«Клиповое» мышление

«Эх… В темноте – тяжело понять, где находятся швы: внутри или снаружи. И не надета ли рубашка – неправильно: шиворот-навыворот! Остаётся надеяться – только на тактильные качества своих пальцев и… на свою же ещёвчерашне-ужесегодняшнюю память: ведь и тем же ещё вечером – одежда висела на вешалке и была в нормальном виде! В таком же – и состоянии… Если уж и не «стояния»!.. И вывернутой – правильно. Если только… «Барабашка»? Ха!.. Глупости. Об этом – даже и думать не стоит! Хотя… Вот уж кого-кого и, правда, не хватает в этом… поистине сказочном долбо… кхм… «мире»! Заправляемом – таким же «сказочным»… дедом! Жаль вот только – не Морозом!.. Хотя опять же, кому и действительно «жаль», вдруг? Что так же, что этак… «Чуть больше» любить его – всё равно не станут! Ведь и сразу же затем «встанет» вопрос: «А и любили ли – вообще?». И вот тогда… Все поймут, что чтобы любить, либо чуть больше, либо чуть меньше, неважно, надо сначала полюбить и любить же – хоть как-то. И чтобы эта самая же «любовь», пусть и на самых же началах и донышке, просто, но «была»: чтоб было от чего исходить и отталкиваться!».

Чистые и расчёсанные тёмные волосы с небольшими естественными кудряшками на концах – завязаны в высокий «конский» хвост на затылке и покрыты двойным слоем прозрачного лака: от корней и до самых же кончиков!

«Чтоб ни одна волосинка – не выбилась из причёски!.. Да и не дай бог!.. А вместе с тем – и «дьявол»… Не испортила «процесс обучения»! Да… У преподавателей же на эту тему – особо… особый пунктик! Но и, как известно, у каждой же информации – ноги откуда-то да и растут… И собака с ними же, уже и «лапами», где-то да и зарыта. В «нашем же случае» – там, где её и оставили… «зарытой»! А вот – «кто» её зарыл?.. «Меня часто спрашивают – по учителям и преподавателям. Это – призвание!.. А если хочется деньги зарабатывать – есть масса других прекрасных мест, где можно сделать это: быстрее и лучше. Тот же самый «бизнес»!.. Но вы же не пошли в бизнес, как я понимаю? Ну вот!..». Не ушли в бизнес. Денег не заработали… Остались… Зато – и, почерпнув у и от них, перенесли к себе и… на себя. И прекрасно, можно сказать что, и зажили… Заработали! Да… Хоть где-то и… в чём-то. Что-то!.. «С чем-то». Угу!.. Форма, как всё и «обычная одежда», держит всех – на коротком поводке разумного и в рамках же дозволенного!.. Обучение и вменённое поведение – не хуже, но и не лучше, пыток: требований же и обязательств, как и наставлений, обязанностей и «должностей», выше крыши. Точнее – крыш! Здания же, как и знания о мироустройстве и подчинении, чему бы и кому бы там и «то» же всё ни было, главное «подчинении», наконец-таки сравнялись! «Добро пожаловать… в ад… «наш дом – не мусори в нём»… «а если всё же «мусор» – хрюкни… ха-ха»… да-мы-господа и господа-мы!». «Денег – нет, но вы держитесь!». Да!.. Как будто и: «Вы все умрёте, а я останусь!.. Так и знайте. Вот… Живите – с этим. Недолго, собственно, и правда. Но!..»! Где и сначала – за тобой, след в след, чуть ли и не по пятам, следует же «эбонитовая палочка», чтобы почерпнуть твой каждый электрический импульс, вызывающий электризацию, и волосок. А после… Если находит и «подчиняет» – линейка! Или веник. Швабра… И нет! Не «по голове»!.. Или что, нужно было сказать: «Не бьют»? Врут – все, Хаус, да не «все»! Да и не в голове своей и себе же – так точно! И не «я»!.. «По рукам»! Или – заставляют убираться. «Убраться»… А уж потом – и убираться… «пока» и… подобру-поздорову «ещё»! Лишний раз и на лишний же час, оставшись… задержавшись в не менее любимом, чем и всё, вся и все же вокруг да около, кабинете! Ведь и порой даже – во всём учебном заведении. Чего и нет, а? «Воспитательные работы и мероприятия»!.. Да и, в конце-то концов, не всех же «закрыли»! Надо на «ком-то» же – и «оторваться»… Чтобы и те же уже, в свою очередь, оторвались на… других. «Чужих»… И так – по цепочке: и от «верха» же – к «низу». Чтобы под конец повесился – «кто»?.. Правильно. «Кот»! Да! Как и… везде впрочем!.. Да и ведь: «Как только закроют – откроются остальные. И?.. Какой и каков тогда – смысл?». Я, может, и вижу его… Как и себя на ледянке и на склоне же снежно-ледяной горы в минус тридцать!.. Но и это же – скорее «глюки-без-люков»: ведь и «ничего» же не видят – они… Да и на улице – всё «тот» же, но и «плюс»! А у меня – «флюс-водянка» или… «белочка-путинка», градусов так… под «сорок»! Но и ничего же?.. «Ничего»! «Как было с «Морозами» – так будет и с «Гриппом». Так будет и с…». «Выбором»! А точнее – выборами. Без того же всё и «выбора»!.. И как бы, всё, вот: за кого не боролись – на того и напоролись, получается. «Сами» же!.. Вновь. Не имея – не ценили. А не потерявши – … Не плачем! И не только – поэтому! Пропалят же косметику – и линейкой дело-тело не обойдётся. В ход пойдёт – холодное оружие… с перчинкой! «Бабочка против перцового баллончика»! Или что, только мне так «птичек», палочки-галочки, на косяке двери помечали – по вы- и росту? Точнее – возрастанию! Линейка не «брала» – брал нож или… ножницы. В том же, нашем всё, случае – острые указки и «пишущие» принадлежности! А там – и канцеляр…ский нож. Как альтернатива! За закрытыми дверями – много чего происходит. Проще же сказать – чего «не». Ничего!».

Пары химии не сразу покидают стены комнаты. И в то время, пока ею же на лицо накладывается светло- и тёмно-бежевая косметика, в виде крема, светло-бежевого тона, лёгкой бежевой пудры, тёмных теней, небольшого количества чёрной туши и бежевой же матовой помады, в её адрес летят небрежные и нелицеприятные, а даже порой и что ни на есть «бранные» комментарии, пусть уже и из-под большой пуховой синей подушки, накрытой сверху синим же одеялом, но и всё с тем же «приятным сердцу» баритоном!

«А только вчера же – были жалобы на заложенный нос… «Разложился»?! Вставай, давай!.. Хватит валяться и нежиться в кровати: тебе после меня – уходить».

Под конец уже и непосредственного же нанесения «грима» – поправляется пиджак. Следом – полы рубашки, заправленные в брюки!.. И в руках затем оказывается серая кожаная сумка, повисая после на правом же её плече, почти и неслышно звеня своими металлическими замками-брелками.

«Россия – …»: вновь раздаётся мелодия будильника и вновь же незамедлительно отключается – стоит ей только буквально же и в секунду преодолеть разделявшее их до этого расстояние: от шкафа и окна до кресла-кровати. После чего и сам же телефон исчезает в закромах всё той же сумки! И вот уже сама брюнетка, на тех же всё цыпочках, на- и вытренированных с детства, и чуть ли не на полусогнутых, а там и корточках, «гуськом», направляется к выходу из комнаты, минуя знакомые, давно узнанные и прямо-таки уже и намотанные на несуществующий ус, скрипучие и трескучие, вытоптанные и расшатанные места пола, так и оставив без своего внимания, а заодно теперь уже и за спиной: синий деревянный стол с книжными полками, с Конституция-ми, Кодексами и Законами внутри, синий «стационарно-системный» компьютер с мышкой и клавиатурой, колонками и принтером, отдельный ноутбук, опять же всё – в цвет, и синюю деревянную тумбу, чуть поодаль от всего, с большим синим же плазменным экраном и двумя модемами, под wi-fi и интер-телепередачи, не говоря уж и о кассетном магнитофоне – под.

«Теперь – лишь пылесборники! Что ж… Но и хоть в чём-то же – есть свой плюс. А именно: политики, как и власти с государством и страной, хватает – и вне их. Вот только и жаль, что: и «жизни» же – по-прежнему не достаёт».

Когда же «минное поле» с «лазерными лучами» и «лесками», привязанными к «гранатам», «бомбам» и «банкам с гвоздями», не иначе, успешно пройдено, Дарья, наконец, достигает поставленной перед собой чуть ранее цели, синей деревянной двери, и прислушивается: по ту сторону – замогильное молчание, но и не гробовая тишина – в отдалении всё же слышатся приглушённые и тихие, шаркающие шаги. В такт же, кстати, тем, по эту уже сторону и её же – пока она же сама всё ещё топчется на месте, пытаясь нащупать в темноте, по привычке и на рефлексах, синюю металлическую замочную скважину и сам же синий такой же замок: пальцы рук после сна – ещё не достаточно хорошо слушаются свою хозяйку, как ещё же и накрасилась ровно, и долго не могут поймать защёлку замка! Проходят несколько минут, прежде чем им всё-таки удаётся обхватить «металлическую защиту», провернуть её против часовой стрелки и отворить дверь, что и с лёгким же скрипом, давно отданных на откуп памяти всех, запамятовавшей и обнадёжившей враз же смазать синие металлические петли, затем и так же затворяется. После чего – она таким же быстрым и мерным шагом проходит в тёмную прихожую, минуя синий шкаф-трюмо с двумя ящиками для обуви и двумя же для всяких мелочей, вроде ключей и расчёсок, шнурков и кремов для обуви, сам же шкаф с одеждой и коробками с обувью внутри, синие матовые крючки для верхней одежды, сверху же лежащую макулатуру, старые газеты и журналы, и сразу же подходя к небольшой и такой же синей деревянной обувнице в три полки-этажа напротив, открывает последний и, изъяв с верхней «подполки» из двух свою обувь на этот день, начинает тут же обуваться.

«Серые кожаные ботфорты – тянут и неприятно сдавливают ноги!.. Но и уже не так сильно, в этот раз – даже и вполне себе «терпимо»: бежевый пластырь не даёт снова разодрать кожу пальцев и пяток! Главное – не забыть о последнем рывке в науке и технологии, как и о единственном доступном, а и самое-то главное «требуемом и спрашиваемом» от всех и вся экземпляре аксессуара, но и уже: для головы и… лица. Что и так же не даст открыть рану – «рта»! Как и «закрыть» его… Хоть и с некоторых пор – это одно и то же. «Рана – на теле общества!». Да… уж».

Слышится – тихий и трескучий топот ног: она некоторое время ещё расхаживает обувь, идя на месте и скрипя ею по и самими же красными досками паркета пола.

«Проверка на способность к хождению! Три. Два… Один. Проверка – пройдена!».

Поправляет сумку, но и на этот раз именно скидывая её наоборот и поворачивая чуть вперёд, расположив её впереди и перед собой, чтобы затем и из небольшого правого переднего кармана для ключей, не левого для резинок, изъять деньги на проезд в автобусе.

«Пусть транспорт и «ограничили»… Но и учебные заведения – перевели на «удалёнку»! Как бы… Да? Чаши весов! Не до конца же, верно? И не все же! Не для всех».

И, легко прозвенев «золотой молод… мелочью», тут же перекладывает её в левую руку, чтобы подсчитать «про себя» и правой же, вновь понадеявшись на свою «прошаренную тактильность» и то, что вместе с ней – правильно определит большие и небольшие монеты в соответствии с их номиналом, и лишь после этого уже прячет их в правый передний карман брюк соответствующей же рукой. Пока в зеркале среднего размера, за которым располагались четыре полки для головных уборов, перебравшихся частью и на полку под ним и ней, отражается её тёмный силуэт, боком и с головы, с подрагивающим хвостом сзади, до чуть сгорбленной спины и узкой талии: ведь и ни один источник света так и не был зажжён – ночь ещё не ушла и как никогда царила здесь!..

«Как и в доме, о, мой… «слух», напоминающем дом… с привидениями! У-у-у… И не меньше! Разве только – «больше»! Да и нежели – «жилое помещение» вообще».

По полу – бегают светло-жёлтые и голубо-белые лучи фар машин, в- и прорывающиеся из синего пластикового окна кухни: по левую сторону и крыло от прихожей и коридора в и из неё. Пока уже и расцветающее понемногу красно-жёлтое солнце с тёмно-синего и ещё немного чёрного неба – следит за всеми, вся и всем же происходящим вокруг, как и вокруг и внутри помещения: особое же внимание – уделяя самой же девушке, перепроверяющей теперь наличие и остальных предметов «про себя»! И, только полностью убедившись в этом, она потуже затягивает серую тонкую резинку хвоста, разворачивается на каблуках к выходу, проворачивает, как и ранее, синий металлический замок уже и входной синей такой же двери, обтянутой синей же тканью, и уже почти выходит в тёмный подъезд, ничем не уступающий квартире(ам) в оформлении, и который как раз таки и встречает её – гробовой тишиной и замогильным молчанием…

«Из темноты – в темноту… Было бы поэтично и лирично, если бы не было так символично и иронично! А уж и про анти- и утопично вместе – я вообще молчу».

Даже и практически – переступает порог… Когда слышит за своей спиной, и обращённый к ней же, вкрадчивый женский голос! А даже и скорее – «шипящий шёпот»:

– А как же – улыбка?

И, вновь «вернувшись» и повернувшись на него, уже теперь и видит перед собой хозяйку его – ссутулившуюся старую женщину, пятидесяти лет, одетую в свой старый серый, кое-где вытертый и порванный, махровый халат с протёртым и грязным серым передником поверх! На голове же её – было что-то наподобие «лепёшки»: из засаленных светло-русых длинных волос, достигающих в распущенном виде подчас – её же поясницы.

«Ещё одна… Сговорились? Хотя… да. Нормально же!.. Бог – троицу любит. «А чего – и «нормально»?.. Его ж – не существует!». Ну… да. Вне законодательной базы! И куда только – библия смотрела, а?.. Упустила же – персонажа… «сказок»! И забрали – его: из одной «книги» сказок – в «другую»!.. «Но вот и… «Кто» только – этот «счастливчик»: под номером «три»?». Угадаю ка – я и… С одной попытки! «Три. Два…». «Она». Со мной – сейчас говорит и… «Я» же! Ле-пёш-ка. И пока же только – внутри. А там… «Кто знает!..». Пока же и я знаю точно, сама и одно, ей дико не идут – пучки!».

А на ногах – старые серые носки и тапки, с отрывающейся и хлюпающей при ходьбе серой же резиновой подошвой!

«Нынче – не так легко и просто купить себе что-то «лучше» того, что есть и уже имеется! А уж и тем более, когда это «лучшее» обычно, а там и «всегда, лишь по-казавшееся на миг «таковым», только вновь же «кажется» и оказывается «худшим»!».

И только её же серо-голубые глаза – блестели во тьме, отражая лучи фар и только-только показавшегося «светила», обрамлённые не только светлыми короткими ресницами и такими же узкими бровями на высоком и бледном, морщинистом лбу, но и мелкими морщинками; как и большой, но и не длинный нос и пухлые, подкрашенные прозрачным блеском, губы. Пока же и тёмно-бежевые щёки её, на манер «пунцовых», были растянуто-натянуты в какой-то искусственной, кукольной и широкой улыбке, а в её старых и морщинистых, окунувшихся руках – «бликовал» и дребезжал металлический поднос.

«Мария… Гувернантка! Вот ни разу не получалось уходить так, чтобы не потревожить эту… милую и добрую женщину! А она ведь может… и действительно «может» – ей быть! То есть, «могла» и… На самых началах… При знакомстве!.. И вот стоила ли эта работа того, чтобы ещё и в помещении – носить… это!.. Работать с (не)людьми, «двадцать четыре на семь», не бубня и не бунтуя. Не склоняя к себе и на свою же сторону… На свою правду! В полной тишине!.. Лишь за редкостью – шепча, отточенные ещё задолго до и выточенные уже «прекрасно» после, фразы. В остальном же – только молча и… замалчивая. Заглушая и… Забивая! Сглатывая и… Проглатывая! Зато… «С улыбкой на лице!». Улыбаясь и… махая! Вечно и… Извечно! Бесконечно и… Бес-печ-но! Да… Обнулился – он. А страдают… «Страдаем» – мы! Крича – внутри и… Молча же – снаружи!.. «Что» может быть… «лучше»? «Нет претензий – нет и проблем! А нет проблем – …». Благо и не: «Нет людей – нет и претензий! А там – и… проблем». Хотя и опять же: «Всему – своё время! «Время» – жить… И «время» – умирать!». А уж – и в наше-то время! И, правда, «лучше» – молчать… И не зарекаться! Нигде и… Ни с кем. Ни в чём! Не говорить «никогда» – … «Никогда»! Как и… она. «Мария» и… В своей же работе! Ничего «лишнего» – только… бизнес!.. Может ли быть «что-то» – «хуже»? Да!.. Быть – теми самыми (не)людьми, с которыми она и такие же, как она, и… в этом, работают! И… Ха!.. Думала же: гимн с утра – меня докон… «заикой» сделает. Ан нет!.. Вот такие встречи. Утром. В темноте коридора и… С ней! «Дом восковых фигур и кривых зеркал», а никаких не «приведений»! Ух!.. Вдох-выдох…».

– Благодарю! Действительно… Совсем забыла! – Шепчет в тон ей брюнетка, подойдя к женщине вплотную и, наклонившись над её подносом, окунает лицо в мутную жидкость глубокой стеклянной чаши, на дне которой покоятся мелкие частички лёгкого светло-бежевого волокна.

От волн, вызванных проникновением в и к ним, они тут же, будто и сговорившись, поднялись друг за другом на поверхность и начали опадать, периодически лишь зависая, словно бы и «белая взвесь» в прозрачной и прохладной, чистой воде! Затем, только и на доли секунды, они и вовсе остановились и замерли, повиснув, чтобы после – закружиться в сосуде вновь и в том же «своём своеобразном танце» направиться к её лицу, уже и цепляясь друг за друга, будто в хороводе, и начиная постепенно слипаться между собой, стыкуясь, как пазлы и в пазах доски, образуя полноценные волокна.

«Два. Три… Четыре лоскута!».

И вот – они уже объединились между собой, чтобы создать почти и полноценную ткань: ведь ещё и всё же с небольшими вырезами – «прорезями» для глаз, носа и рта. И, покрыв лицо, она тут же буквально и соединилась с кожей, плотно прижавшись к ней и стянув мышцы лица на скулах, оттягивая уголки губ затем и к ушам! После чего, приподняв таки голову от чаши и подноса, девушка ещё и своими ладонями провела по лицу – и вновь же, заметив, отметила для и про себя «кардинальность изменений»:

«Прошло – всего ничего… «Пара минут»! А лицо – будто побывало у профессиональных косметологов-хирургов».

Ни одной морщинки… Как и ни одного намёка на вмешательство! Ни одного, как и какого-либо, чужеродного предмета в коже; и материала – на ней. Тонкое волокно – идеально подошло под её бледную кожу: буквально – вжившись в неё и слившись с ней!

– Вот теперь – намного лучше! – Кивнула одобрительно женщина.

И, взглянув уже на неё, оторвавшись в процессе и от своего же ещё отражения в воде, Даша лишь кивнула её в ответ, но и ничего более ей на это не ответила, как и никак иначе – не выразила свои эмоции, чувства и ощущения: как по этому же поводу в частности, так и по всему же происходивше-произошедшему и с ней в общем! Да ведь и приветливо, а и тем более «благодарно» улыбаться – было и ни к чему: улыбка же и так, и без этого – была на её лице, оттянув максимально уголки губ к ушам и спроецировав улыбку самой гувернантки: явив же при этом, уже и перед глазами, уродливое подобие улыбающейся куклы с огромными глазами, в то время как уже за ними, но и будто бы ещё «перед» и чуть ранее, внутри – была обратная сторона флаера, на лицевой же стороне которого находилась яркая картинка улыбающейся семьи с цветным текстом же под ней:

«Masks City – счастье интровертов: «Улыбаемся и машем»!».

Вот только ещё и с дорисованной чёрным тонким маркером звёздочкой после кавычек, а уже и на обратной его стороне, поверх участка, отданного под микроскопический же шрифт с цитатами из Конституци-й, Кодексов, поправок к ним, была надпись с той же самой всё звёздочкой, словно бы и постскриптум, определение того, что было на лицевой стороне: «Молчим и прислуживаем… Пашем!». И следом же – небольшая отрисовка тем же самым маркером двух бетонно-стеклянных высоток с белым и чёрным пятном соответственно: на-верху каждой из и крыше. У подножия же их, в свою очередь, была изображена толпа, состоящая лишь из макушек и поднятых рук, равномерно, а где-то и разрозненно расположенная под ними, что усиленно вела «дебаты в облачках», имевшихся почти и у каждой из «макушек», будь то женская, мужская или детская: «Это – птицы?». «Или «люди»?»… «Это – супермен?». «Или «злодей»!»… «Это – квадрокоптеры?!»… «Ангел?..». «Или «демон»?..»… «Не «или», а… Ай!!». Ну а тот же, видимо, кто и всё же оказался чуть ближе к истине, чем все, кричал как раз таки и «громче, чем все», так ещё и негодуя «символами» после: ведь и так не найдя одобрения – ещё и словил своей же «головой» небольшую «точку-камень» с «хвостом» из продольных линий-направлений, брошенную вниз одним из тех самых пятен-силуэтов! В то же время, как и те же, продолжая сидеть там же, где они и сидели, слушают и слышат «продолжение банкета» и «угадайки», но уже и от других смельчаков-камикадзе, «Всё же – это «птицы»!»… «А я говорю – «орёл»!». «Двуглавый, что ли?»… «А «кто» есть – «кто»?». «А это – важно?», и уже между ними самими – случается «свой» же диалог:

– Ничья… – начал и тут же «закончил» Светлый, – 20:20! Но и так, как мы играли до двух побед подряд, предлагаю всё же считать последнюю игру обнулённой – прямо… с этого момента. И я… победил! «Добро – всегда побеждает зло!».

– Да уж… – продолжил Тёмный, – «Не сделав зла – не получишь добра!». Или, что?.. Не так, получается? Если от добрых намерений – бывает зло… «Не делай добра – не получишь зла». И… «Благими намерениями – выложена дорога в ад»… То и от злых поступков – может быть добро! Работает ли в обратную сторону – эта конструкция… из трёх пальцев?!.. Как видно, «да»! «Такое себе» – «добро», если честно! Но и если же, конечно, «это» – то самое и… «оно»: ведь и допустило – «такое-то» зло! Или скажешь, что оно – «допустимо»? «Меньшее» – из?!..

– «Пути господни – неисповедимы!». Но и некоторые всё же – чуть более «ведимы». Как и в этом случае, кстати… Ну… С Covid’ом! Ведь и что был бы он… Что не был… Выборы бы – были! И поправки, соответственно, тоже! Может, был бы он – было бы всё не так серьёзно и категорично… Катастрофично! Даже в некотором роде – не апокалиптично и не анти- и утопично! Куда больше внимания было бы переведено и смещено, уделено – на него и ему же!.. Нежели и на очередное же… и окончательное приструнение и подчинение – после повторного же всплеска и бунта (не)людей: «Против всех!». Как и… в моём случае, к примеру, да?.. Было бы… «лучше»? Или, может, «ещё хуже»? Анти-, утопичней и… «аутентичней»?!.. Когда бы было – помножено на два… «Двойной удар!». Хм… Мы же – могли лишь выбрать что-то одно, «Если бы он – был» или «Если бы он – не был» и посмотреть!.. А уже в том или ином случае – лишь уменьшить, разве что, поражение и урон, минимизировав потери и жертвы, чтобы только и не совсем уж уйти в полное вымирание! Но и про «подчищение хвостов» – не забывая!