Седьмое Солнце: сны на грани

Глава 6. Лабиринт

Через несколько часов…

Дальше коридор раздваивался, и девушка взяла правее – более просторный проход так и манил пойти по нему. Однако ее радость длилась недолго – вскоре потолок резко нырнул вниз, и пришлось уже привычно ползти на четвереньках.

На первый взгляд стены туннелей были выдолблены в слабо флюоресцирующей желтоватой горной породе; причем свечение не выглядело однородным: области яркого сияния чередовались с малыми вкраплениями световых точек и обширными зонами темных пустот. Это смахивало на звездное небо, но вместо восхищения в душе нарастала тревога. Она напиталась отвращением и разбухла до тошнотворного страха, когда Катя ощупала поверхность стен – прохладная и влажная, слегка утопающая вглубь при нажатии пальцами; при этом более светлые участки ощущались под ладонью теплыми шероховатыми бугристостями, сотканными из толстых упругих волокон. Все это, вместе с вялой рябью, то и дело пробегающей по коридорам поперечной волной, усиливало неприятную догадку: она находится внутри сложного организма, и эта разветвленная сеть туннелей – живая.

Помимо излучения стен, она и сама служила источником света, только бледно-голубого, и он постепенно таял. Или это туман становился гуще? Там, где ходы спускались глубоко вниз, его собиралось особенно много, и он рассеивал и без того скудное освещение коридоров. Этот туман вел себя странно, и Катя инстинктивно пыталась избегать встречи с ним. Кажется, она пару раз преодолевала его особенно плотные скопления, и после этого из головы надолго исчезали мысли. Проходила целая вечность, прежде чем вопросы оформлялись вновь: «Сколько времени она здесь блуждает? Как попала в это гиблое место?». Они озаряли разум слабыми вспышками осознанности, но уже через минуту полностью растворялись в сознании. И Катя упорно продолжала движение вперед, гонимая лишь одним желанием: выбраться. Она должна поскорее отсюда выбраться!

Но была и еще одна проблема. На полу в проходах она то и дело натыкалась на обширные водяные лужи; крупные капли также свисали и с потолка, срывались на волосы вниз; а когда девушка неудачно цепляла их средоточие головой, и вовсе лились за шиворот холодными плотными струями. И теперь одежда, насквозь промокшая, неприятно сковывала тело и не давала возможности согреться.

Катя наловчилась ползти на четвереньках и все больше наращивала темп. Быстрее, еще быстрее… И вдруг вскрикнула, резко потеряв опору. Одна рука нырнула в пустоту. Упав на живот, она с трудом удержалась на краю гигантской ямы. Эхо заметалось впереди и утонуло в провале, а оттуда в лицо повеяло мертвенным холодом. Замерев на мокром полу, словно шестым чувством уловила, как пространство под ней всколыхнулось тьмой, словно предвкушая ее падение. Внизу, где обрывались ходы туннелей, таилась опасность, с которой еще не приходилось сталкиваться: разбуженное резким звуком ее голоса, там зашевелилось нечто, безжалостный хищник, разум которого далек от всего человеческого и движим лишь неутомимой жаждой поглощать свет. Стоит неосторожно сорваться в бездну – оно окружит, сомкнет вокруг свои щупальца и за мгновение высосет без остатка падающее тело, растворит в себе пустую оболочку, впитав и сделав чью-то смерть частью своей бесконечно существующей жизни.

С трудом развернувшись в узком проходе, Катя испуганно поспешила назад, на развилку, и на этот раз свернула в другой проход. Здесь пришлось ползти сразу; а ощущение, что тварь из провала все еще наблюдает за ней, заставляло постоянно оглядываться и двигаться осторожнее. Выход… ну где же выход?

Фу… Сморщилась от отвращения, впечатавшись ладонью в склизкую массу, и попыталась нащупать в кармане платок. Но, не найдя, вытерла руку о край кофты. Посмотрела на растопыренные пальцы: их силуэт уже проступал с трудом, да и вокруг стало ощутимо темнее и холоднее; а туман, словно живой, подступал все ближе и ближе, клубился и обволакивал сырым холодом. А, может, отсюда просто нет выхода? Но… она ведь как-то попала в это странное место. А если был вход, значит, он может стать и выходом. Нужно просто вернуться… вернуться… вот только куда?

Катя понимала, что нужно ползти дальше, но силы словно растаяли вместе со светом. Она замерзла и смертельно устала. Нужно отдохнуть, хоть немного перевести дух и подумать. Села, притянув к подбородку коленки, и съежилась, стараясь унять крупную дрожь. Кажется, что эти мрачные коридоры насквозь пропитались тоской и отчаяньем. Здесь медленно умираешь. Тебя словно ранили: всего лишь чуть-чуть – небольшой порез на коже, но проходит час, другой, а рана по-прежнему кровоточит… Кровь сочится капля за каплей… кап… капп… кап-п-п… чувства постепенно притупляются, силы покидают… мутная сонная дрема наползает сверху… ложишься на мокрый пол… веки тяжелеют… ты, конечно, понимаешь, что сон в этом гиблом месте не придаст сил, а лишь высосет последние крупицы тепла, но уже не можешь сопротивляться. Обреченно закрываешь глаза… коридоры вертятся вокруг замерзающего сознания… карканье сотен ворон сливается в оглушительный гул, перекрывая последние мысли… Но все же… нечто внутри не дает забыться окончательно. Мучительное ощущение, что ты должен, обязан что-то вспомнить.

Девушка осознала, что лежит щекой на мокром кусочке ткани, и села, с трудом поборов слабость. Нащупала и поднесла поближе к лицу белый квадратик. Видимо, он находился здесь довольно долго – один угол почернел и расползся под пальцами; сохранилось лишь более прочное окаймление. Стараясь рассмотреть получше, приблизила к самому носу. Да это же… запоздалая вспышка лениво озарила натренированную память, услужливо отыскав нужный кадр. Это ее платок! Она уже была здесь и, раздавив коридорного слизня, обтерла платком пальцы, откинув его в сторону. Секундное замешательство сменилось удивлением и переросло в испуг, на мгновение рассеяв вялое оцепенение разума. И, кстати, почему ее ладонь, сжимающая платок, перебинтована?! Сконцентрировала внимание, и память вновь послушно высветила картинку: она, Влад и часы на стене. А потом услышала его голос…

Миг – и Катя переместилась в просторную комнату. Прямо перед ней стоял человек. Источником света служили колбы разных размеров и форм; располагаясь преимущественно с одной стороны, они создавали мистическую иллюзию, что его правая половина полностью состоит из тени.

– Пол часа найти не могу, ты где… – Катя бросилась вперед и буквально повисла на шее у Влада, – … была? – он не шелохнулся. И в то же мгновение разум озарило новое воспоминание: как она почти честно простояла три отведенных минуты и выиграла. И тогда Влад предложил встретиться в совместном сне, чтобы найти и вернуть назад Пашу.

Глава 7. Кривые зеркала

– Я настроилась на тебя, но оказалась в темных коридорах, – у Кати зуб на зуб не попадал, а коленки подкашивались и дрожали. – Спасибо, что подождал.

– Я привык держать слово, – медленно произнес парень, – Предупреждал же, что лучше лечь спать у меня дома… – он отстранил и осмотрел Катю от макушки до пят. С сомнением покачал головой: – Что-то притянуло тебя в Лабиринт, и он почти полностью лишил сил. Давай лучше перенесем на завтра.

– Нет. Сегодня. Сейчас! Ведь Паша может умереть, – решительно схватив Влада за плечи, заглянула в его глаза: холодный взгляд был полон спокойного безразличия.

Лишь сейчас она обратила внимание, что тело собеседника объято слабым красновато-фиолетовым мерцанием, особенно заметным на руках и в районе груди, где расстегнутые пуговицы черной рубашки обнажали треугольный участок кожи. Одежда, очевидно, рассеивала свечение – в этих местах оно затухало и теряло краски. Лицо светилось слабо и даже выглядело бледным. Парень слегка наклонил голову, и притаившиеся на нем тени охватил странный танец – казалось, их хаотичная пляска никак не может соответствовать падающему свету, и даже когда он замер в полной неподвижности, они смогли отвоевать у времени несколько живительных мгновений.

Катя вздрогнула, ощутив странную вибрацию под пальцами. Перевела взгляд на собственные руки и увидела, что красноватое мерцание окутало ее ладони, переползло на запястья и устремилось верх, к локтям. Вскрикнув, разжала пальцы и стряхнула с рук эту непонятную субстанцию.

– Ты… ты! – ее голос дрогнул. – Ты выглядишь жутко!

Во взгляде спутника проступила усмешка, манящая совершить что-то запретное.

– Раздумываю, а не продолжить ли нам недавнюю игру здесь? – хриплый шепот заполнил комнату. И он резко притянул её к себе.

– Отпусти! – выдохнула, упираясь дрожащими ладонями в грудь и пытаясь оттолкнуть.

– Расслабься… – прошептал на ухо и прижал сильнее.

Девушка дернулась еще раз. А потом еще… и замерла. Сердце бешено колотилось в груди. Страх… и возбуждение. Волосы опьяняют запахом дождя и ветра, и навевают воспоминания о тех ночах, когда она гуляла во снах по пустому городу. Его ледяная рука скользит по спине под мокрой кофтой, оставляя на коже раскаленную дорожку. От него исходит холод, но, обволакивая, он согревает. Что он пытается сделать? Страх накатывает удушливыми волнами, она почти теряет сознание… и отступает, растворяется, переходя в Ярость. Мир вокруг становится четче, наполняется красками, ощущения обостряются – ее переполняет Сила.

Влад медленно ослабил объятья, затем отстранился:

– Ты сказала «сейчас», и я поделился энергией.

– Фух… – выдохнула, разглядывая свои светящиеся красноватым ладони. – Нужно предупреждать о таком. На мгновение мне показалось, что ты вампир и собираешься грызануть в шею. Она удивленно осмотрела одежду – та была абсолютно сухой!

– А тебе бы хотелось это попробовать, – он снова сделал шаг к ней и медленно провел губами по шее, острые клыки скользнули по коже…

– Нет!!! – девушка вздрогнула и отшатнулась. И ее голос зазвенел от бешенства: – Я знаю, что мы во сне, и здесь ты можешь играть любую роль, – Ярость вспыхнула и пронеслась по телу языками пламени, – Но, может, уже хватит подкатывать ко мне!? – и заклокотала фонтаном: – Пойди уже, перепихнись с кем-нибудь и успокойся! У меня друг при смерти, а ты развлекаешься. – И, сжав кулаки, гневно добавила: – Мне не проблема с любым мужиком переспать, если это спасет чью-то жизнь! Не велика потеря! Так что давай сделаем это, или уже отцепись от меня!!!

Спутник замер, его глаза расширились от удивления, и вкрадчиво произнес:

– С любым? Я это запомню… – и вдруг весело расхохотался: – Эту энергию непросто контролировать. Ярость всегда должна охлаждаться Волей, иначе переклинит вправо и можно натворить дел…

Кажется, он снова стал прежним.

Взяв с полки на стене по светящейся колбе, они распахнули низенькую дверцу в самом углу и, пригнувшись, проскользнули в соседнее помещение. Это был огромный полутемный зал с массивными светящимися колоннами. К задней стене полукругом примыкал пьедестал, на три ступени возвышающийся над полом. В его центре находился трон.

Вместо того, чтобы подняться по ступенькам и пройти напрямик к следующей двери, Влад начал обходить пьедестал по окружности, и Катя молча последовала за ним. Она старалась не отстать и при этом хорошенько рассмотреть царский престол. Он походил на золотой, лишь на сиденье и подлокотниках металл окислился и потемнел от времени. На спинке был отчеканен треугольник острием вверх, вписанный в окружность, которую украшал еще с десяток маленьких треугольничков. Упираясь в этот символ сгорбленным позвоночником, держа в одной руке зеркальце, а в другой скипетр, на троне восседал скелет. Длинные белые волосы клочьями торчали из-под короны, инкрустированной сверкающими разноцветными камнями. Нижняя челюсть отвисла, демонстрируя золотые коронки, а пустые глазницы таращились темными провалами.

«Скелет мертв и откровенно гол», – вспыхнула в голове мысль, и Катя оглушительно громко чихнула. Пылища облаком взметнулась под ногами. Выждав, пока она осядет, девушка посветила назад – их с Владом следы не различались. На них осела пыль, или их не было изначально? Перевела взгляд на трон – скелет успел принарядиться в грязно-желтый плащ, в паре мест истлевший до дыр, подтянул челюсть и, закинув ногу за ногу, теперь ухмылялся, расслабленно облокотившись на подлокотник.

Кате подумалось, что этот мертвяк несправедливо занял чужое место, а теперь еще и насмехается над ней. Нацепил корону на череп и считает себя королем мира! Ее достоин лишь красивый и умный… такой, как она… ох, и загремит сейчас костями это чучело!

Катя сделала несколько шагов к нему, намереваясь спихнуть с трона, отобрать символ власти и усесться самой, как вдруг дернулась от неожиданности – Влад несколько раз сильно тряхнул ее за плечи.

– Эй, – прошипел он, внимательно разглядывая спутницу, – не вздумай засыпать во сне.

Наваждение растаяло. На троне вновь восседал скелет. Мертвый.

– Не знаю, что ты там увидела, – с недовольством в голосе продолжил отчитывать парень, – однако не забывай, зачем ты здесь: мы движемся тропами подсознания, чтобы спуститься поглубже в сон и безопасно проскользнуть в иные миры…

Катя больно ущипнула себя за щеку:

– Это была какая-то ловушка, да?

– Да, да, да… – ответило эхо.

Влад двинулся дальше и принялся объяснять:

– Нижние миры, где мы находимся, не имеют собственных источников энергии, поэтому их обитатели завлекают и поглощают тех, кто обладает светимостью. Лабиринт, в котором ты оказалась вначале – невероятно древнее образование, его стены скрывают в себе тела однажды попавших в него существ… замурованные там навеки, они медленно умирают. Лабиринт растворяет и переваривает их, и за счет этого существует уже миллионы лет.

Девушка поежилась и схватила спутника за руку:

– Если бы я не выбралась оттуда, то…

– То – ничего, – усмехнулся Влад. – Это не касается людей – иначе мы бы массово умирали в своих постелях. Ведь за свою жизнь каждый множество раз бывал в Лабиринте, но, когда его энергетический потенциал расходуется почти до нуля, он просто открывает физические глаза. Материальное тело обеспечивает нам лучшую защиту – ведь перенести его туда невозможно… точнее, возможно, но энергетические затраты не сопоставимы с выгодой. А чем меньше в мире энергии, тем экономнее ее расходуют.

– Хорошо… – приободрилась девушка, – но почему тогда люди не помнят, что бывают там?

– Им вообще не свойственно запоминать сны. Хотя, бывает, в сознании сохраняются смутные образы коридоров, туннелей, отсеков или холодных бассейнов, заброшенных зданий – в принципе, это может быть что угодно, с чем разум конкретного человека ассоциирует гнетущее ощущение тоски и отчаяния. Оно возникает из-за быстрой потери энергии и, когда запас почти полностью истощается, человек просыпается; но не отдохнувший, а, наоборот, измотанный и с тяжелой головой, он сразу цепляет простуду, или обостряются хронические болезни…

Наконец, они достигли противоположной двери, и, распахнув ее, оказались в следующем зале, хаотично заваленном различными предметами быта. Бесформенные и темные, брошенные по одному или стянутые в кучки, с застывшими трудноуловимыми контурами; они словно оживали при прямом взгляде – превращались в яркие, четкие и невероятно детальные. Вещи завораживали, искрились и невольно захватывали внимание. Казалось, что в обычном пятнышке на странице книги был заключен целый мир, и его можно рассматривать часами. Или бесконечно долго изучать бездонные расщелины в трещинах фарфоровой кружки.

Катя с трудом оторвала взгляд и опустила его под ноги, стараясь не споткнуться или не раздавить что-нибудь. Она продолжила прерванный диалог:

– А какой реальный облик лабиринта?

– Шутишь? Или действительно не понимаешь таких простых вещей? Образы свойственны для нашего трехмерного мира, как результат работы органа зрения. Нижние миры к трехмерности не относятся, это энергетические образования… поэтому их облик определяет человек, который смотрит.

Девушка осознала, что сморозила чушь. Она закусила губу и сделала шаг чуть длиннее, иначе стеклянная фоторамка, валяющаяся на пути, была бы безжалостно раздавлена кроссовками. С черно-белого фотоснимка ей улыбались счастливые молодожены: мама в белом свадебном платье, с букетиком в руке, нежно смотрит на спутника, и отец отвечает взаимностью. Сразу видно – они любят друг друга. Почему же все так плохо сложилось в их жизни?

– Почему люди сначала любят друг друга, а потом легко скатываются в ненависть? – выдала вслух, попутно приближаясь к большой кукле со светлыми кудрявыми волосами, лежащей лицом вниз.

– Потому, что они просто люди, не обладающие свободой выбора. Точнее, они добровольно отказались от такой возможности. Их жизнь заранее предопределена и до мелочей просчитана… Системой. А Системе нужна энергия, и зациклить человека на отрицательных эмоциях – одна из ее любимых фишек.

– У вас в группе тоже есть понятие Системы? – удивилась девушка.

– А ты думала, мы устраиваем шабаш в полнолуние? У нас немного другие обозначения, но это не меняет сути. Фактически Система – это просто движущая сила эволюции. И, пока человек находится в этом трехмерном материальном теле, она влияет на него в большей или меньшей степени. Ведь человеческое тело, как и у животных, подвластно инстинктам, и его задача – насыщение и воспроизведение себе подобных. Больные и дефектные особи постепенно отсеиваются, а альфа самцы передают генетический материал дальше… если ты внимательно посмотришь вокруг, то все человеческие пороки берут начало из животных инстинктов или невозможности их удовлетворения. Однако человек более осознан, он – не животное, и энергии у него больше. Поэтому, помимо задачи воспроизводства, его нужно занять и чем-то еще. К примеру, раздуть в сознании маленькие неприятности до глобальных проблем, чтобы он постоянно думал и нервничал. Вообще, способов отъема энергии у населения масса, – Влад криво улыбнулся.

Пока он говорил, Катя успела перепрыгнуть через старый кассетный магнитофон с красной и синей кнопками, собачий поводок, которым родительница хлестала их с братом в детстве, книжку, где совы превращали в совенка непослушного мальчика; свернутый коричневый палас из общаги…

– А у нас две главные практики в группе – это управление мыслями и удержание эталонного состояния, – осторожно поведала девушка. Вроде в этом не было никакой тайны.

Влад хмыкнул:

– Конечно, ведь это основа: контроль над собственным вниманием. Без него человека нет как такового: нет воли, нет осознанности. У нас тоже с этого начиналось. Еще там. Но ты ведь не помнишь ничего, он тяжело вздохнул и продолжил объяснение: – Это как раз признаки настоящей группы. Ведь обычно людей учат не так: им передают лишь информацию и никуда не ведущие упражнения. Люди очаровываются «знаниями», находят точки соприкосновения со своим опытом… но они просто латают дыры, делая свою картину мира более продуманной и детальной… и на этом все. Понимаешь, в чем их проблема? Они ищут информацию, а не практики. Из камушков представлений об этом мире они строят крепость, чтобы замуровать себя в ней навсегда. Кстати, – добавил после секундной заминки, – а что с твоими ногами? Ты пытаешься танцевать?!

– Я?! – вытаращилась спутница. – Нет, просто переступаю хлам на полу.

– Хлам? Здесь ничего не должно быть. Это пустая комната – все предметы в твоей голове. Ты постоянно за все цепляешься, поэтому мы все идем и никак не можем прийти. Хотя могли бы переместиться за долю секунды. Собери все свое стремление, закрой глаза и сосредоточься на образе своего друга.

Девушка так и сделала.

– Ну наконец-то! Открывай, – потребовал Влад.

Они оказались в центре туннеля, но расположенного не горизонтально, как обычно бывает, а вертикально, и выстланного изнутри одинаковыми шестигранными сотами наподобие пчелиных. Стены сот излучали нежное золотистое сияние и простирались над головой и под ногами ровными рядами, замкнутыми по окружности. Убегая вдаль, рисунок сот становился все меньше, пока, наконец, не терялся за порогом различения, сливаясь в однородный желтый цвет. Картина вверху и внизу была зеркально похожа, а расстояние настолько огромным, что Катю затошнило от ощущения головокружительной высоты. А когда докатилось понимание, что ступни не стоят на платформе, как казалось вначале, а просто зависли в воздухе, она вскрикнула и обеими руками впилась в локоть Влада.

В сотах располагались пузыри, издалека смахивающие на мыльные, но более приплюснутые с боков и обладающие менее радужными переливами. На их поверхности одни образы быстро сменяли другие – едва уловимые и эфемерные, как крылышки колибри. Приглядевшись внимательнее, она с удивлением различила внутри силуэты людей, свернувшихся в разных позах. Между ячейками сот медленно плавали полупрозрачные бледные шары размером с футбольные мячи: одни отсоединяли и увозили пузыри, просто растворяясь с ними ближе к центру туннеля, другие, наоборот, выныривали оттуда с прицепом новых.

– В пузырях спят люди, – пояснил Влад, верно истолковав Катино замешательство, – а шары тягают их туда-сюда, на время встраивая в ячейки сот.

– Зачем? И что снится тем, кто внутри? – девушка рассеянно наблюдала, как один из шаров подлетел к ним и завис рядом, издавая странное постукивание и жужжание, напоминающее работу сиди-рома в старом системнике.

– Да что угодно, – тихо ответил спутник и сильно сжал Катину руку, заставив замереть и напряженно разглядывать стукача. Тот жужжал и рывками вращался вокруг своей оси, но ближе не подплывал. Влад шепотом продолжил: – Людям недоступно созерцание окружающих миров, они захвачены отражениями своего разума от внутренних стенок пузырей. Страхи, сомнения, переживания прошедших дней, конфликты и бесконтрольные влечения обретают в их снах образы. И, хотя сам момент перемещения легко отследить даже несведущему – по характерному чувству парения, человеческий разум преобразует это в сновидение о полете, поездке на автобусе, в лифте…

Шар, наконец, сдвинулся с места и проследовал назад к сотам, часто вздрагивая и присоединяя к набору звуков металлическое позвякивание.

– Что это было? – Катя перевела взгляд на спутника. Он, проводив вниманием шар, также посмотрел ей в глаза: