Фазеры. Часть первая. Фаза сна
– Извините, пожалуйста, а что означает название города? – выглядывая из-за сидевшей рядом женщины, спросила ты у добряка, который печатал что-то на браслете. Женщина недовольно на тебя посмотрела.
Добряк поднял голову и начал рассказ:
– Раньше на планете было очень много разных языков. Это сейчас сохранился лишь один. Но наши историки стараются изучать языки по старинным книгам. Поэтому во многих технических названиях есть частички из древнего английского языка: «найт», «лав» и «сити», обозначающее город. Что же касается первой части названия, «сомнус» – это сон на каком-то неизвестном нам языке. То есть название города переводится, как город сна.
«Если даже ученые не знают английский полностью, откуда тогда я помнила перевод имени Эмнайтика?» Твоя память тебя пугала.
Трамвай остановился, и добряк встал, а ты не знала, как пройти мимо женщины. Мужчина, перехвативший твой паникующий взгляд, обратился к ней:
– Наша остановка. Вы не выходите?
Женщина недовольно повернула ноги вбок, освобождая проход. Ты моментально вскочила и шагнула на поверхность нового металлического помоста. Вы спустились по лестнице и подошли к лифтам номер шесть и семь, что были установлены между полицейским участком и той самой больницей, в которой ты когда-то уже побывала.
– А почему мы не могли поехать на том лифте, у которого встретились? – поинтересовалась ты, как только вы вошли внутрь.
– Мы могли поехать на нем, но во-первых, оказались бы в другом конце этажа. Совсем не там, куда нам сейчас нужно, поэтому нам пришлось бы шагать пешком. Во-вторых, я хотел показать Вам Сомнус-Сити. – Мужчина кивнул на стеклянные двери, за которыми открывался вид на город.
Вы поднимались все выше и выше. А люди внизу становились все меньше и меньше. Вот вы миновали второй ярус, на котором почти не было людей – только роботы трудились, не жалея энергии. После был пройден и третий ярус. На нем, напротив, совсем не оказалось роботов. Только люди в деловых костюмах сновали туда-сюда. На этом этаже вышло большинство пассажиров, каждый из которых уважительно кивнул твоему спутнику.
Выходя, какой-то мужчина наступил тебе на ногу. И вместо того, чтобы извиниться, проворчал что-то невнятное. Тебе вспомнились слова легенды: «Но и в куполе люди не жили в мире. Они стали алчными и эгоистичными, разучились общаться друг с другом без ссор».
Лифт привез вас на четвертый ярус, оказавшийся безлюдным – и безроботским тоже. Многочисленные белые двери были закрыты.
На этом этаже выходил мужчина в костюме. Перед этим он шепнул добряку что-то на ухо.
– Извините, пожалуйста, – обратился к тебе последний. – Мой знакомый должен передать мне важную вещь. Нам придется выйти и подождать его.
Ты выскочила из лифта вслед за добряком, а его знакомый куда-то ушел.
– Неужели в правительстве работает так много людей, что для него отведен отдельный этаж? – удивилась ты, оглядываясь.
– Не так уж и много. В сонат входит тридцать два сонатора. Плюс апстарт – это глава города. Всего тридцать три. И комбинация каждого соответствует букве алфавита. У всех них есть свой секретарь. Ну и большую часть этажа занимает техника для осуществления управления.
Ты вспомнила, как сестра назвала деда сонатором, но тогда еще не знала, что это значит.
– Что за названия такие странные? Сонат, ап… – Ты запнулась, пытаясь припомнить остальную часть слова.
– Старт, – закончил за тебя мужчина. – Старт – это начало, запомните. Все дети проходят происхождение этих слов на уроках истории. Я расскажу вкратце. Когда только возник наш город, названий у членов правительства не было. Но прошло время, и нам понадобились специальные обозначения. Тогда стали искать подходящие слова в старых книгах, которых сохранилось не много. Помогли записи древнего общественного деятеля. Одно из его писем, которое я заучил еще в пятом классе, звучало так: «В моем понимании гораздо красивее суда и судей, звучит название органа верховной власти в древнем Риме – сонат, – а также обозначение его членов, образованное от того же слова при помощи суффикса -ор». Буква «о» в слове «сонат» была смазана и похожа на «е», но ученые решили, что с частичкой «сон» звучит возвышеннее. Так у нас появились сонат и сонаторы.
Что же касается апстарта, то это название было найдено в письме того же человека. Его я тоже в свое время зазубрил: «К сожалению, в нашем языке нет слова, подходящего для описания нашего правителя, так что обратимся к английскому. Апстарт – вот идеальное обозначение такого человека». Перевод слова точно установить не удалось. Но ученые переводят «ап» как «вверх». Получается, начало возвышения. Как по мне, отличное обозначение для руководителя. Уверен, это почетное звание.
«Они так легко выбирают себе названия, не зная точно, что те значат, – подумала ты. – Что, если этот апстарт на самом деле переводится как-нибудь плохо?»
К вам подошел вернувшийся мужчина и передал добряку какой-то конверт.
– Нам пора.
И вот наконец пятый ярус. Двери снова раздвинулись, и на этот раз ты вышла из лифта на каменную поверхность. Этаж был обустроен, как и все остальные: из стены выглядывали двери и коридоры. А в середине, вместо сквера, лишь пустота, огражденная металлическими перилами.
Ты подбежала к перегородке, которая оказалась тебе по плечо, и поднявшись на носочки, взглянула вниз. Ух! Дыхание перехватило от такой высоты. Теперь фонтан, установленный посреди огромного отверстия, казался маленькой серебряной монетой.
Ты отошла от края. Мужчина, ждавший тебя все это время, посмотрел на браслет:
– Итак, который час…
– Скажите, а что это такое? – заинтересовалась ты.
– Это браслет жизни любого взрослого человека. У вас его нет, так как вы еще малы. Перейдете на основной этап – появится. На нем наше время, звонки, сообщения в «Ух!», схема города, деньги, пропуск на работу или в учебное заведение, паспорт и счетчик слов.
– А зачем считать слова? – Ты открыла рот, мечтая поскорее получить такую многофункциональную вещь, и разочарованно захлопнула его обратно, когда добряк ответил:
– Чтобы граждане не говорили слишком много. Я же объяснял, излишнее общение дурно влияет на здоровье человека. Не больше двухсот пятидесяти слов в сутки – норма, выведенная докторами. Но иногда мы забываем об ограничениях и говорим больше. Браслет же ведет подсчет и сигналит, когда следует остановиться. Если ты будешь переходить границу слишком часто, правительство вынуждено будет принять меры, так как подобным поведением ты не только плохо влияешь на свое здоровье, но и подбиваешь на эти же действия окружающих.
– Что же это, мне всегда молчать, что ли?! – насупилась ты, вспоминая всех тех угрюмых людей, что встретились по дороге – теперь ясно было, почему они не общались. – Но вы же наговорили мне сегодня больше двухсот слов. Вас за это накажут?
– Дети всегда разговорчивее взрослых, поэтому им, как и неосознанным первенцам, браслеты не выдаются. Со временем вы научитесь контролировать свою речь. – Добряк похлопал тебя по плечу и улыбнулся. – А насчет меня… Скажем так, есть граждане, которым без общения никак. Мы проходим специальные медицинские курсы и получаем справки о том, что восприимчивы к общению – у нас неограниченный запас слов, только ради города. Вот для таких случаев, как этот. Без меня бы вы не справились. Не подумайте плохого, я и сам не в восторге от излишней болтовни. Вот, пока мы говорили, дорога заняла больше часа – вы опоздали на свое первое занятие.
«А вы на работу», – добавила про себя ты и вдруг поняла, что даже не узнала имени человека, который потратил четвертую часть своего дня на тебя.
– Извините, – обратилась ты, когда добряк уже заходил в один из кабинетов, – а как вас зовут?
Значка у него почему-то не было.
– Вам необязательно знать, – ответил мужчина и, таинственно улыбнувшись, скрылся за дверью. Через несколько минут он вышел, и уже не один, а с высокой женщиной на каблуках, которая взглянула на тебя и спросила:
– Она?
– Она, – ответил мужчина.
– Хорошо, спасибо, – женщина поправила красное платье и растянула ярко-накрашенные губы в улыбке.
– И вам, – отозвался добряк, прежде чем пойти обратно к лифту.
«Спасибо!» – хотела крикнуть ты, но постеснялась.
– Меня зовут МА, я директор школы, – сказала женщина, обведя взглядом весь ярус, и добавила строго, но с улыбкой: – И твоя новая мама. Как тебя зовут?
Ты долго пыталась понять, какое имя нужно назвать, но вскоре решила воспользоваться комбинацией, как это сделала директриса:
– АК-1.
– Обычно мы редко берем в школу первых, – продолжила МА. – По идее, вы должны учиться дома. У нас есть один специальный класс для таких, как ты. Но он переполнен. Несмотря на это, господин настаивал. Поэтому именно благодаря ему ты будешь учиться здесь.
«Выходит, не я одна не училась в школе», – удивилась ты.
– Ягодка моя, я понимаю, что ты ничего не знаешь о школе, пойдем, расскажу. – Директриса завела тебя в темный коридор, уходящий в стену. – Обычно дети начинают учиться с восьми лет. Учебный год начинается в начале зимы, а заканчивается в конце осени. Образование в школе Сомнус-Сити делится на два этапа: подготовительный и основной. Подготовительный – это восемь с половиной лет. То есть дети учатся восемь лет и еще одну зиму и весну. Дальше их ждет распределение. После распределения начинается второй, основной, этап обучения, который также длится восемь с половиной лет, то есть оставшиеся лето и осень и плюс еще восемь лет. На пятом этаже расположены классы и жилые комнаты подготовкников, учеников подготовительного этапа. На шестом и седьмом учатся уже основники.
Вы дошли до конца коридора.
– Теперь это твоя комната.
МА толкнула деревянную дверь, и ты оказалась в небольшой комнатушке с двумя двухэтажными кроватями по сторонам. У дальней стены стояли стол, тумбочка и шкаф. На полу небрежно лежал, словно брошенный с ходу, обшарпанный ковер. Ты заметила, что одна верхняя кровать была уже заправлена. Остальные же пустовали. Но на них лежали скрученные тонкие матрасы, постельное белье, полотенца и косметички.
– Пока в комнате живет всего одна девочка, – пояснила МА. – Выбирай любую кровать. Здесь есть универсальный набор для проживания в школе.
Ты села на нижний этаж полностью свободной кровати.
– Оставь вещи. – МА кивнула на твой рюкзак. – И пошли.
Ты бросила рюкзак на кровать, и вы покинули твою новую обитель.
– Если ты заметила, в самом начале коридор раздваивается: в правой стороне комнаты девочек, а в левой – мальчиков. Смотри не перепутай.
Когда вы вышли из коридора обратно на этаж, директриса повела тебя по дороге налево.
– Вот это… – Она показала на большую двустворчатую дверь с круглыми окошками. – Столовая.
Ты кивнула. Сердце стучало от нетерпения: совсем скоро ты должна была увидеть одноклассников.
– Ягодка моя, – вот уже второй раз так обратилась к тебе директриса. – Мне сказали, тебе пятнадцать. По возрасту ты должна учиться в последнем классе подготовительного этапа. Уже конец весны, а это значит, что скоро распределение. Я написала учителям подготовительного этапа. Они предложили попробовать определить тебя сразу в последний класс. Но если ты не будешь справляться, мы будем вынуждены перевести тебя на класс ниже.
Ты вновь кивнула, обрадованная тем, что не придется учиться с малышами.
– Ну что ж, я впущу тебя в этот кабинет. – Директриса указала на дверь с табличкой «Класс математики». – Но прежде ответь мне на три легких вопроса.
Она притворно улыбнулась, и ты поняла: для тебя эти вопросы будут не такими уж легкими.
Женщина начала:
– Назови хотя бы одного ученого древности, чьи знания пришли к нему во сне?
– Менделеев? – неуверенно ответила ты, вспомнив слова добряка.
– Верно, как переводится название города?
– Город сна, – на одном дыхании произнесла ты, мысленно благодаря себя за проявленное прежде любопытство.
– Хорошо. И последний вопрос. Назови мне три закона сновидца.
Ты судорожно копалась в памяти, хотя точно знала, что никогда такого не слышала.
– Не знаешь?
– Нет. – Ты огорченно покачала головой.
Директриса молчала.
– Ну ладно. Вот тебе последний шанс: угадай загадку. Возможно ли не спать десять дней подряд? И если да, то как?
«Ну вот почему все ее вопросы связаны со снами? – раздосадовано подумала ты. – Наверное, нельзя. Я спала четыре часа, а у меня и то болит голова».
– Считаю до трех, – предупредила МА. – Раз…
«Ну же!» – ты молила свой мозг помочь.
– Два…
Волнение и страх попасть обратно в жуткую комнату с книгами наступали на тебя с двух сторон. В этой панике у тебя закружилась голова. И чужая идея, как обычно, из ниоткуда стрельнула в голову. «Наверное, неправильно, – успела подумать ты. – Ну и ладно, мне нечего терять».
– Три…
– Можно… – МА ждала объяснения. И ты рискнула: – Можно не спать десять дней, если спать по ночам.
– Ягодка моя! – МА вскинула свободную руку. – Не думала, что ты догадаешься. Ну что ж, учитель предупрежден, ты можешь входить. – Директриса указала взглядом на дверь и зашагала обратно.
А ты осталась одна, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Сделав глоток воздуха и сжав дрожащие ладони, ты постучала.
– Можно? – спросила, уже оказавшись в классе.
Это было просторное светлое помещение, заставленное партами и стульями. Ты старалась пока не смотреть на одноклассников и сосредоточила внимание на преподавателе. Им оказался сгорбленный мужчина в очках и в накинутом на плечи женском пиджаке. Он сидел за столом, повернувшись спиной ко входу. Услышав тебя, дрожащим старческий голосом учитель прохрипел:
– Новенькая?
– Да, – пропищала ты.
– Отлично-отлично, – пробормотал он, даже не взглянув на тебя. – Сейчас как раз и проверим, на что вы способны. На доске уравнение. Решите его. А иначе, я сообщу госпоже МА, что вы не годитесь для последнего класса. А того и гляди, вообще для всей школы.
После этих слов твое неугомонное сердце на секундочку остановилось. Ты только и думала: «Не бойся. Все будет отлично. Ты справишься». А коленки с каждой мыслью дрожали сильнее. «Небойсявсебудетотличнотысправишься…» – смешалось у тебя в голове.
Строгий учитель рявкнул:
– У вас пять минут, милочка.
Глава 6. Конец жизни
Порой, когда жизнь наполняется неприятностями, стоит поставить ее на паузу, и тогда постепенно она окрасится в светлые краски. Если проблемы от тебя не зависят, то и не стоит о них думать, иначе твои же мысли сожрут тебя заживо. Сначала ты будешь испытывать беспокойство, затем оно превратится в страх, а страх перельется в безумие. А потом все эти состояния перекинутся на окружающих. Поэтому нужно потушить беспокойство в самом начале, так как успокоить безумие будет гораздо сложнее.
Но ты не умела подавлять волнение. Поэтому с каждой неровной цифрой, выведенной тобой крошащимся мелом, рука начинала дрожать сильнее. С каждым нетерпеливым вздохом учителя сердце ускоряло свой бешеный ритм. С каждым коротким смешком одноклассников надежда отступала все дальше.
В голову вновь ударило чем-то невидимым. Неконтролируемые мысли стали диктовать решение. С помощью возникшей в сознании формулы дискриминанта ты нашла икс, подставила его значение в исходное уравнение. И не сошлось!
Тебя охватил страх. Это последняя стадия перед безумием. Пытаясь в панике найти ошибку, ты поняла, что дискриминант – это еще не сам икс. Тогда как же его найти? Следующей формулы ты не знала, как вдруг взгляд упал на плакат у стола учителя. И там была эта формула. Ты облегченно выдохнула и стала искать иксы. «Неужели все? Нужно подставить в исходное уравнение и проверить», – пришло на ум, когда учитель прохрипел:
– Долго еще ждать? Озвучьте ответ, пожалуйста.
Ты еле выдавила из себя:
– Икс один равен одному, икс два равен минус двум.
– Отлично. У кого так же? – обратился он к ребятам. – Поднимите руки.
Ты повернулась к одноклассникам и рискнула на них посмотреть. В помещении сидело около тридцати ребят, треть из которых согласилась с твоим ответом.
– Хорошо. Занимайте любое свободное место, – кивнул учитель.
Так и не поняв, правильно ли решила уравнение, ты пошла по проходу между рядами. Свободным было место рядом с высокой девочкой в облегающем платье – неужели в этой школе все, от директора до учеников, так откровенно одевались? Ярко-розовый макияж девочки притягивал, а высокомерное выражение лица – отталкивало. Казалось, она сама не определилась, чего хотела больше: чтобы с ней общались или обходили стороной. Надеясь на первое, ты спросила:
– Привет, можно сесть?
Девочка взглянула на тебя и пожала плечами:
– Я не против.
Только ты успела усесться на стул и облокотиться руками о гладкую поверхность стола, как дверь распахнулась, и в кабинет заскочил Волк.
– Озлоба идет! – выпалил он, обращаясь к учителю.
Тот кивнул, положил очки на стол, оставил пиджак и встал, расправив плечи. Теперь даже со спины он не походил на старика. Когда учитель повернулся, ты едва не вскрикнула от удивления: он оказался Емелей.
Волк двинулся к партам и, увидев тебя, ахнул:
– Ты?!
Его же друг сделал вид, будто не замечает тебя. Все вокруг удивленно зашушукались, косясь в твою сторону.
– Ты их знаешь? – поинтересовалась соседка.
– Не то чтобы… Просто виделись один раз.
– Ясненько. – На лице девчонки читалось подозрение. – И сильно тебе досталось от этого морального урода?
– От кого из них? – уточнила ты.
– От Емельки, конечно. – Она томно закатила глаза. – Он постоянно ведет себя так, будто все вокруг, кроме него, первенцы, а не наоборот.
Ты хотела согласиться с этим, но не успела.
Дверь снова распахнулась, и в комнату влетела молодая женщина.
– Вы оба до заморозки меня доведете! Одного директриса только что отчитала. – Она сурово глянула на Волка, который уже направлялся к свободной парте. – Другого сама накажу!
С этими словами она так посмотрела на псевдоучителя, что тебе захотелось спрятаться под парту.
– Давай, Емеля, показывай, что тут решил? – Учительница начала сосредоточенно изучать твое решение. – Отлично, – похвалила она, дочитывая написанное. – Сразу поставлю оценку в дневник, пока не забыла.
И в твоем сердце поселилось сразу два чувства: гордость за то, что ты смогла это решить, и обида за то, что твои старания присвоил себе другой человек.
Обрадованный Емеля проследовал к месту рядом с Волком и довольно развалился на стуле. Преподавательница села, устало заправила выбившуюся прядь за ухо, надела очки, которые еще недавно были надеты на псевдоучителе, и включила компьютер. Весь класс молча ожидал, какую оценку она поставит непослушному ученику. А женщина все печатала что-то на полупрозрачной клавиатуре. Когда она закончила, чей-то телефон звякнул, и Емеля лениво поднялся с места.
– Но госпожа УЧ? Почему двойка? Все же правильно! – возмутился он, показывая оценку, высветившуюся на экране его мобильного.
– А потому, эМСэ-1, что вы, – УЧ ткнула пальцем в парня, – никогда не смогли бы решить этого. С вашими-то мозгами.
Ты улыбнулась: пусть получает по заслугам!
– Первенцы редко могут производить такие вычисления, – добавила женщина, и внутри тебя неожиданно начал расти ком обиды за первых, гораздо больший, чем за себя.
– А теперь признавайтесь, кто написал это? – грозно потребовала госпожа УЧ и обратилась к златовласой девочке, сидевшей за первой партой: – Златочка, скажи, дорогая, ты?
Твоя соседка недовольно пискнула:
– Что это сразу она-то? Как будто кроме нее в классе умных людей нет! Подумаешь, отличница…
– Не я, – отозвалась отличница. – Это новенькая.
– Видишь, сдала тебя, – пробубнила соседка по парте. – Лучше ничего общего с ней не иметь – предаст когда-нибудь. Это я тебе как подруге говорю. – Она мило улыбнулась.
– Ах да. Я напрочь забыла о новенькой! – Женщина утомленно тряхнула копной кудрявых волос и поднялась. – Дорогая, где ты? Извини, у меня плохое зрение.
Ты встала. Волнение исчезло, задавленное комом обиды. И если несправедливость по поводу своего решения ты могла стерпеть, то общепринятую ненависть к первым – нет.
– Идем сюда, дорогая! – Госпожа УЧ увидела тебя и жестом подозвала к себе. – Представься классу. Скажи, как твое имя. Кто твои родители? Чем занимаешься?
– Я внучка сонатора Л, – начала ты.
Госпожа УЧ понимающе кивнула. А по классу прошелся восторженный гул.
– Но я должна хвастаться не его, а собственными достижениями, верно? Меня зовут АК-1. – Ты вынула значок и гордо нацепила его на свитшот. – Я первый ребенок в семье и… не стыжусь этого.
Глаза УЧ округлились, класс зашумел от презрительных, удивленных и даже восторженных возгласов.
– И это сделала я. – Ты кивнула на доску. – Несмотря на то что я первенец. Потому что мы ничем не отличаемся от других людей.
Все, включая преподавательницу, умолкли, потупив взоры. Только Емеля не отводил глаз от смущенной учительницы, злорадно улыбаясь. А Волк? Он ободряюще смотрел на тебя.
– Что касается увлечений, то я… – Ты сама еще слишком мало о себе знала, поэтому замялась.
– Ну, наверное, как и все первенцы, занимаешься гимнастикой? – подсказала преподавательница.
Ты отрицательно покачала головой.
Одноклассники захихикали. Какой-то мальчишка, усмехнувшись, крикнул:
– Ее выперли из Школы Гимнастики! Я слышал, что старшую внучку господина Л вообще заморозили.
По классу поползли испуганные перешептывания. Ты сделала равнодушный вид, но внутри уже закипала. С задней парты послышался ленивый голос Емели:
– Уверяю вас, это не более, чем слухи. Если вы помните, я племянник главврача и знаю многое о его делах.
«Я не просила тебя о помощи», – раздраженно подумала ты.
– Спасибо, АК-1, – кивнула УЧ. – Садись. Я поставлю тебе пятерку за уравнение.
Несколько минут она еще разбирала твое решение. Потом прозвенел звонок, и урок закончился. Все направились к выходу.
К вашему столу подошел Волк:
– АК-1! – Он широко развел руками. – Это рили ты?
Ты кивнула, не зная, как вести себя с человеком, который улыбался так, будто случая в больнице никогда не было.
– Ну че, как житуха? – Он по-дружески толкнул тебя в плечо. – Клевую речь толкнула, я прям тя зауважал: примеры решать умеешь – зачетно.
Ты улыбнулась:
– Я тоже удивлена, что встретила вас здесь. Да еще и при таких обстоятельствах…
– Ну что, Мила. – Емеля, дожидавшийся друга, тоже подошел ближе. – Как там ваши откровения, приходящие в голову ни с того ни с сего? – Ты перевела на него непонимающий взгляд, и он добавил: – Кстати, ваш совет с лимоном и вправду оказался действенным. Благодарю.
– А-а-а, так ты об этом? – Ты моргнула. Значит, такую тактику они выбрали: сделать вид, будто ничего не случилось? Ладно, ты готова была сыграть с ними в эту игру. – Обращайся. Я теперь знаю еще много чего интересного.
– Вот как… – Емеля задумчиво почесал бровь. – Обязательно обращусь к вам, если мне понадобится помощь.
– Ты все еще одержим своей безумной идеей? – усмехнулась соседка по парте. Все это время она прислушивалась к разговору. – Хочешь привлечь к ней эту глупую первую? Если сложить две тупые башки, будет вдвое больше тупости, а не ума.
Ты оторопела: еще недавно эта девица давала тебе дружеские советы, а теперь в ее глазах ты стала глупой первой… Емеля раздраженно закатил глаза:
– Вы, я смотрю, стали еще нетерпимее к чужим увлечениям. Пора бы уже заметить, что есть вещи поважнее ваших рисулек…
Девочка хотела сказать что-то еще, но почему-то промолчала – видно, что-то из слов парня ее задело. Емеля лениво направился к выходу.
– Ну че ты?! – возмутился Волк. – Сечешь ведь, насколько для него важна эта цель! Нафига лезешь?!
И он вышел за другом.
– Потому и лезу. – Соседка самодовольно улыбнулась и начала стремительно собирать кожаный рюкзачок.
– Меня зовут Даня, – обратилась к ней ты, когда остальные вышли. – А тебя?
– Значки нам, по-твоему, на что? – Девочка ткнула на свой кругляш с надписью «ЦС-3». – Конечно, ты не сочла нужным сразу его надеть. Но вообще-то, имена не принято спрашивать, потому что можно их прочитать, если ты не знала, старшилка! – Она демонстративно повернулась боком так, что ты смогла разглядеть пирсинг в ее носу. – А для друзей я Ангелина. Но с тобой мы не станем друзьями: душу воротит от первенцев.
ЦС-3 встала и, гордо задрав подбородок, пошла к выходу.
«Как же важно для людей, первый ты или нет. Глупые стереотипы, в которые все верят», – расстроилась ты и пробормотала вслух:
– И что еще за «душу воротит»?
– Это значит «тошнит», – пояснил чей-то размеренный голос.
Ты обернулась: в классе остался темноволосый парень с неестественно грубыми чертами лица. Он сидел на стуле, закинув ноги на парту, и смотрел в телефон.