Оборотни
– Друг Борис! А не перекинуться ли нам в картишки? Мы как гусары коренные, как собутыльники седые. Всю водку выпили давно. Так перекинемся в картишки. Ты Александр увлекся слишком. Чужие жены не для нас. Удача в карты …. Ну давай рифму же брат Пушкин! Угораздило меня со спутником. Борис Викторович!! Зная твою удачливость на карточном поле, ты не откажешь старому другу.
И прилип как банный лист и не отвяжешься. Проиграешь, будет требовать продолжения игры. Выиграешь, долг не отдаст, да не из чего ему отдавать. Но пойдет в столице новая сплетня об ужасном и коварном деревенском сидельце. Эдак и шулером скоро прослывешь.
Жеребятьев дышал перегаром, дивной смесью из вишневой наливки, молдавского кагора и неведомо какими путями добытого местного самогона. Надо сделать выговор управляющему. Переведут так семенное зерно на самогон, а весною, что сеять будем?
Снова пришла мне на помощь Полина. Неведомыми мне путями она сумела отвлечь внимание полупьяного гостя. Жеребятьев уставился на прелести юной хозяйки. Рассыпался в любезностях. Любезности гусара это нечто друзья мои. Впрочем, вам всем знаком бессмертный поручик Ржевский. Не с Жеребятьева ли автор анекдотов списал героя.
Одним словом на дневную прогулку в лес отправились вчетвером. Александр Сергеевич Пушкин, поручик Жеребятьев, графиня Апраксина и в качестве нагрузки муж графини. Естественно верхом. Какой же дурак в осеннюю сырость будет мочить ножки прелестной женщине.
Давно ли мы мотались с Полиной по этим местам. Лес выглядит сейчас мирным и даже уютным. Лесная дорога ведет …. Ах, если бы неведомо куда. Она, стерва, ведет в определенном, хорошо мне знакомом направлении. Всё к той же мельнице. Хорошо укатанная, мужики этой осенью везут на мельницу зерно, увозят мешки с мукою, дорога эта мне категорически не нравится. Полине, похоже, тоже. Но наш поэт скачет впереди кавалькады и не собирается никуда сворачивать. Чувствую, “Русалку” он напишет не в 1832 году, а значительно раньше. Не стала бы Анютка с ним шутки свои шутить. С неё станется. Потом будет жаловаться, что ребеночка от него прижила. И вся история русской литературы пойдет в черт знает каком направлении.
– Здоровью моему полезен русский холод! Кричит Александр.
– Не свались с седла Алексаша! Ты у нас еще тот гусар. Хохочет Жеребятьев.
Вот ведь, вечный пьяница, а как в седле держится. Успел в компании 1812 года поучаствовать. Ранен под Смоленском, дошел с нашими войсками до Парижа.
Полина разрумянилась, забыв все невзгоды, ей снова 17 и хочется шалить как девочке. Какая же красавица у меня жена.
Я скачу, забывая кто я, беглый ли программист Вараксин, безродная дворняжка из 21 века или благородный аристократ граф Апраксин, род из самых достойных в истории России. Ох, не сотворить бы нам новую историю.
Дорога коротка под копытами коня, вот уж блеснула река. Шум мельничного колеса. Что сулит нам новая встреча со старыми знакомыми.
– Борис Викторович! А чтой-то у вас мертвяки в речке плавают? Али красавица какая в селе утопилась? Чур, дамам не смотреть, отвернитесь Полина Ивановна. Тут мужское дело.
Жеребятьев прав. Рядом с мельницей у берега качается в воде тело утопленницы. Лицо обращено к осеннему небу. Какие кроткие нежные черты. У меня в крепостных такой красавицы нет. Из верховий реки принесло что ли. Да там у нас и поместий раз, два и обчелся.
– Надо бы достать деву и похоронить по христианскому обычаю. Жеребятьев лезет в воду, не смущаясь осенним холодом. Вот уже красавица в его объятиях. И тут начинается!
Русалка с хохотом цепляется за мундир поручика и тянет его в воду. Ошарашенный Жеребятьев и не сопротивляется. Сражался с французами на полях Европы и погибнет от рук рехнувшейся русалки в глухом лесу матушки России. Не будет этого. Я пытаюсь привести в действие мой перстень, на днях специально его подзарядил. Но как попадешь в русалку, когда она извивается змеею и бьет хвостом, подымая тучу брызг. Обалделый гусар полностью в её власти. Сейчас утянет на глубину и конец мужику. И тут совершенно неожиданно в дело вмешался наш Александр Сергеевич. Нырнул в холоднющую воду и укусил русалку, похоже, за самое чувствительное место укусил. Та взвизгнула как обычная девка. Хлестанула поэта хвостищем по лицу. Но тут очнулся и Жеребятьев и своим мощным кулаком добавил речной деве. Попал ей в глаз. Визг прямо ультразвук. От мельницы бежали к нам хозяева, мельник водяной и Анютка. Мне наконец удалось отследить контур тела русалки и мой перстень выстрелил в неё снопом огня. Запахло горелой рыбой. Пошла вон, ныряй дура! Орал подбежавший водяной. Русалка еще раз мотанула хвостом и погрузилась в воду.
– Вот пассаж, так пассаж!
Приговаривал Жеребятьев, выбираясь в обнимку с Пушкиным из реки.
– Натекло же с вас барин! Скорей в избу, попьете горяченького, командовала подбежавшая Анютка.
– А ты дева не из русалок будешь, дрожащими губами произнес Жеребятьев.
– Граф. У вас тут в реке много таких будет? осведомился Александр Сергеевич.
– Лично я в первый раз такую вижу. А сколько их в воде водится, как вы сами понимаете, лезть и проверять не намерен.
– Избави бог, избави бог.
Мы добрались до избы мельника, получив и горячее питьё и по стакану хозяйского самогона.
Много было смеха и немного нервного веселья. Полина не участвовала в общем разговоре, держась с хозяевами несколько напряженно. Забыть подлую шуточку с превращениями она не могла.
– Случайно не ваша опять подстава эта стерва русалка? Шепнул я на ушко Анютке.
– Ни в жисть барин. Батюшка эту русалку из стаи давно выгнал. Плавает тут наособицу, шкодит помаленьку. Путные русалки уже спать до весны легли, а она видишь ли решила в последний раз пошкодничать. Вольно ж вам было, к ней в воду лезть. Повезло еще вам. Ишь, как ваш чернявый её кусанул. Она и не ожидала.
– Наш чернявый Анюта великий русский поэт. Его вся Россия любит. Лично Государю известен. Ты уж с ним поосторожнее.
Мокрый великий поэт шмыгал носом, но уже успокоился и не знал за кем здесь ухаживать. За Полиной в присутствии мужа не решался, за Анюткой, приветливо улыбающейся и строящей ему глазки, и хотелось бы, но строгий мужик отец был рядом и не сводил глаз с гостей.
– Ушицы, ушицы отведайте. Быть на мельнице и хозяйской ухи не попробовать это не дело.
– А вот скажи мне мельник, рыбку тебе натурой поставляют или сам ловишь?
Вопрос был на засыпку, давно меня интересовал. Но мельник только загадочно улыбнулся и не ответил. Видимо не захотел раскрывать тайны фирмы.
Александр Сергеевич решился, наконец, и подсел к моей Анюте.
– Глаза какие у нашей милой хозяюшки. Как в омут затягивают.
– Затянут Александр и не всплывешь. А то и в небо улетишь, как в одном стихе твоем. Ты что не видишь, она же ведьма!
Дернув Пушкина за рукав, я оторвал его от приятно завязавшейся беседы.
– Никак вы не похожи на ведьму Анюточка. Ведьмы старые, страшные. А вы юная и привлекательная девушка. Наговаривает на вас граф.
– Почему ж наговаривает. Злые ведьмы, они барин и вправду старые и страшные. А я ведьма добрая. Вот хоть барина нашего спросите, добрая я или нет?
Полина посматривала в нашу сторону и явно хотела тоже что-то сказать о доброй Анюточке. Пора было рвать когти. Мы обсохли, лошади наши покушали хозяйского овса и чувствовали себя превосходно.
– Надеюсь, Пушкина не будешь по лесу кружить? Не то он про наш лес такие стихи напишет, сто лет люди будут плеваться и стороной лес обходить.
– Или наоборот валом в лес повалят. Да, не бойтесь, не бойтесь. Поиграла и хватит. Все ведь перегорело Борис Викторович. Расскажу дочке о беглом папочке, но папочку мы беспокоить не станем. Небось жене не говорил, граф?
И подлая ухмылочка. И плетенка с вяленой рыбой, притороченная к седлу поручика Жеребятьева.
– Дивная закуска к пиву! Если б ты знал Апраксин! Чудные у тебя мужики Апраксин. Мне бы так жить Апраксин.
Инцидент с русалкой забыт и признан несущественным. Подумаешь русалка. Не Наполеон же.
– О чем задумались Александр Сергеевич? Что душу тревожит у поэта!
– Хотелось бы остаться у гостеприимных хозяев Апраксин. Какие груди у вашей мельничихи. Ноги дивные. Губы малина. Какая ж она ведьма.
– Самая что ни на есть зловредная. А что красивая и молодая, так это даже хуже. Легче обманывать доверчивых гостей из города. Вы б Александр Сергеевич обратили внимание на нашу Машу. Девушке вы крепко понравились. Глядит на вас, краснеет. Заговорить смущается. Хорошая девушка, давно у нас. Опытная.
Похоже, поэт сегодня вечером скучать не будет.
Глава 9. Дела житейские и не очень
Вечер после такой утомительной поездки мы посвятили святому для каждого россиянина делу. Посещению бани. Бабушка, узнав об осенних купаниях гостей, приказала истопить пожарче. Веники были на все вкусы. И родимый березовый, и наидостойнейший дубовый, из зимнего дуба бабы заготавливали. Для любителя экстрима нашелся и можжевеловый. Особой полезный для истребления возможной хвори, занесенной из осенней воды. Веничек из полыни тоже имелся в наличии. Мужчины парились в первую очередь. Я привык к своей бане и считал себя самым выносливым. Не тут-то было. Всех обскакал наш поэт. Малорослый и с виду хлипкий Александр Сергеевич имел железное здоровье и парился с большим вкусом. Мы уже давно покинули парилку и перебрались в залу, изучать достоинства моего винного погреба, а Пушкин все парился. К нему должна была подойти девушка Маша и помочь барину как следует допариться. Дело святое. Полина оставила нас мужчин, сославшись на усталость. И вправду день вышел насыщенный.
Жеребятьев курил трубку, как истинный гусар. Но вот табак у него был дрянной. Предложить свой я не имел возможности, увы, ни мой прототип, ни я сам сроду не курили. Для Апраксина странная для эпохи слабость, а меня с детства отучили.
– А не отправиться ли нам Борис завтра поутру на поиски твоей русалки. Если поймаем её, да отвезем в Петербург, а там показывать народу! Какие деньги можно зашибить, Борис! Тебе понятно, оно без надобности, в деньгах купаешься, не знаешь куда девать. А нам, бедным гусарам куда как хорошо иметь лишнюю копейку.
Я еле отговорил Жеребятьева, сославшись на недостойный для гусара способ заработка и крайнюю опасность охоты на русалок в осенней воде.
– Вы нужны России Жеребятьев. Гибель такого выдающегося воина в объятиях отвратительной русалки ляжет пятном на репутацию хозяина этого дома. Лучше выпьем пунша дорогой Жеребятьев.
Какой-то крик и визг послышался со стороны помещения бани. Не иначе наш Александр Сергеевич расшалился. Не вышло бы чего.
Дверь отворилась, вошел распаренный Пушкин. Его лицо сияло. Пара свежих царапин очень украшали его профиль.
– Александр Сергеевич. Шрамы от кошачьих когтей очень опасны для здоровья человека. Они воспаляются и долго лечатся. Не тронь кошку и она тебя не тронет.
– Кошки всякие нужны. Кошки всякие важны. Вдруг процитировал Пушкин великого нашего Сергея Михалькова.
Сегодня ночью у меня с Полиной будет серьезный разговор. Она уже и Михалькова Пушкину прочитала!
Жеребятьев ржал как лошадь. За окном моросил осенний дождь, а в зале так уютно. От печи идет жар, всё вино похоже выпито. И слава богу. Идя по коридору в спальне, я наткнулся на возвращающуюся в людскую девушку Машу.
– Как барин, Маша? Благополучно попарились господа?
– Да, барин… Маша что-то замялась и покраснела.
– Не случилось чего?
– Да так… Дуняшка тут сунулась ненароком.
– А она-то тут с какого бока?
– Я ей и говорю. Мой барин. Мне его мыть. Два рубля Ваше Сиятельство мне обещали. А она дура не понимает, лезет в парную.
– Значит вы там вдвоем? Спросил я, испытав некоторое чувство ревности.
Приятно конечно поделить любовницу с великим поэтом. Но пусть лучше он трахается с посторонней девкой. С Машей или Глашей. На худой конец с графиней Воронцовой.
Что там у них было вдвоем или втроем девушка Маша мне так внятно и не сказала. Скромная она и стеснительная натура. Хорошей будет женой, когда накопит сто рублей.
– Полинушка! Нельзя ж всё рассказывать о нашем будущем. Губительное для предстоящей реальности знание. Ну пара-тройка стишков, худо-бедно, и то небезопасно. А ты уже и стих Михалькова Пушкину рассказала.
– Какой стишок?
Я сообщил о казусе с важными и нужными кошками. Полина засмеялась. Присутствующая здесь кошка Мурка возмущенно зафырчала и стала царапать когтями постель.
– И в мыслях не было Боренька. Александр Сергеевич сам откуда-то взял и придумал такое. Я ему не говорила.
Вот и задумаешься. Получается Михальков сей стих у Пушкина подтибрил. Для классика советской литературы вполне типично.
Кошка Мурка, в миру Дуняшка, не успокаивалась. Подвывала, совалась ко мне под руку. Пыталась тереться об мою ногу. Словно хотела что-то сказать, в чем-то повиниться.
– Я тут виновата Боря. Отпускаю раз в неделю Дуняшку помыться в баню. И сегодня отпустила. И не подумала, что у вас банный день. Она сдуру сунулась. Прибежала обратно, плакала… Что с тобой? Ты ревнуешь граф?!
– Не надо о прошлом. У Дуняши своя голова на плечах. И если голая девушка суется к голому мужчине в бане, то вся ответственность на девушке. Мы мужики народ слабый.
– Да, это я уже поняла, граф.
Кошка грызла подушку, пуская пузыри изо рта. В комнате запахло скандалом.
– А вот не будет тебе этого Дуняшка, подумал я.
Полина хоть и ведьма, но женщина слабая, беззащитная. В сущности никакая еще не женщина, а наивная семнадцатилетняя девчоночка, вышедшая замуж за испорченного жителя мегаполиса. Мы знаем подходы к простушкам….
Кошка Мурка, свалив с постели, возмущенно мяукала, сидя в углу. Я ласкал у любимой лоно, этой ласки она особо стеснялась до сих пор. И особо ждала её, забываясь до безумия. Словно не она, а другая Полина лежала передо мной, шепча в забытьи случайные слова. Бессмысленные в будничной жизни. Важные в эти минуты. Тикали часы в спальне. Взвыла, заходясь в крике кошка.
– Надо её выхолостить Боря…
– Ты и так её страшно наказала. Каждую ночь она смотрит, как я тебя ласкаю. Каждую ночь она ревнует и завидует. Дуняшка добрая, но я не ручаюсь, что она не возненавидит свою мучительницу.
– Не говори так….
Сладко ты целуешь Полиночка, удивительно сладко. И ночь длилась, длилась и длилась. И ухал на болоте осенний филин. Ему, старому, завидно было. Он когда-то тоже был молодой.
……………………………………………………………………………………..
– Деньги, что Ваше Сиятельство выделили на закупку картофеля, пораскрадены. Картошку купили гнилую. Она не долежит до весны. Вашего управляющего бы мордой бы, да в этот самый, гнилой картофель. Хранилища сырые, вода просачивается. Погниет барин вся ваша картошечка. Das ist fantastisch herr Apraksin!!!
Приезжий немец горел благородным негодованием. Следовало проверить все эти ужасные вести о моем любимом продукте. Сесть в галошу в первый же год моей хозяйственной деятельности. Не допущу такого позора!
Мы лазали в погреба, мы развязывали мешки и проверяли каждую картошку. Мы пропахли гнилой картофелью до того, что нас неприлично было пускать за обеденный стол. Поэта мы не подпустили к нашей прозаической деятельности. Он уединился у себя в комнате и что-то пишет. Грядет изменение реальности. Русалка будет написана на пару лет раньше и будет совсем не такой обаятельной, как в моей реальности. Полинушке моей тоже не избежать прикосновения вечности. Но она, ей богу, заслужила. Таких как она в мире больше нет.
Гора родила мышь. День гнева миновал, и оказалось, что всё не так страшно. Погноили сволочи пару ящиков. Поленились проверить нет ли воды в погребе. Но потери где-то в десятую часть закупленного. Граф и графиня могут себе такое позволить. Управляющего высекли. Он поцеловал барину ручку и на коленях просил прощенья. Постановили еще картошечки прикупить.
– Увы, Александр Сергеевич. Чтобы моё рабство тощее не голодало, надо принимать меры по внедрению полезного овоща. Откушайте еще картошечки. И вопли моего управляющего, простите мне мое дикое барство, не принимайте во внимание. Чтобы не воровали, надо порой быть жестоким. Ворует мой управляющий, что поделать.
– Boris, ты конфузишь нашего гостя. Сказала бабушка, строго глядя из-под очков на расшалившегося внука.
А гость, видимо вспомнив мою цветущую юную деву, которую он сегодня раз десять огулял, молча вздохнул и потянулся к бутылке бургундского. Обед прошел в обстановке глубокого взаимопонимания. Жеребятьев опять напился.
Прогулки, чтенье, сон глубокий. Последнее у Александра Сергеевича получалось пока не очень. Подложил я ему небольшую, но крайне симпатичную свинью. Девушка Маша отрабатывает свои два рубля с неслыханным энтузиазмом. Моя Полина смущенно поглядывает на Пушкина. Не ожидала. Она, в общем то, представляла, что поэт вовсе не облако в штанах, а существо вполне земное. Но что до такой степени. Но поэт, утомленный любовными игрищами, становится безопасен для угрюмого ревнивца мужа. В смысле для меня.
– Полина. Пойдем, погуляем. Только вдвоем, Александра Сергеевича с собой не возьмем.
– Пойдем Боренька. Мне и вправду он слегка, как это сказать, приелся. Поэты хороши на страницах книг, а в реальной жизни народ довольно утомительный.
– Ты ему еще не намекнула насчет Гончаровой?
– Попыталась, но у меня не очень получилось. Похоже, он наоборот, заинтересовался.
– Соврала бы: прекрасна как ангел небесный, как демон коварна и зла.
– Ну, какая ж она царица Тамара. Курица, смазливая и глупая курица.
Мы шли по вечернему селу. В избах горели огоньки, народ жег лучинки, готовясь ко сну.
– Хлебают сейчас щи, Боря и счастливы своей жизнью. Щи есть, барин добрый, что еще надо для жизни. Подумать только, двести лет до вашего светлого будущего. А там, те же щи, та же лучина.
– Человеку Полинушка надо как-то время скоротать на отрезке между рождением и смертью. У нас интернет и пицца на заказ. У них щи и процесс детопроизводства. Кстати, графиня, не пора ли нам об этом подумать.
– О чем граф подумать, о щах?
Она щелкнула меня по носу и побежала к реке.
Глава 10. Волчьи забавы
Лес за холодной рекою, осенний лес. В лесу отдаленный вой волков. Опять будут нападения на хозяйский скот, опять моему Карпу брать ружье и идти на охоту. Волков в нашей губернии видимо невидимо. Север, близко Карелия, леса и леса.
– Боря! А махнем за реку. Погуляем, как следует.
– Рехнулась Полинка?
– Ни капельки. Я поняла, в чем ошибалась. Теперь мы можем стать кем угодно. И спокойно вернуться в свои тела. Не будет кошмарных приключений третьего дня. Нам ничто не угрожает.
– Ведьма любительница, сумасшедшая Полинка. Мы смертельно рискуем.
– Мы ничем не рискуем!
Опять вой за рекой.
– За мною граф!
Она побежала, я следом за ней. Земля стремительно приближалась к моим ногам. Какие к черту ноги. Звериные лапы. И теперь они были не с кошачьими когтями, а похожи на лапы крупных собак. Собака, точнее огромный волк бежал с фырканьем впереди меня и нырнул в воды реки. Я устремился за ним.
Мн-да. Купание в ледяной воде мало приятно даже для волка. Река не широка, каких-то сто метров. Но чтобы переплыть по-собачьи, изо всех сил перебирая лапами, мы пришлось постараться. Полина плыла впереди, как ни в чем не бывало. У неё получалось гораздо лучше, чем у меня.
Лес за рекой оглушал обилием запахов. Почти так же пахло и для рысей. Но для волков резче и отчетливее. Мы встряхнулись и побежали рядом в прибрежные кусты. Если какой крестьянин сдуру ночевал на берегу реки этой ночью, то он отметит появление пары крупных хищников. Ждать нам назавтра облавы на волков. Мало незаметно убежать, надо еще незаметно вернуться. Порой это гораздо сложнее.
– А поэт сейчас стихи пишет, засмеялась на ходу моя волчица.
– Поэту не видать моей волчицы! Я укусил подругу за бок. Волчий укус страшен, но он может быть и нежен. И почему бы и нет. Почему бы не попробовать…
– Борис! Не смейте граф! Я вас не для этого в лесу пригласила. Ну Боррренька….
Отвернемся минут на десять. Лес не подслушивал. Мелкие звери разбежались во все стороны. Крупные, почуяв резкий волчий запах, благоразумно обошли нас стороной.
– Наверное, теперь будет волчонок, думал я, выйдя уже вперед и ведя за собой мою самку.
Полина что-то замолчала, острота полученного впечатления её оглушила. О чем она думала, не знаю. Возможно, сравнивала ощущения человека и волка. И боялась самой признаться, что волки нас опередили в чем-то.
А волчий вой все ближе. Собратья по шкуре нас учуяли и бегут навстречу. Если набросятся всей стаей, непременно загрызут.
– Поводим их по лесу графиня? А потом обратно в деревню, обернемся людьми и одурачим хвостатых.
Мы хорошо рассчитали и крепко просчитались.
– Они нас окружают!
Волчьи голоса звучали и спереди и сзади. Попытки свернуть с пути, пресекались волчьим рявканьем за деревом то слева, то справа.
– Похоже, они нас куда-то гонят, Боря.
– И это куда-то мне очень не нравится.
Не на трясинника ли работает стая зверей? Нас оттесняли к болоту. Пойти на прорыв? За себя я был более-менее уверен. Но Полина. И все же следовало рискнуть. Вернусь домой с покусанной мордой и шрамами на груди. Шрамы украшают мужчин.
Я рванул влево. К реке, только к реке. Там цивилизация, стоит переплыть реку, мои мужики встретят волка в топоры, а графа с графиней спасут и обогреют.
С волком я столкнулся морда с мордой. Мелкий шкодник, не ожидая встретить мощного самца с самкой, испуганно тявкнул. Не успевая уклониться, споткнулся и упал мне под ноги. Я рванул его на бегу. Так, для порядка. Полинка, перескакивая через зверя, пустила струю, угодив ему прямо в испуганную морду. Мы наподдали, уходя уже от погони. Вот он берег реки.
На берегу горели костры. Кто это огонь по ночам жжет? Рыбаки? И вряд ли из моих мужиков. Приехал кто из города и ловит мою рыбку? Забыв, что на мне сейчас волчья шкура, я стал подходить ближе. К берегу причалены челны. Какие-то странные челны, у нас такие не строят. Будь я у себя в двадцать первом, сказал бы, что реконструкторы резвятся.
– Боря. Это что-то вроде челна вещего Олега. Или Владимира Красно Солнышко. Кто это к нам пожаловал? Неужели Государь изволит таким образом прибыть к нам на охоту?!
– Боюсь, что хуже. Боюсь, что гораздо хуже.