Белый олень. Часть 1. Дочь севера
– Немедленно закройте класс, Романов! Ключ возьмёте на вахте, – она повернулась и неспешно пошла к выходу.
Сергей облегченно выдохнул: «Черт меня попутал залезть в этот «Фарман», теперь разболтает, стыда не оберешься: дембель-старшина Романов играл в летчиков!» Бросил взгляд на часы. Скоро девятнадцать. Через десять минут построение на ужин. Подхватив планшет с конспектами и учебниками, он метнулся к дверям. Нужно было еще отыскать ключ от класса-ангара, чтобы выполнить приказание строгой летчицы.
***В субботу после обеда Сергей, нетерпеливо посматривая на часы, ожидал в казарме Максима Кленова. Оставшись в учебном корпусе после занятий, тот пересдавал зачет по метеорологии. Максим пришел удрученный, сердито швырнул учебники на тумбочку.
– Ну как страто'-ку'мулюс, ни'мбо-стра'тус? – Сергей выжидательно смотрел на друга.
– Да пропади пропадом эти облака вместе с чертовой латынью! – тот в сердцах махнул рукой, разбито опустился на табурет. – Ну не могу я ее освоить, не запоминается она мне! Все понимаю, во всем разбираюсь, а это долбанное «дывлюсь я на нибо, тай думку гадаю» ну никак, хоть убей!
– Короче: пересдал или снова «гусь»?
– Ну ты же знаешь, что Шаровая Молния троек не ставит, у нее двухбалльная система: кол или пятак, иных оценок эта нафталиновая карга не признаёт!
– Шаровая Молния! – Сергей расхохотался, представив себе преподавательницу метеорологии Перцеву: маленького роста, подвижная, вся какая-то круглая, она действительно оправдывала такое прозвище. Уже довольно пожилая, но энергично-напористая и крикливая, она по каким-то своим внутренним убеждениям считала, что метеорология – это самая важнейшая наука в мире.
– Буду вас драть и в хвост, и в гриву, пока не освоите мой предмет на пять баллов! – говаривала она курсантам, недостаточно рьяно радеющим в изучении данной дисциплины.
– Ну, так как, может, все-таки смоешься? – отсмеялся Сергей.
– Чеши сам, старик, – уныло промямлил Максим. – Фома меня уже из списка вычеркнул, а в «самоход» что-то не хочется.
Сергей отправился в увольнение один. Низко висели отяжелевшие тучи, накрапывал дождь. Сергей медленно шел по пустынному парку. С деревьев густо сыпались пожелтевшие листья. Этот тихий уголок рукотворного леса напомнил Сергею о Забайкалье. «Чем занимается сейчас Очитуха? – думал он. – Охотится? Или свою избушку готовит к долгой зиме? Нет, скорее всего рыбачит… Рыба сейчас выходит из малых речек, скатывается в большие, ищет зимовальные ямы и тут важно не упустить время. Очитуха не упустит – с точностью до дня он знает, какую и где надо ловить осенью рыбу. Оказаться бы сейчас там, в родной забайкальской тайге, посидеть вместе со стариком у костра, послушать его неспешную речь…» От этих заветных воспоминаний было и грустно, и отрадно.
Дождь неожиданно усилился, Сергей решил переждать его и быстрым шагом направился к первой же увиденной беседке. Раздавшийся позади дробный стук каблуков заставил его оглянуться. Кто-то, еще невидимый, бежал по асфальтированной дорожке парка. И едва Сергей успел посторониться, как в беседку, стремительно, вся – как порыв свежего ветра, вбежала высокая стройная девушка. Переводя дыхание, она остановилась перед курсантом. Он оторопело замер, и вдруг ощутил, как непроизвольно сдвоило сердце – девушка была отменно хороша собой. Мельчайшие подробности ее лица он разглядел в одно мгновение: выразительный рот с прекрасно сложенными губами, прямой нос, глаза с живой искоркой, оттененные густыми длинными ресницами, высокий чистый лоб, разгоряченные бегом щеки в мелких капельках дождя, длинные вьющиеся светло-каштановые волосы вольно разбросанные по плечам. Весь этот великолепный портрет венчал заключительный штрих – широко раскинутая чайка крутых дуг бровей. И фигура была ладная: пояс модного болоньевого плаща туго обтягивал узкую талию, а высокие стройные ноги были просто изумительны.
Неожиданно откуда-то из потаенных глубин подсознания всплыло где-то слышанное – «знакомство в дождь – добрая примета!»
– Чего вы на меня так уставились? – в недоумении спросила незнакомка, голос у нее оказался звучным и мелодичным. Достав из сумочки платок, она принялась вытирать лицо.
– Осень вообще-то, – сказал Сергей, чтобы хоть как-то завязать разговор. – Зонтик надо брать с собой.
– Зонтик… Тоже мне советчик! Ничто не предвещало дождя. Я вышла из автобуса на той стороне парка, думала немного пройтись, а тут начался этот противный ливень.
– Сочувствую, – Сергей все не сводил с нее глаз.
– Да не смотрите вы на меня так, что за дурная привычка?
– Извините, – он машинально стряхнул пепел с сигареты.
– И перестаньте дымить, когда общаетесь с дамой.
– Уже перестал, – Сергей перегнулся через перила, бросил окурок в урну. – Если хотите, то могу вообще бросить.
– Вот еще. Мне-то что, курите себе, хотя, как медик, не рекомендую, хорошего в этом мало.
– Так вы еще и медик?
– Как понимать это ваше «еще»? – «чайка» её бровей вопросительно поднялась, а в больших карих глазах возник вопрос. – Вам что, еще какая-то моя жизненная категория известна?
– Я к тому, если человек имеет такую неземную красоту, а вдобавок к ней самую прекрасную в мире профессию, то это уже полный букет счастья… – пояснил он уже без улыбки.
– Да вы, оказывается, философ… – иронично произнесла она. – На ровном месте, практически из ничего, возвели целую гипотезу.
– Я не философ, я просто неплохой наблюдатель и аналитик. А что касается гипотезы, то из ничего её родить невозможно, уж поверьте… – в словосочетание: «из ничего», Сергей вложил особенный смысл.
– Занятная теория… – незнакомка тоже стерла с лица усмешку, а Сергей продолжил:
– Я прекрасно осознаю', что не буду оригинален, если скажу, что вы безумно красивы, мадам.
– Мне это приходится слышать довольно часто. Честно говоря – надоело. Слова, слова…
– Хочу, чтобы вы услышали это еще раз, но уже от меня, – серьезно вымолвил он. – Ведь это же истинная правда.
– Ну что ж, я услышала, спасибо. Скажу честно, узнать это от вас почему-то приятно.
А по крыше беседки гулко и монотонно стучал дождь, его густые струи стекали с кромок, образовывали на асфальте пенные лужи. Вечерело, ощутимо похолодало.
– Вы где-то здесь рядом живете? – поинтересовался курсант.
– Да, недалеко отсюда. А где живете вы, внимательный наблюдатель?
– Я – малость подальше… – проронил он с грустинкой. – В Забайкалье, слышали про такую местность?
– Естественно, кто ж не знает Байкал… – оживилась она. – Красиво там у вас, говорят, горы, дремучие леса…
– Хотите сами посмотреть? Тогда собирайтесь, завтра увезу.
– Как это – увезете?
– А просто. Посажу в самолет и увезу.
– Категорично! – чуть удивленно сказала девушка. – А когда я дала вам повод так считать? Мы ведь и пяти минут не знакомы.
– Так давайте познакомимся, – тут же воспользовался он ситуацией.
– А уже время, да?
– Ну а чего ждать? – вопросом ответил он. – Заодно можно и на «ты» перейти. Мы ведь вроде представители одной эпохи… Итак, как вас зовут?
– Ольга, если ты уж так настаиваешь, – она охотно приняла его предложение.
– А меня Сергей, я курсант летного училища.
– Летаешь уже? – поинтересовалась с легкой усмешкой, словно бы приглашая его на невинную ложь.
Он ответил не сразу. Посмотрел на мглистое небо, поплотнее запахнул влажную шинель, лукаво улыбнулся, будто бы предупреждая, что сейчас соврёт:
– Раз собираюсь увезти на самолете, то, ясно, наверное…
– Да, да… – насмешливо произнесла Ольга. – Будто я не знаю, что означает вот эта нашивка, – она указала глазами на одинокий шеврон на рукаве его шинели. – Ты первокурсник и до полетов тебе еще…
– Какая проницательность! – подивился он и упрямо повторил. – Все равно увезу!
– Судя по всему, черная полоса моей жизни стремительно светлеет: постылое одиночество – прочь! Для танго, как известно, нужны два человека…
– Точно! – согласился Сергей и совершенно искренне добавил. – С твоими-то данными говорить об одиночестве?
– Какая глупость… То, что ты имеешь ввиду – не всегда является главным достоинством. В кругу моего общения наибольшую ценность представляет внутреннее содержание личности… – чуть мудрёно объяснила она.
– Намек понял: я в эту сферу пока не вхожу, – Сергей обреченно и одновременно улыбчиво покивал. – Но обещаю, что это только пока! – на слове «пока» он сделал акцент.
– Никакого намека я не делала, – девушка недоуменно пожала плечами. – Не надо мне этого приписывать.
Помолчав, Сергей добавил вполне серьезно:
– И все-таки я тебя увезу, так и знай!
– А мое согласие, вдруг не поеду?
– Да я и спрашивать не стану! Здесь ведь как: или сейчас, или никогда.
–Такая самоуверенность говорит о многом… Это что, главная составляющая твоей будущей профессии?
– Точно, без этого в нашем деле – никак.
– Самоуверенность и уверенность в себе – понятия взаимоисключающие, как мне думается.
– Возможно, возможно… – задумчиво пробормотал он, глядя куда-то вдаль.
Наконец, дождь стал понемногу стихать. Сергей и Ольга вышли из беседки и не спеша зашагали по аллее. Поколебавшись, он предупредительно-осторожно взял девушку под руку. Она не противилась, и Сергей вдруг почувствовал, что ей тоже приятно прогуливаться по этому парку, как и ему самому.
Почти со страхом он вдруг поймал себя на неожиданной, как выстрел из засады, мысли: а если бы он не пошел сегодня в увольнение? Тогда бы не было этого прекрасного мрачного неба, этого прекрасного нудного дождя, этой прекрасной промозглой погоды, этих прекрасных холодных луж на асфальте, и этой прекрасной девушки, в которую он, кажется, влюбился с первого взгляда. Некоторое время шли молча, приноравливаясь друг к дружке. Наконец Сергей спросил:
– Ну а ты-то в самом деле медик? А может, уже фельдшер или врач?
– Нет, до этого еще очень далеко, – просто ответила она. – Пока я лишь студентка.
Они дошли до освещенной мягким неоновым светом улицы, пересекли ее по подземному переходу. Сергей складно балагурил, сам удивляясь себе, такого с ним еще никогда не случалось.
– Может, в кино сходим? – предложил он. – Есть еще целых два часа до окончания увольнения.
– Сегодня не могу, меня ждут, – Ольга отрицательно качнула головой.
– Кто ждет? – полюбопытствовал он.
– Мама! Устраивает? – ответила она немного резко.
– Ну, если мама, то устраивает… – многозначительно изрек он.
– А если не мама?
– Тогда не очень.
– Можешь не беспокоиться, сегодня меня ждут брат, мама и, главное, папа. С ним мы не виделись полмесяца, он был в командировке. Так что поход в кино не состоится, прошу извинить.
– Обидно, досадно, но – ладно…
– Да, тут уж ничего не поделаешь, – Ольга неожиданно остановилась и, настороженно подняв руку, замерла. – Ты слышал, Сергей?
– Кто-то крикнул, вроде? – он внимательно всматривался в темноту. – Неверное, это там, во дворе. Бежим!
И действительно, во дворе, едва освещенном уличным фонарем, на скамье, стоящей у стены, кто-то полулежал. Сергей и Ольга подошли, всмотрелись. Это была пожилая женщина. Ольга осторожно приподняла ее голову, нащупала запястье, проверяя пульс. Рука девушки наткнулась на упаковку, зажатую в ладони.
– У неё в руке валидол! Это – сердце! Срочно ищи такси, можно не успеть…
Сергей метнулся на улицу, с минуту стоял на осевой разметке. Наконец на перекрестке засветились фары. Завизжали тормоза.
– Тебе что, чувак, жить надоело?! – из окна «Волги» высунулся рассвирепевший таксист. – Или шары водярой залил?
– Не шуми, – шагнул к нему Сергей. – Я не торчал бы здесь без нужды, человеку плохо, в больницу надо срочно.
– Вот и вызывай «скорую»! – раздраженно рявкнул водитель, кладя руку на рычаг скорости. – У меня пассажир в машине и некогда тут с тобой… Убирайся с дороги, парень, – он выжал педаль сцепления, включил передачу.
Сергей продолжал стоять перед радиатором автомобиля. Шофер выскочил из кабины, двинулся к курсанту с угрожающим видом, ловчась схватить его за грудки, чтобы вытолкнуть с проезжей части улицы.
– Сваливай, кому говорю! – но тут же его рука, перехваченная железной пятерней Сергея, бессильно повисла в воздухе, мужчина вскрикнул от неожиданной боли.
Выждав, курсант разжал пальцы.
– Ну и лапища у тебя… – изумился водитель, растирая запястье. – Но ты пойми, парень, у меня пассажир и я должен доставить его, понимаешь ты это? Д о л ж е н! – медленно и раздельно, как бы вколачивая слова, повторил он. – Не довезу вовремя – выговорняк заполучу! А оно мне надо?
И неизвестно, как долго могла длиться эта перепалка, если бы из кабины вдруг не раздался мужской голос:
– Меня доставить успеете, я не на самолет опаздываю, а на день рождения еду, так что могу немного задержаться. А человеку надо помочь – или совсем уже сердца нет?
– Ну, если так, то ладно… – облегченно согласился таксист. А Сергей благодарно произнес, адресуясь к пассажиру:
– Спасибо вам, выручили, – и добавил, обращаясь уже к водителю. – А за задержку вот тебе компенсация, – он сунул руку в карман шинели. На вот, держи.
– Пятерка? – изумился водитель, рассматривая новенькую купюру. – Ну тогда…
– Пошли, донести поможешь, – прервал его Сергей.
– Пошли, раз уж так… – кивнул таксист.
– Погодите, я тоже помогу, – из машины выбрался невысокий мужчина.
Когда женщину осторожно уложили на заднее сиденье, Ольга села рядом с ней, а пассажир устроился рядом с водителем. Для Сергея же места на осталось.
– Срочно в ближайшую больницу! – услышал он голос Ольги. – Это, кажется, инфаркт!
– Как тебя искать? – крикнул Сергей, но «Волга» взревела мотором, заглушив его голос, и, с места набрав скорость, скрылась за поворотом.
Глава 4
Ольга… Ольга… Ольга… Этим именем, таким коротким, уже исписана почти вся страница конспекта. Забыв о лекции, Сергей машинально выводил это слово то печатными, то прописными буквами. Где же она есть? Где? В городе, как выяснилось, кроме медицинского института, есть еще и два медицинских училища. В каком из них искать? И как? Даже какой курс не сказала, не говоря уже о факультете: стоматологический, лечебный, педиатрический или фельдшерский… И фамилия неизвестна… А как хорошо все начиналось! Черт, и откуда она только взялась, та сердечница?!
Преподаватель аэродинамики Михаил Иванович Эпов, пожилой мужчина профессорской внешности, медленно прохаживался по залу, глуховатым голосом произносил текст лекции, заученной наизусть за многие годы:
– Флаттер, это сочетание самовозбуждающихся незатухающих изгибно-крутящих колебаний элементов конструкции летательного аппарата. Он появляется при достижении определенных критических скоростей и заканчивается, как правило, полным и стремительным разрушением самолета… – Эпов легонько постукивал по ладони указкой, сосредоточенно морщил высокий лоб. Повернувшись к окну, с минуту помолчал, потом снова заговорил. – Решением проблемы флаттера, унесшего жизни многих летчиков, занимались советские математики Келдыш и Гроссман…
Неожиданно Эпов заметил, что сидящий за предпоследним столом старшина учебной группы Романов лишь делает вид, что слушает, его отстраненный взгляд устремлен куда-то за пределы класса. Эпов незаметно подошел к Сергею сзади и заглянул в его конспект. Всё точно: в тетради курсанта написано много слов, но к лекции по теории полета они не имеют абсолютно никакого отношения.
– Чем занимаемся, молодой человек? – спросил преподаватель негромко. – Что такое флаттер вы, надеюсь, уяснили? Ну-ка, дайте определение, раз уж не записываете, а полагаетесь только на память.
Максим Кленов толкнул Сергея в бок:
– Отвечай, не слышишь, что ли?
Тот очнулся, вскинул голову.
– Флаттер, это… – прикрыв рот ладонью, зашептал Максим.
– Помолчите, курсант Кленов, – Эпов стоял напротив Сергея и насмешливо-выжидательно смотрел на него. – Пусть старшина сам держит ответ, без суфлеров. Ну, так что же это такое флаттер, Романов? Или прекрасные воспоминания не оставляют в голове места для лекции по аэродинамике?
– Извините, товарищ преподаватель, – стыдливо покраснев, Сергей вскочил с места. – Я немного задумался.
– Как бы вам не пришлось задуматься о том, как будете исправлять «гуся»… – взгляд Эпова, до этого строгий, несколько смягчился. – Садитесь, мечтатель вы наш. А конспект я после пары лично проверю. Итак, продолжаем, – он снова повернулся к аудитории. – Рассмотрим в системе координат кривую, показывающую, каким образом возникает начальная амплитуда колебаний при попадании самолета во флаттер…
Сергей сосредоточенно принялся вычерчивать в тетради систему полярности. Склонившись, Максим зашептал ему на ухо:
– Старик, у меня возникла идея.
– Какая?
– На городскую дискотеку надо сходить, может, там твою Ольгу встретим.
– Думаешь?
– Уверен, – ободряюще кивнул Максим. – Это не то, что по училищам да институтам искать, не зная ни курса, ни факультета, ни фамилии.
***Накануне выходного дня выпал первый снег. Искрился солнцем и свежей белизной ноябрьский день, бодрил первый ощутимый морозец.
– Вот здесь встретились, в этой самой беседке, – Сергей смахнул перчаткой снег со скамьи, присел, расправив полы черной курсантской шинели. Максим облокотившись о перила, задумчиво смотрел вдаль.
Дорожки парка еще небыли расчищены, густые заросли деревьев и кустарников, густо засыпанные снегом, приобрели таинственный вид, словно это был настоящий лес. Снегирь перелетал с ветки на ветку, выделяясь на общем блеклом фоне ярким розовым комочком.
– Как-то стал забывать ее лицо… – голос Сергея прозвучал глухо и безжизненно. – Боюсь, что не узнаю, если встречу.
– Еще как узнаешь. Раз ищешь, то значит не забыл, – Максим неторопливо отряхнул рукав от налипшего снега. – Пошли потихоньку, старик, может, сегодня повезет, найдем…
Девушек на дискотеке в центральном клубе города было много. Заметные в своей курсантской форме Сергей и Максим, ловили на себе их заинтересованные взгляды. Но Ольги на этом празднике музыки не оказалось.
***В казарме двадцать шестой учебной роты царила радостная суета. Курсанты готовились к новогоднему банкету, на который были приглашены студенты подшефного педагогического института. Сергей торопливо доглаживал брюки. Парадный китель с новенькими погонами был уже наутюжен и висел на плечиках. Рядом возился Максим, пришивая оторванную пуговицу.
– Как на охоту идти, так собак кормить, – незлобиво поддел его Сергей.
– Помог бы лучше, чем зубы скалить, – огрызнулся тот. – И вообще, отдавай утюг, хватит стрелки наводить, порежешься еще.
– Владей, – Сергей кинул утюг на подставку.
Старший лейтенант Фомин вошел в помещение, и дневальный подал команду:
– Встать, смирно!
– Вольно! – подскочившему с докладом дневальному офицер махнул рукой, давая понять, что торопится. Подозвав старшину Логинова, он приказал ему собрать роту. Когда курсанты построились, Фомин вышел на середину казармы. Лицо его было озабоченным.
– Скажу вам коротко, товарищи курсанты. Это первый торжественный вечер нашей роты, и нужно, чтобы он прошел безупречно. Руководство училища выделило для встречи актовый зал, там хватит места и для игр, и для танцев. Всем быть в парадной форме. И чтобы сияли, как новые рубли, это приказ! Надеюсь, что вы, будущие летчики, будете на высоте, не подведете училище, покажете пример дисциплины и гостеприимства. А теперь, р-р-азойдись!
Командир проследовал вглубь помещения, постоял у огромного расстеленного прямо на полу плаката, на котором ротные художники дописывали белилами: «Будущие пилоты приветствуют будущих педагогов в стенах Омского летного училища!»
Гости приехали, и от КПП, что у главных ворот, прибежал курсант Усольцев по прозвищу «Петька-шкаф» – такой он был огромно-квадратный. У порога актового зала посыльный остановился, широко раскинул клешнятые ручищи, сделал страшные глаза и, переводя дыхание, празднично заорал:
– Курсачи! Шефы прикатили на «Икарусе», человек полста, не меньше. Встречайте!
Гостей было действительно много и в основном это были девушки. Их встречала специально выделенная группа, помогала снять верхнюю одежду, провожала в зал. Приветственная часть вечера была краткой, молодежи не терпелось танцевать.
Раздались звуки вальса, и первые пары закружились по отполированному паркету. К ним присоединялись все новые и новые, и уже скоро зал представлял собой сплошное сине-белое море. Мимо Сергея, стоявшего дежурным у входа, прошел в паре со своей стройной эффектной женой старший лейтенант Фомин. Они кружились так лихо, что ее длинные черные волосы разметались по золотым погонам его парадного кителя. А там и Максим Кленов показался на миг из празднично разнаряженной толпы и тут же скрылся, вальсируя с девушкой, одетой во что-то белое и воздушное.
Сергей бросил взгляд на часы. Восемнадцать тридцать. Через несколько минут его сменят. Тяжелая рука опустилась ему на плечо. Рядом стоял Герман Юдин. Выглядел он шикарно: китель со стоячим воротником сидел на его статной фигуре безукоризненно, наутюженные брюки опускались на черные туфли, надраенные до зеркального блеска.
– Дежуришь? – Герман сочувствующе усмехнулся.
– Приходится.
– Ну ты даешь, Серега! Старшина – и нацепил красную тряпку. Неужели пацанов не хватает?
– Фома попросил присмотреть тут поначалу. Да я уже сейчас сменюсь, чего тут дежурить, все свои.
– Не скажи: несколько чуваков со спортфака ко'сенькие, вроде, наших задирают, к своим девкам пристают.
– Пускай пристают, они же все из одного института, сами разберутся.
– И то верно. Лишь бы свалки не получилось. – Юдин повернулся к залу, внимательно осмотрелся. – А я одну телку поджидаю, обещала приехать, а все нет. Подожду еще пять минут да на КПП двину, может ее там наши дневальные тормознули?
– Кто такая?
– Подробностей не знаю, совсем недавно познакомились. Классная чувиха, доложу я тебе, породистая, всё при ней: и фейс, и сиськи, и фюзеляж. А шасси, так это вообще отдельная тема: стройные, длиннющие, прям из-под лопаток растут! Как представлю их в задранном положении – так сразу начинает трясти на всех режимах. Короче: есть куда, было бы чем… Меню', как говорится, по высшему разряду! – закончил Юдин с похабной ухмылкой.
– Да-а, – неприязненно усмехнулся Сергей. – Уж ты-то с заказом не промахнешься.
– Ну, а как ты думал «дедушка»? В нашем возрасте стыдно промахиваться! Нюхом чую, Серж, толк будет… – при этих словах он многозначительно подмигнул, придвинулся ближе, заговорил доверительно. – Представляешь, всё решил случай: в позапрошлый выходной пристал ко мне как пьяная муха Вовка Якушев из двадцать пятой… Ну, знаешь его, мордастый такой, бывший мариман, тоже на ТОФе служил, только на подлодке: пойдем, мол, в города'. А я чё-то не хотел – настроения не было. Ну, уломал он все-таки меня, поперлись… И вот стоим в фойе «Октября», в киношку собрались, и вижу, как одна клёвая чувиха пеленгану'ла нас своими глазищами, а они у нее – во! – Герман показал пальцами обеих рук два огромных кольца. – Ага-а-а, думаю, первая поклёвка есть! Понаблюдаю-ка еще малость, рыбка должна поглубже заглотить крючок, так ведь, старик?
– Должна, должна… – рассеянно пробормотал Сергей. – А то возьмет, да и сорвется.
– У меня не сорвется, я – рыбак со стажем…
– Уверен?
– Разумеется, старичок, всяких обламывать приходилось, опыт есть… – Герман еще более оживился, азартно потер ладонь о ладонь. – Вот поэтому жду какое-то время, фиксирую еще пару раз ее взгляд и принимаю решение атаковать. А дальше просто: захожу левым виражом, сближаюсь и конкретно интересуюсь: по какому-такому праву ты, милая, меня своими пеленгаторами облучаешь? Смеется: а может, не вас, а вашего приятеля? Но я-то сразу усёк, что туфтит: не с Вовочкиной рожей привлекать внимание таких тёлок. Я быстренько у нее билетик изъял, сунул его Якушу и на ее место спровадил. После фильма до дому проводил. По дороге поездил тёлке по ушам: плел про будущее пилота международных авиалиний, про его положение в обществе, ну и все такое… Бабы на такие разговоры падки, им что не насочиняй, все за чистую монету принимают, дурёхи.
– А она что рассказывала? – равнодушно поинтересовался Сергей, болтовня Юдина начинала надоедать.
– Да всё про училище расспрашивала, про учебу, а про себя-то не особо… Но это вопрос времени. Для начала я ту мочалку на сегодняшний вечер пригласил. Удивилась даже: а что, разве можно посторонним? А сама, гляжу, аж цветет и тут же соглашается. Другая бы поломалась для порядка: как, мол, так? Едва законтачили, а уже в гости, а эта сразу оттяпала: приду, жди! Оно и понятно: с медицинской точки зрения мы народ здоровый, чистоплотный – вряд ли чем можем наградить… И потом, у нее явный замах на летуна, ведь этот контингент – денежный, а современным овцам что нужно прежде всего? Дензнаки, дензнаки и еще раз дензнаки, бабки, проще говоря… Ну и потом сразу видно, что на меня запала, оно и немудрено, я ведь не какая-нибудь шушера, а супермен: могу и пальто подать, и в морду дать… Но герла', конечно, не простая, сама себе на уме, так что повозиться придется… – красивый рот Германа пополз в ухмылке. – Но, наше дело правое, мы победим: выезд на природу, шашлычок под коньячок, а когда окосеет – тогда и дуру можно загнать под шкуру… Приемчик испытанный и надежный.