качнется всё и двинется слегка.
Казахстан
Дорога железная.
Жизнь бесполезная.
Станция, грязь, ресторан.
Возгласы сиплые.
Окрики хриплые.
И семафор. И туман.
Темень кромешная.
Сборы поспешные.
Деньги. Дрожащий стакан.
Домики круглые.
Женщины смуглые.
Караганда. Казахстан.
Граница тени
Пойдем, закроем печку! —
Причудливость забот,
окоченелость речки,
в норе сидящий крот,
мороза красотища,
короткий ясный день.
Топор и топорище.
И от забора тень.
Художник
Он был юродивый и странный,
тот, в электричке пассажир,
посреди жизни постоянной,
как смоковница, как инжир, смоковни?ца
произраставший между листьев,
между хрустящих лепестков,
которые узорной кистью
на стеклах зимних вместо слов,
вместо событий и открытий
вдавил мороз. Он был один,
ловец единственных наитий,
не знавший мер и середин.
Хрустальное
Сколько раз говорим мы «хрустальное».
И хрустальный узор и листва.
В этом слове, как в глади зеркальной,
отразился весь смысл волшебства:
мягко хрустнуть и быстро исчезнуть,
чтобы нам не привыкнуть к нему…
Собираюсь я хлеба нарезать
и спиной повернулся к стеклу.
Шоферня
Снег, вынуждены поменять резину
водители пораньше, в октябре.
Но, всё же, изначальную причину
не понимают шофера вполне. шофера?
