– Отлично. И как ты собираешься это сделать? – спросил мальчишка с рыжими волосами. – Ты же знаешь, что тебе все равно не победить.
– А ты прекрасно знаешь, что тебе нельзя приходить в нашу комнату. Я про тебя все расскажу. Я тебе это уже говорила.
– Но ты же этого не сделаешь, Энджи? Тебе ведь самой все это нравится.
– Отвали.
– Ну, может, и отвалю – теперь ведь у нас появился кое-кто еще.
– Эта? – Девочка с подведенными глазами смерила взглядом Скарлет. – Хочешь сказать, она мне соперница?
– Ну, ты и сама мало что из себя представляла, когда мы впервые…
– Заткнись. Или получишь по морде!
– Эй, вы там! – В дверях появилась миссис Уолтерс. – Хватит орать. Все спать!
– Но всего семь часов!
– Вы знаете правила. Нам нужно время, чтобы заниматься своими делами.
– Извините, пожалуйста. – Скарлет подняла руку, как делала в школе, когда хотела задать вопрос. – Но у меня нет пижамы и зубной щетки.
– Значит, будешь спать в том, что есть.
Но разве миссис Уолтерс не обещала подыскать для нее какую-нибудь одежду?
– А в ванной стоит кружка с общими зубными щетками – можешь брать любую.
Но это было негигиенично! Мама всегда следила за тем, чтобы приходившие к ним дядьки не пользовались их розовыми щетками.
– Спать ты будешь рядом с Дон, – продолжала миссис У. – Тебе повезло. Я нашла матрас, который можно будет положить на пол. Туалет в конце коридора. А тем, что наверху по лестнице, – не пользуйся. Это только наш.
– Ну, конечно, – сквозь зубы проворчала девочка с подведенными глазами. – Один туалет для них троих. И один – для нас девятерых. А теперь вообще для десятерых.
– Ничего страшного, – сказала Скарлет. – Я здесь ненадолго. Только до тех пор, пока они не отпустят мою маму домой.
– То же самое они говорили и мне, – произнесла девочка со вздернутым носом – вид у нее был намного более дружелюбный. – А это было на Рождество.
Рождество! На Скарлет нахлынули счастливые воспоминания. В прошлом году они с мамой играли в «игру» возле грота Санта-Клауса в большом торговом центре. И потом – за то, что она была такой хорошей девочкой, – мама повела ее к Санте. Он подарил ей ожерелье с красивыми красными и голубыми бусинами. Скарлет хранила его у себя под подушкой.
Теперь они все стояли в очереди в туалет. Запах оттуда шел ужасный.
– А какая у вас школа? – спросила Скарлет свою новую подругу, оказавшуюся той самой Дон, рядом с которой ей предстояло спать. (Она была такая милая!)
Та пожала плечами:
– Ну, я не часто там бываю.
– Почему?
– Не особо мне нравится.
– Правда?
– А кому вообще это нравится?
– Мне. – Скарлет почувствовала, что краснеет. – Я люблю читать, и писать рассказы, и рисовать.
– Черт возьми! Да у нас тут появилась зубрила! – Это произнесла девочка с подведенными глазами. – Не знаю, какая там у тебя была школа, но эта точно тебе не понравится. Уж поверь мне. Так что нужно просто сказать миссис У., что у тебя заболел живот. Тогда тебя не отправят в школу на автобусе, а она сделает вид, будто собирается оставить тебя дома, чтобы на нее не настучали в социальную службу. Но как только автобус уедет, она выпихнет тебя из дома и велит не появляться до четырех. И тогда ты можешь делать все, что захочешь.
– А разве учителя не проверяют присутствующих?
– Когда как. Они не могут все время за этим следить. Если же проводят проверку, то приходится посидеть какое-то время на уроке, но потом все равно можно потихоньку слинять.
– Но я не хочу так делать.
– Ты, похоже, не совсем поняла, Скарлет. – Подведенные глаза придвинулись еще ближе к ней. – Дело не в том, хочешь ты этого или нет. Дело в том, что мы этого хотим.
– Вот-вот. – Это вклинился рыжий мальчишка с красно-желтыми прыщами на подбородке. – Если ты хочешь, чтобы у тебя с нами не было проблем, ты должна делать то, что мы скажем. Просто жди от нас команды. Мы можем дать ее завтра, или на следующей неделе, или еще через неделю. Мы должны убедиться сначала, что тебе можно доверять.
Мальчишка сделал шаг по направлению к Скарлет, как будто что-то замышляя.
Что он собирался сделать? Иногда, сильно испугавшись, она не могла сдержаться и…
– Вот это номер! – Девочка с подведенными глазами показала на нее пальцем. – Новая девчонка только что сделала лужу!
Скарлет бросило в жар, и она покраснела. Ей хотелось куда-нибудь убежать и спрятаться. Все смотрели на нее.
– Детский сад, детский сад! – завопили мальчишки.
Послышались тяжелые шаги по лестнице.
– Что здесь происходит, черт возьми? – грозно произнесла миссис У. Потом ее маленькие глазки заметили мокрое пятно на красном узорном ковре. – Да что ж это такое! Они опять прислали мне ребенка с энурезом! Нет, так дело не пойдет. Ты здесь не останешься, детка. Завтра же с утра поедешь обратно.
* * *Иногда мне звонит какой-нибудь мужчина, желающий заказать сеанс ароматерапии для своей любимой, чтобы сделать ей сюрприз по какому-то особому случаю. Один мужчина сказал, что его жена, «к счастью для нее, очень застенчива». Для той женщины я взяла эвкалипт, придающий уверенности в себе, и (поскольку мне не понравился самоуверенный тон ее мужа) добавила еще базилик, для «повышения остроты ума и концентрации». При особенно благотворном воздействии это могло пробудить ее сознание и помочь ей наконец порвать с этим типом.
Впрочем, врач, исцели себя сам! Мне следовало самой пройти подобную терапию, когда Дэвид внезапно прервал наш медовый месяц под предлогом «важной деловой встречи». Была ли Таня тогда тоже там? Готова поспорить, что да. Эта женщина должна быть наказана. Так же, как и мой бывший муж.
Глава 7
Вики
16 февраля 2018
Они настаивают на том, чтобы оставить меня в больнице еще на сутки, потому что дома нет никого, кто мог бы за мной присмотреть.
– Что, совсем никого нет? – продолжают спрашивать у меня медсестры, хотя я уже достаточно раз повторила им. От их нежелания в это верить мне делается еще хуже. Ну, что это за женщина – дожившая до сорока с лишним лет и не имеющая ни любовника, ни лучшей подруги, ни ребенка, ни родителей – и вообще никого, кто мог бы быть рядом с ней в такой ситуации.
Патрик… Патрик…
Пустота в моей груди должна была, казалось бы, сделаться со временем не такой болезненной. Однако с каждым годом она, напротив, становится все больше и больше.
Что ж, по крайней мере, детектив-инспектор в его желто-коричневом плаще и женщина-сержант с прищуренными глазами уже ушли. Я стараюсь отогнать подальше все свои страхи. Говорю себе, что меня не могут обвинить в причастности к исчезновению моего бывшего мужа просто потому, что у меня провалы в памяти. Как бы то ни было, у меня осталось отчетливое ощущение, что полицейские еще вернутся.
Входит жизнерадостная дежурная с бейджем «волонтер». Она проворно вкатывает тележку, нечаянно ударяя ей о мою кровать. Напитки. Сладости. Газеты. Не нужно ли чего?
Я уже собираюсь отказаться. В последние годы я старалась игнорировать новости, полная решимости придерживаться жизненной стратегии «только позитив». Но потом я замечаю краешком глаза таблоид, который очень любили наши девчонки. Его заголовок кричит: «Пропавший успешный бизнесмен все еще не найден».
Фото смотрит прямо на меня. Моя кожа холодеет и покрывается мурашками. Затем меня бросает в жар – так, что щеки начинают гореть. Потом опять в холод.
«Исчезновение Дэвида Гаудмана, крупного бизнесмена в сфере недвижимости, вызывает все больше опасений. Полиция призывает всех, кто располагает какой-либо информацией, срочно выйти на связь».
Мои пальцы скользят по характерной линии его носа. Я практически ощущаю своими подушечками кожу его лица. Чувствую запах его дорогого мускусного одеколона, которым он всегда пользовался. Представляю, как его руки обнимают меня. Как его губы касаются моих. И вспоминаю его полный ужаса взгляд, после того как у меня впервые случился при нем припадок.
До этого момента я не осознавала в полной мере реальность всего происходящего, даже несмотря на визиты полиции. Люди, подобные Дэвиду, кажутся неуязвимыми. С ними никогда не может произойти ничего плохого. Однако фото и заметка в газете означают, что я не могу больше закрывать на это глаза. Мой бывший муж пропал. И неизвестно – имею я или нет к этому отношение.
* * *Вернувшись домой на следующий день, я первым делом вытаскиваю кое-что из-под подушки и прячу это под матрас. Так, на всякий случай.
Затем включаю радио, чтобы оно составляло мне компанию, и разогреваю в микроволновке суп. Пастернак и морковь, со щепоткой имбиря и молотого карри, добавленных для пикантности. Я чувствую, что очень проголодалась. Подобное со мной часто случается после приступов, но так бывает далеко не у всех. Нет никаких определенных общих правил, потому что существует свыше сорока различных типов эпилепсии, и у всех людей реакция может быть разная. По крайней мере, так сказали, когда мне был поставлен окончательный диагноз.
Также я получила много других «важных предупреждений».
«Вы можете заметить изменения в своем характере. Это может быть вызвано скорее приемом лекарств, чем самим заболеванием». Да, раньше я была куда увереннее в себе.
«Некоторым родственникам и друзьям будет трудно принять вашу болезнь». Более чем правда.
«Людям с эпилепсией не рекомендуется жить в одиночестве». Если бы только у меня был выбор!
– У вас же есть тревожная кнопка? – спросила меня медсестра во время выписки.
– Конечно, – сказала я. Но на самом деле я не всегда ношу это приспособление. Особенно, когда работаю с клиентами.
«Что это такое у вас висит на шее?» – могут они спросить.
«Ничего, всего лишь маленькая красная кнопка, которую я должна нажать, когда почувствую приближение приступа. Если успею, конечно».
Ну и как все это будет выглядеть? Предполагается, что ароматерапевт должен помогать другим. А не сам нуждаться в помощи.
Я отгоняю от себя эти мысли и стараюсь сконцентрироваться на предстоящей работе с клиенткой, сеанс которой я перенесла на следующий день. Это пойдет мне на пользу – говорю я себе. Мне нужно вернуться в свою обычную колею. Это был еще один совет от моего врача. Не позволяйте болезни разрушить свою жизнь. Принимайте лекарства. Не переживайте из-за статистики. Многие люди имеют работу и семью, несмотря ни на что.
Но какой работодатель захочет нанять сотрудника с таким официальным диагнозом, как у меня? Единственным вариантом в моем случае была самозанятость. И я сказала себе, что это должно стать для меня началом новой жизни.
Сейчас, чтобы развеять туман в голове, я отправляюсь на прогулку по набережной. Внизу простирается берег моря. Впервые попав сюда, я была разочарована тем, что пляж оказался усыпан галькой. Но, как выяснилось, это было из-за прилива. Во время отлива берег становился песчаным. Словно это были два разных человека. Как я.
Вернувшись домой, я обрызгиваю свою подушку лавандой для спокойного сна. Однако это не помогает. Во сне Дэвид бежит за мной вдоль берега моря и кричит: «Прости меня! Прости…»
Я вздрагиваю и просыпаюсь: за окном еще совсем темно, и часы рядом показывают 4:12 утра. На мгновение кажется, что все это правда. Что он действительно жалеет о нашем расставании. Затем меня накрывает огромная серая волна сожаления и печали, потому что, если бы он был сейчас со мной, все было бы по-другому.
Теперь остается только надеяться, вопреки всему, что Дэвид все же объявится. Очень скоро.
* * *Клиентка – одна из моих постоянных – пришла на пять минут раньше, но у меня уже все готово для нее. В комнате тепло, и играет моя обычная успокаивающая «ангельская» музыка, похожая на дуновение ветерка и плеск волн. Мне нравится эта женщина, с ее мягкими, деликатными манерами. На самом деле несколько раз я даже испытывала искушение рассказать ей все о своей ситуации. Мне казалось, она могла меня понять. Но я не решилась на такой риск.
– Как у вас дела? – спрашивает она, когда я открываю дверь. Перенося наш сеанс, я предпочла умолчать о своем пребывании в больнице. Теперь я начинаю нервничать. Ладони у меня делаются влажными. Моя клиентка живет в городе, так что кто-нибудь мог ей уже все рассказать. В моих ушах так и звучат эти воображаемые слова: «Рыжая женщина-ароматерапевт, которая живет в том доме, перестроенном под квартиры? Ее нашли под скамейкой на набережной, когда у нее был припадок, представляете?»
– Все в порядке, – кратко отвечаю я.
– А у меня продолжаются мигрени, – говорит женщина. И тогда я понимаю, что ее вопрос «Как у вас дела?» был не более чем данью вежливости.
Я тотчас переключаюсь в режим профессионала, готового оказать помощь.
– Что ж, давайте посмотрим, что мы можем с этим сделать.
Конечно же, лаванда. Цитрусовый аромат. Шалфей мускатный. Жасмин. То, что я выбрала, – это средняя нота, верхняя и базовая, как мне известно из пройденного мной курса обучения. Теперь все смешать. Женщина ложится на кушетку, и я начинаю массировать ей виски, втирая масло медленными круговыми движениями.
– Как приятно, – выдыхает она. – У вас золотые руки! А вы всегда этим занимались?
Я напрягаюсь. Эта женщина бывала у меня уже не раз, но она никогда не задавала вопросов о моем прошлом. Она принимала как само собой разумеющееся, что черно-белые сертификаты в рамках были убедительным свидетельством моей компетентности.
– Нет, не всегда, – поколебавшись, отвечаю я.
– А как вы стали ароматерапевтом?
Я проглатываю комок в горле.
– Я сама ходила к ароматерапевту, когда… когда мне нужна была такая помощь. Меня это очень успокаивало. И потом я решила тоже пройти обучение, чтобы стать ароматерапевтом.
– Потрясающе, – бормочет женщина, по-прежнему с закрытыми глазами. – А чем вы занимались раньше?
Я не могу сказать ей правду.
– Ну, на самом деле была просто домохозяйкой.
– Не принижайте себя. – В ее голосе слышится легкий укор. – Я сама тоже была «мамой на полный рабочий день», до тех пор пока мой младший не поступил в университет.
У меня возникает внезапное видение: розовые щеки и мягкая, падающая на лоб челка. Выразительный нос. Веснушки. Этот чудесный детский запах.
– А сколько лет вашим? – спрашивает она.
Мои пальцы соскальзывают.
– Ай!
– Простите, простите!
– Мой левый глаз! – Клиентка садится на кушетке. – Вы попали пальцем прямо мне в глаз. Масло щиплет ужасно!
Никогда еще со мной не случалось ничего подобного.
Женщина уходит, не договорившись о следующем сеансе. Таким образом, за последние несколько дней я потеряла уже двух клиенток. Одну – благодаря полиции. А другую – по собственной глупости.
Я стараюсь успокоить себя мыслями о том, что это вовсе не конец света. В моей записной книжке еще много других клиенток. Хотя в этом месте я не так давно, мне удалось набрать достаточно клиентуры по рекламным объявлениям и рекомендациям. Это маленький прибрежный городок. Все люди общаются друг с другом. Это и хорошо, и плохо. Что если последняя клиентка расскажет всем об этом инциденте с глазом? И сколько любопытных видели тогда «Скорую» возле скамейки?
Очень скоро мой секрет в очередной раз будет раскрыт, и мне придется уехать. Опять.
Потому что такова правда. Никто не хочет иметь дело с человеком, который ни с того ни с сего может превратиться словно в «помешанного». Вот что сказал он, когда со мной это произошло впервые.
Дэвид. Человек, которого я имею полное право ненавидеть. Человек, чью жизнь я при желании легко могла бы разрушить. И, возможно, сейчас пришло время.
Я иду через комнату к письменному столу, где у меня хранятся важные бумаги. Открываю папку с надписью «Счета». То самое все еще лежит там, спрятанное среди большой кипы различных квитанций, на тот случай, если когда-нибудь понадобится. Следовало ли мне рассказать обо всем полиции? Возможно. Однако, хотя я очень зла на Дэвида, на самом деле я считаю по-настоящему виноватой во всем Таню. Это она похитила его у меня. Я подозреваю, что она всегда была там, даже до того, как Э-болезнь стала разъедать мою жизнь.
И та бумага касается и ее тоже.
Связано ли исчезновение Дэвида со всем этим? Есть только один способ выяснить.
Мысли беспорядочно крутятся в моей голове. Обычно после приступа еще некоторое время чувствуешь себя нехорошо. Бывает трудно говорить или вообще понимать происходящее. Память подводит, и в голове стоит туман. Возвращение в «нормальное» состояние может занять несколько часов или дней. Зачастую почти все это время мы просто спим. Некоторые творческие люди, страдающие эпилепсией, считают свое заболевание даже «полезным», потому что оно дает им «измененное состояние сознания» – до, во время и сразу после приступа.
Однако на этот раз со мной все по-другому. Я чувствую непреодолимое желание что-нибудь сделать. Это означает – разобраться с женщиной, укравшей моего мужа.
Я закрываю хлопающие от ветра окна. Выключаю музыку. Складываю свои лекарства – хотя, возможно, и не буду их принимать – в небольшую дорожную сумку, вместе со сменной одеждой, приготовленной на тот случай, если у меня случится приступ с недержанием. Надеваю свою красную куртку.
Подхожу к двери. Открываю ее. И подпрыгиваю от неожиданности.
– Что вы здесь делаете? – спрашиваю я.
Детектив-инспектор Вайн бросает взгляд на мою сумку – будто бы мимоходом, но на самом деле явно оценивая обстановку.
– Собираетесь куда-то ехать?
– В гости к подруге, – с напускной уверенностью отвечаю я.
– Я должен сначала кое-что вам показать.
Он помахивает папкой, которую держит в руке. Женщина-сержант – та же самая, что и раньше, – стоит рядом с ним.
– Мы можем войти?
На самом деле это вовсе не вопрос. Я могла бы отказаться впустить их – инспектор ни слова не сказал об ордере на обыск, – но если бы я так сделала, это вызвало бы подозрения в моей виновности.
Они практически ведут меня в мою собственную кухню. Инспектор открывает свою коричневую папку и достает фотографию.
Я уставляюсь на нее. Изображение то вырисовывается, то расплывается перед моими глазами. В конце концов мне удается произнести:
– Откуда это у вас?
– От одного человека, работающего на вашего мужа. До недавнего времени она не думала, что это может быть важно.
– Важно? – повторяю я, отчасти из-за шока, отчасти для того, чтобы выиграть время.
– Дело в том, Вики, – вклинивается сержант Браун, – что эта фотография была сделана как раз незадолго до исчезновения вашего бывшего мужа. Вы сказали нам, что не виделись с ним с 2013 года. То есть уже пять лет. Но вот вы здесь вдвоем. Что вы можете сказать по этому поводу?
Глава 8
Скарлет
12 марта 2007
Тот телефонный звонок раздался на четвертый день пребывания Скарлет у Уолтерсов. Они завтракали, и рыжий мальчишка требовал отдать ему последний оставшийся тост.
– Слушай, – прошипела Дон, девочка со вздернутым носиком. – Она говорит о тебе.
Правда?
Миссис У. стояла в коридоре, неподалеку от кухонной двери. Она все время громко повторяла одно и то же:
– Ладно, я оставлю ее, в качестве исключения.
Потом она вернулась на кухню и сказала, что Скарлет может остаться у них, если будет хорошей девочкой.
Дома «быть хорошей девочкой» означало выносить мусор и делать уроки. Однако Скарлет не садилась за уроки с тех самых пор, как оказалась в этом доме номер 9 на Грин-авеню. Ее новая подруга Дон не разрешала ей ходить в школу. «Для тебя же так будет лучше. Уж поверь мне», – говорила она.
Они выходили на улицу будто бы ждать автобус, но потом удирали и слонялись в парке, курили и допивали остатки пива из бутылок, оставленных другими людьми. Все оказалось действительно так, как ей говорили остальные. Никто из учителей не обращал внимание на их отсутствие.
– Потом мы состряпаем записку, что якобы болели, – заявила Дон. – Все равно им плевать на детей из временной семьи. Ну, а теперь насчет сегодняшнего. У нас будет кое-что другое. Ты говорила, что тебе восемь, верно?
Скарлет кивнула.
– Ты выглядишь старше.
– Я знаю.
– Это здорово.
– Почему?
– Да так. Ладно, нам нужно идти.
Скарлет охватило волнение, смешанное со страхом.
– Мы будем играть в игру?
Глаза ее подруги удивленно расширились.
– Откуда ты про это знаешь?
– От мамы.
– Она этим занималась?
– Ну да. Мы делали это в парке или в торговом центре.
– И ты ходила вместе с ней? Бедный ребенок.
Они уже шагали по улице.
– А я была совсем не против. Иногда мне даже перепадали карманные деньги.
– Похоже, я подумала про что-то другое. А ты вообще-то прикольная.
Скарлет покраснела от удовольствия. Это было так здорово – что у нее теперь есть подруга.
– А ты взяла все, что надо? – спросила она Дон. – Мама обычно брала банки из-под напитков или тубу от чипсов. – В горле у Скарлет застрял ком. – А потом они ее схватили и увезли. Мне так плохо без нее теперь…
Они стояли перед каким-то торговым центром, похожим на те, куда ходили они с мамой.
– Они сказали, что я скоро смогу ее увидеть. – Из глаз у Скарлет брызнули слезы. – Но я не знаю, когда.
Дон пожала плечами:
– Твою маму отправили в тюрьму. Я слышала, как миссис У. это говорила.
– Нет, это неправда. Моя мама сейчас с судьями в суде. Так мне сказала та женщина, социальный работник.
Женщина, проходившая мимо с маленькой собачкой, кинула на них быстрый взгляд и ускорила шаг.
– Ради бога, не кричи ты так.
– Тогда перестань меня щипать и придумывать небылицы про мою маму.
– Ничего я не придумываю. Но если ты хочешь ей помочь, ты должна делать то, что я скажу. Видишь наших?
Глаза Скарлет, наполненные слезами, с трудом что-либо различали, но в конце концов она увидела Даррена и остальных мальчишек из дома. Они стояли возле магазина с заклеенной стикерами витриной.
С-У-П-Е-Р К-А-Ч-Е-С-Т-В-О.
– Там стоит большой стеллаж с дивиди. Даррен толкнет на него Киерана, как будто они дерутся. Там все полетит. И пока продавцы отвлекутся, ты должна подойти к тому другому стеллажу – видишь? Который справа. Хватай диски и сматывайся. Поняла?
– Но что если меня поймают?
– Не поймают, если сделаешь все быстро. А если поймают, то молчи. Ясно? Даже не говори «ничего не скажу», потому что тогда будет казаться, будто ты уже проделывала это раньше. Просто сделай испуганный вид и реви.
– А почему ты сама это не сделаешь?
– Потому что у меня уже было предупреждение.
– Что это такое?
– Хватит задавать глупые вопросы, Скарлет. Ты прекрасно все понимаешь, черт возьми. – Дон подтолкнула ее. – Давай, иди.
– Но я не хочу. Я боюсь.
– Ты хочешь быть моей лучшей подругой?
Скарлет кивнула.
– Тогда иди. Ты же умная. Я знаю, что ты справишься.
Скарлет, с дрожью в коленях, направилась к дверям магазина.
– Ну, наконец-то, – сказал один из мальчишек и потом, без какого-либо предупреждения, поднял сжатую в кулак руку. Один из приходивших к ним дядек однажды ударил маму, и она дала ему сдачи – то же самое принялись проделывать теперь Даррен и Киеран.
Стеллаж с дивиди с грохотом рухнул на пол.
– Эти дети опять тут! – закричал один из продавцов.
Скорее! Пальцы Скарлет так тряслись, что ей с трудом удавалось собирать диски. Один, два, три, четыре.
– Держите девчонку! – услышала она чей-то крик за своей спиной. – Ту, черненькую, с косичками.
Нет! Она уронила один диск. Поднимать уже некогда. Скарлет бросилась вон из магазина и побежала по коридору. Куда же теперь? Об этом Дон ей ничего не сказала.
И тут она увидела табличку. Т-У-А-Л-Е-Т.
«Если будет какая опасность, прячься в туалете, – всегда говорила мама. – Запирайся в кабинке и зови на помощь».
Юркнув в первую кабинку, Скарлет торопливо закрыла дверь. Весь пол там был загажен, а туалетной бумаги не было и в помине. Она присела на сиденье, задыхаясь от ужаса. Кто-то вошел!
– Эта занята, – произнес голос. – Иди в соседнюю.
Скарлет подождала, пока закончится журчание за перегородкой и стихнут удаляющиеся шаги.
Осторожно выбравшись из туалета, она торопливо направилась к выходу. Куда же идти? Может, свернуть за угол? А теперь по этой дороге к «Макдоналдсу»? Кто-то выкинул в мусор коробку с картошкой фри. Скарлет с жадностью все доела. Через дорогу был парк. С качелями. Мама могла быть сейчас там и искать ее. Может, ее уже выпустили из тюрьмы…
– Ага, вот ты где!
Это была Дон.
– Принесла диски? Молодец. Теперь нужно их толкнуть.
Скарлет не стала спрашивать, что это значит, чтобы Дон не передумала быть ее подругой.
Они очень долго шли и шли под дождем, пока не добрались до рынка на другом конце города. Он был совсем не похож на тот, где один продавец давал Скарлет овощи. Здесь никто не улыбался ей и не трепал по волосам.