Мирон держал в руках какой-то сверток. Присел на одну из табуреток, на вторую положил клееночный сверток и развернул его. На свет появилась начатая в кубрике боцмана, бутылка водки, приличный кусок жареной рыбы и несколько кусков белого хлеба. «Звыняйтэ мэнэ, хлопци, я як шов до вас, заскочив на наш главный камбуз, там шеф-повар (кок), старый кореш ще по Севастополю, мы вжэ рокив двадцять з ным знайоми. Я попросыв у нього шось закусыть, так вин и дав оцю свижу дивну жаряну рыбыну. В порядки благодарности- я налыв йому пивкружкы вашего абрыкосового чуда, вин як выпыв- так зразу и сив на лавку! Тилькы и сказав: «Ну, Шаланда, я -в восторге!. Вин сам з Питербуга, руськый хлопець, клянеться, шо такои мицнои вкуснятыны ше нэ пробував в жизни. Пришлось ему ще трохы добавыть, та быстриш тикать з того камбуза».
«Я вас правда, не спросыв, но договорывся с коком он про що –вин мае возможность обиспечиваты вас полноправним харчом по второму классу. За повносуточну йжу, по второму классу , у нас бэруть по 3 рубля с чоловика. Пасажиры 1-го и 2-го класив, бильш пэрэводять, чим потрэбляють. Вэлыкий Пост, богато остается разнои хороший йжи, прыходится выкыдать рыбам. На судни кабанчика нэ дэржим. Кок прэдлагае, шоб всим було добрэ, и вы нэ таскалысь с чайныкамы по трюмам , та нэ стоялы в очиридь за кипятком, и мы нэ пидкормувалы рыб зазря – давать вам ту йжу, по 1 рублю с чоловика, як бэ- в тры раза дешевше. Цэ так,-по вашэму согласию. Решить сами. Да, вы бутылку у мэнэ в кубрике забулы, ось вона».
«Ну, ты даешь, Мирон, нас в краску вгоняешь!. Зачем ты принес бутылку сюда?, Знаешь же, что мы Пост соблюдаем!. Забери обратно, она – твоя.– промолвил Семен, – а в отношении питания, хотя мы тоже имеем неплохие запасы в этом плане, но- согласны, если это не создаст кому-то из работников кухни ненужных проблем. Если действительно пища остается и может выбрасываться – мы будем её брать и платить, как сказали. Понятно, что раздавать её людям бесплатно – нельзя, излишки могут и не быть, да и на всех полтысячи человек –не хватит, зачем дразнить людей, тем более паломников, и еще тем более – в период Великого поста!».
«Давай, мы тебе сейчас дадим какую-то сумму, в виде аванса, чтобы была какая-то обоюдная гарантия нашей договоренности, а остальную сумму –добавим – в день прихода в Палестину. Мы сегодня не знаем точно, когда туда придем,» -добавил Семен и вручил Мирону 15 рублей, в виде аванса. Тот одобрительно крякнул, спрятал деньги и весело произнес: «Ну бачитэ, знову е повод обмыть доброе дило, давай, Семен, кружку, а то шось аж душа загорилась от прэдчуствия!».
Семен налил ему из бутылки больше половины кружки. –подал. «Ну а вы, -попробуйтэ оциеи рыбки, вона як раз з вашего рациону 2-го класса, з вэчерних блюд»-пригласил Мирон, разламывая рыбью тушку на три части. Друзья от рыбы -отказались. Пост.
Договорились, что они будут приходить к девяти часам утра в общую столовую, присядут за отдельный стол, официант их найдет и , в первый раз , спросит: «Господа Семен и Степан?»– ну а потом – будут ходить в столовую столько раз в день, сколько положено, согласно регламенту питания по 2-му классу, договариваясь по времени с официантами.
Поговорив еще несколько минут с друзьями, уставший за день боцман, -отправился к себе, с похудевшим клеёночным свертком, где была наполовину опустошенная литровая бутылка «абрикосина». А пароход – напрягаясь и дрожа массивным своим телом, продолжал подминать под себя волны знакомого ему Черного моря.
После ухода Мирона, Семен достал из кармана отцовский подарок – массивные позолоченные часы, глянул на циферблат- половина двенадцатого. На завтрак им- в девять часов утра. Времени еще уйма. Как там наши подопечные, Наум и Мила?. Спят, наверное. Интересно, как обстоят дела у них с питанием? Взяли что-нибудь или надеялись купить по дороге? Надо будет спросить завтра, так, походя, а то еще обидятся, думал Семен, лежа на спине , заложив руки за голову. Хорошо -то как мы устроились! Представляю, как и что сейчас в трюме, даже не на полу, на каком-нибудь полушубке, а и на полках. Тот храпит, тот кашляет, третий воздух портит….А-туалет – у другого борта, всего на три очка на всех, а очередь с чайником за кипятком в сотню человек! Да -не дай Бог! Еще раз с благодарностью вспомнил Мирона, и как я все-таки решился взять абрикосовую водку, Ксения с Ольгой были против, а видишь, как пригодилась, и не во вред, а на пользу!. Благодарю тебя, Господи, за все, за все. Даже не перечисляя –за все сразу! Пусть все будет у нас нормально и здесь, и дома, так нам и надо!
«Слушай, Семен», -вдруг подал голос, молчавший до сих пор Степан, -знаешь, что я вдруг вспомнил, – как когда -то твой дед, говорил твоему отцу, нам тогда лет по пятнадцать уже было, в присутствии моего деда и отца, в гости мы к вам как-то пришли, сидели за столом, дед твой и говорит: «Знаеш , Мыкыта, ты так мэни уважив, як родывся у тэбэ отой сын, – СЭМЭН! Тэпэр и вмэнэ е СОБСТВЕНЫЙ ОНУК!. У старшеи твоеи сэстры – одна дочка и всэ. У другий твоеи сэстры – дочка и сын, вроди б -тоже онук. Та якый же вин мэни онук, як вин мае призвище другого свого дида,-тэстя моеи дочкы, вин його онук, а нэ мий! А вже твий сын-цэ точно мий, СОБСТВЕНЫЙ ОНУК. От за цэ, я и люблю тэбэ, Мыкыта! Дай я тэбэ поцилую!. Помнишь, Семен?».
«Помню. Помню,– подтвердил Семен, – мы с тобой оба, -действительно Собственные внуки своих дедов, и это очень здорово, – не зря же мы унаследовали усадьбы наших отцов, которые в свою очередь, унаследовали их, от своих отцов, наших дедов. А ты, случайно спать не хочешь?». «Нет – не хочу, пока». «Ну, раз не хочешь- тогда выключай свет и опробуем эти королевские перины, -похлопал по матрацу Семен, – а завтра, как говорится, -будет день – будет и пища. За пищу вроде бы договорились, теперь осталось- дня дождаться. Спокойной ночи. Степа!».
К счастью комната-кладовка, где расположились наши герои- имела окно-иллюминатор и уже часов с семи, – в нем забрезжил свет. Солнца -не было, но в комнате было достаточно светло. Друзья еще с полчаса понежились, спешить им было некуда, никаких посторонних звуков, кроме отдаленного гула пароходной машины, до них не доходило. Ну прямо –курорт!
Пароход так и продолжал делать мягкие «кивательные» движения с кормы на нос, устремленный в самый дальний угол родного моря, где заботливая Природа все-таки оставила пусть небольшой, но вполне приемлемый выход в открытый океан и, через который нашим паломникам, предстояло идти дальше. Импровизированное «ложе», на котором устроились друзья, располагалось поперек курса судна, поэтому продольная ритмическая качка, колыхала их давно возмужавшие по жизни тела, похоже, как делали это, в детстве, их матери.
Утром следующего дня, умывшись и слегка размявшись, Семен и Степан вышли на палубу. Вокруг парохода также и плескались тяжелые волны, море окружало со всех сторон. Небо- оставалось затянутым темно-серыми тучами, сквозь которые, слева по курсу, иногда на несколько мгновений, выглядывало и снова скрывалось, солнце. В лицо бил сырой и холодный , с морскими брызгами, ветер. На палубе было сыро, неуютно и почти безлюдно. Вахтовый матрос проверил исправность и запустил в работу, два большой медных «куба» – электрических водогрейных котла. Здесь пассажиры, могли брать кипяток для чая, бесплатно. Паломники, расположившиеся в крытых брезентом павильонах на палубе, уже несли полные чайники со стороны пароходной кухни, там им наливали кипяток – по 2 копейки за чайник. Когда включили кубовые на палубе, туда тоже начала выстраиваться очередь. Еще не было восьми часов утра, а весь людской муравейник, после первой корабельной ночи, -начинал шевелиться. Холод сковывал движения, но жизнь продолжалась.
Семен со Степаном, опустились в трюм, где оставили вчера Наума с Милой. Те уже стояли внизу возле своих полок и о чем-то беседовали с соседями по нижним полкам из Оренбургской губернии. Оказалось, что соседок зовут –Мария и Пелагея. У Пелагеи были какие-то проблемы с ногами, она стояла рядом со своей полкой, опираясь на палочку, но настроение у обеих женщин было бодрое. Когда Семен спросил, как у них прошла ночь, Мария ответила, что качало не сильно, спали нормально, только еще поздно вечером, сюда подходил вон тот бородатый, она показала в угол, злой такой мужик и хотел стянуть с полки Милу, заявляя, что это его место, но мы за неё вступились, людей наших подняли, и он злой такой, -ушел, но обещал придти еще.
«Ну я ему сейчас!, -встрепенулся Степан и хотел пойти разбираться с тем бородатым, но Семен остановил его: «Не горячись, Степа- не время, успеем еще!». Потом обратился к женщинам: « А у вас кипяток есть во что взять?». «Есть только кружки, а чайник мы не брали, куда нам его на двоих! Вот подождем, люди попьют, останется – у них попросим»– ответила Мария. «Ну так- не пойдет! –добавил Семен, так вы вряд ли когда кипятка дождетесь! Степан! Помоги нашим соседкам, пожалуйста». « Уже пошел, – на ходу бросил Степан и поднялся на палубу. Не прошло и минут пятнадцать, как Степан появился с полным чайником кипятка, сзади него размашисто шагал боцман Мирон. Степан передал чайник Марии, сказал, что это теперь их собственный чайник и поить из него, они могут кроме себя- еще, кого посчитают нужным, а носить кипяток, мы попросим нашего родственника- Наума, до самого прибытия в Иерусалим. Весь «кубрик» согласно закивал головами, включая -Наума.
В это время, боцман, громким голосом проговорил, скорее- прокричал, пытаясь привлечь внимание всех обитателей трюма: « Господа пассажиры! Мы этим рейсом взяли как никогда много пассажиров. Да, и для вас, и для нас – это сложно, но это последний рейс перед Пасхой, всем хочется успеть к этому Дню и мы пошли вам навстречу. У нас нет в команде специальных людей, которые следили бы только за порядком. А впереди – еще пару недель рейса, и еще неизвестно, как они сложатся. Капитан принял решение обратиться к некоторым пассажирам, с просьбой – помочь команде в этот сложный период, просто помочь , именно в порядке соблюдения тех правил, которые определены нашим Пароходством.
Мы нашли таких людей среди вас и обратились к ним с такой просьбой. Они согласились. Это бывшие военные моряки, господа Семен и Степан. Прошу их принимать не только, как своих коллег-паломников, но и как добровольных помощников капитана нашего судна. Любой из вас, при какой-нибудь возникшей ситуации, жизненной, текущей, может обратиться к ним и необязательно беспокоить при этом капитана или его официальных помощников. То же самое следует и в обратном порядке- если кто-то нечаянно или специально будет нарушать правила поведения на судне- , эти господа – имеют право тактично на это указать, любому нарушителю. Вы все это слышали, господа пассажиры!. Благодарю за внимание!». Семен видел, как недовольно, даже зло, посмотрел в их сторону вчерашний бородатый мужик.
Боцман пожал руки Семену и Степану, как бы в благодарность и напутствие, и лукаво подмигнул им обоим. Видимо, Степан успел ему рассказать про излишнюю агрессивность того бородатого пассажира, а Мирон быстро сориентировался и экспромтом, выделил Семена и Степана из общей массы, как добровольных помощников по обеспечению порядка на судне, в период всего рейса.
Друзья, честно говоря, не ждали такого «подарка» от Мирона, но – промолчали, надеясь, что об этом, все или почти все, сразу же забудут.
Женщины- послушницы сердечно поблагодарили их за чайник, за кипяток, и за внимание и тут же начали чаевничать, пригласив в свою кампанию Наума и Милу. Семен отозвал в сторону Наума и тихонько спросил, -как у них положение с продуктами питания. Пост-то они не держат, но какие-то запасы у них есть или надеются все покупать?. Наум признался, что в запас они ничего не взяли, не было когда этим заниматься, да и действительно надеялись питаться в столовой парохода.
Семен пригласил его с собой на палубу, попросил подождать у кубовой, сам пошел в комнату, насыпал большой носовой платок с килограмм кускового сахара, столько же примерно ореховых ядер, пачку чая и банку соленых опят, отдал все это Науму и посоветовал: «Это вам для начала. Хлеба возьмешь в столовой. А всем этим, можете поделиться со своими женщинами-соседками. Они, наверное, еще и не пробовали грецких орехов, тем более- таких. И еще- будь мужиком в глазах Милы, ты теперь её опора и защита, помни об этом. В случае чего – нас зови, мы весь рейс будем рядом, видел, как нас боцман представил. Так что никого не бойся, Наум».
К 9 часам- друзья подошли в столовую. Их встретил сам шеф-повар, друг Мирона. Познакомились. Кок показал друзей одному из официантов, что-то ему сказал и больше они в столовой не пересекались. Официант указал им постоянное место, где их будут обслуживать, и принес меню. В том меню – весь перечень блюд на сегодняшний день по всем пассажирским классам. Сказал, -что можно выбирать любое холодное или горячее блюдо и чай или компот. Друзья остановились на рыбных блюдах, как раз был рыбный день и, удовольствием позавтракали. Договорились за обед, поблагодарили и- вышли на палубу. Пассажиры, позавтракав, тоже потянулись туда, на свежий воздух. Хотя он и сырой и довольно прохладный, но все-таки свежий и не такой спертый, как в переполненном трюме. Несколько пассажиров 1 и 2-х классов, после завтрака, -не смешиваясь с общей массой паломников, общались между собой, чаще по-французски и по-немецки, стараясь побыстрее покинуть переполненную палубу.
Глава четвертая
День прошел ровно и спокойно. До вечера Семен со Степаном, еще пару раз наведались в трюм, но, кроме благодарностей от женщин за подарки, особенно очищенные орехи, и от Милы – за помощь и поддержку, -больше ничего не услышали. Ни жалоб, ни заявлений. Заявление боцмана об их выделении, в качестве помощников, скорее всего, было понято публикой и дало свои результаты. В трюме был наведен относительный порядок. Собраны и уложены ранее разбросанные по полу, теплые вещи, сложены в порядок чайники и другие предметы. Вшестером, включая женщин и Наума с Милой, попили вечером чай и долго беседовали за жизнь. Ближе к одиннадцати –друзья отправились отдыхать , в свою комнату. Первые сутки пути- были пройдены, можно сказать- нормально. А пароход, не меняя курса, старательно шел – дальше. Утром – должны быть в Константинополе….
Встали- пораньше. Как-никак- первая остановка и в большом городе. Очень большом – Константинополь. Степан крутил в руках купленную на пристани в Одессе, карту Константинополя и недовольно ворчал- сделали карту, как в той сказке про избушку на курьих ножках: – к людям- задом, а к лесу –передом. Так и на этой карте. Нам удобнее смотреть на Константинополь со стороны Черного моря. Как бы с «нашей» стороны, а карта подана- с стороны Мраморного моря. Вот сижу и кручу её в руках, подстраиваюсь». «Ну ты же помнишь еще с флотской учебки, что карты в северном полушарии, всегда показываются снизу вверх, а в южном- наоборот –сверху вниз. Это для нас вход в пролив Босфор на Константинополь идет вниз, на Юг, а для многих других, путь в этот же город, – идет на Север, через Мраморное море. Так что ты привыкай к карте, а не она к тебе!»– весело поправил друга Семен.
В этот момент, пароход вдруг замедлил ход и остановился. Было слышно, что ставится якорь. В дверь постучали, и вошел Мирон. Поздоровавшись, спросил, как прошла ночь, и сказал, что пароход подошел к проливу Босфор. Остановились на время. Во-первых, еще темно, а в пролив ночью не впускают.
Выслали на берег шлюпку. Надо заплатить за вход в пролив 25 рублей, потом пойдем дальше. Пройдем пролив- это где-то пару часов и остановимся напротив французской пристани. Стоянка в этом порту – около полутора суток. Так как наше судно, в первую очередь – Грузовое, а потом пассажирское, то это время пойдет на разгрузку-погрузку. Пассажиры, кто пожелает, могут покинуть пароход и, на все время стоянки, расселятся по подворьям афонских монастырей, которые находятся недалеко, на берегу. С подворий , к месту остановки парохода, подойдут лодки с монахами, заберут паломников и распределят по подворьям. Там вы отдохнете и при желании, в сопровождении монахов, -походите по городу, куда захотите и сможете успеть за это время. Я зашел к вам посоветовать – не брать с собой ваши чемоданы. Полторы сутки, чего их таскать туда-сюда. Можно их оставить и здесь, но –лучше сделаем так, как только прибудем к пристани- я их заберу к себе в кубрик, а завтра, перед отходом- принесу обратно, а вы отправитесь налегке на берег, только документы и деньги забирайте с собой- мало ли что. Договорились . Если будут какие возражения- так я вас слушаю. Если нет- тогда- до завтра. Возражений и вопросов у друзей – не было и Мирон, пожав друзьям руки, пошел заниматься своими делами. Простояв около часа, пароход снялся с якоря и двинулся к входу в Босфор
После утренней молитвы и чаепития, пассажирам было объявлено, что приближается первая стоянка парохода в городе Константинополе. Вначале будет остановка, недалеко от берега, затем подойдут лодки от местных подворий афонских монастырей и, в сопровождении монахов, всех желающих сойти на берег, распределят по тем подворьям .
Пассажиры зашевелились, начали собирать вещи, готовиться. Семен и Степан стояли по правому борту, наблюдая как пароход на небольшой скорости, заходил в почти пустынный пролив. Серое неприветливое небо, темное, с зыбкими волнами, море , не радовали глаз. Не оживляли общую картину появившиеся и прыгавшие друг через друга дельфины. Друзья плотно позавтракали, так как неизвестно еще, как их будут потчевать на подворьях, проверили все, что надо было взять с собой и закрыли комнату на замок. У Мирона –есть свой ключ, беспокоиться – не о чем, хотя уже вроде бы привыкать начали к походной жизни, но- раз надо- так надо.
Постепенно вошли в пролив. По карте- он разделяет город на две части –европейскую, и – азиатскую. По обоим берегам – невысокая гористая местность, много зелени, схожей с нашей южной причерноморской зоной, с добавлением специфической средиземноморской растительности; совсем не похожие на наши – узкие дома, в 2-3-6- этажей, больше похожие на клетки-голубятни. Навстречу начали чаще попадаться небольшие пароходы, лодки, ялики, некоторые под косыми парусами и- все – в красном. Красная феска- обязательный атрибут на мужской голове. И, чем дальше пароход втягивался в пролив, – тем больше разнообразных плавательных средств, движущихся в разные стороны, появлялось на его пути. По правому берегу начали выплывать из тумана великолепные здания, всевозможных стилей и эпох. Очень красивые чьи-то дворцы, усадьбы, виллы. Где-то после часа хода по проливу, внезапно растаял туман и высвободилось из –под тяжелых туч, солнце. Как будто кто-то включил огромную осветительную лампу и все окружающее, засверкало яркими натуральными красками и огромный прекрасный город, начал все отчетливее вырисовываться по правому борту, притягивая внимание собравшихся на палубе пассажиров и подогревая их желания, скорее попасть в его объятия.
Прямо по курсу стали различимы величественные очертания главных константинопольских православных и мусульманских храмов, которые уже были знакомы отдельным пассажирам по разным открыткам, буклетам, календарям, но увидеть их «вживую» – это был первый обнадеживающий подарок, для любого настоящего паломника, тем более , прибывшего из российской глубинки, где и деревянные церкви -то – не в каждой деревне, а тут- такое великолепие!. И это всего лишь- издали, а что ждет верующего человека, внутри этих храмов?!.
Пароход бросил якорь на дно пролива, ближе к правому берегу. Его сразу же окружили с десяток лодок. Эти лодки были специально высланы с расположенных неподалеку подворий трех афонских монастырей- Пантелеймоновского, Андреевского и Ильинского. Представители от подворий, поднялись на борт парохода и объявили порядок размещения паломников по подворьям и, что стоимость провоза на лодке в оба конца, составляет 20 копеек.
Семен и Степан, еще на первой остановке у входа в пролив, предложил обитателям их «трюмного» кубрика- Науму с Милой и женщинам-послушницам, если они пожелают посетить город, то, при высадке с парохода и на подворье, лучше держаться вместе, вроде бы как «своим». Все с благодарностью -согласились. Потом Степан оплатил проезд всем шестерым до берега на лодке, объявив всем, что это он делает в память своих родных, отца и деда, всю жизнь мечтавших побывать на Святой земле, в том числе и в этом городе, Константинополе, центре Православия на Земле.
Поселилась вся шестерка в Пантелеймоновском подворье, три на три- мужчины – в все вместе и женщины все вместе. Приняли их хорошо, напоили чаем , вкусным домашним хлебом и какой-то жирной мелкой местной рыбешкой. Они помылись, привели себя в порядок , потом Семен нашел какого-то молодого парня-монаха из подворья, пожертвовал ему немного мелочи, и они, небольшой своей группой, успели, правда –ускоренно, посетить храм святой Софии, Патриархию, потом- Наум с Милой остались в комнате на подворье, а Семен нанял извозчика, потому, что Пелагее трудно было долго ходить, и они, вчетвером, вместе с монахом –проводником, посетили Живоносный источник Балыклы, о котором многие века, ходила слава, именно как живоносного. Над источником стоит небольшая церковь во имя Богородицы Матери и называется храмом Живоносного источника.
Отсюда пошла традиция – в православных церквях, в молитвах и песнопениях называть Богоматерь, не только источником Живой воды, но также источником Света, Истины и Премудрости. Рядом с маленькой церквушкой на самом источнике, уже в 19 веке на пожертвования русских православных людей, была построена более просторная церковь, визитной карточкой которой, является икона Живоносный источник. Во дворе, соединяющем две церкви, наши герои увидели место для погребения византийских Патриархов, естественно, уникальное само по себе, даже по статусу. Вода в источнике была довольно холодной, поэтому Мария с Пелагеей, да и Семен со Степаном, с великим благоговением и надеждой, омыли свои части тела, поблагодарили местных монахов, оставили небольшие пожертвования и набрали в бутылочки воды на дорогу, как благословление.
Для этого дня их благих действий было вполне достаточно. Вечером на подворье, их ждал легкий ужин с чаем, общая молитва и -отдых. На следующий день, после молитвы и утреннего чая, Семен выяснил у местного монаха, когда им можно будет отправляться на пароход. Монах ответил, что хоть сейчас, пароход уже готов к отплытию, но так, как паломников достаточно много, то если сейчас наберется готовых выехать на три наши лодки- милости просим. Поблагодарили монахов подворья за теплый радушный прием, а уже через час, три лодки с паломниками, в том числе и наша «шестерка», причалили к пристани, рядом с пароходом. «Ну- слава Богу, – вздохнули наши друзья, помогая подняться на борт женщинам- попутчикам. – Первый шаг- сделан! И – хорошо сделан! . Идем дальше!».
На пристани, рядом с готовящимся к отплытию пароходом, начало твориться что-то невообразимое. Сверху, с борта парохода, было хорошо видно, как черную массу прибывающих из подворий и просто вышедших на пристань пассажиров, беспорядочно рассекали красные фески местных торговцев, которые беспрерывно стараясь перекричать один другого, метались от одного пассажира к другому, стараясь всучить им какую-нибудь местную поделку, швейные, кожаные изделия или экзотическую восточную сладость. Они настойчиво, даже нахально, совали в лицо пассажиров свой «товар», одновременно – агитируя, называя и сбрасывая цену, обливая грязью конкурентов и, попутно, обзывая их нехорошими словами на своем языке. Стоял такой шум и гам, что ничего не было слышно даже на палубе парохода. А никто и никого не слушал, работали только глаза и руки. Если пассажиры никуда не спешили, то продавцы знали –это момент, скоро «покупателям» эта каша надоест и они поднимутся на борт, и обратно уже никто не спустится.
Рядом с трапом, лицом к пароходу стоял странный на вид мужчина, внешне похожий на начиненный фаршем круглый кочан капусты, кочерыжкой вверх. Причем -на «кочерыжке» была надета тоже красная феска. Турецкого в нем было -почти ничего, он больше смахивал на кого-то из наших земляков, -одессита или бендерчанина, тем более, что кричал чисто по – русски. «Земляк» держал в поднятой руке что-то похожее на фотоальбом и истерически фальцетом, непрерывно кричал в сторону борта: «Последний альбом видов Константинополя! Последний! Последний! И всего за рубль!».
Семен со Степаном, сразу обратили на него внимание, тем более, что его визг перекрывал остальные шумы, до него было метров пять-шесть. Видели, как к нему подошел один, за ним –второй, пассажир парохода, по виду –из классных кают, купили у него тот «последний» альбом и поднялись на борт. А продавец, как ни в чем не бывало, опять держал в руках фотоальбом и так же кричал, что он у него последний…. «Знаешь, Сеня, это точно «наш» человек. На нем этот плащ, который размеров на пять больше, чем ему положено, а в нем, скорее всего, -десятки карманов, для этих самых «последних» альбомов. Хитрец! Я бы так не смог!».
«Потому ты и стоишь на палубе, а он внизу, на пристани»-беззлобно улыбнулся Семен. Они еще немного понаблюдали за «торговлей» альбомами, как зрители у манежа цирка. Поток пассажиров –покупателей, иссякал на глазах. Друзья слышали, как одновременно падала цена и на те «последние» альбомы, вначале с рубля- до 75 копеек, потом до 60 копеек, 50 копеек. При 40 копейках, к продавцу потянулись те, кто купил альбом в числе первых, естественно, с претензиями, на что тот громогласно объявил, что видит их впервые и ретировался в толпу турок-продавцов.
«Смотрите!, – вдруг раздался сзади них голос Наума, – это же Моня Маркус, фотограф с Аркадии!. Мы с ним в одном дворе жили раньше. Вот паразит! Он мне фотографии должен, еще с осени, на паспорт делал, деньги взял, а фотографии принес не мои. Спрашивает- кофта твоя? Я ему говорю- вроде бы моя, а лицо –чужое!. А он- бери, а то у меня уже двое её просили…. Месяца через три -поехал к нему, его уже нет. Исчез куда-то. Слух прошел, что он летом какую-то девицу сфотографировал на пляже, а кто-то негатив у него стащил. И появились на Аркадии фотомонтажи- лицо той молодой девицы, а тело – другое, и в разных позах…. А та девица оказалась дочкой нашего полицмейстера, ну и пошло-поехало! Моня –ни сном, ни духом, а все претензии – к нему, ну и пришлось ему- скрываться. И видишь -где объявился!». «Моня! – крикнул Наум, заметив, что тот трется возле турок –продавцов, по ту сторону пристани, но, видимо, встреча с земляком, не входила в текущие планы Мони, он быстро юркнул в толпу и больше на пристани -не появился.
Постояв еще немного на палубе, друзья отправились по своим местам- Семен со Степаном, -в свою «каюту», Наум- к трюмному трапу. Скоро будем трогаться в путь.
До обеда, к пароходу подошли последние лодки с паломниками, которые по разным причинам, не могли быстро передвигаться. После обеда, пароход отправил в небо длинный предупреждающий и отдельно-благодарный ! гудок и тронулся в путь.
Вышли из объятий поразительного и противоречивого огромного города, и сразу попали в самое маленькое море в мире, Мраморное. Скорее всего, его название имело под собой основание, именно в этих краях, с давних времен добывали лучший мраморный камень. Не зря многие храмы и мечети, общественные и жилые дома богатых владельцев, в том же Константинополе, отделаны этим благородным камнем.
Пароход вошел в это море как-то незаметно, но, уже через каких-нибудь два-три часа, берега его , причем с обеих сторон, почти скрылись за горизонтом. Море было спокойным, пароход, выйдя из забитого мелкими суденышками пролива, на чистую воду, значительно увеличил скорость и шел посредине моря на юго-запад, к другому проливу, ведущему уже к следующему по пути морю –Эгейскому. Два этих пролива –Босфор и Дарданеллы, заботливая Природа, пробила в горах в давние времена, можно считать для того, чтобы заполнить водой Атлантического океана черноморскую чашу, ну или, наоборот, – дать возможность выхода из внутреннего Черного моря, – в тот же Океан. Не суть важно –что это было на самом деле, но проход судам из Черного моря в Средиземное стал возможен.
И, с давних пор, живущие здесь люди, пользовались этим проходом, в поисках новых мест, находили эти места и постепенно их осваивая, -шли дальше. Практически те люди, а это были в основном –греки, «окольцевали» все Черное море, и не только побережье, а и значительно дальше, вглубь приморских территорий. По одним названиям уже можно судить о греческом присутствии в этих местах (по кругу): Симферополь, Севастополь, Мариуполь, Мелитополь, Овидиополь, Григориополь, Тирасполь, Левкополь (Белгород). Окончание «поль» по-гречески означает- город. Все эти места и территории вокруг них – по сей день заселены греками-«понтийцами». Так что проливы эти- Босфор и Дарданеллы , сослужили людям хорошую службу, в освоении новых территорий.
Пассажиры-паломники, за время пребывания в Константинополе, в абсолютном большинстве своем, получили такой ощутимый и даже зримый, заряд необычности, величия и духовности, что их уже не так интересовала безлюдная морская гладь, окружающая пароход. Когда наши друзья зашли в «свой» трюм, то и – там большинство паломников отдыхали или готовились к отдыху, так как день клонился к завершению. Люди, пораженные всем увиденным и услышанным за прошедшие сутки, пытались, каждый по-своему, не столько осмыслить, сколько запечатлеть в сознании и просто запомнить, какие-то наиболее яркие и важные моменты.
В какой-то мере, придавленные массой информации, полученной за короткое время, в порядке мозгового штурма, они постепенно привыкали к тому, что все это не сказка, а реально существующее. Что это не кем-то рассказанное, а ими лично увиденное, а местами- и руками потроганное….Они (люди)– раскладывали события за прошедшие сутки по отдельным полочкам, для памяти, чтобы потом, вернуться к ним, еще раз осмыслить и поделиться с другими людьми, там, уже дома. А еще они понимали, что это даже не начало того, главного, ради которого они отправились в путь, а только приближение к началу, ведь основные места и события, их еще ждут впереди….
Семен со Степаном побеседовали со своей «командой», уточнили, что в основном все нормально. Наум принес чайник с кипятком, их «кубрик» начал чаевничать, начали подходить соседи по полкам, друзья, чтобы не толкаться зря, сходили на ужин и вышли на верхнюю палубу, просто подышать перед сном. Там их нашел боцман. Сообщил, что только что перенес их вещи, что все нормально. Спросил- как провели время в городе, где побывали и как им все показалось. Друзья ответили, что все прошло хорошо и с пользой.
Мирон рассказал, что вчера поздно вечером, они втроем( он, шеф-повар и старпом (старший помощник капитана), после разгрузки судна, хорошо «повэчерялы» в столовой. Старпом попробовал «абрикосовки», и, хотя и был коренным одесситом, честно признался, что ничего подобного еще не пробовал, был очень доволен. Правда- на троих уже мало что осталось, но и того было достаточно, чтобы оценить «сам смак».
