Форт Рэйвен

Прошагав минут семь, мы остановились у большой округлой двери, в правой части которой была вмонтирована клавиатура, похожая на обычный калькулятор. Лейтенант набрал семизначный код, и дверь отъехала куда-то внутрь стены! Очевидно, в этих помещениях поддерживался режим избыточного давления, какой бывает в «чистых комнатах», где напыляют процессоры или собирают сверхточные механизмы, поскольку на нас сразу пахнул легкий ветерок.

Мы вошли, и дверь за нами тотчас тихо закрылась.

– А прежняя вахта еще здесь? – спросил Бени.

– Нет, но вам об этом беспокоиться не стоит. Вы вообще в дальнейшем будете мало пересекаться. Ну, сами понимаете: одни спят, другие – работают.

Мы переглянулись. Арон поджал губы, а Бени почему-то выдохнул, и посмотрел в потолок.

– Что-то не так? – спросил лейтенант.

– Нет, – ответил Бени, – все как раз хорошо. Там есть пару ребят, с которыми, у меня нет особого желания встречаться.

– Вот как? – удивился лейтенант.

– Да, – ответил Бени, расправив плечи. – А что такого? Не сошлись характерами, как говорится.

– Почему? – искренне удивился лейтенант, – И когда же это вы успели? Или вы были раньше знакомы?

– Когда успел? Пока меня тошнило в самолете, во время полета сюда, а два этих дебила меня все время подкалывали по этому поводу.

– А…– сказал лейтенант, как мне показалось, с облегчением, – тогда все хорошо. А то я уж подумал, не ждать ли нам тут драки или прочей фигни в таком же роде…– он подмигнул.

Бени в ответ только фыркнул.

Мы вошли в зал, где находилось, наверное, столов пятнадцать. На большинстве из них стояли явно очень мощные машины вроде Sun, на других были машины попроще, типа персоналок, а на некоторых и вовсе валялась вповалку разная периферия и прочий подобный хлам: принтеры, малогабаритные плоттеры и мотки кабелей. В зале не было ни души, прежняя вахта, уже видимо, и вправду покинула пост.

Все стояли и оглядывались, пытаясь по внешнему виду определить, где будут наши будущие рабочие места, а также представить уровень задач, который нас ожидает. Внезапно, откуда-то сзади раздались возгласы, и перед нами возник бородатый улыбающийся тип в белом халате поверх такой же синей униформы, какая была и на нас. Возникло ощущение, что он вспорхнул откуда-то снизу по ступеням, но при этом ничего, похожего на лестницу поблизости не наблюдалось.

– Джефф, – представился он и протянул руку.– Я ваш куратор и руководитель проекта. Ну, пойдем, я вам все покажу, да и начнем, пожалуй?

Лейтенант, не говоря ни слова, вдруг погасил свою улыбку, сделался вдруг очень серьезным, а затем развернулся и направился к входной двери.

Джефф, размахивая на ходу рукой, подвел нас к винтовой лестнице, которую скрывали от глаз несколько серо-зеленых металлических шкафов, подпирающих бетонный потолок. Гремя ботинками по стальным ступеням, мы, следуя за Джеффом, сбежали вниз.

Тут комната казалась уже более привычной. Она была разбита на кубики с матерчатыми перегородками, и внутри каждого из них было даже вполне уютно.

Джефф отвел нас в маленький, мест на двадцать пять, конференц-зал, где кратко и вполне понятно рассказал о сути нашей работы. Оказалось, что о проекте в целом нам знать никому не положено, но он будет ставить задачу на день в письменном виде, и по возможности ее следует выполнить. Если возникнут сложности, нужно сообщать о них спустя два-три часа, коль скоро таковые возникнут. Обсуждать данные задачи между собой запрещено.

– Это ясно? – спросил он и посмотрел как-то очень недвусмысленно.

Мы ответили утвердительно, хотя и были удивлены не на шутку, да и вопросов было хоть отбавляй. С таким стилем работы, никто явно прежде не сталкивался нигде, даже в Израильской разведке, хотя режим секретности там был тот еще!

– Хорошо, – сказал Джефф, уже не улыбаясь. – Здесь ваши пароли входа в систему, ну и все остальное, что понадобится.

Он выдал каждому тонкую картонную папку, на лицевой стороне которой были написаны наши имена. Мы ушли по местам. Кроме нас в кубиках нигде никого не было. Мы даже переглянулись, настолько все казалось странным. Другой странностью было то, что Джефф разрешил занять любое место, какое понравится. На всех прежних контрактах, вновь прибывшим обычно давали самые плохие кубики, чуть ли не на проходе, какие никто из постоянных работников не хотел занимать, и пересесть куда-либо можно было только с санкции директора, то есть – никогда.

Мы обошли зал, заглядывая в каждый кубик. Однако хоть, все ячейки-кубики и были, как две капли воды похожи, но при этом практически всегда присутствовала какая-то отличительная деталь: например, в одном, цвет правой стенки внутри был не коричневым, как везде, а зеленым. В ячейке же, что находилась рядом – верхняя лампа над столом давала желтый мягкий свет, в отличие от прочих, где свет был обычный белый, какой бывает у ртутных ламп дневного света. Где-то было особенное кресло с высоким подголовником, а где-то лежала эргономическая клавиатура. Ну, и все в таком же духе.

Арон сказал, что ему все равно, и демонстративно уселся в самый неудобный кубик из всех, примыкавший к проходу. Бени походил еще немного, и уселся где-то вдалеке. Мой выбор пал на тот, где был желтый свет. Усевшись, я раскрыл папку. Там был всего один листок с паролем входа. При этом чтобы прочесть пароль, нужно было отодрать темную папиросную бумажку, приклеенную поверх надписи.

Я включил компьютер, и, введя полученный пароль, вошел в систему. Это был стандартный Юникс. Через секунду возникло окошко, которое сообщало, что мне пришло срочное электронное сообщение, которое следует открыть немедленно. Я нажал кнопку ОК. В сообщении было задание на день. Это была довольно тривиальная задача: построить некий класс, который будет делать то-то и то-то, но вот внизу была странная приписка: «Работай так, будто ты в раю или свободном падении, что было бы куда более нелепо!»

– Ну,– решил я, – возможно, это своеобразное пожелание удачи.

Задача построилась в голове довольно быстро, я сел за клавиатуру и затем стучал по клавишам минут двадцать почти без перерыва. Помню, прервавшись на секунду, еще подумал, нельзя ли у Джеффа попросить наушники и подключиться к какому-то радио, или же к музыкальной библиотеке, подобной той, что мы создали, работая на Siemens. Я знал, что на очень многих фирмах энтузиасты меломаны такие фонотеки создают.

Я встал с тем, чтобы немного размяться, когда вдруг из кубика Арона раздался негромкий крик. Вскочив, я побежал туда. Арон сидел, и его трясло. Он, похоже, чем-то порезался, хотя и не особенно глубоко. Тем не менее, из двух его пальцев на левой руке – мизинца и безымянного – довольно активно шла кровь.

– Засунь пока пальцы в рот, а я поищу, чем перевязать!

– У меня руки могут быть грязные, – начал было ныть Арон.

– Заткнись! Ты еще скажи, что не можешь кровь употреблять, поскольку утром йогурт ел!

Арон повиновался, бросив на меня не то презрительный, не то ошарашенный взгляд. Он был явно обижен7.

Я же пробежался вокруг, и к своему удивлению не обнаружил на стенах ни одного шкафчика с надписью «первая помощь». Тогда я снова вернулся к компьютеру и стал искать, как отправить сообщение Джеффу, но тоже – все было без толку, хотя, конечно, два часа от возникшей проблемы еще не прошло. Я стал рыться в ящиках, но и там мои поиски остались без особого успеха. Тогда я стал обегать комнату вокруг в поисках кухни. Кухня – это святая святых любого hi-tech предприятия, ибо как известно: программист – это существо, трансформирующее пиццу и кофеин в коды С или С++8. Там я нашел коробку с салфетками, в которой, впрочем и оставалось-то всего две или три. Их я и выдернул, и принес Арону. Бени при этом, так и не появился.

– Слушай, – спросил я, – а каким образом ты умудрился порезаться? Бумагой, что ли?

– Не знаю… но никакой не бумагой… – Арон ворча, пожал плечами. – Сидел писал, вдруг чувствую – боль, как от укола . Я глянул – а пальцы все в крови! Я и заорал от неожиданности.

– Писал? – переспросил я.

– Ну, «клаву топтал»9, как обычно!..– он умолк на полуслове.

– Что такое? – насторожился я.

– Знаешь… я порезался, когда писал название класса: D14!

– Это у тебя так класс называется?

– Ну, да… так в техническом задании сказано.

– Покажи!– потребовал я.

Арон протянул сложенный вдвое листок с распечатанным сообщением. Я раскрыл его и пробежал глазами. Задача была, как и у меня, крайне тривиальная, но требования создать класс D14 я так и не нашел.

– И где тут класс D14?– не без ехидства спросил я.

Арон взял листок, просмотрел его, будто видит его впервые, и стал белеть на глазах:

– Алекс, это – совсем другой листок!– он отбросил бумажку, словно какого-то паука и стал рыскать вокруг стола. Никакой другой бумаги больше не было. – Но я клянусь тебе! Я могу пересказать все, что там было написано!… Создать класс D14 с пятью виртуальными функциями… Как это может быть, что бумага пропала? Слушай, а как там Бени? Идем, глянем, может?

– Ну, идем… – согласился я.

Мы принялись искать кубик Бени и без труда нашли. Оттуда раздавалось тихое, но весьма гнусавое пение. В полутьме данного помещения, да еще, если вспомнить, что мы находились под землей, выглядело все это довольно освежающе. Бени сидел в наушниках и пел что-то из Битлов, одновременно стуча по клавиатуре. Арон тронул его за плечо и Бени от неожиданности подскочил, чуть не до потолка.

– Ты чего? – встрепенулся он.

– Ничего, – ответил Арон спокойно. – Хотел вот глянуть все ли у тебя в порядке?

– А что может быть не в порядке? – продолжал колотиться с перепугу Бени.

– Ладно, извини, – Арон направился к выходу.

Бени глянул на меня и затем только покачал головой в след Арону, будто хотел сказать: «Вот же – придурок!» Я тоже ушел к себе. Часа два ничего не происходило, я уже почти закончил свое задание, когда в зале раздались тихие шаги. Я встал на цыпочки и окинул взглядом поверх стенки кубика все вокруг. Человек, который ходил по залу был в самой тени: рядом с кухней был небольшой свод, под которым стояло много пустых картонных коробок, вероятно – от мониторов. Человека я разглядеть не смог, как ни всматривался, но я видел, как он, пригнувшись, сновал, будто искал что-то, а затем он внезапно исчез. Кажется, у меня на компьютере что-то запищало: какая-то программа выбросила сообщение об ошибке. Я бросил взгляд вниз, а через секунду снова поднял глаза, чтобы попытаться все же рассмотреть пришельца, но он бесшумно и бесследно исчез. Я выскочил из кубика и побежал к стене, где еще несколько секунд назад топтался странный гость. Но, там, понятно, и в помине никого не было. Не было также и двери, в которую можно было бы ускользнуть. Я прибежал к Арону:

– Ты слышал с полминуты назад шаги?

– Шаги? – удивился Арон.

– Ну да! Кто-то тут ходил! Не слышал?

– Нет… – Арон широко раскрыл глаза. – И кто это был?

– Откуда я знаю? Не разглядел я его, он далековато был, а там света мало,– я только махнул рукой.

– Может, померещилось? Всяко бывает, когда в экран долго пялишься, да и темновато тут везде – сам вот говоришь! У меня был похожий случай, – начал было рассказывать Арон, но я прервал его, сказав, что занят и выскользнул к себе. «Теперь, – подумал я, – по логике должно было бы что-то произойти с Бени. Посмотрим»

Однако в тот день более никаких происшествий не было, и спустя три часа за нами явился Джефф. Он был немного насуплен, и было ощущение, что он собирается нас выпроводить как можно скорее, а затем вернуться к каким-то своим срочным делам.

– Что-нибудь случилось? – спросил Бени.

– Нет, все нормально, – ответил поспешно Джефф, – пойдем, я провожу до выхода.

Мы пришли к круглой двери, где уже стоял другой лейтенант вместе с Ицхаком, Шломо и Иегудой. Они были явно несколько напряжены, молчали, что было особенно трудно себе представить в обычных условиях, Шломо покусывал губы, и время от времени переглядывался с Ицхаком.

– Что-то случилось? – Снова спросил Бени.

– Все нормально! – спокойно ответил лейтенант, а затем представил Джеффа вновь прибывшей вахте. Повернувшись к нам, он махнул рукой, предлагая следовать за ним.

Таким образом, «церемония обмена» произошла практически молниеносно, и через минуту мы уже были в тоннеле.

– А, правда, что-то случилось? – спросил Арон, поравнявшись с лейтенантом.

– Да, ерунда. У Моше вашего, из первой смены, похоже, клаустрофобия. Сейчас он на проверке у доктора. Мы, кстати, тоже туда идем. В первые дни пребывания, да и вообще довольно часто, тут всех доктор осматривает: измеряет температуру, давление и все такое. Не знаю, зачем. Приказ, в общем, – подытожил лейтенант и делано улыбнулся.

Мы прибыли в лазарет. Это было обширное помещение с множеством дверей по сторонам. Над некоторыми висели сигнальные панели, но о чем именно они должны были извещать, оставалось неясным. Лейтенант завел нас в один из кабинетов, где сидел угрюмый офицер и что-то писал. Форма его была больше похожа на форму нашего сопровождающего, но на его рукаве были пришиты какие-то зеленые шевроны.

– Прошу садиться,– сказал офицер, не отрываясь от своего письма.

Мы сели, а лейтенант остался стоять у двери. Прошло пару минут, и офицер, наконец, закончив свои записи, поднял глаза на нас.

– Я – доктор Маклауд, – сообщил он, – вы здесь для общего медицинского осмотра и первичного обследования.

– А зачем? – Спросил Арон. – Мы, вроде, не больны.

– Ну, это понятно, – ответил доктор спокойно, – Просто тут не совсем обычная обстановка: отсутствие дневного света, избыточное давление во многих помещениях и многое другое. Поэтому мы следим за состоянием тех, кто сюда прибывает. Вам, кстати, я мог бы предложить пластырь! Я вижу, вы где-то поранились, не так ли?

Арон в ответ лишь скомкал бумажку, которой были обернуты его пальцы и швырнул ее в урну.

– Да, так вот… – продолжил доктор. – Первым делом, как всегда: рост, вес и тому подобное. Затем медсестра измерит температуру, давление и возьмет анализ крови. Если у вас есть какие-то жалобы, можете высказать сейчас или же в любой момент после, когда захотите.

– А что с Моше? – Спросил Бени, – Можно его увидеть?

– Сейчас – нет, – ответил доктор и поджал губы, – он сейчас спит. Мы дали ему успокоительное.

– Успокоительное? – удивился Бени. – А что произошло?

– Да ничего особенного: нервный срыв. Это случается с людьми с латентной клаустрофобией. Я уже говорил: отсутствие солнечного света и все такое… Хотя, по правде говоря, так, чтобы это проявилось в первые же дни, бывает довольно редко.

– Какая клаустрофобия?– Арон привстал, – Вы о чем, доктор? Моше – танкист с боевым опытом!

– Не знаю, не знаю. Я всего лишь терапевт. Если понадобится, мы вызовем специалистов, а пока пусть поспит. Сон всегда – только на пользу. Так, кстати, считали китайские мудрецы, ну, и моя жена тоже. Ну что, приступим?

Доктор нажал на кнопку селектора, и в дверях появилась медсестра. Она была в той же форме, что и доктор, но на лице у нее была марлевая повязка.

Все это заняло минут пятнадцать от силы, а затем нас препроводили в кресла, где надели на голову какие-то шапочки с проводами.

– Это еще зачем? – пытался сопротивляться Арон.

– Ну, как я вам объясню? Вы ведь не врач? Больно не будет, обещаю, – тон доктора успокаивал и при этом не оставляя места для дальнейших возражений. Мы сели. Доктор попросил закрыть глаза и постараться расслабиться. Затем он щелкал тумблерами и в полголоса переговаривался с медсестрой, которая, то входила, то выходила, видимо, выполняя какие-то поручения. Минут через двадцать, доктор разрешил встать:

– Вот видите – ничего страшного! А теперь – вы свободны. Отдыхайте, – разрешил он.

Мы, молча, возвратились в кубрик. Как только лейтенант удалился, Арон изрек:

– Ну, и как тебе это нравится? Еще немного и без обеда бы остались!

****

На другой день ничего особенного не произошло. Мы сидели за столом в кубрике и вяло обсуждали прошлые события. Бени механически тасовал колоду карт.

– Замечательно… – саркастически гундел Арон, изредка оскаливаясь и похохатывая. При этом он как-то дергано прохаживался от койки к столу и обратно, – Моше мы уже не видим второй день, и при этом лейтенант только и делает, что строит свои идиотские улыбки… Что-то тут не так! Что-то не так…

– А у вас в Шин-Бет10 было все очевидно и прозрачно? – парировал я.

– Нет, конечно, но то было совсем другое! Тебе могли что-то не говорить совсем, а тут – недоговаривают! Чувствуешь разницу?

Тут мимо прошел Иегуда. Был он по его же словам профессором прикладной математики в Технионе, но Бени почему-то ставил это обстоятельство под сомнение. Я не вдавался в подробности, но те несколько раз, когда мне удавалось с ним поболтать, меня вполне убедили, что Иегуда действительно был довольно крупным математиком. Внешне, он был очень высок, наверное, под метр девяносто пять и чрезвычайно худой, с длинными конечностями и с вытянутым костистым лицом на котором очень ярко выделялись большие и по-лошадиному печальные глаза. Иегуда был явно в хорошем расположении духа. Очевидно, он возвращался из душа. Увидев нас, он улыбнулся, и, продолжая вытираться большим белым полотенцем, какие выдали всем нам, сообщил:

– Слушайте, ребята! Хм… Вы знаете, я раньше во сны и всякое такое никогда не верил, а тут…– он почему-то оглянулся по сторонам.

– Что? – огрызнулся Арон, – Теперь ты знаешь, когда придет Мессия?

– Перестань, – коротко отшил его Иегуда, – Я тут бился над одной проблемой из теории чисел, слыхали про такое?

– Та нет, – снова саркастически огрызнулся Арон, – Мы вот тут сидим и все еще таблицу умножения осваиваем.

– Понятно, – ответил Иегуда, бросив короткий презрительный взгляд на Арона, – про гипотезу Римана слышали? Ну, насчет нулевых значений дзета-функции11?

– Слышали, – ответил я, пытаясь предупредить очередное извержение желчи со стороны Арона.

– Так вот! Я над этим работал уже лет десять – в свободное время, конечно – и, представляете, сегодня во сне увидел решение!

– Неужели? – Я и вправду был удивлен, поскольку гипотеза Римана была одной из серьезнейших проблем математики, и решение ее как будто не просматривалось даже в отдаленной перспективе.

– Ну, пока утверждать на сто процентов рано, но я – только между нами – на вахте кое какие расчеты сделал, и – все сходится пока! Представляете?! А ведь это премия Филлера! Никак не меньше!

– Точно? Самого Филлера? – все-таки съязвил Арон.

– Именно, – желчно ответил Иегуда, и коротко поклонившись, двинулся к своей койке.

– Премия Филлера, понимаешь ли… – прошипел Арон.

– А что плохого? – удивился я,– Человек долго работал, и вот – мозг выдал решение.

– Оставь! – снова взъерепенился Арон, – мне тут сны с первого дня снятся. Даже, когда за компом отрубаюсь – бывает иногда такое.

– Да? – удивился я, – И что? Тоже проблемы решаешь?

– Если бы…– вздохнул Арон.

– Тогда что?

– Ну, как тебе сказать? – пожал плечами Арон. – Я тебе уже рассказывал про тот сон… ну, где я на посту в Газе, помнишь?

– Конечно, – кивнул я.

– Ну вот, а после вахты мы пришли, пообедали, и я завалился на часок.

– И что?… мы тогда, кажется, ушли с Иссахаром в нарды играть,– вставил я.

– Да, так вот… Был у меня опять кошмар… даже не знаю, как тебе и рассказать…

– Правда? И что на этот раз? Снова необрезанный хер увидел?

– Нет… – Арон как ни странно, не обиделся, – Тут похуже, даже не знаю… В общем, я увидел, что мы все как куры в клетках инкубатора. И понимаем, что нас ждет, но ничего не можем. Даже пальцем пошевелить, понимаешь?

– Понимаю,– ответил я, солгав.– Но ты успокойся. Любому очевидно, что тут что-то не вполне тривиально, скажем так… Но вряд ли нас на бифштексы откармливают верно? Ну, а случится чего, так отмахаемся, как-нибудь: «Мы спина к спине у мачты, против тысячи, вдвоем!12» Верно?

– Да! Хорошо сказано! Против тысячи! Кто знает, сколько их тут…

– Ну, так вот… Может, ляг и поспи? А хочешь, в карты сгоняем?

– Алекс, ты не понимаешь меня. Я вообще не знаю, смогу ли я теперь спать когда-нибудь… – он сел на чужую койку и закрыл лицо руками. – Это какой-то сплошной кошмар… Понимаешь?

– Ну, понимаю, конечно… Но причин может быть множество, разве нет?

– Причина одна, – отрезал Арон, – Это то, что мы здесь…

Я попытался снова что-то возразить, но он лишь отмахнулся, типа – «оставь, все и так ясно!»

Подумываю поговорить с лейтенантом, чтобы сводил его к доктору еще раз, что ли… Так ведь он упрется и не пойдет, я уже его немного знаю.