Тот, кто командовал бургундским сторожевым заслоном, по всей видимости руководствуясь тем фактом, что основные силы бургундцев не были выстроены в боевые порядки, а соответственно он не мог рассчитывать на поддержку и проведение контратакующих мероприятий, сумел правильно оценить угрозы и принял решение встретить наступающую армаду швейцарцев выстрелами из бомбард на дальних подступах, не допуская риска инерционного прорыва его линии обороны большой массой пехоты противника при критическом сближении сил.
В свою очередь, швейцарские командиры, не дожидаясь того момента, когда наступающие баталии войдут в прямую зону поражения и понесут существенный урон в первой же атаке, быстро вывели своих солдат из-под удара, найдя укрытие для своих баталий в природных складках местности.
Так, первая атака швейцарцев, которые не успели приблизиться к линии обороны, была успешно парирована огнем бургундской артиллерии, меткие выстрелы которой заставили швейцарцев отказаться от своих первоначальных намерений.
В этот момент, по сути, решался исход всего сражения при Муртене.
Если бы Карл Смелый проявил надлежащую полководцу бдительность и предосторожность, в действиях от обороны, то его войска, заранее приведенные в боевую готовность, имели бы все шансы нанести существенный урон атаковавшей его силе, сначала обработав открытые площадные цели швейцарцев артиллерией с убойной дистанции, а затем довершив дело проведением своевременной контратакой на противника в момент его отступления.
За периметром фортификационной линии бургундев, было чистое поле, что было крайне выгодно, как для действий артиллерии и стрелков, действовавших в обороне, так и для контратакующих действий кавалерии.
Надо сказать, что открытая ровная местность была также хороша и для габаритных швейцарских баталий, но здесь было одно «но». В сложившемся оперативном раскладе боевой порядок швейцарской пехоты явно проигрывал связке двух родов войск – артиллерии и кавалерии, действующих в едином замысле.
Но похоже, что военное невежество бургундского герцога, как полководца, не знало границ, и продолжало уверенно вести своего сюзерена и всех подчиненных ему воинов к очередному поражению, но, в отличии от предыдущего дела при Грансоне, под Муртеном им была уготована совсем другая, более горькая, участь.
Только в этот момент Карл Смелый проснулся, и начал готовиться к сражению, отдав распоряжение вооружаться своим воинам, но своевременным и организованным это действо назвать было уже нельзя.
В итоге швейцарцы, получили так необходимое им время и место, чтобы изготовиться к проведению второй атаки с более выгодных позиций.
Швейцарцы, не теряя времени, заново пошли на штурм линии обороны бургундцев, при этом немного изменив угол атаки, чем взяли врасплох артиллерию противника, которая еще не могла быстро перезаряжаться и перенацеливать свои орудия, и поэтому не смогла своевременно открыть огонь по наступающим порядкам швейцарцев.
Правильная оценка обстановки, быстрота принятия решения командиров вместе со слаженными и своевременными действиями их солдат, принесли успех швейцарскому войску. Во второй атаке, швейцарцы без потерь приблизились к палисаду бургундской линии обороны, проломили её и легко опрокинули те две тысячи бургундских солдат, которые в своем распоряжении имели только 300 пик, чтобы ощенить ими свой участок обороны.
Когда основные силы бургундцев, стихийно, стали подходить к месту прорыва швейцарцев, то было уже поздно, последние уже хлынули всей своей массой во внутренний периметр бургундского района обороны.
В тот момент, получилось так, что навстречу одной массе бургундцев бежала другая масса бургундцев, спасавшаяся бегством от вала швейцарских солдат, которые с неудержимой силой обрушивались на уже не обороняющихся солдат бургундского герцога.
Расстроенная масса бургундских солдат, потерявших управление, ничего не могла противопоставить очевидному большинству швейцарской пехоты и кавалерии.
Началось форменное избиение дезорганизованных бургундских рыцарей, лучников и пикинеров, оказавшихся в ловушке собственного периметра обороны, имевшего немного точек выхода.
В отличии от своего противника, в это раз швейцарцы сделали правильные выводы с прошлого сражения при Грансоне, и уже были готовы к возможному преследованию отступающего противника, подготовив для этого достаточное количество кавалерии.
Только части феодального войска удалось избежать смерти в отступлении, и шансы на спасение больше были у тех, кто был ближе к выходу из периметра, и кто находился в седле. С большим трудом удалось вырваться из ловушки самому герцогу бургундскому и его свите, и только отряду графа Ромонта, из-за того, что его отряд держал осадные позиции к северу от города, удалось уйти без потерь. Участь же многих безлошадных воинов бургундского войска, в том числе и знаменитых английских лучников, была незавидна.
Многочисленная кавалерия швейцарцев в преследовании настигала убегающих и рубила потерявших волю к сопротивлению бургундских солдат. После такого провала у стен Муртена, бургундский герцог Карл Смелый сумел насчитать в рядах спасшихся не более 12 000 воинов от армии, некогда насчитывающей 20 000 человек.
Бургундский герцог Карл Смелый, которого, за его крайнюю жестокость по отношению к беззащитному неприятелю, прозвали Карл Ужасный, в настоящем деле походил скорее на того «оленя» стоявшего во главе «львов», проявлявшего на поле боя полную военную некомпетентность, которая в большей степени и становилась залогом поражений его армий.
Как видно из структуры войска бургундцев, Карл имел всё чтобы вести успешную кампанию против швейцарцев в 1476 г., он не имел только одного – минимальных полководческих знаний и опыта, чтобы соответствовать уровню его собственной военной силы.
В свою очередь, обращает на себя внимание система управления в союзном войске швейцарских кантонов, где возможные разногласия между представителями разных кантонов уравновешивались наличием военного совета на котором принимались общие решения и должности командующего войсками, который осуществлял непосредственное командование и контроль выполнения принятого на военном совете замысла и плана боевых действий. Т.е. командующий не был стратигом, принимавшим единоличные решения, а был только главным ответственным за исполнение принятого общего решения.
Причем, тот факт что командующим союзной армии был избран австриец, косвенно свидетельствует в пользу того, что в стане швейцарцев, как и предполагал герцог Карл Смелый, все же не было единства относительно конфронтации с Бургундским герцогством, и не все кантоны соглашались с лидирующей ролью Берна в их союзе, поэтому личность нейтрала в качестве главнокомандующего союзной армией, отыгрывала сглаживающую роль в трениях среди швейцарских кантонов.
Ну и не будем забывать о том, «Кто?» все-таки подталкивал швейцарцев к войне с Бургундским домом Валуа, и «Кому?» достанется больший кусок от наследства последнего Бургундского герцога, в случае победы швейцарского союза.
Швейцарцы в этом случае выступили в роли загонщиков, которые истощали и выводили жертву – герцога Карла Смелого на Францию и дом Габсбургов, которые, после поражения и смерти герцога Карла Смелого в уже следующем сражении при Нанси в самом начале 1477 г., еще долгое время будут делить между собой богатый трофей.
Вообще, противостояние Бургундского герцогства и союза Швейцарских кантонов, является классическим примером так называемой опосредованной войны – войны чужими руками, прокси силой в которой выступали швейцарцы, которые были подряжены и действовали в интересах Франции и Священной Римской империи, которой правил дом Габсбургов.
Единственно, что осталось непонятным, так это то «Куда?» подевались те 400 орудий, доставшиеся швейцарцам в качестве трофея в недавнем деле у Грансона, и «Почему?» они не были включены в состав швейцарской армии в качестве нового рода войск и не применены ими в деле.
Ведь очевидно, что военное счастье швейцарцев, что при Грансоне, что при Муртене, основывалось исключительно на тотальном военном невежестве Карла Смелого, который не смог воспользоваться всеми преимуществами своей военной силы, над уже утрачивающей свою актуальность тактикой швейцарских баталий.
Окончательная же точка в споре между союзом швейцарских земель и Бургундией, была поставлена в битве при Нанси в 1477 году, в которой нашёл свою смерть Карл Смелый, а Бургундия династии Валуа, в дальнейшем, утратила свою суверенность.
После военной победы над силами Бургундии, швейцарский союз полностью закрепил своё политическое значение в регионе, а швейцарские военные по праву стали пользоваться авторитетом лучших военных профессионалов в Западной Европе.
Греки (рождение классики)
В XIV веке, благодаря сохранившимися и переданными во времени познаниями военного искусства древности, которые накапливались в человеческой памяти на протяжении всего предыдущего этапа эволюционного развития, время перехода тактического построения на поле боя пехоты от классической фаланги до отдельных тактических единиц в виде швейцарских баталий составило чуть более одного десятка лет.
Трансформация фаланги использованной фламандцами против французских рыцарей в битве при Куртрэ в 1302 года в швейцарскую баталию, появившуюся уже в 1315 году в сражении у горы Моргартен, несопоставимо мало по сравнению со временем исторического перехода от классической эллинской фаланги, получившей своё первое боевое крещение в Марафонской битве в 490 году до н.э., к более манёвренным отдельным тактическим единицам – лохам, появившимся в результате «тактической нарезки» спартанской фаланги в 400 году до н.э. (бой в Колхиде), или отдельно выведенного за скобки фаланги фиванского эмбалона, впервые появившегося в сражении при Левктрах в 371 году до н.э.
Но скорее всего это была не эволюция фаланги или военной мысли, в чистом понимании этого смысла, а простой процесс использования накопленного человеческой цивилизацией опыта военного искусства времен античности, к историческим источникам которого, имели доступ некоторые военные стратеги – рыцари Европы эпохи ренессанса.
Если не углубляться в самые древние века до нашей эры, когда сначала появились первые правильные боевые порядки пеших воинов вооружённых дорогим металлическим оружием, а затем появились первые конные всадники, то отправную точку для раскрытия нашей темы можно смело определить в рамках V века до н.э.
В этом веке, а конкретно 490 год до н.э. в Марафонской битве, на военно-историческую сцену впервые была выдвинута передовая и прорывная схема боевого построения пехоты на поле боя, о чьи стройные ряды были разбиты все чаяния персидских владык завоевать Элладу.
Мильтиад (формирование тактического поля и кинетика фаланги)
Итак, в 490 год до н.э. у Марафона, что в 40 км от Афин, сошлось два войска, одно из которых представляло великую империю персов, что господствовала тогда в Азии, а вторым было войско Афинской рабовладельческой республики Древней Греции, которой ещё предстояло стать великой.
Главной ударной силой персидского войска была иррегулярная конница, действия которой обеспечивалось большим количеством легковооружённых стрелков. Древняя кавалерия до Марафонской битвы была главным родом войск на просторах Старого Света, с помощью которой успешно решались все военные задачи на полях сражений.
Персидское войско, в отличие от прогрессивной на то время военной организации древних греков, не могло похвастаться высокой организацией и дисциплиной своих боевых порядков. Основы тактического порядка войска персов вместе с боевой подготовкой находились на примитивном уровне, а военачальники древней Персии предпочитали массовость и грубость военной силы, нежели оптимальность и боевую выучку дисциплинированного войска.
В древнегреческом войске, представлявшем интересы афинского полиса, главной боевой единицей был пехотный строй, в котором в несколько рядов были расположены тяжеловооруженные пехотинцы – гоплиты. Благодаря своему оптимальному стандарту вооружения, гоплиты имели достаточную степень защиты в бою, а их боевое построение под названием фаланга, ощетинившееся длинными копьями, было крайне эффективно против войска всадников того времени. Кроме того, отличительной чертой действий греков в бою, помимо нового построения пехотного строя, стала кинетика фаланги наряду со строгой дисциплиной и выучкой гоплитов в строю, что позволяло грекам сохранять строй во время движения фаланги.
Греческий гоплит был хорошо защищён шлемом, панцирем, поножами и щитом от поражающего воздействия стрел и копий. Достаточная длинна копий позволяла фаланге быть максимально эффективной в оборонительном или наступательном бою против конницы. Короткий меч был максимально эффективен в ближнем бою, который неминуемо завязывался после того как опрокидывалась конница противника. Общий вес вооружения гоплита был около 30 килограмм, что обязывало пешего воина иметь достаточные физические кондиции.
По всей видимости, такая концепция в войске Афинского государства, где в то время каждый свободный гражданин был потенциальным воином, была одной из причин устоявшегося культа физической культуры у древних греков, в обществе которых культивировался атлетизм человеческой формы.
Приведённая в движение греческая фаланга, благодаря своей сконцентрированной энергии и правильно выбранного вооружения, сначала с помощью длинных копий нарушала боевой порядок войска всадников, опрокидывало его, после чего эллинские пехотинцы в ближнем бою, превосходством своей физической силы и вооружения, разделывалось с противником.
В марафонской битве, одиннадцатитысячное объединенное войско греков, состоящее из 10 тысяч афинских гоплитов и одной тысячи гоплитов из союзной Платеи, одержало блестящую победу над персами, войско которых, под руководством персидских полководцев Датиса и Артаферна, насчитывало около 10 тысяч всадников иррегулярной конницы и многочисленных вспомогательных сил в виде пеших лучников. Общая численность персидского войска достигало 20 тысяч человек, что было значительно больше общей численности войска древних греков.
Итак, к 9 сентября 490 года до н.э., на Марафонской равнине (28 км от Афин) напротив друг друга были выстроены боевые порядки двух войск, между которыми была дистанция около 700-800 метров с общим протяжением фронта равного одному километру.
Боевой порядок персов представлял собой фронтальную линию, по центру которой были расположены пешие лучники, на флангах которых были расположены внушительные крылья персидской кавалерии.
В свою очередь греческий стратег Мильтиад, также развернул свой пехотный строй по фронту намеренно усилив фланги за счет центра чтобы избежать охвата своих сил персидской конницей. Для этого была уменьшена глубина построения центра фаланги, а высвободившимися силами было увеличено количество шеренг на флангах.
Свою фалангу Мильтиад расположил на выходе из Франской долины, тыл которой (фаланги) был закрыт горой Китерон, а фланги были надёжно прикрыты лесистыми отрогами. Таким образом, греческий стратег, зная тактику действий персов, крайне эффективно использовал рельеф местности и занял максимально выгодную стартовую позицию перед началом боя, заранее лишив персидское войско его преимущества в возможности быстрого манёвра конницей. Вдобавок к выгодным географическим условиям, Мильтиад дальновидно расположил, на дистанции около 500 шагов впереди от своего главного боевого порядка, так называемые заградительные боковые засеки усиленные отрядами легковооруженной пехотой, которые прикрывали фланги греческой фаланги по ходу движения от действий персидской конницы.
Главная сила персов была конница, расположенная на флангах, против которой Мильтиад и расположил свои главные силы соответственно на своих флангах, правильно определив точки начального максимума приложения силы для достижения результата.
