Эра войны. Эра легенд
– Шэгон был убит, пока лежал без сознания, – возразил Сикар.
– Неважно. Я сам видел, как воин рхунов убил Гриндала. Одним ударом снес ему голову с плеч. Вы ведь помните Гриндала?
Его слова произвели впечатление на всех, включая Сикара. Тот повернулся и, как многие другие, посмотрел на Петрагара.
– Это правда? – спросил Сикар.
– Мне… мне говорили, что…
– Рхун убил Гриндала, и ты ничего нам не сказал?
– На тот момент Гриндал пребывал в сознании, – заметил Нифрон. – Если вам и этого мало, то я скажу вам, что сам сражался со рхунами, и под Рэном один из них едва не убил меня в поединке. Только вмешательство Сэбека спасло мне жизнь. – Он перевел взгляд на Сэбека, и тот кивнул.
По рядам фрэев пробежал ропот.
– Значит, ты просто растерял свое мастерство, – заявил Петрагар. Он уже пробрался вперед и встал рядом с Сикаром. – Отведи их в дьюрингон или убей прямо тут. Пошевеливайся, иначе будешь обвинен в неповиновении фэйну и казнен вместе с мятежниками.
Сикар скривился от напыщенных речей Петрагара. Потемнев лицом, он вздохнул и потянулся за мечом.
– Тебе ведь самому не по душе такое, – заметил Тэкчин.
– Замолчи. – Сикар с усилием вынул меч из ножен, словно тот весил больше, чем Григор. – Можешь ты хотя бы сейчас не трепать языком?
– Трудно поверить, – заметил Нифрон Сикару, – но на сей раз Тэкчин прав. Убери меч.
– Не могу, – покачал головой Сикар. – Не стоило вам возвращаться.
Сикар – хороший солдат, а значит, соображает не быстро. У него сильные руки, но за ниточки дергает кто-то другой, и сейчас кукловод – Петрагар.
Пора перерезать проклятые нити.
– Прежде чем ты прикажешь моим друзьям убить нас… – Нифрон говорил медленно, четко и громко, разворачивая багряное полотнище флага, – позволь мне показать кое-что, чего ты, возможно, не заметил.
– Хватит устраивать представление. Мы уже видели толпу оборванных рхунов, с которыми ты пришел, – крикнул Сикар.
– Ты видел только тех, кого я захотел тебе показать, – ответил Нифрон. – Позволь представить тебе остальных.
И он взмахнул флагом над головой.
В отдалении затрубили рога.
Нифрон не повернулся, ему и не требовалось. Все, что происходило у него за спиной, отражалось на изумленных лицах воинов, стоящих перед ним. Даже Сикар открыл рот от удивления. Петрагар был близок к обмороку.
– Закрыть ворота! Закрыть ворота! – отчаянно завопил он.
– Я бы на твоем месте не стал, – ухмыльнулся Тэкчин.
– И снова, как ни странно, Тэкчин прав. – Нифрон опустил знамя. – Вы видите перед собой пятитысячную армию гула-рхунов, закаленных в сражениях и вооруженных оружием дхергов. А прежде, чем вам придет в голову, что стены Алон-Риста могут вас защитить, – знайте: у нас есть миралиит.
– Миралиит? – хором переспросили Сикар и Петрагар, и это слово эхом разнеслось по рядам инстарья.
– Я говорю об Арион, наставнице принца.
– Ее же послали арестовать тебя, – заявил Петрагар.
– Она передумала. Даже ей очевидно, что фэйн безумен.
– Фэйн отправил великанов, чтобы те покарали ее за измену.
– Большая ошибка, – хмыкнул Тэкчин.
– Да, с великанами у вас ничего не вышло, – улыбнулся Нифрон. – Они мертвы, а Арион на нашей стороне. Так что можете закрывать ворота, это вам не поможет. Она разнесет их в щепки или просто разрушит стену.
– Ты лжешь, – заявил Петрагар.
Нифрон повернулся к галантам.
– Поклянитесь честью и скажите правду пред лицом своих братьев и нашего бога Феррола. Воистину ли миралиит Арион, бывшая наставница принца, по доброй воле вступила в наши ряды и помогает нам в нашем деле?
– Это так, клянемся честью, – в один голос ответили галанты.
– Вы лжете! – взвыл Петрагар. – Они все лгут!
Выйдя из себя, Элисан повернулся и встал перед ним.
– Они – галанты и не могут обманывать.
– Все равно они лгут! – взвизгнул Петрагар.
– Не смей так говорить, – сквозь зубы процедил Сикар.
– Не смей указывать лорду Петрагару, – вмешался Вертум. – Петрагар – твой командир.
– Вот именно, – кивнул Петрагар. – Я твой командир. А эти… эти галанты – отступники и предатели. Их следует доставить в Эстрамнадон, а если окажут сопротивление – прикончить на месте. Такова воля фэйна. – Он повернулся к Сикару. – Исполняй свой долг.
– Война на пороге, – сказал Нифрон Сикару. – Я не могу позволить этой крепости выстоять, если ее защитники будут против меня.
– Ты не можешь требовать от нас самоубийства. Даже если наш фэйн – плохой правитель, закон Феррола никто не отменял.
– Я ничего от вас не требую. – Нифрон принялся сворачивать знамя. – Более того, я хочу, чтобы вы вообще ничего не делали.
Это был ключ, который Нифрон вставил в замок и приготовился повернуть. Он видел удивление и, более того, живой интерес в глазах Сикара. Тот оказался в ловушке между долгом и честью и не мог решить, что делать.
– Ничего? Я не понима…
– Я сказал, арестуй или убей его! – рявкнул Петрагар.
Стоящий рядом Элисан закатил глаза.
– Я – вождь всех инстарья, – Нифрон говорил Сикару, не обращая внимания на Петрагара. – Я не прошу моих братьев что-то делать. Сам я тоже не буду ничего делать. И закон Феррола я нарушать не собираюсь. Если бы я хотел его нарушить, думаешь, этот был бы жив? – Он указал древком знамени на Петрагара. – Я прошу лишь одного: не стойте у меня на пути. Просто уйдите с дороги. Если потребуется, доложите фэйну, что вас застали врасплох. Скажете, что не было выбора и вам пришлось сдаться, потому что противник во много раз превосходил вас числом, иначе всех фрэев Алон-Риста жестоко убили бы. Что, кстати, чистая правда. Вот зачем я привел сюда рхунов. Они освободят вас, и ваша честь останется незапятнанной.
– Что ты задумал? – с подозрением спросил Сикар.
– Не слушай его! – Петрагар ткнул Сикара в спину.
Все, кто хорошо знал Сикара, поняли – Петрагар совершил большую ошибку. Капитан гвардии, не оборачиваясь, локтем ударил своего командира в челюсть. Тот вскрикнул, согнулся пополам и упал на землю.
– И все-таки, что ты задумал? – вновь обратился Сикар к Нифрону.
– Рхуны взбунтовались. И гула-рхуны, и рхулин-рхуны. Они объединились и избрали кинига.
– Мы знаем, – заметил Элисан, глядя поверх галантов на холмы.
– Войско рхунов станет веским доводом, который поможет переубедить фэйна, – объяснил Нифрон. – Или мечом, чтобы убить его.
– Но… – с тревогой проговорил Сикар. – Мне неприятно соглашаться с Петрагаром, но он прав. Это измена.
– А то, что миралииты сделали с инстарья? Как такое назвать? Мой отец пытался следовать правилам. Он соблюдал закон, и вот что вышло. Думаешь, Феррол, дав нам Рог Гилиндоры, хотел, чтобы одно сословие управляло вечно? Тогда зачем вообще нужен Рог? Миралииты не отдадут власть добровольно, и кто теперь осмелится вызвать кого-нибудь из них на поединок?
Сикар и Элисан обменялись взглядами, и Нифрону показалось, что Элисан еле заметно кивнул.
– Итак, что скажешь? – спросил Нифрон. – Отвернешься от Феррола и станешь поклоняться новым богам – миралиитам? Или поверишь мне, своему брату-инстарья? Мой отец, отдавший жизнь за то, чтобы освободить нас от этих так называемых богов, растил меня, чтобы я руководил нашим народом и привел его к свободе!
– Аф ты убвюдок! Ты опять свомав мне чевюсть! – пробормотал Петрагар.
Он стоял на коленях, держась за лицо и едва не плача от боли.
Сикар повернулся, но даже не взглянул на Петрагара.
– Фэйн приказал нам захватить в плен или убить фрэев, – обратился он к воинам. – Нифрон просит нас ничего не предпринимать. Фэйн – наш правитель, а галанты – наши братья. В этой ситуации я склонен принять сторону своих братьев и признать Нифрона, сына Зефирона, законным властителем Риста.
– Поддерживаю, – согласился Элисан. – Однако это нарушение воли фэйна, поэтому каждый из вас волен сделать свой выбор.
Сикар кивнул и отошел в сторону, освободив галантам проход по мосту.
– Те, кто не хочет идти против фэйна, могут взяться за оружие и исполнять то, что считают своим долгом.
Сикар сделал еще несколько шагов назад и обвел войско взглядом в поисках верных сторонников фэйна.
Петрагар, все еще держась за лицо, тоже огляделся.
– Фзять их! – крикнул он неподвижным воинам. – Это пфиказ фэйна!
Никто не шевельнулся.
После нескольких минут молчания, прерываемого лишь отчаянными выкриками Петрагара, Сикар кивнул.
– Да будет так, – объявил он, поворачиваясь к Нифрону. – Добро пожаловать домой, мой господин.
– И что, по-вашему, сие означает? – спросил Круген, когда большая часть галантов и все защитники Алон-Риста вошли в ворота крепости, а Тэкчин и Григор отправились обратно.
– Их не убили, – сказал Липит. – Добрый знак, верно?
Персефона уже поспешно спускалась по узкой пыльной тропе, стараясь не свалиться. Ей хотелось побыстрее оказаться внизу и узнать, что произошло.
Непонятно, зачем я вообще поднималась наверх.
– Что случилось? – спросила ее Мойя. Ее глаза казались еще больше, чем обычно. – Они сражались? Сури что-то с ними сделала?
Мистик с удивлением посмотрела на нее.
– На оба вопроса ответ «нет», но мы пока не знаем, что там произошло. – Персефона наступила на гладкий камень, поскользнулась, тем не менее устояла, подхваченная под руки Щитами вождей. Все они ждали внизу, потому что Рэйт объяснил: наверху всем не хватит места. – Тэкчин и Григор возвращаются. Надеюсь, они принесут нам добрые вести.
– Тэкчин?
– Да, Мойя, – Персефона закатила глаза. – С твоим приятелем все в порядке.
– Я просто спросила, госпожа киниг, – резко ответила девушка.
– Не называй меня так.
– Все тебя так называют.
– Никто меня так не называет.
Персефона протиснулась между Озом и Эдгером и, подобрав юбку, зашагала по склону по направлению к дороге. Навстречу ей шли два галанта. Позади нее собрались жители Рэна, Тирре и Уоррика, жаждущие узнать новости.
– Госпожа киниг, – с поклоном приветствовал ее Тэкчин.
Персефона скривилась.
– Что произошло?
– Все путем.
– Что ты имеешь в виду?
Тэкчин широким жестом указал на Алон-Рист.
– Добро пожаловать в вашу новую крепость. Думаю, здесь вам понравится больше, чем в Восточных Хлябях.
– Моя крепость?
Тэкчин рассмеялся.
– Госпожа киниг, разве вы не заметили? Вы только что завоевали Алон-Рист.
Глава 3
Алон-Рист
Мы обменяли грязь и бревна на мрамор и стекло.
«Книга Брин»Прежде, когда Персефоне доводилось бывать в Алон-Ристе, она ни на шаг не отходила от Рэглана и у нее не возникало ни малейшего желания прогуляться. Людям вообще не полагалось разгуливать на землях фрэев, а тем более в сердце их неприступной твердыни, сторожевая башня которой вздымалась в небо точно исполинский часовой. Когда вожди рхунов приезжали в Алон-Рист, на мосту Грэндфорд их встречала вооруженная стража. Мужчин отводили в зал собраний, а женщины, которым было дозволено войти в крепость, ожидали в боковых комнатах. Персефона с удивлением разглядывала светильники, окна, занавеси и мебель. Она не осмеливалась и шагу ступить из маленькой комнаты; ни одна из женщин не решалась на это. Обеда им не полагалось, и только вечером рхуны садились есть все вместе.
Во время второго посещения Алон-Риста Персефона и Гела (Персефона считала ее женой Липита, и только потом узнала, что она не жена, а любовница) набрались храбрости и, поднявшись по ступенькам, выглянули в окно, из которого открывался захватывающий вид на огромный купол, красивый город, раскинувшийся внизу, и невероятно высокую массивную башню.
Никто их не остановил. На них вообще не обратили внимания, и все же Персефона до смерти перепугалась. Им с Гелой хватило духу лишь разок высунуться в окно, но то, что она увидела, навсегда запечатлелось в ее памяти. В своих снах Персефона без страха ходила по мощеным улицам, заглядывала в лавки. Никто ее не видел, и она об этом знала. Она и подумать не могла, что ее сны превратятся в реальность.
Как признанный правитель Алон-Риста, Нифрон в тот же день провел Персефону по крепости, которая должна стать ее новым домом. Застава оказалась совсем не такой большой, как она представляла себе раньше. Возведенная на вершине остроконечной скалы, крепость смотрелась естественным ее продолжением. Внизу раскинулся город. На горных уступах теснились ряды каменных домов, постепенно опускаясь вниз, словно хвост дракона, лежащего на куче золота.
– А вот Миртрелин, – сказал Нифрон, указывая на неприметную дверь в одном из трехэтажных зданий.
– Земля радости?
Нифрон удивленно улыбнулся и кивнул.
– А ты неплохо знаешь фрэйский. Миртрелин – это… – Он в задумчивости остановился посреди улицы. – Не знаю, есть ли у вас такие заведения. Фрэи приходят сюда отдохнуть – выпивают, поют песни, рассказывают истории.
– Мы так же отдыхаем в чертогах.
– Здесь все не так формально. Сюда приходят простые жители, чтобы насладиться отдыхом и повеселиться. Мы с галантами провели тут много долгих вечеров.
– С виду здесь тесновато. Зачем идти сюда, если у вас есть огромный зал, в котором могут разместиться жители всего го- рода?
– Верентенон – место для общих собраний, уменьшенная версия Айрентенона. Командиры Копий здесь обсуждают разные вопросы и дают советы командующему Алон-Риста.
– Понятно, – вежливо улыбнулась Персефона.
– Кажется, ты ни слова не поняла из того, что я сказал.
– Ты сказал, что огромный дом с куполом – ваш чертог, только вы там не пьете.
Нифрон рассмеялся.
– Да, вроде того.
– В Рхулине так не получится, – заметила Персефона. – Если хочешь созвать сход, нужно поставить еду и питье. Иначе никто не придет.
Фрэй снова рассмеялся. «У него приятный смех, – подумала Персефона. – И смеется он часто». Смех и добрая шутка – дар, которым одинаково наслаждаются и даритель, и одаряемый. Персефона считала угрюмых людей скрягами. Почти все, кого она знала, были слишком серьезными, и на их фоне Нифрон представлялся ей лучом света в темном шатре.
Город оказался совсем не таким, как она думала: менее безупречным, зато гораздо более удивительным. Извилистые мощеные улочки, изящные арочные переходы, разноцветные дома в несколько этажей с резными наличниками на высоких окнах, – все поражало воображение. Но не менее поразительными были кучи навоза, битые горшки, бесчувственные пьяницы, спящие прямо на улице, непристойные рисунки на стенах и запах мочи, доносящийся из переулков. Однако для Персефоны самая большая разница между сном и явью заключалась в том, что жители города ее видели. Те, кто набирал воду в фонтане, забывали, зачем пришли, и стояли столбом, таращась на Нифрона и Персефону. Там, где они проходили, разговоры тут же смолкали, двери закрывались, смех стихал. На лицах фрэев отражался страх вперемешку с отвращением и изумлением. Одна фрэя, не таясь, разрыдалась.
Нифрон будто ничего не замечал. Он вел Персефону по городу, оживленно показывая ей достопримечательности.
– Прямо сейчас я тебя туда не поведу, – он махнул в сторону узкой улочки, которая шла в гору и упиралась в мост, соединяющий два трехэтажных здания, – там отличная баня.
– Баня?
– Место, где мылятся, парятся и общаются.
– Не понимаю, как одно связано с другим.
Снова добродушный смех. Кажется, сегодня я настоящая богиня юмора.
– Поверь мне, там здорово. Тебе понравится.
– Не сомневаюсь, – солгала Персефона.
Они возвратились к лестнице, с которой спустились. Прогулка окончилась, но у Персефоны появились вопросы, и она хотела получить на них ответы до того, как вернется к остальным. Она решила воспользоваться возможностью и все прояснить. Нифрон – воин, поэтому должен оценить прямой подход.
– И что дальше? – спросила она.
Нифрон удивленно обернулся.
– Ну, я хотел бы показать тебе крепостные сооружения. На Спайрок мы не пойдем, туда слишком высоко подниматься…
– Я имею в виду, что будет теперь, когда мы захватили Алон-Рист? Что дальше?
– Ты же киниг; вот ты мне и скажи.
– Я не идиотка. Для тебя это огромная победа.
– Для нас обоих.
Персефона закатила глаза.
– Не обращайся со мной, как с ребенком. Ничего не выйдет.
Нифрон посмотрел на нее долгим взглядом и облизнул губы, коснувшись языком зубов.
– Ты все спланировал заранее.
– Конечно. Ты сама присутствовала, когда я…
– Нет. Ты спланировал еще до того, как пришел в Рэн.
Нифрон замер и снова задумчиво посмотрел на нее.
– Ты вынашивал этот замысел несколько месяцев, может быть, даже несколько лет, только не предусмотрел в нем меня. Ты сам хотел стать кинигом Десяти Кланов.
Фрэй ничего не сказал, однако на его лице отразился живой интерес – может быть, впервые за все время их знакомства. Персефоне хотелось думать, что это свидетельствует об уважении, но, скорее всего, она просто выдавала желаемое за действительное.
– Когда вы пришли к нам в Далль-Рэн, ты сказал, что вас объявили вне закона, потому что вы не подчинились приказу фэйна и отказались разрушать наши поселения. Ты яростно осуждал других инстарья за то, что они уничтожили Дьюрию и Нэдак, убив всех рхунов до единого. Но меня не обманешь. Ты помогаешь нам вовсе не из протеста, что убили невинных людей.
Нифрон не перебивал, и Персефона продолжила:
– Я не знаю, может, тебе и вправду противно убивать женщин и детей, а может, убийство для тебя – просто бездумная привычка, и ты лишаешь человека жизни с той же легкостью, с какой Падера сворачивает шею цыпленку. Только я не верю, что ты отказался от своего наследия и бросил все это, – она жестом указала на город, – ради кучки сожженных домов и нескольких убитых младенцев. Такой поступок требует гораздо большего сострадания, чем ты способен испытать. Честно говоря, мне все равно, почему ты это сделал. Меня волнует, что ты собираешься делать сейчас. Каким ты видишь воплощение своего грандиозного плана?
– А ты как думаешь, каким я его вижу?
Персефона подошла к ограждению и взглянула на плоскую крышу дома, где был разбит цветник и пара грядок. Для такого жаркого лета растения хорошо растут.
– Я думаю, бескровная победа и захват твердыни, которую мои люди считали несокрушимой, делают тебя великим героем для Десяти Кланов. Ты завоевал их преданность и уважение. Еще один такой успех – и я стану тебе не нужна. Возможно, ты считаешь, что я уже не нужна. – Персефона оглянулась. – А эта лестница очень крутая.
– Действительно, очень крутая, – отозвался Нифрон и, к ее удивлению, подал ей руку.
Персефона с подозрением взглянула на него.
Он улыбнулся, видя ее сомнение, опустил руку и кивнул.
– Ты еще умнее, чем я думал. Наверное, я не единственный, кто тебя недооценивает. Я мог бы заявить, что ты ошибаешься, и убедить в своей приверженности делу спасения рхунов, но вряд ли мне удастся тебя обмануть. Такой женщине, как ты, трудно солгать.
– Солгать нетрудно, трудно заставить меня поверить. Итак, что дальше? Какие у тебя планы насчет… меня?
Нифрон провел рукой по голове, взъерошил волосы на затылке.
– Что ж, я хотел подобрать для такого разговора более подходящее время и место. – Он огляделся и пожал плечами. – Но раз ты настаиваешь… я надеялся на тебе жениться.
Персефона открыла рот от изумления. Молниеносный и бескровный захват главного оплота фрэев померк по сравнению с этой новостью.
– Жениться?
– Ну да, а что такого? Рхуны ведь вступают в брак?
– Разумеется, рхуны вступают в брак, однако рхуны и фрэи, – она указала пальцем на него и на себя, – нет.
– Почему нет? Только не говори мне, что законы рхунов это запрещают.
Персефона уже собралась возразить, но из всего изобилия возможных ответов не смогла выбрать наиболее подходящий.
– Фрэи вступают в брак в основном по расчету. Так мы улучшаем свое положение в обществе, получаем доступ к определенным кругам, заключаем союзы. Брак по любви – редкость. Именно поэтому я делаю тебе предложение.
Он делает мне предложение?
– Чтобы выиграть войну, нам нужно объединиться. Я должен упрочить свое положение в глазах вождей. Иначе у меня не будет возможности сражаться. А тебе необходима поддержка от инстарья, которую я могу обеспечить. Благодаря моему авторитету все заставы Эврлина перейдут к нам. Наш брак объединит некогда противоборствующие стороны в могучее несокрушимое войско. С тебя – люди, с меня – командование и ресурсы. – Нифрон взмахнул рукой. – Вместе мы – узел, соединяющий две нити, из которых мы совьем веревку, достаточно прочную, чтобы заарканить весь мир.
– Достаточно прочную, чтобы нас на ней повесили.
– Так тоже можно сказать, – улыбнулся Нифрон. В нем чувствовалась внутренняя сила, его дружеская улыбка согревала, обещала нечто приятное…
А вдруг он говорит искренне? По крайней мере, сейчас он не обращается со мной, как с ребенком.
– Тебе не обязательно давать ответ сразу. Не торопись. Я уже говорил, что хотел выбрать более подходящее время и место для этого разговора. Давай все обдумаем, получше узнаем друг друга, а потом вернемся к этой теме.
Потом вернемся к этой теме? Да он само обаяние.
Тем не менее, практический подход Нифрона пришелся Персефоне по душе. Она отклонила ухаживания Рэйта, потому что они произрастали из эгоистичного желания. Он хотел заполучить ее себе, чтобы сбежать вместе с ней и жить долго и счастливо на холме с видом на реку Урум. Однако любовь – удел молодых, невинных и глупых. Персефона не могла себе позволить снова надеть эти шоры. У нее есть дело, которое гораздо важнее ее личного счастья.
Она не питала иллюзий по поводу Нифрона, и он, похоже, тоже видел ее насквозь. Персефоне не хотелось вновь становиться чьей-то женой, а вот стать партнером – равноправным партнером – гораздо лучше.
Персефона оценивающе посмотрела на командира фрэев. Внешне Нифрон чрезвычайно привлекателен: красивый, похожий на бога, однако попытайся он ее поцеловать, она бы, скорее всего, закричала. Он другой расы. Вся идея с женитьбой – абсурд, но в ней есть неопровержимая логика.
– Идем, – сказал Нифрон. – Нам пора возвращаться. Не хочу, чтобы Мойя подстрелила меня из своего здоровенного лука.
– Спасибо, – произнесла Персефона.
Фрэй остановился, удивленный.
– За то, что сказал мне правду, – пояснила она.
Он снова улыбнулся.
У него славная улыбка.
– Вот здесь я жил, – Малькольм указал на красивый домик. Дверь украшали бронзовая ручка и дверной молоток в виде меча, ударяющего о щит.
Рэйт никогда в жизни не видел ничего подобного, а в этом городе все дома были как на подбор. Идеально прямая улица вымощена камнями, так хорошо подогнанными, что между ними не пробивалось ни травинки. Всюду сплошной камень – земля есть лишь в цветочных горшках, где росли овощи и травы.
– Ты здесь жил? – переспросил Тэш.
– Это дом Шэгона. Мы с Мэрилом тут работали. После того как жена ушла от него, ему не требовалось двое слуг, и все же он оставил нас у себя.
– Ты жил здесь и сбежал? – не мог поверить Тэш. – Там что, внутри, – камера пыток?
– Да нет, внутри довольно мило – на стенах нарисован орнамент в виде клевера, все расписано яркими красками.
Тэш молча таращился на него.
Малькольм хмыкнул.
– Я недолго здесь жил. Прежде я служил в крепости.
Они оба подняли глаза на Спайрок: так Малькольм называл высоченную сторожевую башню, соединенную с Кайпом длинным мостом. Увидев башню впервые, Гиффорд заметил, что она похожа на заступ, который Мари воткнула в землю, пропалывая сад.
– Значит, в крепости тебя пытали? – спросил Тэш.
– Никто меня не пытал.
– И даже не били?
– Нет.
– Может, морили голодом?
Малькольм покачал головой и нахмурился.
– С тобой должны были сделать что-то ужасное, раз ты решил сбежать. Многие семьи продали бы своего первенца, лишь бы жить здесь.
Тэш перевел взгляд на Рэйта, и тот кивнул. Дьюриец уже много раз беседовал на эту тему с Малькольмом, потому не был так удивлен, однако между тем, чтó он себе представлял, и реальностью заключается огромная разница. Обычно воображение приукрашивало действительность, только не в этот раз.
Тэш все время таращил глаза, будто считал, что ему снится сон и вот-вот появятся чудовища. Он ходил с таким видом с тех пор, как они перешли Грэндфордский мост. Мальчик словно провалился в яму с ядовитыми змеями и ждал, когда его укусят. Рэйт понимал, что он чувствует. Он и сам чувствовал себя точно так же. Злые боги уничтожили их народ, а теперь они с Тэшем разгуливают по их улицам как у себя дома. Только вот они не у себя дома. Десять Кланов ничем не заслужили право находиться здесь. Фрэи их пригласили. Пауки так же поступают с мухами.