– И сколько членов будет в этой партии?
– Один. Я.
– Два больше одного.
– Желаете вступить?
– Если примете, – улыбнулась Маргарет.
– С удовольствием. Вы думаете, партию ждет успех?
– Ни в коем случае.
– И я того же мнения. Может, мне лучше подождать пару лет?
Они подходили к углу дома, и Майкл с отвращением подумал о том, что через несколько мгновений ему придется, расставшись с этой девушкой, вести пустопорожние разговоры с гостями.
– Маргарет…
– Да? – Она остановилась и повернулась к нему.
«Она знает, что я собираюсь сказать, – мелькнуло в голове у Майкла. – Вот и хорошо».
– Маргарет, мы сможем увидеться в Нью-Йорке?
Их взгляды встретились. У нее весь нос в веснушках, подумал Майкл.
– Да.
– Больше я ни о чем просить не буду. Сейчас.
– Номер моего телефона вы найдете в справочнике. И адрес.
Она повернулась и обогнула угол дома, двигаясь легко и грациозно с сеткой и ракетками в руках. Майкл отметил, какие у нее стройные и загорелые ноги, во всяком случае, та их часть, что виднелась из-под широкой юбки. Майкл немного постоял, чтобы понадежнее упрятать все эмоции под маску равнодушия, а потом последовал за девушкой.
За время их отсутствия успели подъехать новые гости – Тони, Морен и незнакомая Майклу девушка в красных брючках и соломенной шляпке с полями шириной в добрых два фута.
Морен, высокий, стройный, загорелый, в темно-синей рубашке с отложным воротничком, улыбаясь, пожал руку Майклу. При этом прядь волос упала ему на глаза, и он стал похож на озорного мальчугана. «Почему я не могу держаться так же, как он? – с тоской подумал Майкл, отвечая на крепкое, мужское рукопожатие Морена. – Актеры!»
– Да, – услышал он собственный голос, – мы встречались. Я помню. На новогодней вечеринке, когда Арни едва не выпрыгнул в окно.
Тони держался как-то странно. Когда Майкл представлял его мисс Фриментл, он коротко ей улыбнулся, а потом вновь сел, скрючившись, словно его совсем замучила боль. На бледном лице читалась тревога, к гладким черным волосам расческа в этот день, похоже, не прикасалась. Тони преподавал французскую литературу в университете Ратджерса[21 - Университет штата Нью-Джерси, расположенный в городе Нью-Брансуике. Основан в 1766 г. по хартии короля Георга III как колониальный Королевский колледж. С 1825 г. носит имя филантропа Ратджерса.]. Итальянец по рождению, Тони отличался от большинства своих соотечественников более светлой кожей и суровым выражением лица. Майкл учился с ним в школе и за долгие годы знакомства очень привязался к нему. Говорил Тони застенчиво, тихо, как принято говорить в библиотеках, правильным, книжным языком. С сестрами Боллар его связывали теплые, дружеские отношения, два-три раза в неделю он пил с ними чай, весело болтая как по-французски, так и по-итальянски, но сегодня они даже не взглянули друг на друга.
Майкл начал устанавливать одну из стоек.
Втыкая острый конец в дерн, он услышал пронзительный, картинный голос девицы в красных брючках: «Отель просто отвратительный. Одна ванная комната на этаж, кровати – чуть ли не голые доски, обитые кретоном, и полчища – именно полчища! – клопов. А цены!»
Майкл искоса взглянул на Маргарет, чуть качнув головой. Девушка быстро ему улыбнулась и тут же опустила глаза. Майкл посмотрел на Лауру. Она сверлила его ледяным взглядом. Как ей это удается, подумал Майкл. Ничего не упускает. Такой талант заслуживает лучшего применения.
– Ты не там устанавливаешь стойку, – сквозь зубы процедила Лаура. – Дерево будет мешать игре.
– Давай обойдемся без советов. Я знаю, что делаю.
– Ты устанавливаешь ее не в том месте, – упорствовала Лаура.
Майкл пропустил ее слова мимо ушей и продолжил работу.
Внезапно сестры Боллар поднялись и деловито, синхронными жестами стали натягивать перчатки.
– Мы очень хорошо провели время, – заговорила младшая. – Премного вам благодарны. Но к нашему огромному сожалению, мы должны откланяться.
Майкл от изумления выпустил из рук стойку.
– Но вы ведь только что пришли.
– Дело в том, что у моей сестры дико разболелась голова, – сухо пояснила младшая мисс Боллар.
Сестры начали обходить гостей и прощаться.
Тони они руки не подали. Даже не посмотрели на него, прошли как мимо пустого места. В глазах Тони застыли растерянность и детская обида.
– Ладно, ладно. – Он поднял с травы старомодную соломенную шляпу. – Незачем вам уходить, уйду я.
В саду повисла нервная тишина. Гости и хозяева старательно отводили взгляды и от сестер Боллар, и от Тони.
– Мы так рады, что познакомились с вами, – холодно говорила младшая мисс Боллар Морену. – Каждый фильм с вашим участием вызывает у нас безмерное восхищение.
– Спасибо вам. – Морен расплылся в обаятельной улыбке. – Ваша похвала мне осо…
Актеры, вновь подумал Майкл.
– Прекратите! – крикнул Тони, его лицо побелело как полотно. – Ради Бога, Элен, сколько же можно!
– Провожать нас до ворот не нужно. – Младшая мисс Боллар и бровью не повела. – Дорогу мы знаем.
– Как же вам не стыдно! – Голос Тони дрожал. – Нельзя так обходиться с друзьями. – Он повернулся к Майклу, застывшему со стойкой для бадминтонной сетки в руках. – Я и представить себе такого не мог. Две женщины, которых я знаю десять лет. Две, как мне казалось, благоразумные, интеллигентные женщины… – Обе сестры наконец-то удостоили Тони взгляда, полного презрения и ненависти. – А во всем виновата война, эта чертова война. Элен, Рашель, пожалуйста, проявите благоразумие. Я-то здесь при чем? Я не захватываю Париж, не убиваю французов. Я американец и люблю Францию. Я ненавижу Муссолини, и я вам друг…
– Мы не желаем разговаривать ни с вами, ни с другими итальянцами, – отрезала младшая мисс Боллар. Она взяла старшую сестру за руку. Обе чуть поклонились остальным и ушли, строгие и элегантные, в перчатках, летних шляпках и шуршащих при каждом шаге черных платьях.
На большом дереве в пятидесяти футах от них вороны учинили очередной скандал, и их громкое карканье заглушило все звуки летнего дня.
– Пошли, Тони. – Майкл направился к дому. – Я дам тебе выпить.
Тони молча, стиснув зубы, последовал за ним. Он по-прежнему сжимал в руке соломенную шляпу с яркой полосатой лентой.
Майкл достал два стакана, в оба щедро плеснул виски и протянул один стакан Тони. В саду возобновилась светская болтовня. Карканье поутихло, и до Майкла донесся голос Морена: «Какие женщины! Словно из французского фильма двадцать пятого года!»
Тони с застывшей в глазах печалью пил виски, по-прежнему не выпуская из руки свою шляпу. Майклу хотелось подойти к нему, обнять, как обнимали друг друга братья Тони в час беды, но он на это не решился. Включил радиоприемник и глотнул виски, дожидаясь, пока прогреются лампы и утихнет раздражающий треск помех.
