Город разведённых женщин

– Да нет, просто застала его с любовницей, типичная история для молодых семей. Я менеджером работала в банке, намечался карьерный рост. У него свой бизнес, познакомились, сыграли свадьбу, я его очень любила, родила ему дочку. А он стал пропадать в командировках, на деловых встречах. Иногда следы помады на рубашке, я ему прощала, знала, что в бизнесе всё не просто, надо с партнёрами в баньку сходить, подарки подогнать, чтобы договор хороший получить. А однажды мы уехали к маме, в Советск, он не поехал с нами, сказал, что в командировку, в Хабаровск летит. Мы на два дня раньше приехали, билетов не было, а он в постели с тёлкой, пьяные. Так на меня ещё и накричал, что я раньше приехала и его не предупредила. Мы, конечно, развелись. А вы, женаты?

–Нет, пока мотался по России, что-то строил, что-то сдавал, жена завела любовника, родила ему ребёнка и ушла, естественно к нему.

– Прямо Санта-Барбара, какая-то.

–Да, две тысячи четыреста вторая серия, – печальным голосом сказал я.

– Да, а я только до двести четырнадцатой досмотрела, потом работать пошла.

– Да я пошутил, я ни одной не смотрел, – улыбнулся я.

– А вот мы и пришли.

–Давайте я до квартиры донесу, тяжело ведь.

– Давайте, только в квартиру не проходите, а то мама до сих пор переживает из-за развода, мозг выносит.

Мы зашли в лифт.

– А вы вечером что делаете, может, в кино сходим?

– Ой, сто лет в кино не была, давайте.

– Тогда возле кинотеатра в семь вечера.

– Хорошо, – она поднялась на цыпочки, и меня поцеловала в щёку, ведь я выше её почти на голову.

Я посмотрел на часы, пять минут шестого, и рванул в сторону дома.

Надо было побриться, принять душ и погладить рубашку.

Без десяти семь я уже стоял около кинотеатра и разглядывал расписание сеансов. Выбрал новый фильм с лысым брутальным актером, который недавно вышел на экраны. Сеанс начинался в девятнадцать тридцать.

В девятнадцать пятнадцать Оли ещё не было. Я уже подумал, что она не придёт, но в девятнадцать двадцать, наконец-то, заметил знакомую фигурку в конце улицы. В лёгком, коротеньком платьице она была чудо как хороша. Я быстро поцеловал её в щёку, и потащил в кассы, чтобы успеть на сеанс. Быстро купили билеты, взяли попкорн и колу в фойе. Мы зашли в зал, когда уже закончилась реклама, фильм начался. Билеты я взял в середине, переплатил, конечно, но хотелось «пустить пыль в глаза». Мы протиснулись через ноги, уже сидевших людей, на свои места. Сели, она поцеловала меня в щёку, прильнула ко мне, я положил руку ей на колено.

Сюжет обычный: он бывший полицейский, едет на отдых с семьёй, там дерётся в баре с бандитом, который наехал на его дочь, дальше понятно, разборка с мафиозным кланом, всех убивает. Но через час просмотра у Оли зазвонил телефон:

– Да, мама, да, что случилось? – она вскочила и побежала к выходу, я бросил попкорн и колу, рванул за ней.

Она делает страшные глаза и машет мне рукой, пытаясь показать, чтобы я возвращался на место.

– Что, Верочка плачет, дай ей трубку, а ты на громкой связи. Верочка, солнышко, зайка моя…

Я возвращаюсь на место и вижу, что парень, сосед, ест мой попкорн, а его девушка сосёт через трубочку Олину колу. Настроение испорчено, кое-как досидел до конца фильма, развязка не впечатлила. Хотелось, как герой фильма с ноги вырубить козла, который съел мой попкорн и разбить нос его подруге. Как только пошли титры, эта парочка быстро свалила, в темноте не разглядел их лиц, а то бы встретил на улице и …, как в фильме, зло должно быть наказано.

Когда я вместе с толпой вышел в фойе, то удивился, увидев Олю, которая всё ещё разговаривала по телефону:

–Да, зайка, не плачь, мама скоро придёт…

Я подошёл к ней и показал, что фильм закончился и можно идти домой.

Она быстро свернула разговор.

– Представляешь, мама звонила, Верочка раскапризничалась.

– А мама не могла сама ребёнка успокоить, обязательно тебе надо позвонить?

– Она всегда так делает, ей трудно одной с маленьким ребёнком.

– Давай купим ребёнку планшет.

– Маленькая она ещё, потом купим.

Мы вышли на улицу, было тепло, пахло прелой листвой:

Осень, раскидала краски, всю палитру по земле, 

Осень, может в этот вечер, кто-то вспомнит о тебе. 

Может быть, войдёт, постучится в дверь, пошутит всерьёз. 

Это осень, унесла надежду и немного жалких слёз – пропел я припев одной песни.

– Красиво, ты написал?

– Нет, один мой друг, но когда осень, я, почему-то, вспоминаю эту песню.

– А мне Володя тоже стихи писал, вот послушай:

Я могу тебя очень ждать, 

Долго-долго и верно-верно, 

И ночами могу не спать 

Год, и два, и всю жизнь, наверно! 

– Не хочу тебя разочаровывать, но это Эдуард Асадов, великий поэт:

Я могу за тобой идти 

По чащобам и перелазам, 

По пескам, без дорог почти, 

По горам, по любому пути, 

Где и черт не бывал ни разу! – продолжил я.

– Сейчас просто берут готовые стихи, и «посвящают» их своим девушкам, вот например:

Пускай ты выпита другим, 

Но мне осталось, мне осталось 

Твоих волос стеклянный дым 

И глаз осенняя усталость. 

– Это тоже этот, как его… Засадов?

– Нет, Есенин, чему же вас в школе учили, если вы классику не знаете?

– Считать, писать… я на экономическом училась.

– Тогда всё ясно.

Мы подошли к её дому. Я наклонился, поцеловал её в губы, которые пахли земляникой:

– У, как вкусно, – я провёл языком по губам.

Она вдруг прижалась ко мне и язык проскользнул ей в рот.

– А-а-а, – она тяжело задышала. Я приподнял подол платья, просунул руку между ног, трусики были мокрые, я потёр пальцем лобок, она опять застонала. Дальше череда каких-то нелепых действий: забегаем в подъезд, вызываем лифт, целуемся в лифте, поднимаемся на последний этаж, по ступенькам наверх, там решётка и дверь с замком, чтобы не лазили на чердак. Замок простой, старый, мы такие с пацанами на раз открывали ещё в школе, ищу в кармане связку ключей, там колечко, которое легко разгибается, обнимаю её, она трясётся в руках:  – Быстрее, быстрее.

Мне кажется, я могу её взять здесь, и она будет не против, но если кто-то выйдет на площадку, то запалимся, а Оля здесь живёт. Член уже стоит колом, топорща джинсы, она жадно целует меня и расстёгивает молнию на джинсах. Достаёт член и начинает его гладить.

– Сейчас, – хрипло шепчу, – подожди.

Я разгибаю кольцо, делаю крючок и открываю замок. Влетаем ещё на пролёт, душно, пол завален окурками и мусором, наверное, кто-то тоже умеет открывать этот замок. Жадно целуемся, мой язык уже почти полностью у нее во рту, она рукой мнёт мой член, потом расстёгивает ремень, расстёгивает пуговицу, приседает, хватает член губами, спускает джинсы и трусы до колен. Я подхватываю её за плечи, поднимаю, разворачивая к себе спиной. Моя рука уже в трусиках, гладит её попку, она пытается развернуться и продолжить целоваться, но я удерживаю её.

Извини, конечно, но ты только что ласкала ртом мой член, просто не могу после этого тебя целовать, не могу. Поэтому целую её в шею, провожу нежно языком, аккуратно спускаю трусики, задираю платье, провожу языком под лопатками, ниже, кружочек по пояснице, потом попка, одновременно пальцем тереблю скользкие губки, палец проскальзывает между ними в горячую дырочку. Надо сказать, что для рожавшей женщины, у неё очень узенькая дырочка.