Чтобы пройти всю платформу станции «Университет» спокойным шагом от эскалатора до противоположной стенки, надо потратить 1 минуту 17 секунд. Это полезные знания, ведь так? Кто, если не я, их сосчитает?
Чёрт, забыл зафиксировать количество плиточек, надо начать заново, благо до конца смены ещё достаточно, работа идёт, денюшка каплет.
«Скорость выкуренной сигареты»
Он ненавидел чувствовать,
особенно Время,
особенно ОСОБЕННОЕ ВРЕМЯ.
– histore_last_install
vseh_$_ne_zarabotaesh
legkih_$_ne_bivaet
ne_v_$_schast’e
chobi_bilo_mnogo_$_nyzen_diplom
bez_svyazei_ne_probit’sya
vse_mesta_yshe_zanyati
ne_vsem_dano_bit_bogatim
mnogo_$_ravno_mnogo_rabotat
nado_zit_po_sredstvam
ya_ne_sposoben_zarabativat_bolshe
chestnim_trydom_bolshie_$_ne_zarabotat
bolshie_$_znachit_bolshie_problemi
komy_to_prosto_povezlo
Пошлое лобызание времени по коже было так же омерзительно, как пухленькие подушечки пальцев по головке члена от пьяной подруги детства, которая была почти как сестра. Но оно так же завораживало и требовало продолжения, как отвердевший член в тёплой ручке почти что сестры.
В этот момент биографии он испытал благодарность за то, что в семье уродился один.
Если в воспоминании с подругой его выворачивало от стыдливой беспомощности перед дикой жаждой быть в ком-то нужным, то с вопросами о Времени его просто выворачивало, безо всяких минимальных построек фундамента самооправдания и неловких движений самоопределения.
Время – не пьяная подруга, время – просто сука. Причём как на трезвую, так и на пьяную голову. Кто кого – не разберёшь, но время кончит, обязательно покончит с тобой.
Ему ничего не оставалось, как чувствовать жидкий металл времени, заполнивший его волосяные луковицы и теперь медленно остывающий и затвердевающий, от чего волосы застыли в напряжении, как деревья в бетоне и больше походили на торчащие иглы.
Не то «время», которое замечаешь в отражении окон мимо проезжающего автомобиля, а вечером, запираясь в спальне, с ужасом изучаешь каждый отрезок своего физического сосуда в поисках новых признаков старости. И не то «время», которое напоминает о себе саркастическим, но таким печальным смехом, с каждым годом новой свечкой на торте. Даже не то, что ехидно и презрительно улыбается твоей молодостью с пожелтевших фотографий, напоминая об упущенных возможностях и допущенных ошибках.
Также, разумеется, не предстоящее «время». Предстоящее время слишком лениво, оно не стремится стать предыдущим и «предбегущим», оно просто ждёт, когда его обгонят, чтобы спокойно упасть с наигранной усталостью «дайвера» в футболе и потерять соревновательную приставку.
Конечно, имелось в виду Настоящее Время. То самое, в обычные моменты несуществующее, утекающее, так и не успев затечь, которое из-за редкости и сложности фиксации почти не имеет нарицательных имён.
Раб стоит на плато и рад, что ничего не делает. Устроился, думает, хорошо, стабильно плотят за просто так, немного, но хватает, даже кредит небольшой может раз в полгода, падла, позволить. И вроде как общественно-полезным делом занят, лучшее из прикрытий для бесполезных, два через два по двенадцать часов – это вообще-то очень по божески. Лучше многих там… А жизнь? Вышел на смену – поставил на паузу, а в выходной восстановил, включил на месте, где остановился, разве не так это работает? Главное занят и при этом может в рабочее время найти время на себя. На себя (иногда называют «саморазвитием») – обычно не сильно отличается от того, чем занимается индивид валяет перед теликом, залипая в тик-точек или в игрулю какую-нибудь. Звучит достаточно славно, ведь время идёт, а денюшка капает. Если же в течении рабочего дня не наиграешься, то в выходной доиграешь – отдохнёшь или вроде того.
Нет, не самозабвенное Время, проходящее в весёлом безделье и даже не проходящее, пусть и утюгом по коленям поколений, но впоследствии приносящее свои плоды, а то самое Мерзкое, Настоящее и Бессмысленное. Которое заставляет задуматься о том, что в данный момент проходит твоя жизнь, обнажает её себестоимость и значимость. С таким временем курс на валюту жизни нулевой.
Когда каждая минута въедалась бы глубже с каждым укусом секунды, которых от боли не шестьдесят, а все триста. И тут даже у тракториста, нигилиста-эксгибициониста самоуверенности не хватит, засмущается бедолага: почём ему знать, что во временных искажениях материя имеет свойство не только растягиваться и раздуваться, но сморщиваться и скукоживаться, раз на раз, как говорится.
Но его положение от этого не особо менялось, он даже задумался, что лучше: один, но физический и разовый х*й по губе или постоянное множество ментальных х*ёв перед носом.
Разумеется, этот вопрос имеет актуальность у мужчин гетеросексуальной принадлежности, остальные ориентированные в других направлениях, лишь исключение для очередного повода задуматься о своём скоропостижном детстве и сопутствующих травмах, авариях и драмах на этой хрупкой дорожке невинности, не всегда ведущей к зрелости.
Задумался бы и не раз, если бы не преследующая мысль о смерти. Что если он умрёт вот сейчас? А есть ли разница? Пусть и потом. Главное смену отработать, отстоять без происшествий, кровные суточные заработать и всё. Если не всё, то обязательно быстро потратит и еле дотянет до следующей заработной платы.
Как я всех обманул, обхитрил, ни за что получаю зарплату, бесплатный проезд, дополнительные дни к отпуску и плюс тринадцатую к концу года. Ну и пусть, что дерут три месяца до 13ой, ни во что не ставят, зимой отморозить можно всё, зато зимы нынче не длинные, не лютые. Главное в январе пост прошлогодних салатиков протянуть на пол месяца, а там и на диету из дошираков и шаурму можно. Не, ну а что? Куда сейчас то ещё устроится? Кто возьмёт? Вон какая нестабильная ситуация в нашей стране. Ну, да, пятый год, ну подумаешь! Зато стабильно, под крышей, иногда в тепле.
Он вспомнил неприятное путешествие, которое было выражено психическим помутнением год назад. Вспомнил и замер в страхе, тело завопило. Совсем забыв о том, что стоит в вестибюле станции метро «Полежаевская», он нервно достал сигарету и зажёг её.
Вспышкой огня мрачные воспоминания отхлынули, как если бы были тьмой, а дурные мысли постепенно испарялись в ритм тления сигареты. Будто сама бабушка Смерть отцепилась от его шеи и приобняв за плечи, велела ждать своего часа, вернув времени привычный уровень отчаяния. Ту скорость, которую привыкли отсчитывать циферблаты.
Мир пошатнулся, опьянев, побагровел, а после разлился разнообразными красками. Всё вокруг оживилось, преобразовав унылую монотонную динамику в душещипательный танец. Никотин заполонил всё пространство, придав исключительно сакральный смысл воздуху.
Даже обозлённая женщина средних лет отчаяния, одетая в униформу «синего пингвина» не орала, а пела в его сторону:
— МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК! Здесь НЕЛЬЗЯ, НЕЛЬЗЯ курить. Вам ли, как сотруднику не знать этого?
Секунда забвения улетела с первым облаком дыма изо рта.
— Разумеется, – поспешно потушив сигарету об руку под тяжестью свалившегося с утёса утопического мира, пробормотал он, — Простите, задумался.
— На рабочем-то месте, ая-яй, – ухмыльнулся другой «синий пингвин», стоявший в досмотровых рамках, как обрамлённое полотно.
Воспитать в них заложников средних результатов. Чтобы на все потребности обычного неудачника хватало, и даже на чуток побольше. Раз ты можешь позволить больше повседневного неудачника, ты уже не один из них.
Главное, чтоб раб занят был тем, что думает, будто бы нас обдурил. Рабам легче даже бить других рабов по нашему приказу, если они считают, что как-то нас «имеют».
Пока раб думает, что мы думаем, что он работает, а не просто так получает за то, что большую часть времени думает о том, как ему повезло в отличии от многих и он за ничегонеделание получает деньги, как он удачно создает видимость работы.
Мы могли бы платить деньги рабам за прокрастинацию, но тогда бы им это наскучило и вызвало подозрения. А тут мы платим деньги за то, что они ищут разные способы без лишнего «палева» ничего не делать. Думают, что мы наблюдаем. Думают, что нам не все равно. Думают, что кому-то важна их иллюзия работы.
Профилактики ради иногда мы шумиху разводим, изменения, в конце концов над нами тоже дяди, которым надо показать, как другие показывают, как третьи типа работают, и эта пирамида типа дела поддерживала всю систему. Иногда устраивать показные охоты на ведьм, лучше перед премией или 13ой, отличная стимуляция напрячь на три месяца, чтоб раб напился в новый год, в жадной истерии всё потратил, а в январе после того как выпустит пар скопившийся за год, за месяц осознал как мы нужны и прям с новыми силушками начал играть в этой спектакле.
Во время работы раб думает, если думает, о всяком, но точно не о бунте.
После работы, чем более монотонной и бессмысленной, тем лучше – раб думает, если хватает сил, о чём угодно, но не о работе и о нас с нашими стульями, на которых мы сидим. Не должно хватать ни времени, ни сил, ни желаний о нас размышлять. Зарплаты должно хватать ровно на месяц удовлетворения базовых потребностей бюджетными средствами. Желательно впритык. Чтобы лишить возможности копить. Впрочем, некоторое отклонение не критично. Кредиты и долги нам выгодны, а остальные шероховатости выровняет инфляция и повышение цен.
Можно оставить 20 процентах пашущих, для показательного примера и 40 процентов нищих, чтоб не повадно было.
Дозволено рабу только на нас иногда ругаться и то другому рабу. Если узкий список прав раба откровенно нарушает хозяин, раб в праве писать жалобу на хозяина и если ситуация не благоприятна для атмосферы среди других коллег-рабов, то хозяина надо прилюдно линчевать, сохраняя веру раба в силу рабского права. Желательно почаще показывать подобные победы рабских «свобод», дабы понижать уровень недовольства. Ни в коем случае рабу не говорить о том, что он раб или бездельник, лучше создать благозвучное название профессии – даже если притянутое за уши. Отличный пример: «уборщик» теперь «специалист по клинингу». Это уборщик получает всего-то пятнадцать тысяч, а специалист по клинингу уже ПЯТНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ С ПРЕМИЕЙ.
?
Янис всегда проходил через «антипанику» (широкий турникет для багажа) ведь носил с собой багаж знаний и опыта. Он-то отлично понимал, почему именно перед этими «воротами» набивается очередь даже среди пассажиров без колясок и вещей, даже когда другие свободны. Нет, не потому что он дополнительно контролируется двумя кнопочками из рядом стоящей будки. Этот турникет был для знати среди челяди и раз уж ездить в метро, то по-барски, с размахом, наотмашь!
«Кстати, возвращаясь к разговору о собачках, вы знали, что немецкие овчарки стоят скорее для устрашения? После двух часов службы они уже не способны ничего учуять – устают. Да и тренируют их либо на взрывчатые вещества, либо на наркотики, и это сокращает их жизнь чуть ли не вдвое. Если на наркотики их подсаживают, то с взрывчатыми веществами наоборот: запугивают этим запахом. Причём со взрывчатыми веществами ещё есть отдельное разделение собак на натуральные и химические. И да, если вдруг увидели служебную собаку, которая перед пассажиром решила застыть в поклоне, сильно опустила голову и не поднимает взгляд – бегите. Но это всё конечно не точно. Я же не кинолог. Просто всё это звучит так прикольно, что было бы классно, если бы было правдой», – обратился мысленно к своим внутренним зрителям Янис и продолжил путь.
Проходя через турникеты знати, Янис не спешил, когда некий безбилетник незнакомец нагло протолкнул его в спину, тем самым пройдя вместе, вторгнувшись в его пространство без спроса. Обычное дело в метро, бытовуха, здесь нет личного пространства, за-будь. Следом прозвучал крик дежурной, но разве это на что-то повлияло? Что-то изменило? Нет. Феноменальная страна проталкивала нелепые, порой абсурдные законы за счёт необязательного их соблюдения, но так, чтоб при желании повод посадить нашёлся. Парень просто сбежал вниз на платформу. Многие наши законы весьма условны, это позволяет людям обесценивать их со временем. Ведь гарантированного моментального наказания за нарушения нет, а в заповедях про переходы на красный свет или в неположенных местах не прописано, это слишком мелко для «божьего» суда.
Из наушников того парня звучали слова:
«Пять суток дождь, пять суток шторм,
Пять суток ночь – чёрт знает что
Мыши-пассажиры тихонько дрожат в каютах,
Весь корабль просто вымер…»
Спускаясь по эскалатору, Янис был удивлён циничностью рекламных щитов. Зачем они вывешивали рекламу автомобиля в метро? Цинизм на грани обшарпанной обшивки самолёта, на днях врезавшегося в здание торгового центра.
