Сказки и рассказы
Валентин Петрович Катаев
Сказки и рассказы
(Сборник)
Жизнь со вкусом
Писатель Валентин Катаев прожил большую и красивую жизнь. Он оставил книги, читая которые мы можем научиться жить со вкусом, не пропуская того интересного, что нас окружает каждый день и каждый час.
Вместе с писателем мы увидим, как фонари жидким золотом плещутся в лужах, как в ночном небе крупные созвездия дрожат и переливаются от холода, как в лесу молодая береза роняет «по одному свои золотые зубчатые листочки». Заметим, что хризантемы бывают «пышными и вычурными, как напудренные головы маркиз», а подводные камни просвечивают в морской воде, как черепаховый гребень. Расслышим, что автомобили «кашляют», что в ночной тишине старый пустой гардероб «стреляет», рассыхаясь. Почувствуем, как «пахнет мокрой землей, нераспустившейся сиренью», морским туманом.
Мир вокруг сделается цветным, звучащим и одушевленным.
Валентин Петрович Катаев родился 28 января 1897 года в Одессе, в семье учителя. Родители его были классическими русскими интеллигентами, то есть образованными, совестливыми и сердечными людьми. Одухотворенная семейная атмосфера, годы, проведенные в одном из самых колоритных городов на берегу Черного моря… Такое детство можно описывать всю жизнь. И на протяжении всего своего творческого пути Катаев возвращался к той поре: многие его произведения, их герои, сюжеты очень автобиографичны.
Особенно полно тему детства Катаев развил в цикле романов «Волны Черного моря» (самый знаменитый из них назван лермонтовской строкой «Белеет парус одинокий»). Свою семью он вывел под фамилией Бачей (девичья фамилия его матери), а себя назвал Петей. Петя и его друг Гаврик со временем стали, как говорят теперь, культовыми персонажами.
О своем детстве Катаев написал еще и книгу «Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона», а историю своих предков изложил в книге «Кладбище в Скулянах». С возрастом память подсказывала ему все новые и новые подробности.
Как многие молодые литераторы того времени, Катаев начал со стихов. Впервые он напечатался в 1910 году, будучи гимназистом. Надо сказать, что стихи получались у него весьма недурные.
А дома – крепкий чай, раскрытая тетрадь,Где вяло начата небрежная страница.Когда же первая в окне мелькнет зарница,А в небе месяца сургучная печать,Я вновь пойду к обрывам помечтатьИ посмотреть, как море фосфорится.Это из сонета под названием «Июль», написанного в 1914 году, перед началом Первой мировой войны. Склонность к точным деталям, зрелищность сравнений – эти черты Катаев потом перенесет в рассказы и романы. Стихи будет сочинять время от времени, но главное его призвание – быть поэтом в прозе. Как друг Катаева Юрий Олеша. Как Владимир Набоков, с которым они никогда лично не встречались, но в творческом отношении имеют много сходного.
В раннем рассказе «Весенний звон» повседневная жизнь гимназиста-второклассника предстает как сложный и многогранный процесс формирования личности. Юный герой склонен к авантюризму, вместе с приятелями предается бесчинствам, курит «дрянные горькие папиросы» с поэтичным названием «Муза», получает двойки… Но вот наступает Страстная неделя, и в подростке пробуждается жажда самосовершенствования. «Каждый день утром и вечером я хожу в церковь, и каждый день я нахожу в ней что-то светлое, тихое и грустное».
Религиозное чувство показано здесь без малейшей приторности, без какого-либо морализирования. Это чувство прежде всего эстетическое, оно сливается с переживанием красоты и богатства окружающей природы. «Я гляжу на чуткие бледные звезды и на тонкий серп совсем молодого серебряного месяца, и мне становится стыдно… Я даю себе честное слово навсегда исправиться. И твердо верю, что исправлюсь, непременно исправлюсь».
Герой влюблен в девочку Таню и ревнует ее к «хорошенькому реалисту» Витьке. Поддавшись недоброму чувству, он доносит Витькиной матери, что ее сын курит, а потом приходит в ужас: «Я юда, доносчик, скотина!» Жаргонное словечко «юда» в контексте рассказа соотносится с евангельской фигурой Иуды как символа предательства.
Сложный комок чувств, настоящая «диалектика души» в духе Льва Толстого. Герой все-таки находит в себе мужество честно покаяться перед Витькой и к пасхальному дню снимает с души грех. Но его ждет новое испытание: при встрече с Таней придется христосоваться, а для мальчика «в любви самое паршивое это то, что надо целоваться». В итоге удается обойтись без поцелуя, и это приносит облегчение. Тонкий юмор в изображении героя делает его понятным и интересным для читателя любого возраста.
В 1915 году гимназист Катаев пошел добровольцем в армию. Был дважды ранен, получил звание прапорщика. В 1919 году был мобилизован в Красную армию.
По окончании Гражданской войны занимался нелегким трудом «поэта революции» и «агитатора», что выразительно описано в рассказе «Черный хлеб». В 1922 году писатель переезжает в Москву, где работает в легендарной газете «Гудок», литературными сотрудниками которой были многие будущие знаменитости: Михаил Булгаков, Юрий Олеша, Илья Ильф.
Катаев работает в самых разных жанрах. Успех ему приносит авантюрная повесть «Растратчики». Умением «закрутить» сюжет он щедро делится с другими. Именно он «подбросил» своему брату, Евгению Петрову, и его соавтору, Илье Ильфу, интригу для будущего шедевра «Двенадцать стульев». Пьеса Катаева «Квадратура круга» ставится во МХАТе, а потом идет по всей стране.
«Время, вперед!» – так с подачи Маяковского назвал Катаев роман-хронику о тружениках пятилетки, написанную в 1932 году. Оптимистический пафос, который царил в литературе того времени, совпал с внутренним настроем писателя-жизнелюба. Однако, став признанным и благополучным советским писателем, он чувствует, что утратил нечто очень важное, некую свободу творчества. Он сам не в восторге от многих своих произведений военного и послевоенного времени, например, от идиллической повести «Сын полка», удостоенной Сталинской премии.
А вот фантастические сказки, написанные Катаевым в 1940-е годы, глубоко искренни и правдивы. Он сочинял их не только для печати, но и для своих собственных детей, Жени и Павлика, чьи имена даны главным героям. Как сказочник Катаев бывает и добрым: «Дудочка и кувшинчик», «Цветик-семицветик», и строгим: «Жемчужина» – приговор самолюбованию и гордыне, «Пень» – притча о бренности авторитета и власти.
Катаеву интересен мир молодежи. Услышав, что планируется создание журнала для подростков, он с азартом борется за место главного редактора, а получив должность, создает журнал «Юность». Он сам придумал такое «лев-толстовское» и совсем не комсомольское название, сумел отстоять его. В стране тогда шла борьба с так называемыми стилягами, а Катаев стал наряду с признанными и именитыми авторами активно печатать именно их, молодых и раскованных приверженцев свободного стиля жизни. В «Юности» начали свой путь многие поэты и прозаики новаторского склада: Василий Аксенов, Анатолий Гладилин, Фазиль Искандер, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко.
Работа с молодежью и самому Катаеву давала новый творческий импульс.
И уже в почтенном возрасте он начинает новую жизнь в литературе, обращая свой взгляд к прошлому и открывая там бесконечный мир, как это сделал французский классик ХХ века Марсель Пруст в своей эпопее «В поисках утраченного времени». В журнале «Новый мир» появляются катаевские произведения «Святой колодец» и «Трава забвения». Автор не хотел называть их ни романами, ни повестями, ни тем более мемуарами. Это новый жанр, на границе прозы и поэзии, созданный самим Катаевым.
С этого момента начинается судьба «нового Катаева». В противовес социалистическому реализму, в русле которого тогда работали многие писатели, он выдвигает шутливый принцип «мовизма» (от французского слова «плохой»). То есть не хочу писать по-вашему хорошо, буду писать «плохо», но по-своему.
Катаев дерзил. Не боялся бросить вызов всему литературному сообществу. В 1978 году появилась его сенсационная вещь – «Алмазный мой венец», веселое повествование о блестящих поэтах и прозаиках 1920-х годов, где реальные факты перемешаны с авторской выдумкой. Это своего рода волшебный театр, где все появляются в масках, всем даны условные имена.
Читатель вовлекается в литературную игру. Он сам должен догадаться, что Командор – это Маяковский, будетлянин – Хлебников, под маской «королевича» скрывается Есенин, «мулат» – Пастернак, «щелкунчик» – Мандельштам, «синеглазым» окрещен Булгаков, «штабс-капитаном» – Зощенко, «конногвардейцем» – Бабель…
Автору пеняли на «фамильярность» изображения легендарных писателей, тем более что судьбы их сложились трагично. Но Катаев, стирая со своих героев «хрестоматийный глянец», тем самым приближал их к читателю. Перед нами не доподлинная картина жизни, а фантастическое действо, демонстрация непобедимой силы талантов. Гении навсегда остаются юными – такая мысль прочитывается в «Венце».
И сам Катаев до последних дней сохранял дух молодости и бунтарства. «Уже написан Вертер» – этой пастернаковской строкой названо повествование о большевистском терроре в Одессе послереволюционных лет, о бессмысленности борьбы за «мировую революцию», низости и жестокости тех, кто считался ее «рыцарями». А достигнув 85-летия, Катаев публикует «Юношеский роман», где по-новому описывает события Первой мировой войны, уже не от своего имени, а от имени вымышленного героя Саши Пчелкина.
Мне довелось часто встречаться и беседовать с Валентином Петровичем, когда я была редактором его самого большого собрания сочинений. Последний, десятый том Катаев взял в руки в больнице, перед своей кончиной 12 апреля 1986 года.
Валентин Петрович был открыт и смел в общении с людьми. Не боялся кривотолков и непонимания. Своей приязнью и доверием он окрылял, как бы делился своим творческим капиталом. При этом он никогда не поучал и не произносил проповедей.
Думаю, и юный читатель заразится от Катаева смелостью, творческим отношением к жизни и к слову.
Ольга Новикова
Сказки
Дудочка и кувшинчик
Поспела в лесу земляника.
Взял папа кружку, взяла мама чашку, девочка Женя взяла кувшинчик, а маленькому Павлику дали блюдечко.
Пришли они в лес и стали собирать ягоду: кто раньше наберет.
Выбрала мама Жене полянку получше и говорит:
– Вот тебе, дочка, отличное местечко. Здесь очень много земляники. Ходи собирай.
Женя вытерла кувшинчик лопухом и стала ходить.
Ходила-ходила, смотрела-смотрела, ничего не нашла и вернулась с пустым кувшинчиком.
Видит – у всех земляника. У папы четверть кружки. У мамы полчашки. А у маленького Павлика на блюдечке две ягоды.
– Мама, а мама, почему у всех у вас есть, а у меня ничего нету? Ты мне, наверное, выбрала самую плохую полянку.
– А ты хорошенько искала?
– Хорошенько. Там ни одной ягоды, одни только листики.
– А под листики ты заглядывала?
– Не заглядывала.
– Вот видишь! Надо заглядывать.
– А почему Павлик не заглядывает?
– Павлик маленький. Он сам ростом с землянику, ему и заглядывать не надо, а ты уже девочка довольно высокая.
А папа говорит:
– Ягодки – они хитрые. Они всегда от людей прячутся. Их нужно уметь доставать. Гляди, как я делаю.
Тут папа присел, нагнулся к самой земле, заглянул под листики и стал искать ягодку за ягодкой, приговаривая:
– Одну ягодку беру, на другую смотрю, третью примечаю, а четвертая мерещится.
– Хорошо, – сказала Женя. – Спасибо, папочка. Буду так делать.
Пошла Женя на свою полянку, присела на корточки, нагнулась к самой земле и заглянула под листики. А под листиками ягод видимо-невидимо. Глаза разбегаются. Стала Женя рвать ягоды и в кувшинчик бросать. Рвет и приговаривает:
– Одну ягоду беру, на другую смотрю, третью замечаю, а четвертая мерещится.
Однако скоро Жене надоело сидеть на корточках.
«Хватит с меня, – думает. – Я уж и так, наверное, много набрала».
Встала Женя на ноги и заглянула в кувшинчик. А там всего четыре ягоды.
Совсем мало! Опять надо на корточки садиться. Ничего не поделаешь.
Села Женя опять на корточки, стала рвать ягоды, приговаривать:
– Одну ягоду беру, на другую смотрю, третью замечаю, а четвертая мерещится.
Заглянула Женя в кувшинчик, а там всего-навсего восемь ягодок – даже дно еще не закрыто.
«Ну, – думает, – так собирать мне совсем не нравится. Все время нагибайся да нагибайся. Пока наберешь полный кувшинчик, чего доброго, и устать можно. Лучше я пойду поищу себе другую полянку».
Пошла Женя по лесу искать такую полянку, где земляника не прячется под листиками, а сама на глаза лезет и в кувшинчик просится.
Ходила-ходила, полянки такой не нашла, устала и села на пенек отдыхать. Сидит, от нечего делать ягоды из кувшинчика вынимает и в рот кладет. Съела все восемь ягод, заглянула в пустой кувшинчик и думает: «Что же теперь делать? Хоть бы мне кто-нибудь помог!»
Только она это подумала, как мох зашевелился, мурава раздвинулась, и из-под пенька вылез небольшой крепкий старичок: пальто белое, борода сизая, шляпа бархатная и поперек шляпы сухая травинка.
– Здравствуй, девочка, – говорит.
– Здравствуй, дяденька.
– Я не дяденька, а дедушка. Аль не узнала? Я старик боровик – коренной лесовик, главный начальник над всеми грибами и ягодами. О чем вздыхаешь? Кто тебя обидел?
– Обидели меня, дедушка, ягоды.
– Не знаю… Они у меня смирные. Как же они тебя обидели?
– Не хотят на глаза показываться, под листики прячутся. Сверху ничего не видно. Нагибайся да нагибайся. Пока наберешь полный кувшинчик, чего доброго, и устать можно.
Погладил старик боровик, коренной лесовик свою сизую бороду, усмехнулся в усы и говорит:
– Сущие пустяки! У меня для этого есть специальная дудочка. Как только она заиграет, так сейчас же все ягоды из-под листиков и покажутся.
Вынул старик боровик – коренной лесовик из кармана дудочку и говорит:
– Играй, дудочка!
Дудочка сама собой заиграла, и, как только она заиграла, отовсюду из-под листиков выглянули ягоды.
– Перестань, дудочка!
Дудочка перестала, и ягодки спрятались.
Обрадовалась Женя.
– Дедушка, дедушка, подари мне эту дудочку!
– Подарить не могу. А давай меняться: я тебе дам дудочку, а ты мне кувшинчик – он мне очень понравился.
– Хорошо. С большим удовольствием.
Отдала Женя старику боровику – коренному лесовику кувшинчик, взяла у него дудочку и поскорей побежала на свою полянку. Прибежала, стала посередине, говорит:
– Играй, дудочка!
Дудочка заиграла, и в тот же миг все листики на полянке зашевелились, стали поворачиваться, как будто бы на них подул ветер.
Сначала из-под листиков выглянули самые молодые, любопытные ягодки, еще совсем зеленые. За ними высунули головки ягоды постарше – одна щечка розовая, другая белая. Потом выглянули ягоды вполне зрелые – крупные и красные. И наконец с самого низу показались ягоды-старики, почти черные, мокрые, душистые, покрытые желтыми семечками.
И скоро вся полянка вокруг Жени оказалась усыпанной ягодами, которые ярко горели на солнце и тянулись к дудочке.
– Играй, дудочка, играй! – закричала Женя. – Играй быстрей!
Дудочка заиграла быстрей, и ягод высыпало еще больше – так много, что под ними совсем не стало видно листиков.
Но Женя не унималась:
– Играй, дудочка, играй! Играй еще быстрей!
Дудочка заиграла еще быстрей, и весь лес наполнился таким приятным проворным звоном, точно это был не лес, а музыкальный ящик.
Пчелы перестали сталкивать бабочку с цветка; бабочка захлопнула крылья, как книгу; птенцы малиновки выглянули из своего легкого гнезда, которое качалось в ветках бузины, и в восхищении разинули желтые рты; грибы поднимались на цыпочки, чтобы не проронить ни одного звука, и даже старая лупоглазая стрекоза, известная своим сварливым характером, остановилась в воздухе, до глубины души восхищенная чудной музыкой.
«Вот теперь-то я начну собирать!» – подумала Женя и уже было протянула руку к самой большой и самой красной ягоде, как вдруг вспомнила, что обменяла кувшинчик на дудочку и ей теперь некуда класть землянику.
– У, глупая дудка! – сердито закричала девочка. – Мне ягоды некуда класть, а ты разыгралась. Замолчи сейчас же!
Побежала Женя назад к старику боровику – коренному лесовику и говорит:
– Дедушка, а дедушка, отдай назад мой кувшинчик! Мне ягоды некуда собирать.
– Хорошо, – отвечает старик боровик – коренной лесовик, – я тебе отдам твой кувшинчик, только ты отдай назад мою дудочку.
Отдала Женя старику боровику – коренному лесовику его дудочку, взяла свой кувшинчик и поскорее побежала обратно на полянку.
Прибежала, а там уже ни одной ягодки не видно – одни только листики. Вот несчастье!
Дудочка есть – кувшинчика не хватает. Как тут быть?
Подумала Женя, подумала и решила опять идти к старику боровику – коренному лесовику за дудочкой.
Приходит и говорит:
– Дедушка, а дедушка, дай мне опять дудочку!
– Хорошо. Только ты дай мне опять кувшинчик.
– Не дам. Мне самой кувшинчик нужен, чтобы ягоды в него класть.
– Ну так я тебе не дам дудочку.
Женя взмолилась:
– Дедушка, а дедушка, как же я буду собирать ягоды в свой кувшинчик, когда они без твоей дудочки все под листиками сидят и на глаза не показываются? Мне непременно нужно и кувшинчик, и дудочку.
– Ишь ты какая хитрая девочка! Подавай ей и дудочку, и кувшинчик! Обойдешься и без дудочки, одним кувшинчиком.
– Не обойдусь, дедушка.
– А как же другие-то люди обходятся?
– Другие люди к самой земле пригибаются, под листики сбоку заглядывают да и берут ягоду за ягодой. Одну ягоду берут, на другую смотрят, третью замечают, а четвертая мерещится. Так собирать мне совсем не нравится. Нагибайся да нагибайся. Пока наберешь полный кувшинчик, чего доброго, и устать можно.
– Ах вот как! – сказал старик боровик – коренной лесовик и до того рассердился, что борода у него вместо сизой стала черная-пречерная. – Ах вот как! Да ты, оказывается, просто лентяйка! Забирай свой кувшинчик и уходи отсюда! Не будет тебе никакой дудочки!
С этими словами старик боровик – коренной лесовик топнул ногой и провалился под пенек.
Женя посмотрела на свой пустой кувшинчик, вспомнила, что ее дожидаются папа, мама и маленький Павлик, поскорей побежала на свою полянку, присела на корточки, заглянула под листики и стала проворно брать ягоду за ягодой. Одну берет, на другую смотрит, третью замечает, а четвертая мерещится…
Скоро Женя набрала полный кувшинчик и вернулась к папе, маме и маленькому Павлику.
– Вот умница, – сказал Жене папа, – полный кувшинчик принесла. Небось устала?
– Ничего, папочка. Мне кувшинчик помогал.
И пошли все домой: папа с полной кружкой, мама с полной чашкой, Женя с полным кувшинчиком, а маленький Павлик с полным блюдечком.
А про дудочку Женя никому ничего не сказала.
1940
Цветик-семицветик
Жила девочка Женя. Однажды послала ее мама в магазин за баранками. Купила Женя семь баранок: две баранки с тмином для папы, две баранки с маком для мамы, две баранки с сахаром для себя и одну маленькую розовую баранку для братика Павлика. Взяла Женя связку баранок и отправилась домой. Идет, по сторонам зевает, вывески читает, ворон считает. А тем временем сзади пристала незнакомая собака да все баранки одну за другой и съела: сначала съела папины с тмином, потом мамины с маком, потом Женины с сахаром. Почувствовала Женя, что баранки стали что-то чересчур легкие. Обернулась, да уж поздно. Мочалка болтается пустая, а собака последнюю, розовую Павликову бараночку доедает, облизывается.
– Ах, вредная собака! – закричала Женя и бросилась ее догонять.
Бежала, бежала, собаку не догнала, только сама заблудилась. Видит – место совсем незнакомое. Больших домов нет, а стоят маленькие домики. Испугалась Женя и заплакала. Вдруг, откуда ни возьмись, старушка.
– Девочка, девочка, почему ты плачешь?
Женя старушке все и рассказала.
Пожалела старушка Женю, привела ее в свой садик и говорит:
– Ничего, не плачь, я тебе помогу. Правда, баранок у меня нет и денег тоже нет, но зато растет у меня в садике один цветок, называется цветик-семицветик, он все может. Ты, я знаю, девочка хорошая, хоть и любишь зевать по сторонам. Я тебе подарю цветик-семицветик, он все устроит.
С этими словами старушка сорвала с грядки и подала девочке Жене очень красивый цветок вроде ромашки. У него было семь прозрачных лепестков, каждый другого цвета: желтый, красный, зеленый, синий, оранжевый, фиолетовый и голубой.
– Этот цветик, – сказала старушка, – не простой. Он может исполнить все, что ты захочешь. Для этого надо только оторвать один из лепестков, бросить его и сказать:
Лети, лети, лепесток,Через запад на восток,Через север, через юг,Возвращайся, сделав круг.Лишь коснешься ты земли —Быть по-моему вели.Вели, чтобы сделалось то-то или то-то. И это тотчас сделается.
Женя вежливо поблагодарила старушку, вышла за калитку и тут только вспомнила, что не знает дороги домой. Она захотела вернуться в садик и попросить старушку, чтобы та проводила ее до ближнего милиционера, но ни садика, ни старушки как не бывало. Что делать? Женя уже собиралась, по своему обыкновению, заплакать, даже нос наморщила, как гармошку, да вдруг вспомнила про заветный цветок.
– А ну-ка посмотрим, что это за цветик-семицветик!
Женя поскорее оторвала желтый лепесток, кинула его и сказала:
Лети, лети, лепесток,Через запад на восток,Через север, через юг,Возвращайся, сделав круг.Лишь коснешься ты земли —Быть по-моему вели.Вели, чтобы я была дома с баранками!
Не успела она это сказать, как в тот же миг очутилась дома, а в руках – связка баранок!
Женя отдала маме баранки, а сама про себя думает: «Это и вправду замечательный цветок. Его непременно надо поставить в самую красивую вазочку!»
Женя была совсем небольшая девочка, поэтому она влезла на стул и потянулась за любимой маминой вазочкой, которая стояла на самой верхней полке. В это время, как на грех, за окном пролетали вороны. Жене, понятно, тотчас захотелось узнать совершенно точно, сколько ворон – семь или восемь. Она открыла рот и стала считать, загибая пальцы, а вазочка полетела вниз и – бац! – раскололась на мелкие кусочки.
– Ты опять что-то разбила, тяпа-растяпа! – закричала мама из кухни. – Не мою ли самую любимую вазочку?
– Нет, нет, мамочка, я ничего не разбила. Это тебе послышалось! – закричала Женя, а сама поскорее оторвала красный лепесток, бросила его и прошептала:
Лети, лети, лепесток,Через запад на восток,Через север, через юг,Возвращайся, сделав круг.Лишь коснешься ты земли —Быть по-моему вели.Вели, чтобы мамина любимая вазочка сделалась целая!
Не успела она это сказать, как черепки сами собою поползли друг к другу и стали срастаться.
Мама прибежала из кухни – глядь, а ее любимая вазочка как ни в чем не бывало стоит на своем месте. Мама на всякий случай погрозила Жене пальцем и послала ее гулять во двор.
Пришла Женя во двор, а там мальчики играют в папанинцев[1]: сидят на старых досках и в песок воткнута палка.
– Мальчики, мальчики, примите меня поиграть!
– Чего захотела! Не видишь – это Северный полюс? Мы девчонок на Северный полюс не берем.
– Какой же это Северный полюс, когда это одни доски?
– Не доски, а льдины. Уходи, не мешай! У нас как раз сильное сжатие.
– Значит, не принимаете?
– Не принимаем. Уходи!
– И не нужно. Я и без вас на Северном полюсе сейчас буду. Только не на таком, как ваш, а на всамделишном. А вам – кошкин хвост!
Женя отошла в сторонку, под ворота, достала заветный цветик-семицветик, оторвала синий лепесток, кинула и сказала:
Лети, лети, лепесток, Через запад на восток, Через север, через юг, Возвращайся, сделав круг. Лишь коснешься ты земли – Быть по-моему вели.