Аполлодор. Я Аполлодор, сицилиец. О чем это ты задумался? С тех пор как я провел караван через караул у театра, я прошел мимо трех часовых, и все они до того заняты маяком, что ни один из них не окликнул меня. Это что, римская дисциплина?
Часовой. Мы сторожим здесь не сушу, а море. Цезарь только что высадился на Фаросе. (Смотрит на Фтататиту.) А это что такое? Что это еще за египетская посудина?
Фтататита. Усмири эту римскую собаку, Аполлодор. Скажи ему, чтобы он придержал язык в присутствии Фтататиты, царской домоправительницы.
Аполлодор. Друг мой, это знатная особа, которая пользуется покровительством Цезаря.
Часовой (на которого это не произвело никакого впечатления, указывая на ковры). А это что за добро?
Аполлодор. Ковры для покоев царицы. Я выбрал их из самых лучших ковров в мире, а царица выберет лучшие из тех, что отобрал я.
Часовой. Так ты, значит, торговец коврами?
Аполлодор (задетый). Друг мой, я патриций.
Часовой. Патриций! Хорош патриций, который держит лавку, вместо того чтобы носить оружие.
Аполлодор. Я не держу лавки. Я служитель в храме искусства. Я поклоняюсь красоте. Мое призвание – находить прекрасные вещи для прекрасных цариц. Мой девиз – искусство для искусства.
Часовой. Это не пароль.
Аполлодор. Это всемирный пароль.
Часовой. Я ничего не знаю насчет всемирных паролей. Или говори мне сегодняшний пароль, или проваливай назад в свою лавку.
Фтататита, возмущенная его враждебным тоном, подкрадывается шагом пантеры и становится позади часового.
Аполлодор. А если я не сделаю ни того ни другого?
Часовой. Проткну тебя пилумом.
Аполлодор. Я готов, друг. (Обнажает свой меч и наступает на часового с невозмутимым изяществом.)
Фтататита (неожиданно хватает часового сзади за руки). Воткни меч в глотку собаке, Аполлодор!
Рыцарственный Аполлодор, смеясь, отрицательно качает головой; он отходит от часового, идет к дворцу и опускает свой меч.
Часовой (тщетно пытаясь вырваться). Проклятие! Пусти меня. Гей! На помощь!
Фтататита (поднимая его на воздух). Проткни эту маленькую римскую ехидну! Посади его на свой меч!
Центурион с римскими солдатами выбегает с северной стороны набережной. Они выручают товарища и отбрасывают Фтататиту так, что она катится кубарем по земле налево от часового.
Центурион (невзрачный человек лет пятидесяти; краткая и отрывистая речь и движения; в руках жезл из виноградной лозы). Что такое, что здесь творится?
Фтататита (Аполлодору). Почему ты не проткнул его? У тебя было время.
Аполлодор. Центурион, я здесь по повелению царицы, ибо…
Центурион (прерывая его). Царицы? Да, да. (Часовому.) Пропусти его. И пропускай всех этих рыночных торговцев с товарами к царице. Но берегись, если ты выпустишь из дворца хотя бы одного из тех, кого ты не пропускал туда, хотя бы саму царицу.
Часовой. Вот эта вредная старуха – она сильней троих мужчин – подговаривала купца заколоть меня.
Аполлодор. Центурион, я не купец. Я патриций и служитель искусства.
Центурион. Эта женщина твоя жена?
Аполлодор (испуганно). Нет, нет! (Спохватившись, учтиво.) Конечно, нельзя отрицать, что по-своему эта дама весьма замечательна, но (внушительно) она не жена мне.
Фтататита (центуриону). Римлянин, я – Фтататита, домоправительница царицы.
Центурион. Руки прочь от наших мужчин, красотка, или я сброшу тебя в гавань, хотя бы ты была сильней десяти мужчин. (Солдатам.) Марш на посты! (Уходит с солдатами.)
Фтататита (провожая его злобным взглядом). Мы еще увидим, кого больше любит Исида – свою служанку Фтататиту или эту римскую собаку!
Часовой (Аполлодору, показывая пилумом на дворец). Проходи. Да держись подальше. (Обращаясь к Фтататите.) Подойди хоть на шаг ко мне, древняя крокодилица, и я тебе всажу вот эту штуку (потрясает пилумом) прямо в глотку.
Клеопатра (из дворца). Фтататита! Фтататита!
Фтататита (смотрит с возмущением наверх). Отойди от окна, отойди от окна, здесь мужчины!
Клеопатра. Я иду вниз.
Фтататита (растерянно). Нет, нет! Что ты выдумала! О боги, боги! Аполлодор, прикажи твоим людям взять тюки. И следуйте за мной во дворец, скорей!
Аполлодор. Повинуйтесь домоправительнице царицы.
Фтататита (нетерпеливо носильщикам, которые нагибаются поднять тюки). Скорей, скорей, а то она сама придет сюда.
Клеопатра выходит из дворца и бежит по набережной к Фтататите.
О, лучше бы мне не родиться!
Клеопатра (оживленно). Фтататита, ты знаешь, что я придумала? Мне нужно лодку, сейчас же.
Фтататита. Лодку? Нет, и думать нечего. Аполлодор, поговори с царицей.
Аполлодор (галантно). Прекрасная царица! Я – Аполлодор, сицилиец, твой слуга. Я принес тебе с базара на выбор три прекраснейших в мире персидских ковра.
Клеопатра. Мне сейчас не нужно никаких ковров. Достань лодку.
Фтататита. Что за прихоть? Кататься по морю ты можешь только в царской барке.
Аполлодор. О Фтататита! Царственность не в барке, а в самой царице. Едва нога ее величества ступит на дно самой жалкой посудины в гавани, эта посудина станет царственной. (Поворачивается к гавани и кричит в море.) Эй, лодочник! Греби ко дворцу!
Клеопатра. Аполлодор, ты достойный рыцарь мой. И я всегда буду покупать ковры только у тебя.
Аполлодор радостно кланяется. Над парапетом набережной поднимается весло, и лодочник, бойкий круглоголовый ухмыляющийся парень, почти черный от загара, поднимается на ступеньки справа от часового и останавливается с веслом в руке.