Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

– Если у меня нет выбора, то мой ответ будет коротким: все находится под контролем, – ответил, наконец, Андропов.

Сказав это, он улыбнулся, что позволило американскому гостю сделать вывод о том, что его просьба услышана. Впрочем, он и не сомневался в том, что ответ будет именно таким. Ведь не зря месяц назад Андропов вернул из Канады Александра Яковлева, который будучи долгое время (и лет) послом в этой стране, установил тесные отношения с представителями тамошней армянской диаспоры, имеющей выходы на США, Англию и ту же Францию: с потомками известного американского миллионера Гюльбекяна, английского миллионера Гукасяна и иранского миллионера Акопяна.

Но когда в тот же день поздно вечером, перед сном, Гарриман поделился деталями этой встречи со своей женой Памелой, она скептически заметила:

– Ты веришь в искренность этого чекиста?

– Ты же знаешь, Пэм, что я не верю никому, кроме тебя, – улыбнулся Гарриман. – Но Андропов сегодня находится не в той ситуации, чтобы диктовать свои условия и не прислушиваться к моим советам. Так что нашу поездку нельзя назвать неудачной.

16 июня 1983 года, четверг.

Москва, Неглинная улица, ресторан «Узбекистан»

– Информация про Гарримана пришла к тебе из надежного источника? – не скрывая своего удивления от услышанного из уст Бородина сообщения, спросил Рашидов.

– Естественно, не из первых рук, а окольными путями, – ответил Александр. – Но этой информации стоит доверять.

Тем более что базируется она на реальных фактах. Там вырисовывается сложная конфигурация, на которую завязаны, как внутренние, так и внешние силы. Если коротко: это грузинские и армянские власти, связанные с цеховиками и криминальным миром, имеющие выходы, как на Узбекистан, так и на Запад – в Америку и Западную Европу. Именно поэтому Андропов не посмеет разворошить этот улей. Ведь в недалеком будущем он может помочь его преемнику в восхождении к власти.

– Если все так серьезно, то, может, не стоит всему этому сопротивляться? – вновь вернулся к своим сомнениям Рашидов. – Говоря откровенно, я так устал от такой жизни, Сашенька. Помнишь у поэта: «Я один, все тонет в фарисействе». Все время опасаешься ударов – либо от своих, либо из Москвы. Иной раз еду по Ташкенту или где-то по республике, смотрю на простых своих земляков и дико им завидую. Они живут обычной жизнь, наслаждаются каждым ее мигом. А я все время в напряжении, особенно в последнее время. А ведь годы берут свое. Хочется уйти от всего этого, понянчить внуков на старости лет, побыть подольше с женой.

– Я понимаю вас, Шараф-ака, – живо откликнулся на этот крик души Бородин. – Я и сам частенько переживаю такие же чувства. Но следом за ними тут же приходят иные мысли. Не дадут вам спокойно уйти в отставку и почивать потом на лаврах. Не для того к власти пришел человек из спецслужб, чтобы жизнь успокоилась – его задача заключается в ином. И удар по Узбекистану – это не только личная атака на вас, это еще и атака на самую интернациональную республику. В свете того, что я уже говорил о проекте капитализации нашей системы, это вполне закономерно. Лидеры моноэтнических диаспор хотят нанести удар по лидерам интернациональных, чтобы в сложившейся ситуации им было легче укрепиться во власти. Я лично видел у себя в отделе списки людей, которые должны были отправиться с Лубянки в Узбекистан в составе «десанта». Так вот, там фигурирует полковник Аркадий Габрилянов, который наделен полномочиями контролировать и разрешать любые проблемы с теми «кавказцами», которые заведуют теневой экономикой на территории Узбекистана.

– Знакомая фамилия, – наморщив лоб, произнес Рашидов, пытаясь вспомнить, где он слышал эту фамилию.

– Габрилянов участвовал в операции против Медунова, – напомнил Рашидову события трехлетней давности его собеседник. – Сочинско-краснодарское дело, которое затеял Андропов, чтобы не допустить перевода в Москву Медунова. Его место в итоге досталось Михаилу Горбачеву – давнему конкуренту Медунова и любимчику Андропова. Так что место Краснодара теперь заняла Бухара. И там не случайно первой жертвой пал начальник ОБХСС – человек из ведомства Щелокова. Вам, как кандидату в члены Политбюро, приходила записка о злоупотреблениях бывшего министра внутренних дел?

– Конечно, – подтвердил этот факт Рашидов, – Ужасные факты там расписаны: что Щелоков заполучил в личное пользование несколько служебных «Мерседесов», не брезговал забирать к себе домой и на дачу, а также раздавать близким родственникам арестованные милицией вещественные доказательства и конфискованные произведения искусства и антиквариата. Даже какой-то магазин организовал для своих людей, где реализовывались те самые вещи из конфиската. И еще меня поразило то, что Щелоков и члены его семьи занимались обменом в сберкассах огромных сумм в ветхих рублях. Неужели все это правда?

– В том-то и дело, что практически все – чистейшая ложь, – ответил Бородин. – «Мерседесы» он не «прикарманивал», вещдоки тоже, хотя такой закрытый магазин существует, но Щелоков и члены его семьи ни разу там не бывали. А что касается ветхих денег, то их действительно меняли по просьбе людей, которые в составе правительственных делегаций выезжали в соцстраны – там к оплате принимают только новые деньги в банковских упаковках. Однако эта ложь сработала – Щелокова вчера вывели из состава членов ЦК КПСС. И я могу сказать, что будет с ним дальше – его продолжат дискредитировать, а вместе с ним и его ведомство, которое он возглавлял семнадцать лет. Таким образом Андропов убирает с шахматной доски те фигуры, которые мешают ему самому и могут помешать его будущему преемнику.

– Но ты свел это дело к бухарским событиям – почему?

– Потому, что ваша возможная дискредитация будет происходить по тому же плану, что и дискредитация Щелокова. Ведь вы не менее сильная фигура, чем он. И в вашем окружении будут искать «замазанных» – тех, кто нечист на руку, как это, например, случилось с начальником хозяйственного управления МВД Калининым. И, благодаря показаниям таких людей, будут стягивать петлю на вашей шее, как это происходит сейчас со Щелоковым или с его женой, которая не далее как четыре месяца назад застрелилась. Вот почему нельзя сидеть сложа руки и ждать, когда эта петля затянется. Лучше сложить голову на поле брани, чем вечно каяться и ждать милости от победителя. Вот Щелоков, например, решил сложить оружие и добром для него это не закончится.

– В таком случае, как ты относишься к тому, что мы попытаемся разворошить этот улей? – задал неожиданный вопрос Рашидов.

И поймав удивленный взгляд собеседника, пояснил:

– Мы создадим свою группу в КГБ, которая займется махинациями в ташкентской торговле. Дело в том, что одним из ее руководителей является супруга Мелкумова.

– Понимаю: хотите следовать старинной поговорке «Только железо режет железо», – после небольшой паузы, которая понадобилась ему для того, чтобы обдумать это предложение, ответил Бородин. – Дело рискованное, но стоящее. Как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Правда, есть одно «но»: найдутся ли у вас люди, которые пойдут на подобный риск – схватку с Мелкумовым, за которым стоит Москва?

– Если я включу в состав этой группы своего сына Ильхома, то сторонники у меня найдутся.

Услышав это заявление, Бородин с нескрываемым удивлением взглянул на собеседника. Не каждый родитель мог бы бросить своего отпрыска в пекло политических разборок, прекрасно понимая, чем это может ему грозить. Рашидов такое желание продемонстрировал, что лишний раз говорило о его порядочности. Рискуя жизнями других, он не хотел выводить из-под обстрела своего сына – офицера КГБ.

– Хорошо, Шараф-ака, попытайтесь зайти к нашим врагам с тыла, памятуя о моем предостережении, – согласился, наконец, с предложением Рашидова его собеседник. – Но главное, что вам надо сделать – это завтра под любым предлогом отклонить или, на худой конец, отсрочить свою отставку. Найдите любую причину – например, сошлитесь на то, что на носу хлопковая страда, а вы не можете пустить это дело на самотек. Да и двухтысячелетний юбилей Ташкента, который состоится в сентябре, тоже припомните – это все-таки событие не республиканского, а мирового масштаба. Одновременно с этим выйдите на прямой контакт с Черненко и потребуйте убрать из республики Грекова и Мел кумова. Черненко очень зол на Андропова за то, что тот оттесняет его от власти. Полгода назад, как известно, отобрал у него Общий отдел. И хотя заведующим там остался человек Черненко – Клавдий Боголюбов, однако все это явно временно. А Общий отдел, сами знаете, это средоточие всех партийных тайн. Поэтому в этой борьбе Черненко будет на нашей стороне. Пусть он теперь и не заведует Общим отделом, но рычаги воздействия на партаппарат еще не потерял. А у Андропова хорошие позиции по линии КГБ, но в партаппарате его многие недолюбливают. Этим и надо воспользоваться.

– А на кого еще в данный момент я, по-твоему, мог бы положиться в Политбюро? – задал очередной вопрос Рашидов.

– На Алиева и Кунаева – они все-таки мусульмане. Впрочем, у Алиева руки связаны – не зря его оторвали от Азербайджана и перебросили сюда. И в тамошнем КГБ теперь всеми делами заправляет не его ставленник – выходец из контрразведки Юсиф-Заде, а глава разведки Гусейнов, который еще с пятидесятых годов является соперником Алиева. Можно еще положиться на Гришина, на которого Андропов тоже усиленно ищет компромат руками московского управления КГБ. А вот Громыко, Устинов, Романов и Горбачев играют на стороне Андропова.

– Про этих я знаю. Но ты не назвал украинцев – Щербицкого и Тихонова?

– Тихонов всегда был близок Черненко. Так что не изменит ему и в новых условиях. А вот с Щербицким дело сложнее. Его самого обложили, как будто в капсулу засунули. И хватит ли у него духа, чтобы сопротивляться – большой вопрос. Хотя здесь надо будет прощупать почву, чем я вскоре и займусь. А вы пока, Шараф-ака, вернувшись домой, попробуйте серьезно поговорить с главами областей на предмет создавшейся ситуации. Это подвигнет ваших сторонников сплотиться вокруг вас, а противников – искать выходы на Москву. И в этой ситуации мне будет легче узнать про их планы. И попытайтесь через того же Черненко добиться замены министра финансов. Поставьте на эту должность надежного человека, который возьмет в свои руки финансовые потоки республики и сможет уберечь важнейшие активы от чужих поползновений. Надеюсь, у вас на примете есть такой человек?

– Ислам Каримов, – назвал Рашидов имя человека, к которому он давно приглядывался. – И вообще, я уже наметил круг людей, которые в будущем смогут заменить старую когорту. Мы, увы, не вечны, а республика должна жить, несмотря ни на что.

– Золотые слова, Шараф-ака.

Сказав это, Александр взглянул на часы. И это не было бестактностью с его стороны. Именно он был инициатором этой встречи и рисковал после нее больше всего тоже он. Поэтому ему и выпала обязанность следить за продолжительностью этого рандеву из соображений собственной безопасности. А поскольку Рашидов относился к нему как к сыну, было бы глупо с его стороны пренебрегать этим чрезвычайно важным обстоятельством.

16 июня 1983 года, четверг.

Москва, Черемушки, улица Гарибальди

Доехав в метро до станции «Новые Черемушки», Алексей Игнатов поднялся наверх и вышел на площадь имени Брежнева. Свернув на улицу Гарибальди, сыщик прошел несколько сот метров, и оказался в нужном дворе, где обитал человек, с которым у него была назначена встреча.

Звали этого человека Константин Кораллов – он был специалистом по японскому декоративно-прикладному искусству. Найдя нужный подъезд, сыщик пешком поднялся на третий этаж и нажал кнопку звонка нужной ему квартиры. Буквально сразу после этого за дверью послышался шум – лай собаки и крики ребенка. Это означало, что в квартире есть ее обитатели. Главным теперь было, чтобы среди последних был тот человек, с которым у Игнатова была назначена встреча. Вести диалог с ребенком, а тем более с собакой в планы Игнатова не входило.

Спустя минуту после того, как Игнатов позвонил, в двери, наконец, щелкнул замок и на пороге появился пожилой мужчина в спортивном костюме синего цвета.

– Вы товарищ Игнатов? – спросил мужчина у сыщика и, получив утвердительный ответ, расплылся в улыбке. – Люблю пунктуальных людей. А то ведь последние пять минут внук и собака меня буквально одолели: дескать, пойдем, дед, гулять. А как я могу пойти, если я жду гостя? Если бы вы опоздали минут на пять, даже не знаю, как бы я с ними справился.

Во время этого монолога в дверном проеме нарисовались те, о ком говорил хозяин квартиры – симпатичный мальчуган лет шести и рыжая собачонка породы карликовый пудель. Увидев их, хозяин квартиры представил домочадцев гостю:

– Прошу любить и жаловать: мой внук Ванечка и собачка Фанечка.

– Трудно вам, наверное, с ними приходится – зовете одного, а бежит другая, – заметил Игнатов.

– Да уж, как в оперетте «Летучая мышь» с собакой Эммой, – улыбнулся на эту шутку коллекционер.

После чего взял собачку на руки, а внуку приказал надеть на голову кепочку и разрешил выйти из квартиры. Спустя пять минут внук и собачка уже резвились на детской площадке, а коллекционер и сыщик уселись на лавочку неподалеку, чтобы углубиться в беседу. Начал ее Игнатов, который извлек из внутреннего кармана пиджака пачку фотографий с нэцкэ, где был изображен мужчина верхом на черепахе.

– Константин Михайлович, посмотрите, пожалуйста, на эту нэцкэ – вам она знакома? – спросил Игнатов у коллекционера, передавая ему фотографии.

Прежде чем ответить, Кораллов извлек из заднего кармана своих спортивных штанов футляр с очками и водрузил окуляры себе на нос. И только после этого взял в руки фотографии.

– Боже мой, откуда у вас это? – вырвался из уст коллекционера возглас, едва он взглянул на первую же фотографию.

– Вы имеете в виду нэцкэ или фотографии? – не понял сути вопроса Игнатов.

– Во-первых, это не нэцкэ, уважаемый, – тут же поправил сыщика Кораллов. – Нэцкэ – это брелок со сквозным отверстием, который обычно крепится к кимоно. Такового отверстия на ваших изображениях нет. Поэтому это – оки-моно, миниатюрная скульптура, предназначенная для украшения интерьера. А герой скульптуры, которая изображена на ваших фотографиях – рыбак Урасимо Таро. Есть такой вымышленный персонаж и главный герой одной японской легенды. Красивая, кстати, легенда, которая считается одним из ранних примеров истории о путешествии во времени. Вот эта черепаха, на которой восседает Урасимо – это на самом деле дочь морского царя Отохимэ, которая временно приняла облик черепахи, чтобы доставить Урасимо на дно морское, в свой дворец Рюгудзё, где они стали мужем и женой. Но затем рыбак затосковал по своему земному дому, по матери и решил вернуться назад. Принцесса дала ему в дорогу коробочку, наказав ни в коем случае ее не открывать. Но когда рыбак узнал, что на земле с момента его отсутствия прошло порядка семисот лет и никого из тех, кого он знал, давно уже нет в живых, он с горя открыл коробочку. После чего тут же состарился и умер.

– Действительно, красивая легенда, – согласился с коллекционером Игнатов. – Но что вас так удивило в этих фотографиях?

– Дело в том, что данное окимоно считается утерянным с сентября 1941 года, – сообщил сыщику неожиданную новость коллекционер. – С того самого момента, когда в Харькове пострадал после фашистской бомбежки Исторический музей, где хранилось несколько десятков редчайших окимоно. Сколько лет вашим фотографиям?

– Что значит лет – они свежие, сделанные совсем недавно.

– Вы в этом уверены?

– Ну, конечно, наши эксперты установили, что пленка, с которой сделаны эти фотографии свежая – ей от силы полгода.

– В таком случае, я вас поздравляю, молодой человек – у вас в руках уникальное окимоно, которому нет цены.

– Не спешите нас хвалить, Константин Михайлович, пока у нас в руках находятся лишь эти фотографии.

– А окимоно где? – искренне удивился коллекционер.

– Пока неизвестно, но мы над этим работаем, – успокоил собеседника Игнатов, после чего спросил: – Вот вы сказали, что это окимоно бесценно. Но все-таки, какая у него может быть цена в денежном эквиваленте?

– На Западе за него могут дать не одну сотню тысяч долларов. Ведь у этого окимоно редкая родословная. Ее автором является знаменитый мастер Асахи Гёмудзан, который жил в эпоху революции Мэйдзи – во второй половине девятнадцатого века. У него много замечательных работ, но именно эта славна тем, что она была подарена российскому императору Николаю Второму – правда, тогда он еще был цесаревичем – во время его поездки в Японию в 1891 году. Это окимоно он потом всегда носил в кармане в качестве амулета или оберега.

– Насколько я знаю из истории, от смерти он его все-таки не спас, – напомнил Игнатов собеседнику про печальную участь императорской семьи.

– В том-то и дело, что в момент гибели этого амулета с царем не было.

– Откуда это известно?

– Из описи вещей, которая была тогда составлена. Как оказалось, царь оставил свой амулет в Александровском дворце Царского села под Петроградом, а сам вместе с семьей отправился в Тобольск. Именно эти обстоятельства чрезвычайно увеличивают стоимость этого окимоно. Только вам-то зачем знать о том, сколько оно теперь стоит?

– Не бойтесь, не для того, чтобы продать, – улыбнулся Игнатов. – Просто, зная его цену, можно предположить, на что способны люди, которые захотят завладеть этим предметом преступным путем.

– А что, такая возможность существует?

– В нашем обществе, в котором все отчетливее стала звучать мелодия чистогана, всякое возможно.

– Это вы хорошо сказали, – согласно кивнул головой Кораллов.

– А как вы думаете, зачем могли быть сделаны эти фотографии? – задал очередной вопрос Игнатов.

– По разным причинам, – пожал плечами коллекционер. – Например, чтобы показать их кому-то для оценки или для фиксации наличия этого кимоно, в свете того, что оно считается утерянным. Это первое, что лично мне приходит в голову.

– А для определения того, что это, например, подделка?

– По фотографии это определить невозможно – нужно держать окимоно в руках.

– А много в Москве специалистов, вроде вас?

– Чуть больше десяти. Еще в Ленинграде есть четверо, трое в Волгограде. Остальные находятся за пределами РСФСР.

В это время раздался звонкий лай пуделя Фанечки, которая таким образом отреагировала на то, что внук коллекционера устроил гонки по детской площадке с девочкой, примерно одного с ним возраста.

– Ваня, смотри не упади! – крикнул внуку его дедушка.

– Забавные у вас внучата., - произнес Игнатов, глядя на то, как резвятся дети вместе с собакой.

– А у вас, простите за бестактность, семья есть? – поинтересовался коллекционер.

– На данный момент уже нет, – коротко ответил Игнатов. – И детей, кстати, тоже. Как там у Есенина:

– «Черный человек», – выказал свои познания в поэзии коллекционер. – Кстати, Есенин любил собак. Помните, его «Посвящение собаке Качалова» или пронзительную «Песнь о собаке»? Последнюю без слез читать невозможно:

– Если вы любите Есенина, обязательно должны завести себе собаку, – дал неожиданный совет сыщику коллекционер. – Очень советую пуделя – добрейшее и умнейшее создание. Среди всех собак он на втором месте по своему интеллекту.

– А на первом кто?

– Колли. Но они крупные собаки, а вот пудели совсем как дети – всегда скрасят ваше одиночество.

– Спасибо, но с моей сумасшедшей работой заводить домашних животных не резон. Вы лучше подскажите, как нам выйти на обладателя этого окимоно. У нас ведь кроме этих фотографий ничего больше нет.

– У вас два пути: либо обойти всех названных мною российских коллекционеров – а их, помимо меня еще семнадцать человек. Может, они что-то и знают. Либо связаться с одним лишь человеком, который живет в Харькове. Это директор того самого Исторического музея, который пострадал во время бомбежки – Сидор Ефимович Ковальчук. Ему уже за семьдесят, но держится он еще молодцом. И память сохранил отменную.

– А почему его кандидатура перевешивает все остальные? – удивился Игнатов. – Ведь с момента пропажи коллекции прошло уже более сорока лет?

– Дело в том, что он специалист именно по Асахи Гёмудзану, который является автором интересующего вас окимоно. Вполне возможно, он обладает дополнительными данными об экспонатах той коллекции, которая погибла в сентябре 1941 года. Впрочем, теперь, исходя из вашей информации, ее гибель можно поставить под сомнение.

– А координаты его у вас есть?

– Увы, – развел руками Кораллов. – Но вы не отчаивайтесь. Вам надо связаться с украинским министерством культуры и там вас наверняка выведут на Ковальчука. Он личность известная – музейным делом занимается более полувека. Вернее, занимался – сейчас он на пенсии. Вот все, чем я могу вам помочь.

– И на том спасибо, – ответил Игнатов, поднимаясь с лавочки и протягивая на прощание ладонь своему собеседнику.

– А про пуделя все-таки подумайте, – пожимая руку сыщику, напомнил о своем предложении коллекционер.

16 июня 1983 года, четверг.

Москва, Старая площадь, здание ЦК КПСС, 5-й этаж, кабинет Генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова

Время было уже позднее, но Андропов не торопился закончить свой рабочий день, который начался для него с важного события. На сегодняшней сессии его избрали Председателем Президиума Верховного Совета СССР. То есть, к должности генерального секретаря ЦК КПСС Андропов добавил еще и пост президента, тем самым сосредоточив в своих руках все нити управления страной. Отсидев положенное время на сессии в Кремле, Андропов затем отправился в свой кабинет на Старой площади, который раньше принадлежал Брежневу и поражал всех своими габаритами – 10 метров в ширину и 30 в длину. Там Андропову предстояло встретиться с его помощником Павлом Лаптевым, который приберег для него важное сообщение. Оказывается, сегодня днем Шараф Рашидов, приехавший в Москву на Пленум ЦК КПСС и сессию Верховного Совета и задержавшийся здесь еще на некоторое время по указанию ЦК для важного разговора, побывал в ресторане «Узбекистан». Вроде бы, рядовое событие, но Лаптев сообщил шефу, что Рашидова в ресторане интересовала вовсе не узбекская кухня.

– Тогда что? – взглянув на своего помощника поверх очков, спросил Андропов.

Вместо ответа Лаптев положил на стол перед шефом видеокассету, на которой «технари» с Лубянки сделали видеоотчет об этом посещении. Какое-то время Андропов молча взирал на кассету, после чего поднялся и направился в соседнюю комнату отдыха, где находились телевизор и видеомагнитофон марки «Sony». Лаптев отправился следом, предварительно забрав кассету со стола. В комнате отдыха он вставил ее в видеомагнитофон и, дождавшись когда его шеф удобнее устроится в кресле, включил телевизор. На экране возникло изображение помещения, которое, как понял Андропов по его убранству, являлось одной из гостевых комнат ресторана «Узбекистан». Вскоре в нее вошли четверо мужчин, в одном из которых генсек без труда узнал Шарафа Рашидова. По поводу личностей трех остальных он тут же получил комментарий своего помощника:

– Двое молодых людей – это прикрепленные Рашидова, а тот, что постарше – это заместитель директора ресторана.

Тем временем на экране происходило следующее. Все четверо посетителей уселись за стол, и между ними начался неторопливый разговор, в котором Андропов не уловил ничего подозрительного. Замдиректора, разлив из чайника в четыре пиалы чай, стал задавать стандартные вопросы о самочувствии Рашидова после перелета, о делах республики. Лидер Узбекистана отвечал на эти расспросы вполне доброжелательно, на его лице не было ни тени какого-либо напряжения или беспокойства. Также вели себя и двое прикрепленных, которые все это время молчали, занятые поглощением чая. В это время в кабинет вошли двое официантов, которые принесли на подносах еду: круглые лепешки, фрукты и большую тарелку с дымящимся пловом.

– А вы говорили, что их не интересует узбекская кухня, – удивился Андропов, бросив короткий взгляд на своего помощника.

– Это для антуража, Юрий Владимирович – самое интересное будет впереди, – ответил Лаптев.

И спустя несколько минут действительно произошло нечто интересное – изображение на экране пропало, а вместо него появились черные полосы. Вместе с изображением исчез и звук.

Андропов снова взглянул на помощника.

– Как мне объяснили «технари», эти помехи могли возникнуть по вине мини-генератора, который включил кто-то из присутствующих, – пустился в объяснения Лаптев. – Как мы видели, у одного из прикрепленных в руках был «дипломат», куда вполне мог уместиться такого рода генератор. Для чего это понадобилось, тоже не секрет – видимо, для того, чтобы Рашидов имел возможность провести какое-то важное мероприятие, у которого не должно быть лишних свидетелей.