Кьяры среди тех, кто был в телегах и повозках, не оказалось. Ди всерьёз волновалась, не разминулись ли они случайно как-то во время ночёвки. Старалась ложиться недалеко от дороги, всегда к ней лицом, спать чутко, реагируя на вибрацию и каждый звук. Оттого спала плохо, не набиралась сил. Перекусы печеньем, найденными ягодами и вяленым мясом кое-как восполняли силы. Но хотелось и выпечки, и сочного мяса, какого-нибудь бульона и супа, а из девушек ни одна при себе не имела котелка.
Хорошо поесть удавалось лишь в маленьких обособленных деревеньках по пути. Там можно было и запасы пополнить, но пирожки с сочным мясом быстро заканчивались: такие долго в сумке не лежат и быстро портятся или же черствеют да сохнут. Девчонки уточняли дорогу, заглядывали в баню, много спорили, но прям сильно не ссорились. Просто имели разные взгляды на те или иные вещи.
Милена, например, то и дело укоряла Ди, что ей сразу надо было идти в Велунд и не ждать никаких ответных писем. Та справедливо парировала, что уйди она сразу, то не была бы сейчас здесь и с ней – с гимнасткой-златовлаской за компанию. А та уверяла, что со скуки, без Дианы, ещё в тот же день вечерком бы узнала про отца, застав его в схожей ситуации, и всё равно бы убежала.
В деревнях вовсю проходили праздничные ярмарки, так что поесть удавалось вкусно и совершенно бесплатно. Народ наряжался сатирами и лесными животными, изображая интересные движения, походки, собираясь в шествия и хороводы.
Кругом были небольшие местные конкурсы – на самую крупную тыкву, на бег в мешках, вылавливание фруктов из бочки ложкой в зубах. Мальчишки стреляли из лука и получали в награду яблоко, прикреплённое в центре мишени, если в него попадали. Так прямо гордо шли и ели пронзённый плод на стреле, словно на палочке, демонстрируя своё превосходство. Девчонки, держась за яркие ленточки, бегали вокруг столбов, закручивая те и раскручивая обратно, плели венки из цветков, перебрасывали сплетенный из мелких бусин мячик, во что-то играя.
Ди и Милена ни в чём не участвовали. Гимнастка считала себя слишком взрослой для такого ребячества, Диана не хотела своей какой-нибудь победой в забеге лишать деревенских малышей сладостей или других призов. Барсуку тоже вдоволь было и овощей, и кореньев, и мяса. И самое главное, все знали, как отсюда – из каждой конкретной деревеньки – удобным или даже «кратчайшим» путём добраться до Велунда. Правда, дорога всё равно предстояла неблизкая.
Путешествие продолжалось. Их предупреждали о разбойниках-гоблинах, о стаях волков, о лесных пауках, чтобы всегда были начеку. Но некому было их подбросить, повозки и телеги спешили в поселения, на праздники и соревнования: везли товары, всё те же тыквы, кабачки, какие-нибудь помидоры самой забавной и невероятной формы, чтобы выиграть на конкурсах. Девушки же двигались своей дорогой, иногда у встречных уточняя про бродячий цирк и яркий шатёр.
Близ деревень обычно преобладали дикие яблони, сливы и другие плодовые деревья. Чем дальше разрастался лес, тем больше было ясеня и бука, чьи семечки обе девчонки очень любили щёлкать и грызть. Попадалась и лещина, но вместо орехов на ней пока были лишь цветы.
Широкие стволы черешчатых дубов иногда соседствовали со стройными молоденькими берёзкам, чередуясь в природном хаосе густых местных зарослей. Отдельные крупные сосны и целые боры попадались им на пути. Там чаще всего можно было собрать сезонных грибов, каких-то насушить, а каких-то крупно нарезать, шашлыком нанизать на палочки и обжарить на огне. Мешочки соли и специй были пополнены, Милена так вообще набрала с собой связки лавровых листьев, утверждая, что те отгоняют нечистую силу. Лесных ночёвок она явно остерегалась и с большим трудом засыпала каждый вечер.
Беседы и споры заходили обо всём: об эльфийских расах, о краях Иггдрасиля, домашних животных… Выяснили, что Милене больше нравятся курочка и индейка, чем другое мясо, а Ди же обожала свиные сосиски с пряностями и радовалась, что может позволить себе каре ягнёнка.
Сходились обе на своём отношении к учёбе. Вот уж школу, а особенно домашние задания, ни одна из них не любила. Хотя сейчас те дни, а точнее – вечера, когда Вирбий играл ей на флейте, следя, чтобы она занималась, считала примеры, упражнялась в чистописании и чертила геометрические фигуры, Диана вспоминала с настоящей теплотой и уютом. Хотелось всё это как-то вернуть…
И после каждой деревни скитания вновь оборачивались плохим сном, усталостью, экономией запасов и поиском источника воды. В конце концов, в добытчика переключился барсук. Правда, найденную и принесённую им мелкую живность типа кротов и лягушек Милена с Дианой есть отказались. Зато сам он с охотой перебивался всеми, кого мог найти и поймать, охотился на жучков и даже зачем-то гонялся по цветочному жёлто-синему полю за упитанным крупным шмелём, не боясь, что тот тут же ужалит в язык, едва зверь сомкнёт вокруг полосатой мохнатой тушки свои острозубые челюсти.
– Допила последние капли, сегодня будем искать ручей, – одним утром заявила Милена.
– У меня во фляге ещё оставалось, – протирая глаза, отвечала ей полуэльфийка.
– Да ты чё! Не буду я из твоей пить! Это косвенный поцелуй, между прочим! Вот ещё! – вредничала гимнастка, сложив руки.
– Вот ты выдумываешь… – махнула Ди. – Хотела бы пить, взяла бы.
– У-ук! – притащил барсук рыжевато-бурую лесную крысу со светлым мехом на животе.
– А вот это уже я есть не буду, – побрезговала Диана, глядя на дохлое создание.
Воды у неё самой оставалось всё же немного, так что после завтрака припасами пришлось отправляться на поиски какого-нибудь ручейка по зарослям недалеко от дороги либо надеяться, что вскоре будет какое-нибудь поселение с колодцем.
Диана навострила свои остроконечные ушки. Любой цокот копыт или скрип колёс нельзя было пропустить. Милена собирала малину, периодически ойкая из-за колючек, впивавшихся в пальцы. Барсук, опустив мордочку, явно кого-то учуял и бродил встревоженный, охотящийся и даже какой-то, как показалось Ди, аккуратный: обступал все ломкие веточки и сухие листья, чтобы не захрустеть и не зашелестеть.
– Слышишь? Журчит? Или что это? – остановилась Милена, схватив Ди за руку, чтобы та тоже замерла.
Из травы впереди со свиристящим писком приподнялась ещё одна лесная крыса. Вдвое крупнее той, что утром притащил барсук, но зверя это никак не пугало, тот всё равно был намного больше. А вот матёрый крыс, пошевелив усиками и увидев помчавшегося на него хищника, взмахнул голым длиннющим хвостом и поспешил ретироваться восвояси.
– Опять ты… нет, барсук, стой! Говорила тебе уже! Оставь крыс в покое! И мы всё равно её не будем есть! – кричала Диана, сорвавшись с места, а с ней рядом побежала и златовласка, стараясь настичь зверька первой.
Крыса петляла на полянах и среди деревьев. Ей явно не впервой было удирать от преследования. Барсук отставал, не мог никак подобраться поближе, его заносило на резких поворотах, но когтистые лапы продолжали нести зверя в этой погоне за ловкой добычей.
На свою беду выслеживаемая жертва углубилась в бурелом. Когда деревья стали располагаться близко друг к другу, своими ветвями как бы пригораживая путь любому волку, лисице и другому лесному хищнику, барсук начал просто скакать по стволам, перепрыгивая с бочка одного дерева на другое.
А вот девушкам бежать за ним было уже весьма не комфортно. Те даже потеряли его из виду, высвобождая свои волосы из плена хвои, раскидистых веток, а заодно отряхиваясь от листьев, шелухи шишек, сухих иголок и семян. Под ногами хрустели ветви, нередко валялись поваленные деревья. Чем дальше за барсуком, тем более зловещим становилось всё вокруг.
Ди и Милена двигались среди огромных папоротников, почти с них ростом. Слышали и видели, как пчёлы копошатся возле своих крупных ульев, замечали поломанные ветви куда выше земли, свидетельствующие, что и до них здесь уже кто-то ходил. Трава и лесная подстилка скрывали всякие следы, ведь никакой дороги у них под ногами не было вовсе.
– А-а! Живое дерево! – испугано вздрогнула Милена, схватив Ди за плечо.
Полуэльфийка, поглядев, куда указала гимнастка, тоже поначалу выглядела обескураженной, но быстро пришла в себя, вернув лицу серьёзное выражение. Вырвавшись из хватки своей спутницы, она направилась уверенным шагом в сторону того самого дерева.
– Просто вырезанное страшное лицо, оно не живое, – заявила Диана.
– В ваших эльфийских лесах чего только не бывает, – выдохнула златовласка, прижав ладонь к груди.
– Вон там ещё, – указала Ди. – И ещё… Дети дурачились. Или какой-нибудь один озорник, младший сын резчика или типа того. Видишь, на каком уровне лица изображены.
Все уродливые, с гримасами, непропорциональными носами, хмурыми бровями, нередко с оскалами – едва ли не каждый ствол в густой роще, где шагали девчонки, имел на себе вырезанное страшное лицо. У полуэльфийки даже мелькнула мысль, что вырезали их не ради забавы, а чтобы отпугивать от конкретного места. Смотрели они вразнобой, будто на все случаи: откуда бы кто сюда не пожаловал. И веяло от всего этого явной угрозой.
Барсука удалось отыскать возле наполовину прикрытого крупной ветвью входа в пещеру. Крысы при нём нигде рядом не было: похоже, что хитрый зверёк всё-таки куда-то удрал. Может быть, даже прямо туда, в черноту пугающего безмолвия.
– Эй? Там есть кто-нибудь? – крикнула внутрь Милена, а Ди тут же прикрыла ей рот ладошкой.
– Спятила? Вдруг там чудища или какие-нибудь разбойники! – тихо прошипела полуэльфийка.
– У тебя два кинжала есть. Ты говорила, умеешь с ними обращаться, – убрав чужую руку от своих губ, произнесла златовласка.
– Против какого-нибудь пещерного льва или тигра… или пумы какой… особо не повоюешь кинжалами, – заверила Ди, но на всякий случай потянулась к рукояткам своих орудий.
Из пещеры всё равно никто не ответил. Ни рыка, ни свиста, ни голосов. Ни даже какого-нибудь шелеста крыльев летучих мышей. И, к разочарованию девушек, даже капель воды не было слышно. Тем не менее барсук, дождавшись своих спутниц, смело зашагал внутрь.
Диана гневным сдавленным шёпотом пыталась его остановить, заверяя, что её четвероногий друг замыслил что-то сумасбродное, но зверь даже не отозвался голосом. Двигался как мог тихо и аккуратно, исследуя пещеру. Может, обладал зрением в темноте, Диана вот толком разобрать не могла уже никакие очертания, когда света, идущего снаружи, становилось явно недостаточно, чтобы осматривать, что внутри.
– Есть просмоленный платок, дай огниво, попробую сделать факел, – тихо сказала Милена.
Вскоре девушки уже шагали вперёд в поисках барсука, освещая всё подрагивающим небольшим пламенем. На стенах периодически были примитивные рисунки: рыбий скелет, волчьи морды в профиль, какие-то контуры медведей, огров, эттинов, изображения мечей и ещё непонятно чего.
Пещера явно была обитаема. Помимо рисунков, здесь располагались всякие подвешенные на крючьях и выступах пучки трав, хвои и веточек с ягодами. Иногда всё это попадалось и под ногами, втоптанное в грязь и песок. И среди всего этого ещё кости, орехи и их скорлупа, а порою даже какие-нибудь металлические заклёпки и пуговицы.
Нередко встречались кровоподтёки и борозды, как если бы хозяева пещеры охотились на лесную дичь и потом тащили внутрь изрезанные или усеянные стрелами туши животных: оленей, косулей и кабанов. Внутри было прохладно, слегка пахло плесенью и мхом, с некоторых ответвлений ощущалась сырость, будто там есть некий источник воды или подземный ручей. Хотелось как раз завернуть туда, ведь в первую очередь сегодня они хотели пополнить запасы.
Стопа Дианы ощутила под собой твёрдый предмет. Им оказалась небольшая и не слишком аккуратно вытесанная из дерева рукоять кинжала или небольшого меча, но лезвия при нём не было. И тут же откуда-то вдали раздался сдавленный стон, а потом кашель, отчего Диана выронила свою находку.
– У-ук! – раздалось примерно оттуда же.
Похоже, что барсук первым нашёл источник неведомого голоса. Спешно подбежав на место, Милена и Ди застали израненного немолодого мужчину в красивом имперском мундире с эполетами и гербом, где щит держат грифон и не то лев, не то мантикора – некое геральдическое создание с гривой.
Он был очень сильно изранен. Ноги кровоточили во множестве мест и казались переломанными, будто он сюда дополз при помощи одних лишь рук. Обломки рёбер кое-где торчали из под изодранной ткани мундира. На мужчину будто медведь напал: он едва глотал воздух и был буквально на последнем издыхании.
– А! – с испуганным взором уставился бедолага на факел и двух девчонок. – Дети… вы здесь откуда? Бегите… бегите, скорее… Чёрный Барон уже почти здесь… – бормотал он, сбиваясь и едва находя в себе силы.
Густые тёмно-серые усы его шли широкой дугой, нос был вытянутым, да и всё лицо с остроконечным подбородком имело форму длинного овала. Тем не менее тощим его назвать было сложно, довольно крепкий по телосложению и явно высокий, несмотря на то, что сейчас он сидел, прислонившись спиной к большому валуну на развилке.
