Страна мечты

– Без жертв, конечно, не обошлось, – грустно согласилась царица. – В таких ситуациях, увы, всегда проливается кровь. Нескольких наиболее ретивых приверженцев трона, действительно, убили. Короля же взяли под стражу, его собирались торжественно судить, а потом казнить. Но я потребовала заменить казнь на отречение от престола его и его наследников и высылку из страны, его препроводили в изгнание под конвоем, и теперь он живёт и здравствует у Трёх Королей. Господин Ликус может подтвердить Вам мои слова. Но никаких иных беспорядков, кроме обычных драк в парламенте, в стране уже нет. Более того, наши торговые отношения приобрели такой размах, что дают основания полагать о значительном улучшении дел в стране Вольных Стрелков.

– Но разве торговая изоляция – не лучшее средство вернуть Викдаула на трон?

– Нет, ваше величество. Во-первых, ресурсы страны огромны, даже закрывшись от остального мира, они бы достаточно долго жили за их счёт, чтобы забыть о монархии, во-вторых, это умножило бы контрабанду и укрепило бы положение султана и пиратов в южных морях, в-третьих, Ромбу всё равно, с кем торговать, и изоляция была бы не полной, не надо также забывать о востоке… И, наконец, всё это вместе сильно ударило бы по экономике Райка, о чем мы, согласитесь, не могли не думать. А как отразилось неприятие Галом новой власти Вольных Стрелков на его несчастном народе, Вы можете наблюдать в полной мере уже сейчас.

– Причём тут засуха в Галии?

– Притом, что король Гал, отказавшись от хлеба мятежников и нашей помощи, рискует получить революцию прямо у себя под носом.

– Невозможно, – возразила Лучия.– Галийцы любят своего короля.

– Разумеется, они не Стрелки, и готовы терпеть. Но, ваше величество, знаете ли Вы, что делает с людьми голод? Голодный человек забывает обо всём, у него в голове остаётся только одна мысль – «хлеба!» Гал серьёзно болен, только этим я могу объяснить такую недальновидную политику. Он не понимает, или от него скрывают масштабы катастрофы.

– Он обращался к нам, но в наших южных землях тоже был неурожай. Возможно, новый посев исправит ситуацию.

– В Роскии – да, но не в Галии. У них нечего сеять, а скоро будет и некому.

– Однако, Аника, вы обрисовали всё в таких чёрных красках! – с нотой сомнения в голосе протянула юная королева.

– Я – не художник, Лучия, – отчеканила царица. – Чтобы убедиться в моих словах, достаточно проехаться по Галии. А можно и не ездить никуда, а просто послушать, какие песни распевает Ваш народ.

– Мой народ?

– Ваши подданные сочувствуют галийцам. Здесь как раз уместно вспомнить об исторической дружбе двух больших наций.

Лучия замолчала, опустив глаза, и Аника поняла, что королева пытается соединить услышанное сейчас со своими прежними представлениями. Через некоторое время Лучия спросила:

– Так Вы полагаете, нам следует убедить Гала принять помощь мятежников?

– Прежде всего, я рекомендовала бы отказаться от данного слова – «мятежники», заменив его на… «парламентарии», например. И если Вы не хотите общаться с тем же господином Ликусом, можно принять у себя парламентариев из аристократов и поговорить с ними о возвращении некоторых привилегий короля. Вернуть ему всю полноту власти было бы неразумно, он глуп и упрям, это приведёт к новым бедствиям да на это никто и не согласится, но создать что-то вроде видимости его управления – можно. Необходимо лишь начать переговоры.

– Что ж, Ваши доводы весомы Аника, тем более, что Вас уже ничто не заставит, как мы понимаем, прекратить торговые отношения со Стрелками, – и Лучия улыбнулась, давая понять, что раскусила выгоду царицы в данном вопросе. – И если есть способ восстановить монархию в государстве Стрелков ко всеобщему для всех удовлетворению и миру, мы готовы принять их посла.

– Ваше величество! Ваше величество! – на расстоянии нескольких шагов остановился и отвесил поклоны первый министр королевства граф Блэст, из-за спины которого вышел и предстал перед коронованными особами и господин Тог.

– Позвольте засвидетельствовать Вам свою радость! – продолжил граф, обращаясь к Анике. – Простите, что не раньше, Вы так неожиданно нас осчастливили!

И еле уловимый сарказм проблеснул в его глазах и словах.

– Мы уверены, Вы очень спешили, Блэст! Не стоит извиняться, – вежливо улыбнулась ему царица, чуть выделив интонацией «очень», и Тог еле сдержал ехидный смешок, сделав вид, что слегка закашлялся. Министр, бросив быстрый взгляд в сторону посла Райка, тут же вновь обратил всё своё внимание на царицу, ибо та протянула ему в знак особого расположения руку. Блэст принял оказанную честь, склонившись и слегка коснувшись лбом царской кисти.

– Граф, мы посылали не за Вами, а за садовником, – внезапно резко заметила Лучия. – Но и Вы здесь весьма кстати. Потрудитесь организовать праздничный приём в честь нашей высокой гостьи и не забудьте пригласить на него посла Галии, мы желаем говорить с ним.

Блэст почтительно склонил голову.

– Если граф Корэлл хоть сколько-нибудь разделит Вашу тревогу, Аника, – продолжила королева, обратившись к царице. – Мы примем Ликуса.

Услышав последние слова, Блэст вздрогнул и поднял на Лучию недоумённый взгляд. Юная королева оставалась спокойной.

– Ваше величество, на это я могу сказать лишь одно: Вы переняли от отца не только красоту, но и мудрость, – ответила царица. – Но, быть может, стоит поберечь чувства герцогини, и пригласить представительство от дворян?

– Зачем так усложнять? – отказалась королева. – Господин Ликус – официальный представитель, раз имеет грамоту от парламента. Тётушка же переносит общение с господином Тогом, хотя и он – не аристократ.

– О, господин Тог – уже без пяти минут дворянин. Мы обещали ему за хорошую службу титул, и непременно сдержим слово, – улыбнулась Аника своему послу, потом же грустно развела руками: – Что поделать? В Райке так мало осталось аристократии… Приходится создавать заново. О, да! Как же мы могли забыть? Мы же должны представить Вам нашу новую придворную даму. Позвольте её пригласить, ваше величество?

– Её позовут, – и Лучия кивнула подошедшей вслед за Блэстом и послом, но стоящей чуть поодаль, графине Нонс.

***

К тому времени, когда Ольва вслед за Нонс приблизилась к царице и королеве, вокруг последних уже собрались почти все придворные, вышедшие с ними на прогулку. Одновременно обливающиеся потом слуги приволокли и торжественно поставили рядом паланкин с дородной герцогиней. Та охала, отдувалась и обмахивалась огромным веером так, как будто это она тащила на себе лакеев, а не наоборот. Лицо её вновь побагровело и приобрело страдальческое выражение, но никто не обратил на неё внимания, ибо все взгляды теперь были прикованы к новой фрейлине царицы – дикой и неуклюжей, но с длиннющей, уходящей вглубь веков, родословной, в связи с чем, как поняла Ольва, ей можно было простить остальные недостатки. Даже Тсонс, услышав из уст Аники имена предков графини, изволила милостиво взглянуть на девушку, несмотря на своё недомогание.

– Вы видите, ваше величество, как трудно восстановление государственности на разорённой войнами земле, даже при том, что, хвала богам, и вечная благодарность Вашему великому отцу, условия – самые благоприятные, – продолжила Аника, обращаясь к королеве. – Мы ежедневно молим Властителя о сохранении мира на землях Запада, и надеемся, и Вы, Лучия, радеете о том же.

– Безусловно, – задумчиво откликнулась та.

– Стоит ли так беспокоиться, Вам, ваше величество, об этом? – вдруг подал голос Блэст, обращаясь к царице. – Вы построили богам такой Храм, что они, наверняка, защитят Ваше государство от любой напасти!

– Было бы слишком самонадеянно думать, что богам так нужен Храм, – возразила Аника.

– Но тогда, простите, ваше величество, за вопрос, зачем же было строить столь огромное ненужное никому сооружение? – спросил главный министр королевы, и Ольва подумала, что он ей не нравится – вид его выражал исключительную почтительность, голос был слащав, но во всём этом чувствовалась подспудная издёвка.

– Почему же – никому? Храм необходим не богам, – со спокойной улыбкой на лице ответствовала царица. – Он нужен людям, чтобы они помнили о своём месте в этом мире, и не забывались.

На последнем слове она сделала небольшое ударение и чуть повела кончиком веера в сторону любопытного графа, и хотя движение было мимолетным, все поняли, кого, прежде всего, она имеет в виду. Были придворные, которые не смогли сдержать улыбок, а герцогиня, не смущаясь, довольно раскряхтелась и громогласно поддержала:

– Вы правы, ваше величество! Некоторые люди сделались совершенно наглыми последнее время! Раздают привилегии и титулы направо и налево, налево и направо!

– О, здесь мы не видим особой беды, – отозвалась Аника. – Были бы титулы заслуженны, и награждались бы достойные.

Герцогиня хотела что-то возразить, но, наконец-то, пробрался сквозь группу придворных и предстал перед королевой запыхавшийся садовник. Раскланявшись, он повел их величеств и их свиты к легендарным цветам.

– О, как разрослись! – Аника кинулась к большому старому зелёному кусту, который только-только начал набирать бутоны. – Да-да, это было именно тут!

Царица огляделась вокруг, видимо, вспоминая прошлое, взволнованно обошла клумбу, смахнула батистовым носовым платочком блеснувшую в уголке глаза слезу.

– У их величества столько воспоминаний, столько воспоминаний! Столько чувств! Не послать ли за нюхательной солью? – съязвил граф Блэст, когда царица остановилась с противоположной от него и королевы стороны клумбы и наклонилась над первым приоткрывшимся цветком, чтобы уловить его аромат.

– Граф, мы, кажется, просили Вас заняться организацией торжественного приёма! – осадила его королева, бросив на него уничижительный взгляд через плечо.

Блэст слегка приподнял брови, но тут же поклонился и направился к зданию дворца. Ольва, однако, успела заметить, как на лице его проблеснула злость.

***

Поблагодарив Лучию за прогулку, царица и её свита, выехали с территории дворца в каретах, присланных из посольства, условившись вернуться на королевский вечер через пару часов. Ольва к тому времени уже еле стояла на ногах, и плюхнулась на мягкое сиденье роскошного экипажа рядом с Лорой так, как уставший мужик кидает на телегу последний из многих мешков с только что выкопанной им картошкой. Баронесса аж подпрыгнула, и в негодовании отодвинулась, вытащив из-под графини часть своей юбки. Новая фрейлина не обратила внимания на такие мелочи. Она полностью откинулась на спинку каретного диванчика и прислонилась головой к стенке, обитой мягкой тканью. Ноги её гудели, спина, наконец-то, привычно согнулась, плечи опустились вниз, и она полагала, что на торжественную часть развернувшейся драмы царица её не возьмёт, как не способную соблюдать этикет. Но надежда рассыпалась в прах сразу же по прибытии в посольство, занимавшее большой двухэтажный особняк из светлого камня с широким подъездом. Со стороны переднего фасада здание было обрамлено ухоженным палисадником, в котором расположились скамейки, клумбы, и пара фонтанчиков, и огорожено от остального мира высокой узорной оградой из камня и металла. Тут было бы так приятно отдохнуть…

– Дамы, через полтора часа нам нужно быть в самом лучшем виде. Отдыхайте, переодевайтесь, и прошу ко мне! – распорядилась царица, переступив порог резиденции.

Ольва хотела было заикнуться, как это возможно – отдохнуть за такой короткий срок, но в результате произнесла лишь: «А, ээ…», так как глянула на окружающих и поняла, насколько это неуместно. Баронесса лишь склонилась в послушном поклоне, и графиня последовала её примеру.

– И ещё, Лора, найдите Бэлл, мне желательно поговорить с ней до нашего отъезда во дворец.

– Да, ваше величество!

– Господин Тог, Вы дали знать Ликусу?

– Да, ваше величество.

– Мы встретимся с ним сразу, как он появится, доложите нам.

– Да, ваше величество.

– Милси ещё не прибыла? – спросила Аника вышедшую встречать их жену посла – моложавую пухленькую женщину приятной наружности.

– Нет, ваше величество. Но прибыл гардероб графини.

– Что ж, хотя бы это хорошо…

После данного замечания царица дала всем возможность разойтись по отведённым им покоям и заняться своими делами.

***

В помещении, предназначенном новой фрейлине, её уже ждала Шейла, готовая кинуться исполнять все распоряжения графини. «Как это, всё-таки, приятно!» – подумала Ольва и со стоном – «Я с ног валюсь!» – упала в мягкое кресло. Горничная сразу стянула с госпожи туфельки и слегка помассировала ей ступни. «А так, пожалуй, можно жить, – подумала новоиспечённая придворная дама. – И даже хорошо жить!»

– Шейла, а поесть чего-нибудь можно?

– Конечно, ваше сиятельство! Что угодно?

– Ой, да всё равно… Булок каких-нибудь, колбасы, я не знаю… Что есть?

– Сию минуту всё будет, госпожа.

И Шейла выбежала из апартаментов графини, а Ольва осмотрелась. Небольшая гостиная была отделана в светлых пастельных тонах и вмещала соразмерный камин, несколько кресел, небольшой диванчик с раскиданными по нему расшитыми думочками, круглый столик и бюро. Окна были не столь большие, как во дворце герцога или королевы, но давали достаточно света. В нескольких вазах стояли свежесрезанные цветы. Босиком по мягкому ковру девушка прошла в смежную комнату. Это была спальня – в том же стиле и примерно тех же размеров. Наряду с кроватью и туалетным столиком, куда Шейла уже успела расставить всякие мелочи, как расчески, крема, шпильки и тому подобное, здесь стоял огромный платяной шкаф. Вспомнив, что сказала госпожа Тог, Ольва решила проверить его содержимое. «Мои платья?», – выдохнула девушка в восторге, распахнув его дверцы, села в кресло и несколько минут глубоко дышала, закрыв лицо руками. Она боялась, что заплачет. Ольва вдруг поняла, что жизнь, о которой она столько мечтала, всё-таки, состоится. И мысль эта кружила голову и стесняла дыхание. Она встала и подошла к шкафу: провела рукой по нарядам, почувствовав прикосновение к легчайшему прохладному шёлку, нежному мягкому бархату, тонкой тёплой шерсти и шершавому кружеву, вдохнула аромат чистоты и свежести, исходивший от новых вещей, и легла на заправленную цветным вышитым покрывалом кровать. Она, всё-таки, заплакала. Слёзы потекли сами: без надрыва, почти беззвучно. Ольва не пыталась их вытирать, размазывая по щекам, как делала обычно, она была им рада – это выливалась переполнявшая её радость. Она была тем сильнее, что случилась неожиданно.

– Ваше сиятельство! Госпожа! Всё готово, – прозвенел голосок вернувшейся Шейлы. Горничная заглянула в спальню и испугалась:

– Что случилась, ваше сиятельство? Что-то не так?

– Нет-нет, всё в порядке, – забеспокоившись, что выглядит глупо, Ольва села на кровати. – Дайте мне носовой платок, пожалуйста!

– Он у Вас на поясе, в сумочке, госпожа!

– Ах, да! – графиня мысленно упрекнула себя за невнимательность к деталям, достала тоненький, отделанный кружевом, платочек и стала вытирать лицо.

– Госпожа, позвольте мне, – робко попросила Шейла. Ольва удивлённо посмотрела на служанку, а та, воспользовавшись моментом, взяла у неё платок и аккуратно, еле касаясь кожи, промокнула им её лицо.

– А то останутся красные пятна, а Вам скоро к её величеству, – объяснила горничная.

– Ах, Шейла, Вы правы, – фрейлина царицы поняла, что снова попала впросак. «До полного счастья мне ещё много чему следует научиться, – подумала она. – Так что плакать – не только глупо, но и преждевременно». Девушка взбодрилась и встала.

– Простите, ваше сиятельство, – извинилась служанка.

– За что? Вы – умничка, Шейла, – искренне похвалила Ольва.

– И, всё же, я, наверное, что-то сделала не так…

Тревога всё не сходила с лица девочки.

– Да нет же! Всё хорошо. Меня просто переполнили чувства. Знаете, её величество так добра ко мне, – ляпнула графиня, стараясь быть понятной служанке и успокоить её.

И добилась успеха. Личико Шейлы просияло. «О, сработало!» – взяла на заметку Ольва и попросила:

– Помогите мне, пожалуйста, избавиться от этого платья. Хочу немного расслабиться за обедом. Вы же принесли мне еду сюда?

– Да, ваше сиятельство!

И через пару минут юная фрейлина уже сидела за столиком, сервированным фарфором и серебром в широком удобном домашнем платье из тонкого прохладного шёлка, не уступающем, пожалуй, нарядам её величества, ела вкуснейшую колбасу со свежайшим хлебом, пила ароматный кофе со сливками, и думала: «Вот она – жизнь! И как она прекрасна!»