь простенькое заклинание?
– Давай про голову мою горемычную не будем, и про магию тоже, нет ее во мне, иначе я давно бы в своем мире нашла мешок с деньгами и жила припеваючи, – посочувствовала я себе. – Ты ищи информацию о битвах богов, какими какашками они друг в друга кидали, а я буду искать о магических проклятиях. Кстати, я тут подумала, а вдруг эту завесу не Иштар создала, а кто-то из ваших, чтобы перекрыть портал, из которого мертвецы вываливались? – оторвалась я от перебирания карточек. – Дворец-то в тишине и покое стоит, целый совсем. И солнышко светит. И на планете вроде не царство ночи. Тьма там, за завесой, которая, возможно, окружает замок. Чтобы понять, что это такое, нужно выяснить ее форму. Если она пронизывает планету насквозь…
Я нарисовала примерную форму тьмы в виде оси-воронки. Получалось, что часть земли, где находился замок, был в эпицентре, а вся остальная планета за нею. И по схеме выходило, что над замком небо было относительно чистое, а всю остальную планету накрыло, хоть и слабо. Народ воздействия явно не чувствовал, но при этом жизни их могли здорово укоротится.
– Тогда она привязана к ядру планеты, – сделала я вывод.
– Ты хочешь сказать, что люди начнут умирать раньше, чем планируют?
– Стопудово. Если эта дрянь мгновенно высосала жизнь у всех, кто попал в нее, то ее слабое воздействие может оказаться таким же смертельным.
– Если она такой формы, – я нарисовала сушку, – значит ее держит что-то в замке. И этот артефакт должен чем-то подпитываться, потому что генерировать такое поле… Что здесь есть такое, что может бесконечно генерировать энергию? Водопад, – ответила я сама себе. – Кстати, вода эту завесу спокойно преодолевает.
– Тогда почему не могут взлететь драконы и убраться в мир иной души? – не согласилась горгулья. – И почему боги нас не видят? Есть еще вариант, что небесный мир и мир подземный, я имею в виду, по ту сторону – ибо материальный мир как бы перекресток между ними, прослойка, подушка, изолента – закоротили напрямую. Замок остался по эту сторону, а вся остальная планета по другую. А завеса – некое поле – генерируется переходом. Поэтому ни боги сюда, ни души туда.
– Тогда я тогда не понимаю, почему работает портал, через который я сюда пришла. И не факт, что отсюда драконы не смогут стартануть. Проверить-то мы не можем.
– Потому что путь в него никто не закрывал, кому он в пылу битвы был нужен, – предположила горгулья. – Кроме того, он соединяет земные миры, и амулет перехода не привязан к вещи, ты сама и есть амулет, – она показала на знак на моем предплечии в виде звезды, которую я всегда считала родимым пятном. – Родители предполагали, что вещь ты можешь потерять, или амулет могут отобрать, или поменяешь место жительства. Они хотели, чтобы ты могла вернуться при любых обстоятельствах. И сейчас портал остается открытым как бы из твоего мира, хотя здесь он привязан к определенному месту. Меня больше интересует, почему там драконы не могут подняться на звезду. Небо-то вроде чистое.
Я пожала плечами.
– Может, крылья у них силу черпают в одном из закрытых небесных или подземных миров? Ну не летят же они со скоростью света прямиком через вакуум миллионы километров. Сдается мне, астрономию я знаю получше, чем вы вместе взятые. Вам с планеты на планету, как на променад сходить, так что астрономия вам, как телеге пятое колесо. Скорее всего, какими-то порталами пользовались, и открывать их могли по желанию. Об этом надо у драконов спрашивать. У вас тут никакой связи с внешним миром, случайно, не было, что-то типа телефона? Не поверю, чтобы, зная о такой связи, вы от нее отказались.
– Была. Только она не работает. Я пробовала позвать на помощь. Правда, есть еще способ, только я воспользоваться им не могу.
– Стеклянное озеро? – догадалась я.
Горгулья кивнула.
Через пару секунд мы бежали в чертог Одина.
– Кого вызывать будем? – я-то тут вообще никого не знаю. – А, главное, как их вызвать на связь? Мы их видим и слышим, а они нет.
– Нужно встать на середину экрана, тогда они увидят отражение и услышат, что им скажешь. Один так со смертными общался, видела пару раз, – лицо горгульи сияло.
– Не-не, не встану! – заупрямилась я. – Здрассте, я – ваше величество, бабушка валькирия сорока пяти лет отроду, наследница и владычица ваша… – охренеют и попадают со смеха. Тут у вас любой младенец на порядок старше меня.
– Я помогу тебе стать валькирией. Ненадолго смогу, наверное. Сил много нужно, чтобы удержать чужое сознание в определенном состоянии. Человеческое легко, а твое управлению плохо поддается.
– А как меня звали? Если я своим именем назовусь, они не поймут, что за наследница. Когда я родилась, миру, наверное, об этом поведали… пушки там, салюты, праздник, пир на весь мир, или скромненько все было?
– Праздник был, да, неделю гуляли. У меня глаз как раз тогда и украли. А имя твое Мирмира, что значит Миру Мир. Родители, когда сюсюкали, Мирочкой или Мирок называли.
– А что сразу не Мир-Май-Дружба или Пролетарии-Всех-Стран-Соединяйтесь? Мира, значит. Ну, ничего так имечко, – посмаковала я его вслух. – Кстати, а тебя как зовут? А то все ты да ты…
Горгулья густо покраснела, потом вздохнула.
– Горгулья, так и зовут. Я ж не человек. В личном деле – существо неопределенного вида с демоническими свойствами, и каталожный номер. Еще Каменюкой называли, прозвище такое, или Грымлей. Да нас всех, так и зовут, мы ж на одно лицо.
– Будешь Гуля, – решила я. – Каменная Гуля Фауновна. Пращура твоего, Кхорна, поминать не будем, а то помяни его… Для меня ты еще какой человек, а человеку без имени нельзя.
Очень хотелось увидеть себя в зеркале. И зеркало материализовалось прямо за озером. Все время забывала про чудесное свойство этого ледяного помещения. В зеркале отразился какой-то кошмар, хоть и приводила себя в порядок все утро. Опять мешки под глазами, волосы во все стороны торчат, тело какое-то бесформенное.
Расправила плечи, дожидаясь, когда отрастут крылья.
Гуля аж вспотела, взывая к моему сознанию. Наверное, ей было не легче, чем мне, когда я ползла в этот мир через барьер. И у нее получилось. Я снова вспомнила в мельчайших подробностях то мгновение над пропастью, ощущение полета – и осталась в этом состоянии, стараясь его удержать.
Вышла на середину озера по стеклянной поверхности.
– Мне драконов, пожалуйста, – попросила Всевидящее Око.
