Мистика. Рассказы
– Ладно-ладно, прошу прощения, Михаил Михайлович. Но посудите сами. Какой еще – демон из ада? Нет, я, конечно, верю в Судный день, и всё такое. Но чтобы у меня на вверенном участке проживали черти без соответствующего разрешения? Этого просто не может быть! Я знаю в этом городе все про всех! От – и до! И про ваши делишки тоже в курсе!
– У меня все по закону, – прошептал Михаил Михайлович.
– Это да, тут к вам не подкопаешься! Так что хотел ваш клиент, черт этот? Убить вас?
– Нет, ну, что вы! Боже упаси! Наоборот, он сказал, что очень рад нашей встрече, и что в аду меня заждались! Меня – и в аду! Да я самый честный гражданин в нашем Отечестве!
Полицейский чин искоса посмотрел на посетителя.
– В городе, – уже на полтона тише произнес адвокат.
– Вы, уважаемый, говорите, да не заговаривайтесь! Это вам не на суде господам присяжным разговоры разговаривать! Я при исполнении и крамольные речи про Отечество попрошу в моем присутствии не произносить!
– Прошу меня простить великодушно, нервы, знаете ли, – адвокат съежился на стуле, так как знал о крутом нраве Акакия Акакиевича и поэтому решил дальше помалкивать.
– Я лично схожу в ту, с вашего позволения, странную квартиру и лично пришлю вам ответ. И молите бога, чтобы господин Эн с рогами и копытами был на месте. Если это была ваша, так сказать, шутка, то я, смею вас уведомить, шуток не понимаю!
– Что вы, что вы! Какие шутки? Разве я похож на клоуна из шапито?
– На сегодня всё. Более вас не задерживаю! У меня и без ваших чертей своих за решетками хватает! Одних насильников и убийц с две дюжины. Переловили всех голубчиков! Кому – каторга, кому – виселица! Пусть государь теперь решает – кому и куда: он – помазанник божий! А я – так его слуга, который служит верой и правдой!
После этих слов начальник полиции сильно стукнул кулаком по столу, и Михаил Михайлович, от неожиданности дернувшись назад, упал вместе со стулом.
– Аккуратнее нужно, аккуратнее, мил человек. Так и на пустом месте можно себе болячку заработать! – Акакий Акакиевич подкрутил усы и, прищурив глаза, взглядом проводил посетителя до двери.
***Акакий Акакиевич не спеша подошел к дому, в котором, по заверению Михаила Михайловича, находился посланник из ада.
– Дом, как дом, номер 66. По моим данным, здесь проживают только добропорядочные граждане. В первой квартире – профессор физики Куляев Тимофей Палыч со своей супругой. Во второй – инженер, правда, холостяк. Ну, ничего. Ярмо себе на шею успеет повесить, пусть погуляет – молод ишо.
Мужчина перекладывал из открытой папки с бумагами один за другим заполненные бумаги на жильцов и, наконец, дошел до квартиры номер шесть.
– Так… А вот и наши подопечные. Как говорил Михаил Михайлович – черти. Ну-с, и кто тут у нас проживает? Как я и думал – учитель музыки со своей дочерью, жена умерла пару лет назад. Ага, вдовец, значит. Ну, что же, посмотрим, посмотрим.
По скрипучей лестнице начальник полиции поднялся на второй этаж и несколько раз постучал в дверь. За дверью послышался шум, и нежный девичий голосок пропел:
– Одну минуту, одну минуту, господа! Сейчас открою!
За стеной защелкали замки, и дверь открылась настежь. Взору мужчина предстала молодая девушка лет девятнадцати от роду с ангельским личиком.
– У вас назначено? Прошу прощения, но папенька меня не предупредил. И я решительно не знаю, что мне делать.
– Не беспокойтесь, милое дитя. В этом городе не мне назначают встречи, а, в основном, я их назначаю. Позвольте представиться: Акакий Акакиевич…
– Начальник сыскной полиции? Я про вас так много слышала и читала в газетах, – девушка вдруг покраснела и продолжила, – ой, я вас нечаянно перебила. Опять мои глупые вопросы идут быстрее моих мыслей. Отец будет недоволен. Он и так часто пеняет на мое воспитание. Говорит, что я своей непосредственностью ставлю в тупик всех воспитанных молодых людей. И, если не возьму себя в руки, то никто и никогда не возьмет замуж такую… Непоседу…
– Ну, что вы, право слово. Вы так красивы, что признаться, был бы я помоложе, сам бы к вам сватался. Признаюсь честно, я давненько не видывал такой красоты, – Акакий Акакиевич показательно-залихвастски подкрутил усы и показательно откашлялся.
Девушка улыбнулась и, приглашая жестом войти, произнесла:
– Да что это я? Держу гостя на пороге! Проходите, почту за честь принять вас в нашем скромном жилище.
– Благодарствую, милое дитя, – Акакий Акакиевич прошел внутрь и сразу же увидел большую коллекцию пистолетов на стене. – Вот тебе раз! А я и не знал, что в нашем городе есть коллекционеры стрелкового оружия. Не может быть! Это же дуэльные пистолеты от мастера…
– Смита… Джона Смита… Отец привез их из поездки в Москву, – девушка сняла один из пистолетов и протянула мужчине. – Легенда гласит, что это оружие мастеру помогал делать сам дьявол.
– Да-да, я тоже об этом слышал. А вы случайно не знаете, почему? – начальник полиции понюхал ствол. – Давненько его не использовали по назначению.
– Отчего же не знаю? Знаю. Дьявол не может убить ангелов на земле своими руками, вот и делает все, чтобы через людей их изничтожить. Кстати, папенька говорил, что ангелов осталось совсем мало. Еще чуть-чуть, и наш мир поклонится, сами знаете, кому…
– Знаете, милое дитя, если отбросить в сторону эти сказки про ангелов и демонов, то ваш отец, действительно, прав. Я, как начальник сыскной полиции, просто ужасаюсь масштабами преступлений. Столько душегубов появилось за последние несколько лет, что просто оторопь берет. И страх за будущее России-матушки…
– Ой, я совсем забыла. Скажите, а по какому вопросу вы всё-таки к нам зашли? Чаю, может быть? У нас есть чудное вишневое варенье, подарок одной сердобольной старушки, – девушка достала поднос с баранками и небольшую глубокую тарелку с вареньем, в котором торчала серебряная ложка.
– Что ж, от чая с вареньем не откажусь, – Акакий Акакиевич повесил обратно на стену пистолет и обратил внимание на книги.
Книг было много, и почти все – на других языках. Мужчина взял одну в старинном кожаном переплете с большой пятиконечной звездой, покрутил в руках и поставил обратно.
– Знаете, а на вас поступила жалоба.
– Я даже догадываюсь, от кого, – раздался звонкий голосок из кухни. – Михаил Михайлович, небось, накляузничал?
– Верно, он самый. Что накляузничал – полбеды. Знаете, он уверял, что у вашего отца – копыта и рога! И что вы – посланники ада!
Движение на кухне прекратилось, и в дверях с улыбкой на лице показалась девушка.
– И что? В нашем доме пахнет серой?
– Нет, ну, что вы! Я так и предполагал, что этот адвокатишка что-то замышляет. А вот что, непонятно!
– А что тут непонятного? Отец предложил ему работу по его профилю, а ему, видите ли, не понравилось. Может, в цене не сошлись, не знаю. Но, как сказал папенька, этот господин нам подходит, и, хочет он того или нет, пойдет с нами.
– Подходит? Этот проходимец подходит?
– Да, как ни странно. Есть такие дела, которые честным людям вести нельзя ни при каком раскладе. Так как туда они не вхожи.
– Куда это – туда?
– Неважно. Вот вы тоже не сможете туда попасть.
– Это еще почему же?
– А потому, что вы честный служивый! Вот и рукой пожертвовали на благо Отечества!
– Откуда вы знаете, я же ничего вам не говорил?
– А у вас на кителе знак защитника Порт-Артура. Следовательно, вы принимали участие в сражении и, скорее всего, именно там получили ранение. Я заметила, что левая рука у вас недвижима. А так как носите этот знак, значит, гордитесь тем…
– Действительно, все просто. Вам бы барышня в моем сыскном управлении работать. Жаль только, что барышень туда не берут.
После чаепития Акакий Акакиевич откланялся и сказал, что не оставит эту жалобу без последствий для Михаила Михайловича. Но девушка упросила его ничего не предпринимать в отношении адвоката, так как тот просто запутался и что, наоборот, посодействовал их знакомству. Тем более, что они с отцом со дня на день переезжают и не хотят создавать никому лишние хлопоты после своего отъезда.
Эпилог
Из газеты «Вечерний курьер»: «Волна самоубийств прокатилась по нашему городу: шесть – только за прошедшие сутки. Все господа, лишившие себя жизни, хоть и были уважаемыми людьми, но, по слухам, имели не очень хорошую репутацию. Главой сыскной полиции Акакием Акакиевичем разрабатывается версия о мести некоего господина Эн, который под видом учителя музыки своими беседами доводил покойных до совершения богопротивного акта. Однако, по неподтвержденным данным, следствие зашло в тупик, так как никаких доказательств о причастности к случившемуся господина Эн так и не было получено»…
Игра на фортепиано
– Сейчас совершенно не умеют знакомиться с барышнями, голубчик, – Аристарх Мефодьевич налил себе в рюмку вишневой наливки и с вселенской грустью на видавшем виды лице с дюжиной бородавок, без удовольствия, залпом, её опорожнил. – Заводить отношения – это вам не рысака на базаре выбирать. Тут нужен опыт, смекалка и недюжая способность нравиться дамам. Вот ежели от тебя смердит, как, к примеру, от того же рысака? Ну, какой миленькой мадемуазель это будет по нраву? Парфюм – дело, конечно, хорошее. Особенно, после визита к цирюльнику, но свои чресла омывать теплой водой желательно всё же регулярно. Как говорится, в здоровом теле – здоровый не только дух, но и благовоние, от него исходящее. А вы чего, голубчик, не трапезничаете?
– Я не голоден, Аристарх Мефодьевич. Только от капитана Мартынова. Мы с ним коньяк кушали-с. Вернее, я был свидетелем того, как капитан сам всю бутылку и выкушали-с, и упали на пол! – Осип Бричкин слегка отодвинулся от стола, словно ему вместо пирожков с потрошками принесли невесть что.
– Военные все такие: и чем выше чин, тем лужёнее глотка, должен вам сказать. Смотришь, офицер молоденький, его после третьей рюмки водки уже тошнить начинает. Того и гляди, чтобы в гостях не оконфузился. Таких юношей всегда ближе к выходу садят, чтобы до ветру успел выбежать. А как попадется чин постарше, считай, всё питьё в доме выкушает и трезвый домой поедет. У них так стойкость и выдержку проверять заведено. Довелось мне однажды со штабными отобедать. Так я к вечеру уже своим был: и каждый мне в вечной дружбе норовил признаться, и выпить на брудершафт! Во как! Даром, что я не военный – уже давно генералом был!
Аристарх Мефодьевич ловко поддел кусочек сельди, положил его на хлебушек и, добавив к своему импровизированному бутерброду пару стрелок зеленого лучка, глубоко вздохнул.
– Молодость, молодость, где мои двадцать лет?
Затем пощелкал пальцами над столом, где стояли несколько графинов с разноцветными жидкостями, и, словно факир из цирка, остановил свой выбор на графине цвета изумруда.
– Абсенту не желаете?
– Абсенту?
– Его самого. Мне из Швейцарии привезли друзья, говорили, что очень недурён. Кто бы мог подумать, что из полыни будут делать напитки и подавать господам!
– Я слышал, что изначально его делали как лекарство, – Осип Бричкин придвинул свою рюмку поближе к рюмке Аристарха Мефодьевича и от возбуждения слегка облизал губы, словно ребенок, в ожидании обещанного медового пряника.
Мужчины выпили одновременно, не сговариваясь, и Осип, слегка осмелев, глядя в глаза своему дяде, произнёс: «Не будете ли вы любезны, дядя, ссудить мне несколько банковских ассигнаций?»
– А что так?
– Госпожа Софья Андреевна меня пригласили вечером помузицировать на их фортепиано. А у меня небольшой конфуз с наличностью.
– Софья Андреевна? Та милая барышня, что была на ипподроме?
– Они-с самые…
– Конечно-конечно, ради такого дела я тебе дам. И не в долг, а как небольшой презент. Но с одним условием…
– С каким? – голос у Осипа Бричкина дрогнул.
– Как разучите пару песен, не забудь меня пригласить на венчание! – Аристарх Мефодьевич громко засмеялся, а его племянник густо покраснел.
– Мы только помузицировать собирались, честное благородное…
– Ну, будет, будет тебе. Я тоже был молод и не такие истории придумывал. На вот, держи! – Аристарх Мефодьевич положил перед племянником пару банкнот с портретом императрицы. – И больше у военных в долг не проси, они сами в долгах как в шелках. Как его…
– Капитан Мартынов, – пробормотал Осип.
– Он самый! Нашему бакалейщику тыщу в карты продул, и сам не знает, у кого одолжить. Так что на будущее: если нуждаешься, то сразу ко мне. Я же тебе родной дядя, а не процентщик Ступицын со Слободы, который у своих должников исподнее снимет!
Осип Бричкин быстро откланялся и с лицом, преисполненным благодарности и счастья, поспешил в магазин госпожи Васильевой, чтобы там купить коробку самых дорогих французских конфет и бутылочку вина.
Как всякий уважающий себя молодой человек, он знал, что для того, чтобы хорошо сыграть вдвоем на фортепиано, перед этим обязательно нужно отведать шоколада с вином. Иначе вместо партии в четыре руки можно этим вечером остаться не у дел и снова проводить время в полном одиночестве.
Секреты рецептуры
– Кого я вижу! Акакий Акакиевич! Дорогой вы мой, сколько лет, сколько зим! – Аристарх Мефодьевич выскочил из-за стола, словно его ужалила оса, и вприпрыжку побежал к главному входу, так как там, рассматривая китайского императорского льва из мрамора, стоял не просто начальник сыскной полиции, а его друг детства и юности. Друзья крепко, по-мужски, обнялись и облобызались. При виде старого приятеля Акакий Акакиевич даже пустил скупую мужскую слезу и, немного расчувствовавшись, достал из кармана большой платок.
– Вот уж не думал вас здесь встретить, Аристарх. Мне докладывали, вы за границей в последнее время чаще, чем у нас бываете: по Парижам, да по Миланам путешествуете. А оно вот значит, как!
– Да, мой друг, да. Ваши филёры не зря свой хлебушек кушают. Не зря, как я посмотрю. Только вот вчера приехал из очередной поездки. У меня за границей дела имеют сугубо коммерческий интерес: продукты, вино, рецепты, повара… Думаю расширяться и открыть в столице что-нибудь эдакое. Там и публика богаче, да и ближе к императорской семье. Того и гляди, сами, – Аристарх поднял голову и посмотрел в потолок, словно там был портрет помазанника, – Его Величество ко мне заглянуть могут. К примеру, каши отведать по моей секретной рецептуре.
– Знаю-знаю, у тебя это дело лихо получается! – Акакий подкрутил усы. – Ну, чем старого приятеля будешь потчевать? В последнее время столько дел навалилось – просто беда! Я уже не помню, как приборами-то столовыми пользоваться, так давно не был в приличном заведении. Всё на бегу да на лету: то там пирог откушу, то сям щи отведаю. А где, глядишь, и рюмочку-другую поднесут… – Акакий Акакиевич в этот раз залихватски подкрутил усы и хитро моргнул глазом.
– Это мы мигом! Сейчас всё будет, дорогой ты мой, в лучшем виде! Эй, ребятки, расстарайтесь! Да живее!
Несколько половых в костюмах с инициалами заведения, подпоясанные белоснежными фартуками, возникли, словно из ниоткуда, и быстро накрыли накрахмаленной скатертью дубовый стол с резными ножками. Стол стоял возле небольшого фонтанчика с фарфоровой русалкой: из морской раковины вытекала вода, весело журча прямо по обнажённой груди русалки и завораживающе стекая по плавнику. Пока Акакий любовался русалкой, Аристарх рассказывал, откуда ему её доставили. Половые как заведённые принялись выставлять на стол уйму блюд неизвестного наименования, но, судя по довольному лицу Аристарха Мефодьевича, самого что ни на есть изысканного содержания.
– Осетрина паровая по-литовски. Артишоки «Баригуль». Это вот рябчики и куропатки, суп-крем д'асперж, – Аристарх с видом знатока указывал на блюда и называл каждое вслух, при этом руками делая в воздухе знаки, которые, по его мнению, должны были многократно усиливать сказанное им.
– Да будет тебе! Будет! Я старый солдат, который и кашей не побрезгует. Но раз пошла такая «рыбалка», то, пожалуй, я заброшу свое удило в твой омут!
Мужчины засмеялись, а в это время между ними появился половой с серебряным подносом и двумя хрустальными рюмками, налитыми до краев прозрачной жидкостью.
– О как! – крякнул от удивления Акакий Акакиевич и, подкрутив усы, взял ближайшую к нему рюмку.
– Рябиновая! – кивнул Аристарх Мефодьевич и присоединился к старому другу. Со словами «Твоё здоровье!» мужчины разом опрокинули рюмки и сели за стол.
– Хороша, чертовка! – начальник полиции вновь подкрутил усы и воткнул в бок огромного осетра вилку. – На пару, говоришь?
– Да, мой дорогой: и деликатес, и польза! В нашем с тобой возрасте, можно сказать, лучше ничего и не придумаешь: кальций для организма и фосфор для мозгов, если они, конечно, имеются, – на этом слове Аристарх невольно засмеялся, но тут же продолжил далее перечислять всю выгоду от рыбы, – магний – для сердечного ритма, натрий – для сокращения мышц и еще много всего!
Аристарх закончил свою лекцию и тоже положил себе на тарелку небольшой кусочек осетрины.
– Ну, ты и прохфессор! – Акакий прожевал кусок и слегка промокнул салфеткой кончики губ. – Как по мне – рыба, да и рыба! А в ней, гляди, сколько всего-то. Не рыба, а таблица изысканий господина Менделеева, честное слово.
– У меня всё так, даже вода – из минерального источника. Специально доставляют из Баден-Бадена.
– О как! – Акакий начал притворно откашливаться, слегка прикрыв рукой рот, а Аристарх сделал едва заметный кивок.
Тут же сбоку к начальнику полиции подбежал половой с полным графином беленькой. Словно пинцетом, двумя пальцами он снял гранёную стеклянную пробку, похожую на огромный бриллиант, и тут же налил Акакию Акакиевичу полную рюмку.
– Анисовая, – прозвучал голос Аристарха, – из Турции. Хотя там её называют – раки. Но для меня и моего слуха благозвучнее – анисовая. А то – раки: какие раки, куда раки? Слово-то знакомое нашему уху и вводит в лёгкое заблуждение.
– Ты сказал «раки», и я вспомнил, как мы с тобой их ловили. У моего дяди. Помнишь, ночью? – Акакий выпил и, не закусывая, похлопал друга по плечу.
– Как не помнить? Тебя еще за палец рак ухватил – еле мы его сняли. Помню, помню твою физиономию!
Акакий Акакиевич и Аристарх Мефодьевич одновременно громко засмеялись, и начальник полиции сквозь смех добавил:
– Я-то ладно! А вот тебя за что рак ухватил тогда, не забыл?
Аристарх еще громче засмеялся и откинулся на спинку стула.
– Я с тех пор, – произнес ресторатор, – в речку без исподнего – ни-ни! Боже упаси! Еще раз такие страхи испытать!
Половой налил по третьей рюмке и, довольные, друзья, перед тем, как выпить, вновь обнялись и похлопали друг друга по спине.
– Уморил, честное слово уморил! Я давненько так не смеялся! – Аристарх щелкнул пальцами, и сидящие в углу без дела музыканты негромко заиграли веселую песню, а из-за кулис вышла молодая цыганка с гитарой и начала петь про луну, звезды и прекрасного скакуна, на котором к ней спешил её возлюбленный. Акакий Акакиевич отбросил нож и вилку и, быстренько дожевав квашеную капусту с клюквой, стал хлопать в ладоши:
– О как! Ай, да красавица! А какой у нее голос!
– Это да, – Аристарх улыбнулся другу. – Чувствую, был бы ты моложе, пренепременно рванул к ней в табор. Помнится мне, что вы, батенька, были большим ценителем противоположного пола. За актрисой, как её, Натальей Николаевной, на гастроли сбежали из дому. Ох, и проказник…
– Да чего уж там, – Акакий подкручивал усы и, не сводя глаз с девушки, засмеялся. – У самого, небось, тоже рыльце в пушку. Знаю-знаю о твоих похождениях за границами…
Аристарх перестал улыбаться и закашлялся.
– Не боись. Ни одна живая душа не узнает! Ты ж мне как брат! – Акакий начал громко подпевать девушке, которая подошла к их столику, и хлопать в ладоши, а Аристарх Мефодьевич молча налил себе рюмку и так же молча её выпил.
***Когда песня закончилась, девушка обратила внимание на господина, который с лицом уксусного дегустатора быстрым шагом, как ей показалось, направлялся к ней. Однако стоило неизвестному господину подойти ближе, стало очевидно, что его целью был стол, за которым сидели немного погрустневший Аристарх Мефодьевич и лихо хлопающий в ладоши Акакий Акакиевич.
– Нашёл-таки, чертяка! Чтоб тебя! – невольно сорвалось с губ Акакия Акакиевича, когда тот заметил своего заместителя. – Вот ты только посмотри на них, Аристарх. Стоило мне на часок отлучиться, так за мной по пятам так и шмыгают. Ни минуты покоя! Потрапезничать, и то не дадут! Ну что у тебя там?
Мужчина открыл папку и достал лист бумаги с гербовой печатью и множество фотокарточек.
– Убили всё-таки дурака этого, – пробежавшись глазами по депеше, промямлил начальник полиции. – Ну, и поделом ему! Не велика потеря – тоже мне, реформатор выискался. Жена есть, любовница есть, так ему ещё публичную девку подавай!
– Осмелюсь спросить, что стряслось? – слова об убийстве вывели Аристарха из задумчивости.
– Помощника министра Долгоносова Аркадия Петровича нашли убитым в доме терпимости вместе с ещё двумя убиенными – студентом Круглощёкиным и госпожой Прасковьей Тимофеевной Сапиной. Все трое убиты из пистолета Browning M1906, который был найден на месте преступления в руке у студента Круглощёкина.
Молчаливый господин подал другую бумагу. Акакий Акакиевич сменил тон и, немного откашлявшись, обратился к своему другу.
– Можешь мне ответить на один вопрос, дорогой друг?
– Конечно, конечно. На любой! – Аристарх Мефодьевич пододвинулся поближе и внимательно посмотрел на приятеля детства.
– Как этот пистолет мог оказаться у студента?
– Да купил поди. Или украл. Откуда мне знать? Таких пистолей сейчас пруд пруди…
– Таких, да не таких, – Акакий перебил друга. – Этот – особенный: подарочный вариант, сделанный по специальному заказу. На него нанесена гравировка, и он украшен золотой инкрустацией, да, вдобавок, и щёчки рукоятки из слоновой кости с инициалами… – Акакий махнул рукой, и к нему быстро подбежал половой с читаемым на лице вопросом: «Чего изволите-с?».
– С этими вот инициалами!
Начальник полиции ткнул пальцем в грудь полового, где золотыми нитками были вышиты три литеры «А. М. К.», что означало Аристарх Мефодьевич Кузьмин.
– Позвольте полюбопытствовать…
Аристарх взял из рук своего друга бумаги, к которым были прикреплены чёрно-белые снимки с места происшествия, и пистолета, где, действительно, на рукоятке красовались заглавные буквы его имени. Ресторатор достал пенсне и, то приближая, то отдаляя его от фото, произнёс:
– Да, это мой презент. Я в Бельгии заказал ровно семь таких пистолетов для презента. Нужным людям, так сказать. И этот – один из них.
– Значит, вы не отрицаете, что это ваше? – вдруг отозвался заместитель начальника полиции, который принёс бумаги и до этого момента молча слушал беседу старых друзей.
– Нет, не отрицаю.
– Тогда мы вас вынуждены взять под стражу! Думаю, это заказное политическое убийство. Убиенный был не просто помощником министра, а человеком, который должен был стать во главе…
– Полноте вам! Стать он должен был… Право слово. Теперь уж точно никем не станет, да, скажу я вам, и не стал бы. Но насчёт взять под стражу – это вы поторопились. Не нужно ставить телегу впереди лошадей, не нужно, – Акакий предложил выпить помощнику, но тот выставил вперёд руку, словно щит, показывая таким образом, что на службе не пьёт.
– Ну и зря: здешнее питьё того стоит: это тебе не в рюмочной хлебным вином давиться!
Акакий сам себе налил, подкрутил усы и, чуть заметно кивнув девушке, которая поглядывала на него из-за кулис и тут же спряталась, быстро выпил содержимое рюмки.
– Хороша, чертовка!
– Это вы о ком? – Аристарх слегка улыбнулся.
– Я про эту раковую, или как там её! – Анисовая, мой друг, анисовая! Так вот что хотелось бы мне вам рассказать, – Аристарх Мефодьевич, изучив все фото, спрятал пенсне в карман и быстро забарабанил пальцами по столу.
– Я могу с уверенностью сказать, что убийство из-за ревности, но не политическое, как думает этот господин. Хотя всё обставлено иначе. Помощник министра не зря похаживал к Прасковье Тимофеевне. Она у него была там как тайный агент. С важными господами проводила беседы и потом все докладывала Долгоносову. Тот даже хотел для неё снять отдельную квартиру, но, как вы понимаете, у них ничего не вышло. Но на их беду в Прасковью влюбился бедный студент, который так сильно ревновал даму своего сердца к Долгоносову, что решился-таки на убийство своего соперника. И, как мы видим, он его убил, как и Прасковью, которая попыталась закрыть того своим телом. Это видно по тому, как лежат убиенные. А когда произошло непоправимое, то застрелился и сам на месте. Вот что, я думаю, имело место быть!
– А пистолет? Как у бедного студента оказался ваш презент? – незнакомец вытаращил глаза и ехидно улыбнулся. – Не сходится кое-что в вашей истории, господин хороший. А так – да. Правдоподобно, правдоподобно…