Убитые голоса

Поселок постепенно рушился, новые дома не строились – попробуй продай квартиру в этом бардаке, старые дома ветшали. На этом фоне не было ничего странного, что в поселке частенько появлялись дорогие машины, почтенные люди с охраной. Посетители казино, специальных борделей с сауной и помещений, имевших пыточные камеры, где развлекались типы, склонные получать удовольствие от боли и мучений сексуальных партнеров.

Вот и сегодня на стоянку бывшего военкомата, рядом с разворотом маршруток 106 и 118А, в 13.30 въехал новый белоснежный «Лексус». Внедорожник ждали.

Когда из него вышли двое мужчин, охранники подбежали к ним, доложили и встали часовыми у машины, оставив шлагбаум открытым.

Мужчины, явившиеся на дорогой иномарке, вели себя уверенно, заметно, что знали поселок и частенько бывали здесь. Они прошли через площадь между магазином и аптекой в заброшенный сквер, окруженный «сталинками», миновали его по разбитой аллее и оказались на улице Клары Цеткин. Там – те же двухэтажки. Подошли к ближайшей, на которой сохранилась табличка с номером 16, зашли в первый из двух подъездов, где оставались всего две семьи. Тем ввиду пристрастия к алкоголю и отсутствия какого-либо желания найти постоянную работу переезд если и светил, то только на свалку.

В подъезде мужчин встретила ухоженная, модно одетая, симпатичная женщина с аккуратной прической.

Старший из мужчин улыбнулся женщине:

– Привет, Валюша!

Женщина ответила:

– Добрый день, Вениамин Аркадьевич.

Кивнула молодому мужчине с кейсом в руке:

– Добрый день, Антон.

– Как дела? – спросил Вениамин Аркадьевич Кубарин, известный в городе человек, владелец сети аптек.

– Все отлично, Вениамин Аркадьевич.

– Ой ли?

– Вы проходите в квартиру, господин Тополев звонил, обещал подъехать к 15.00. Еще пообедать успеете, я приготовила украинский борщ и бифштекс.

– Мы уже пообедали.

Приехавшие зашли в квартиру.

Она резко контрастировала с внешним обликом дома. За железной, сейфовой дверью просторная прихожая, слева санузел, душевая, там все новое, дорогое. Прямо – кухня-столовая, с дорогим холодильником, кухонным столом, стульями, гарнитуром, микроволновой печью, кухонным комбайном, кофе-машиной и даже посудомойкой, которой, впрочем, никогда не пользовались. На стене телевизор, на окнах жалюзи изнутри, решетки снаружи. Жалюзи прикрыты светлых оттенков органзой. Справа из прихожей гостиная. Там тоже дорогая импортная мебель, кожаный диван, полукруглые кресла, стеклянный столик-каталка, стенка в стиле ретро. На окнах портьеры, за ними решетка. Изящная люстра, журнальный столик в углу, у него еще два кресла. В смежных комнатах кабинет и спальня. Там тоже новая дорогая мебель, аппаратура. Полы паркетные, практически без покрытия, только в прихожей дорожка да коврики с обеих сторон двуспальной кровати.

Помощник прошел в кабинет, готовить его к приему дорогого московского гостя. Кубарин на кухне притянул к себе Котенко. Та не сопротивлялась, напротив, обняла любовника за шею.

– Соскучилась?

– Очень. А ты?

– Да, хотя дел невпроворот. А тут еще Галина случайно услышала наш разговор по телефону. Скандал устроила.

Котенко скривилась:

– И ты стерпел?

– Она пока моя жена, Валюша!

– И когда, интересно, закончится это «пока»?

– Скоро, дорогая. Сделаем дело, и я избавлюсь от Галины, кто бы знал, как она надоела мне.

Котенко, поцеловав любовника, спросила:

– Ты разведешься с ней?

– Да.

– Это точно?

– Конечно! Зачем мне капризная, бездетная старуха, когда под боком такая красавица.

Он потрепал сережки в ее ухе.

– Мне нужна ты. Мне нужен наследник или наследница.

– Ну уж это не проблема.

Котенко лгала. Несмотря на свои двадцать пять лет, молодость она провела довольно бурную, активной половой жизнью начала жить с тринадцати лет. Ей хотелось независимости от родителей, свободы от учебы, денег для веселья. Все это она получила вместе с беременностью в шестнадцать лет. Забеременела она от влиятельного, уже в годах, бизнесмена, которого сейчас уже не было в живых. У того была семья и пятеро детей. Ребенка на стороне он не хотел. Впрочем, этого не хотела и Валентина. А посему, не раздумывая, пошла на аборт, а тот сделали неудачно. Товарищ любовника, врач, выпил в тот день слишком много. В результате – приговор: она никогда не сможет иметь детей.

Само это событие совершенно не огорчило Валентину, напротив – дало повод сорвать с любовника солидный куш. Он заплатил. И предупредив, что не потерпит в дальнейшем шантажа, прекратил с Валей все отношения. Котенко плюнула на него и подалась в элитный бордель, где ее, с интересными внешними данными, не глядя на несовершеннолетие, взяли сразу. Там же в борделе ее впервые увидел Вениамин Аркадьевич Кубарин. И забрал к себе, формально помощницей-секретарем. Ей тогда исполнилось двадцать лет и вот пятый год она – неизменная, тайная спутница жизни Кубарина. Она шла к своей цели – стать законной супругой далеко не бедного владельца сети аптек – почти пять лет, и вот она, эта цель, близка как никогда. Впрочем, это не давало женщине повода расслабляться. Кубарин был способен кинуть ее, так же как и покойный ныне бизнесмен. От этих «денежных мешков» можно ожидать всего. Но Валя знала, что если поведет себя правильно, то получит желаемое. Сам Кубарин предоставил ей этот шанс. Возможно, и не подозревая об этом.

– Не проблема, говоришь? – усмехнулся Кубарин. – Отчего же тогда не рожаешь? Мы же не предохраняемся.

– Это ты, Веня, не предохраняешься, а мне без этого нельзя. Потому что рано рожать. Я хочу, чтобы на свет появился ребенок, рожденный в законном браке, а не байстрюк бесправный.

– Ты все продумала?

– Конечно.

Кубарин сильнее стиснул Котенко:

– А если я раздумаю разводиться и не женюсь на тебе?

Валентина выдохнула:

– Что ж, тогда мы расстанемся. И каждый будет жить своей жизнью.

Он отпустил любовницу:

– Ладно, я пошутил. У меня было много женщин, но такой, как ты, – никогда. Ты получишь то, что хочешь. Подожди.

– Я подожду, Веня, первый год, что ли?

– И не надо сарказма. Говоришь, Тополев обещал в три подъехать?

– Да.

Кубарин посмотрел на часы:

– 14.10. А где Дуганский?

– Наверное, в областной думе. Но я звонила ему, предупредила о приезде Тополева.

– Позвони еще. И сделай чашку кофе, крепкого, без сливок и сахара.

– Я прекрасно знаю, какой кофе ты предпочитаешь.

– Молодец. Давай.

Он отпустил ее, хлопнув по аппетитному, выпуклому заду.

Валентина поправила юбочку. Она уже привыкла к подобным шлепкам. И не только от Кубарина.

Пока Котенко заправляла кофемашину, сотовый телефон Кубарина издал сигнал вызова. Он достал его из кармана пиджака, взглянул на экран и чертыхнулся:

– Черт бы тебя побрал, нашел время звонить.

Недалеко стояла Котенко, не оборачиваясь, спросила:

– Любимая супруга беспокоит?

Но Кубарин уже включился:

– Да, Галя.

– Ты сейчас где?

– Где я могу быть? На работе, естественно.

– Приехать можешь?

Кубарин удивился:

– Зачем? Что-то случилось?

– У меня сильная боль в паху, встать не могу.

– С чего вдруг, утром ты была в порядке.

– А потом почувствовала боль, сначала слабую, тянущую, потом сильную. Прилегла на кровать, а встать не могу.

– Вызови «Скорую».

– А ты не можешь подъехать?

– Галя, у меня совещание. Я не могу его отменить.

– Даже ради меня?

– Даже ради тебя. Вызывай «Скорую», потом сообщишь, что там у тебя.

– Но, Веня,…

– Всё, Галя, дела.

Кубарин отключил телефон.

Так как громкость была выставлена на максимум, Котенко все слышала.

– А если у твоей жены острый приступ аппендицита?

– Это мелочь.

– Не скажи, иногда это вызывает воспаление, от которого люди умирают через два-три дня.

– Тебе откуда это знать?

– Я, по-твоему, совсем дура?

Кубарин усмехнулся:

– Не совсем. Но даже если и воспаление, ты-то чего суетишься. Для тебя смерть моей жены – самый лучший вариант.

– Я не хочу такой ценой…

– Ой, Валя, прекрати!

На самом деле Котенко была бы совсем не против, чтобы несчастная женщина, по сути брошенная мужем, загнулась от перитонита. Но показывать этого нельзя.

А Кубарин тут же забыл о звонке, так как явился депутат областной думы Дуганский. Он открыл дверь своим ключом. У всех, кто имел отношение к этой квартире, были ключи.

Вошел, ослабил галстук:

– Приветствую, Вениамин, привет, Валя.

– Здравствуй, Виктор, – поприветствовал товарища Кубарин, – вот не думал, что в Думе так устают. Вы там что, ремонт сами делаете?

– По-твоему, штаны протираем?

– По-моему, именно так.

– Ошибаешься. Ты не созванивался с Тополевым?

– Сам звонил, сказал, в 15.00 подъедет.

– Тогда пора выходить, встречать.

– Ты с Валей тут посиди, я с Антоном встречу. Кофе попьешь, отдохнешь, а то выглядишь так, будто в самом деле на тебе пахали.

– Возраст, Вениамин.

– Чего? Кто это о возрасте говорит? Тот, кто месяц назад взял в жены женщину на тридцать лет моложе? Слушай, Вить, а серьезно, у тебя что, к Вале любовь разыгралась?

– Да какая тебе разница? Сам ведь Валюшу топчешь, поди?

– Но я и на здоровье не жалуюсь. А если у тебя проблемы, то зачем женился? Ведь женщина без секса не сможет, гулять начнет.

– Ты за меня не волнуйся.

– Я не волнуюсь, дело твое. Валентина! – позвал Кубарин Котенко.

– Я здесь, и шуметь не надо.

– Давай Антона ко мне. Депутату кофе, а мы на встречу Тополева.

– Поняла.

Она вызвала из кабинета Конова, предложила Дуганскому присесть на диван гостиной, направилась на кухню.

Кубарин и Конов, выйдя из дома, направились к стоянке у бывшего военкомата.

Черный «Рендж Ровер» подъехал к стоянке в 14.48.

Кубарин прикурил сигарету, взглянул на Конова:

– А Валерий Александровича, как всегда, пунктуален.

– Да, – проговорил помощник, – знаете, Вениамин Аркадьевич, когда я нахожусь рядом с ним, то испытываю постоянную робость. Хотя человеком робким меня назвать нельзя.

– Не беспокойся, не ты один. Ведь Тополев – это фигура! Он властен, повелителен, если хочешь. Это в нем, видимо, заложено от природы. Тополев никогда не меняет своих планов и не отказывается от них. Если он поставил перед собой цель, то, будь уверен, добьется ее. Даже если дорога к достижению цели будет усеяна трупами. Валерий Александрович не знает жалости. Он принесет в жертву любого.

– Нас в том числе?

– И нас тоже. Поэтому вести себя с ним следует аккуратно и не расслабляться, когда Тополев проявляет доброжелательность. Его доброжелательность все равно как улыбка змеи, готовящейся к броску, если змея умела бы улыбаться.

– Мудрено сказали, Вениамин Аркадьевич.

– Я сказал то, что есть на самом деле. Идем.

Они подошли к «Рендж Роверу». Водитель внедорожника выбежал на улицу, открыл заднюю дверь. Из нее вышел Тополев, крупный московский бизнесмен и общественный деятель, а также его помощник Эдуард Губин.

– Добрый день, Валерий Александрович, – улыбнулся Кубарин, протягивая руку гостю из Москвы.

Тот небрежно пожал ее. От холода его ладони Кубарина пробила дрожь.

Конову он только кивнул. Впрочем, и помощник Тополева сделал то же самое, как бы подчеркивая разницу в положении.

Водитель спросил:

– Куда припарковать машину?

Тополев взглянул на Кубарина.

Тот указал на свой внедорожник:

– «Лексус» видишь? Ставь рядом.

Тополев посмотрел на Кубарина:

– А это не вызовет ненужного и совершенно лишнего интереса у местных правоохранителей и вообще у толпы?

На остановке маршрутки собралось человек двадцать. Такси ходили сюда нечасто. Но толпа не особо рассматривала дорогой автомобиль.

Кубарин объяснил:

– Нет, Валерий Александрович, не вызовет. Во-первых, правоохранители здесь появляются крайне редко, больше с наступлением темноты или по вызову. Это касается и патрулей ДПС, и машин постовой службы, во‐вторых, по народу – он уже привык, что здесь собираются дорогие машины. В поселке много борделей, подпольных игровых залов и даже казино. Это с виду поселок выглядит ущербно, внутри же вовсю кипит жизнь. Можно сказать, это место, где остановилось время. Славные девяностые.

Тополев кивнул водителю.

Тот загнал машину на стоянку, поставил рядом с «Лексусом», остался при ней.

Тополев спросил:

– Далеко отсюда твоя хата?

– А? Вы же не были здесь. Нет, не далеко.

– Не нравится мне этот поселок. Почему мы не могли встретиться в твоем доме?

– Вот там, Валерий Александрович, к нам точно проявили бы излишнее любопытство. Здесь же тихо. И никто не задает ненужных вопросов.

– Веди!

– Прошу.

Конов пошел впереди, за ним Тополев и Кубарин, немного поодаль Губин.

Вошли в сквер.

Тополев осмотрелся:

– Здесь хороший микрорайон можно поднять. Места много, окраина, спальный район. А для подпольного бизнеса, думаю, в Переславе найдется поселок и рядом с городом.

Кубарин улыбнулся:

– Вы мыслите, как истинный государственник.

– Я и есть государственник.

Они прошли на улицу Клары Цеткин, зашли в первый подъезд дома номер 16, далее в квартиру номер 3. Встретили их Котенко и Дуганский.

Последний едва ли не с поклоном:

– Добрый день, уважаемый Валерий Александрович.

– Добрый! – ответил Тополев и уставился на Котенко, которая также поздоровалась.

– Это кто? – бесцеремонно спросил он.

– Мой секретарь и помощник, – проговорил Кубарин.

– У тебя неплохой вкус, Вениамин, наверное, в постели она неотразима.

– У нас чисто…

Тополев, поморщившись, прервал местного предпринимателя:

– Мне не рассказывай! Хорошая дамочка. Если у нее и профессиональные качества такие же, как фигура, то тебе повезло.

– Валя – прекрасный работник.

Котенко спросила:

– Извините, господа, обедать будете?

– Нет.

– Еще раз извините. Чай, кофе?

– Воду минеральную, без газа и не холодную.

– Да, господин Тополев.

Валентина скрылась на кухне.

Тополев с помощником, Кубарин с Коновым и депутат Дуганский прошли в гостиную.

Конов предложил кабинет, но московский гость отказался:

– Надоело торчать в кабинетах. Тут удобнее.

Он взглянул на Кубарина:

– Надеюсь, здесь только те люди, которым ты доверяешь как себе?

– Конечно, Валерий Александрович.

Все расселись по креслам. И только Тополев один устроился на диване. К нему Валентина подкатила стеклянный столик, принесла и выставила чашки с ароматным кофе и стаканом минеральной воды. Присела у журнального столика.

Тополев указал на нее:

– А она здесь не лишняя?

– Нет, – ответил Кубарин, – но если вы настаиваете…

– Пусть пойдет погуляет. Погода хорошая, район спокойный.

Котенко не стала дожидаться повторного распоряжения и, поправив облегавшую фигуру короткую юбку, вышла из квартиры.

Тополев кивнул помощнику.

Тот достал из кейса прибор, напоминавший трубку радиотелефона. Сканер. Вытащил антенну, включил прибор, проверил им всю квартиру, особенно окна. Доложил:

– Чисто, Валерий Александрович.

– Держи сканер включенным.

– Да.

Тополев откинулся на подушки дивана, взял со столика стакан с водой.

– Перейдем к делу. Скажу сразу, обстановка по предстоящим через год выборам губернатора складывается для меня не так, как я рассчитывал. Из администрации мне сообщили, что президент намерен оставить Тенько. А если Тенько, как сейчас стало модным, не откажется, а повода отказываться у него нет, никому другому не выиграть выборы. Это очевидно. Повлиять на решение президента не может никто. Но губернатором должен стать человек, нужный нам. Что из всего сказанного следует? – Тополев осмотрел присутствующих.

Кубарин, Дуганский, Конов переглянулись. Странный вопрос. Что может следовать из того, что Москва на выборах поддержит Тенько? Только одно: губернатор останется на второй срок. Но вопрос задан, и на него следовало отвечать.

Голос подал Дуганский:

– Плохо, что вновь вернули всеобщие выборы. Если бы губернатора утверждала областная дума, то можно было бы решить вопрос, а так… Нет, необходимое количество подписей для регистрации мы, конечно, соберем, организуем мощную предвыборную кампанию, но… президент? Впрочем, в двух регионах на прошлых выборах победили не выдвиженцы Кремля.

Тополев усмехнулся:

– Ты считаешь, что это не было спланировано в администрации? Вениамин? Я жду твоего ответа.

Кубарин вздохнул:

– Добиться поставленной цели со стопроцентной гарантией можно, только если сам Тенько добровольно и окончательно подаст в отставку, о чем уже говорили. В других ситуациях мы бессильны переломить ситуацию.

– Хорошо, хоть честно. Ты все правильно сказал, Вениамин. Дело за малым, Тенько должен сам подать в отставку. Сделает ли он это, если ему предложить большие деньги? Очевидно, нет. По состоянию здоровья? Исключено, он здоровей любого из нас. Остается всего один вариант…

Тополев взял паузу, допил воду, поставил стакан на столик. Присутствующие молчали.