Она мне принадлежит
Сам он сел на кровать и похлопал около себя.
– Присаживайся.
Фыркнула и двинулась к стульчику у туалетного столика. Еще не хватало садиться рядом с ним.
– Да ты у нас прям строптивая кобылка, – хмыкнул Архаров и развернул изрядно помятый им листок.
– Вы начинаете меня утомлять.
Гордо вздернула подбородок, а внутри тряслась аки мышь. Дрожала и всё ждала подвоха.
Самое ужасное, я к его откровенно пошлым фразочкам привыкла, но находиться рядом возле кровати, на которой происходили ночные непотребства, мне еще не приходилось.
В голове сразу возникали образы его голых накачанных ягодиц и… Сглотнула, с шумом проталкивая слюну.
– Хочешь? – прошептал вдруг томно Марат.
Вскочила с места, ощущая пульсацию в висках.
– Ничего не хочу! – чуть ли не крикнула.
Вопреки всем моим предположениям, Архаров вздернул бровь и глянул на меня с удивлением.
– Да не обязательно кричать. Не хочешь пить, так бы и сказала сразу. Три раза тебе вопрос задал.
С этими словами пожал плечами и поставил полулитровую бутылку воды обратно на тумбу. А вот я медленно села обратно на стул.
Щеки покраснели от стыда и своих непотребных мыслей.
Глянула на Марата, который в это время достал из-за уха ручку и провел ею по листочку.
– Давайте уже начнем. Сколько можно тянуть?!
Голос мой звенел, я его уже не контролировала.
Больше ожиданий моя нервная система не перенесет. Порок мне уже виделся там, где его и в помине не было. Это определенно знак, что пора увеличить между нами дистанцию.
– Итак, давай сначала пройдемся по твоим пунктам, – кивнул Марат, и у меня отлегло.
Выпрямилась и принялась внимательно ожидать начала его речи.
– У меня тут кое-какие поправки наметились. Важные.
Последнее добавил с особой ноткой. А он умеет быть жестким.
Поджала губы, но возражать не стала. Разговор еще не начался, а уже мне не нравился, но я решила дослушать до конца.
– Читайте уже, давайте, – процедила сквозь зубы, не выдержала напряжения.
Заерзала, когда он кинул на меня странный нечитаемый взгляд, и расслабилась, когда снова уткнулся в листок.
– Ну вот, смотри. Пункт первый. В мою спальню входить нельзя.
– Именно, – кивнула, сидя на стульчике так, словно это я гостья, а он хозяин.
Никогда еще не ощущала себя лишней в собственном же доме.
– Говорю сразу. Это невозможно. Ты спишь в гостиной, а там единственный балкон. Я курю, забыл тебе рассказать.
Открыла рот и закрыла обратно. В моей семье такой пагубной привычкой никто не страдал. Запрещено.
Разве что дядю Захара иногда ловила за этим занятием, но он просил сохранить это в тайне от мамы и дедушки с бабушкой.
Мужики, конечно, вырастают, но в душе всегда остаются мальчиками.
Видя мое обескураженное и явно недовольное лицо, Марат цокнул.
– Но если тебе непринципиально, могу на кухне в форточку курить.
– Нет! – закричала.
В ужасе представила, как там будет вонять.
– Ваша взяла, но имейте в виду, ходите только на балкон.
Сцепив зубы, приняла его аргумент и кивнула.
– Пункт два. Водить людей в дом нельзя.
– А здесь что вас не устраивает? – спросила максимально спокойно, но была натянута струной. Тронь – и взорвусь.
– Я по работе приехал в город, краса, так что ввиду твоей непростой ситуации, тебе либо придется ездить в офис со мной, либо мне приглашать сюда сотрудников. Документы сами себя не подпишут.
Видеть в доме посторонних я не желала, но ехать куда-то не хотелось сильнее, так что пришлось идти на компромисс.
– Хорошо. Давайте внесем поправку. Не водить в дом шлюх.
На мужских губах проступила усмешка, но он послушно записал мои слова в документ, от которого осталось только гордое название. С учетом, как он его облапал, боюсь представить, что он им делал, и как использовал.
– Пункт три. Душ с семи тридцати до восьми тридцати утра не занимать. С этим всё ясно, но у меня встречное условие.
– Слушаю.
– Душевая с шести тридцати до семи утра, а также с девяти до десяти вечера только в моем распоряжении.
– Зачем это вам?
Глянула на него с подозрением. Мужики обычно таким не заморачивались и принимали душ, когда придется.
– По утрам я обычно тренируюсь, а вечером принимаю расслабляющие ванны.
Комментировать не стала, но слишком отчетливо представила его обнаженным в окружении пены. Сглотнула. Снова.
Бред. Такой мужик не станет использовать пену.
– … не нравится, конечно, но…
– А? Что? – подорвалась, пропустив добрую половину его речи.
– Ну-ка, краса, поведай, о чем задумалась? – наклонился и навострил уши, с интересом разглядывая мое красное лицо.
Да что ж такое-то сегодня со мной творится. Может, я заразилась?
– Заразилась? Чем это?
Господи, почему я не могу, как все нормальные люди, говорить не вслух, а про себя?
Марат сразу же подумал о самом непотребном и опустил глаза к моим бедрам. По моему телу прошел озноб, и я положила одну ногу на другую, скрещивая их и таким образом отгораживаясь от мужского взгляда.
– Так что вы там говорили? Какой следующий пункт? Может, уже подпишем? – нервно щелкнула пальцами и дернула ногой на весу.
Архаров не оставил без внимания мое странное состояние, но промолчал, только вздергивая брови.
Комментировать слова про заражение не стал, и на этом спасибо.
– Другие пункты заслушивать не будем, краса?
– Сколько там еще осталось?
Мне кажется, или здесь катастрофически не хватает воздуха?
– Твоих еще три. С пятым всё ясно. Соблюдать тишину после двенадцати ночи. Полностью поддерживаю. Сладкий сон – залог хорошего здоровья.
Встала, открывая окно и впуская свежий воздух, и не видела в этот момент лица своего соседа.
Не решилась обернуться, слыша в его голосе подоплеку про сон.
– Мхм, – кивнула и махнула рукой, мол, продолжайте.
– А вот в четвертое я бы внес дополнение. Руки не распускать, если сосед сам этого не хочет.
Успокоив колотящееся сердце, повернулась и сразу же наткнулась на его спокойный взгляд.
Марат сидел на кровати, подогнув одну ногу под себя, и в целом вид у него был расслабленный. Словно он только вылез из постели после бурного соития.
Впрочем, Марат и порок – синонимы.
– Дальше, – поправила ворот футболки.
Надо бы новую купить. У этой ткань в щитовидку впивается.
– И, наконец, коронное. Шестое. Глупых вопросов не задавать. И что ты подразумеваешь под глупыми вопросами, краса, м?
– Если вы этого не понимаете, значит, задаете глупый вопрос.
Нервничала и понимала, от чего.
Близкое присутствие дядиного друга заставляло потовые железы функционировать на полную мощь, а сердце колотиться, как ненормальное.
Ощущение, будто я кросс пробежала, километров пять, не меньше.
– С тобой всё в порядке? У тебя пот по вискам течет.
Голос у Архарова, как назло, звучал обеспокоенно. Куда-то исчезла его извечная похотливая полуулыбка и говорящий блеск в глазах.
– Я… Просто душно здесь, я к жаре не привыкла.
Марат обвел взглядом комнату, открытое окно, затем сухого себя.
– Да вроде, наоборот, прохладно.
– Хватит ко мне приставать. Забудьте про шестой пункт и давайте уже свои правила, – процедила, желая закончить этот фарс как можно скорее.
Мне срочно нужно под холодный душ.
– У меня два правила, краса. Первое. Кушаем только вместе. Завтрак, обед, ужин.
– Зачем это? – вскинула напряженно голову и впилась в него взглядом.
Внутри у меня расползся необоснованный страх. Господи, Белль, неужели ты боишься сидеть с ним за одним столом? Это же просто смешно.
– Я так привык. Мой каприз, считай. Я же с твоими правилами согласился.
– Хорошо, а второе?
Еле сдерживалась, чтобы не обмахнуть себя ладонью. От пота чесалось тело, а от сквозняка поддувало шею.
– Ты, как моя спутница на эту неделю, сопровождаешь меня на все вечерние мероприятия, – сверкнул глазами и довольно улыбнулся.
– Сразу нет, – дернулась, не представляя, как смогу провести в его обществе так много времени.
– Это мое правило, Белль. Компромисс, помнишь? – взмахнул ресницами и поставил обе ступни на пол, широко при этом расставив ноги.
Листочек остался сиротливо лежать на кровати, а я провела языком по губам. Воздуха вдруг стало катастрофически не хватать.
Может, если бы не мой мандраж, всё бы обернулось по-другому, но обсуждать регламент дольше я уже не могла.
– Поменяйте это правило и замените другим, – высказала в ультимативной форме.
Архаров наклонил голову набок и молчал, заставляя меня нервничать сильнее. Пришлось переступить с ноги на ногу и почесать висок – сил терпеть больше не было.
– Я могу его вообще убрать, краса, – хмыкнул и снова замолчал, оставляя мне только один вариант – гадать, что же он потребует взамен.
– Ну.
– Ты позволишь называть себя бельчонок, – цокнул, перекатывая последнее слово на языке аки самое сладкое лакомство.
Сейчас он напоминал мне котяру, который выпрашивал у хозяйки вкусняшку. Из той породы кошачьих, которые позволяли себя гладить по шерстке, а сами в это время приручали свою владелицу, прогибая со временем под себя и свои хотелки.
– Нет.
– Да.
– Нет.
– Только да.
Наш спор мог бы продолжаться долго, но на его лице возник упрямый оскал, а взгляд стал донельзя упертым. Знала, он будет стоять до победного, а еще дольше оттягивать наш разговор сил у меня не осталось.
– Хорошо. Давайте быстрее подпишем, – вскочила и, несмотря на проигрыш, радостно притопывала ступнями по ворсу.
– Слушай, краса, не торопись, я подготовлю регламент в цифровом виде и распечатаю его на Захаровом принтере. Это ведь документ, причем серьезный. Негоже его вот так представлять, не находишь? – помахал перед моим носом мятым листком.
В его словах был резон, и я согласилась с доводами, бочком постепенно продвигаясь к выходу.
– Так не терпится в душ? – иронично вздернул бровь и сложил на груди руки.
– С чего взяли? – насторожилась.
– Спорим, твои трусики сейчас выжимать можно от влаги?
Ахнула, услышав настолько бесцеремонный вопрос, и даже остановилась как вкопанная у самого порога.
– Да что вы себе…
– Ну разве я не прав?
Он был прав и знал это, но мне это совершенно не нравилось.
– Глупости, сказала же, дома душно.
– Ну-ну, – снова цокнул.
Засмеялся тихо, а затем сделал мне вопиющее предложение.
– Стань моей любовницей, Белль, и холодный душ принимать не придется.
– Да как вы… Да вы вообще ни причем!
– Сколько тебе? Двадцать два, верно? И ты всё еще девственница. Почему?
Отвечать на этот бесцеремонный и наглый вопрос не собиралась. Но ему мои ответы были ни к чему.
– Я умею делать хорошо и стану чутким первым. Тебе понравится. Не чета твоим прыщавым однокурсникам. Дай себя поцеловать, и сама убедишься.
– Будь вы даже последним мужчиной на земле, ни за что бы не легла под вас! – прошипела и развернулась, гордо удаляясь с комнаты.
Может, во мне проснулась женщина, может, коварная мстительница, но уходя, я виляла бедрами, выписывая восьмерки, и благодарила уроки по танцу живота.
Пусть этот негодяй захлебывается слюной, зная, что никогда не получит мое тело в свое грубое мужланское пользование.
Глава 6
Как только я оказалось в коридоре, закрыла за собой дверь и буквально пулей побежала сразу же в ванную. Мне срочно нужно охладиться, а всё остальное подождет.
Струи воды остудили тело и привнесли в мой разум ясность.
Проанализировала весь этот день, поняла, что Марат Архаров – катализатор для скачков моего настроения.
– Стань моей любовницей, Белль. Я умею делать хорошо и стану чутким первым. Тебе понравится, – всё время повторяла про себя сказанную им фразу.
Не знаю, как долго я мылась, но легче мне стало ненамного.
Внутри я продолжала лихорадочно гореть. Многие моменты дошли до меня из-за этого с опозданием.
Так что только после холодного душа до меня дошло, что ни на какие мероприятия Марат ходить и не собирался.
По вечерам ведь он тренируется, после чего принимает ванну, а значит, он просто… Развел меня, как ребенка.
Надев белый банный халат и скрепив на голове полотенце наподобие чалмы, протерла ладонью запотевшее зеркало. Из отражения на меня смотрела бледная девица с ярко-алыми щеками.
Пальцами коснулась губ, гадая, настолько ли хороши поцелуи Марата, как он их рекламирует.
Тпру, Белль, останови на этом свои фантазии. Еще не хватало поддаваться на провокации Архарова.
Взмахнув ресницами, надела тапочки и вышла из ванной комнаты аккурат в тот момент, когда прозвенел звонок в дверь.
Застыла на минуту, почему-то решив, что это вернулся Егор, и быстро юркнула к глазку, чтобы убедиться в своей правоте и предостеречь Марата.
Лучше будет, если что, всё-таки вызвать наряд полиции.
Но вопреки моим опасениям, на лестничной площадке топтался не мой сталкер, а какая-то блондинистая девица в облегающем костюме.
– Вы к кому?
Открыла дверь, но церемониться не стала. Обвела взглядом незнакомку и осталась недовольна увиденным.
На сто процентов была уверена, что это к Марату.
Юбка-карандаш подчеркивала ее крутые бедра и пышные ягодицы, а разрез сбоку делал акцент на бесконечно длинных ногах – из всего этого я могла похвастаться лишь задницей.
Блузка из-за большой груди трещала по швам, а расстегнутые пуговицы не скрывали кружева бюстгальтера. Фи, как пошло, красный.
– Я? – брови девицы удивленно вскинулись вверх. – Ошиблась, что ли? Марат сказал вроде тридцать пятая.
Она как-то замялась, отступила на шаг и, схватившись за дверь алыми ногтями, чуть двинула ее вбок – посмотреть на номер квартиры.
– Да, вы!
Взбесилась вдруг ни с того ни с сего, глядя на разукрашенную фифу во все глаза. Хотелось дать ей пинка под зад, но мое желание было нерациональным. Со всех сторон.
– Я… – будто задумалась, надувая пухлые, явно естественные губы. Наградила же мать-природа, не поскупилась. – Я к… Марату Ра… Мара-ра… Маратику. К Маратику я. Да.
Странная заминка была мною успешно проигнорирована. Всё, что меня интересовало – это с какой стати Архаров удумал тащить сюда своих любовниц. И пусть даже не врет, что она сотрудница по работе.
– Марати-и-ик, – протянула я на всю квартиру, чтобы этот бугай уж точно услышал мой пропитанный ядом голос.
Со стороны моей спальни раздались шаги, а затем дверь открылась, являя лик венценосного архара. Ему бы рога, и совсем красота. Жаль, неженатый.
– Красавица Белль, передумала всё же? – дернул бровями и растянул губы в горделивой улыбке, которая так и кричала, еще никто от предложений Марата Архарова не отказывался.
Даже начал срывать с себя футболку, но в последний момент остановился, видимо, заметив мое ехидное выражение лица.
– К вам тут гостья, – попыталась представить девицу покультурнее. – Дорогая, судя по виду. Сколько за нее отвалили? Тыщу баксов?
– А ты ревнуешь?
Натянул футболку обратно на торс и двинулся к нам.
– Больно надо. Но вы же помните правило три, всяких путан не водить?
– Да что вы себе позволяете, вы вообще кто такая?! – визгливо закричала оскорбленная блондинка, и цвет ее волос подействовал на меня, как красная тряпка для быка.
– Лучше бы вам заткнуть свою путану! – зло процедила и ткнула пальцем ему в грудь.
Он как раз оказался рядом со мной, но на этот раз его близость меня не взволновала. Я была слишком зла, чтобы обращать внимание еще и на этого бугая.
– Вы подписали документ?
Выдохнув, постаралась успокоиться, а то он уже и без того косится на меня с довольным видом и продолжает, как назло, молчать. На нервы мне действует, гад.
– Регламент я только распечатал. Подпишем после ухода Маши, – кивнул мне и ласковым голосом затем обратился к девице, у которой от счастья расправились плечи. – Идем, куколка, у нас дел невпроворот, на всё про всё всего час. Быстрее, пока цербер тебя не покусала.
Девица скрылась в моей спальне и напоследок окатила меня презрительным взглядом. А Марат, этот негодяй, даже ни разу не обернулся, закрывая за собой дверь.
Я потопталась в коридоре, пыхтя и давясь собственной злостью, а затем громко потопала в гостиную.
Может, я заболела, или у меня ПМС? Обычно я тихая и спокойная, а сегодня какой-то… Цербер, реально.
Не выдержала и пяти минут, как взяла банку и прилипла к общей со своей комнатой стене, прикрыла глаза и стала прислушиваться.
Тихо.
Иногда звучал ненавистный женский голос.
Снова тишина.
А затем раздался скрип. Неужели это кровать?
Р-р-р.
Тишина.
Снова скрип.
Ну нет, никакого разврата в доме дяди я не потерплю!
Вооружившись банкой, словно шла на изнурительную и священную войну, на цыпочках направилась к двери.
Одним глазком гляну, что там происходит. Чисто убедиться, что всё чинно и благородно.
И ни капельки я не ревную. Просто есть правила, и их надо соблюдать.
Глава 7
Марат
Захлопнув дверь, тут же сбросил улыбку и надел серьезную маску начальника.
– Марат, я так рада, что ты поставил эту грубую девицу на место и, наконец, обратил на меня внимание.
Голос Маши сочился довольством, и, пока я разворачивался, она уже успела расстегнуть оставшиеся пуговицы, обнажая голый живот и вываливая буфера наружу.
Никогда не был любителем таких доек и поморщился. Это у нас Захар, скорее, ходок по таким бабенкам. Мне же больше по душе миниатюрные наподобие бельчонка, с упругой задницей и аккуратными грудками.
– Застегни блузку, Мария, и доставай документы.
Холодом в моем голосе можно замораживать воду в лед. Она застыла с открытым ртом и непонимающе продолжала пялиться на меня.
– Оставь свои фантазии насчет меня и приступай к работе. Тебя зачем прислали? Чтобы ты документы привезла-отвезла, вот и выполняй свои прямые обязанности.
– Но…
– Никаких но, – чуть поднажал, добавляя в голос строгости.
– Вы же сами меня куколкой назвали и…
До конца еще не догнала, но тыкать перестала. Прогресс. Глядишь, к концу встречи прекратит светить своим богатством.
Опустил глаза и хмыкнул. Красное кружевное. Вульгарно. Хотя… Если бы Белль надела подобное, может, у меня и встал бы.
Стоило только вспомнить, как она лепетала подо мной утром, убеждая, что я перепутал ее с ночной бабочкой, в штанах снова зашевелилось, но я усилием воли выбросил эти мысли из головы.
– Еще раз назовешь бельч… Белль грубой девицей, вылетишь с работы пробкой. Всё понятно, или мне на пальцах тебе объяснить?
В женских глазах отразилось озарение и восприятие действительности, и пуговицы быстро вернулись на место.
Иногда Маша была понятливой девчонкой, и наглухо закрытый вырез до шеи стал тому подтверждением.
– Епифанцев запросил документы по финансовому состоянию Альмеры?
– Да, скинул вам на почту.
– Отлично. Я пока посмотрю их отчеты, а ты займись-ка важным делом и напечатай регламент.
Протянул ей листок и усадил за свой личный ноутбук, а сам лег с корпоративным на кровать. Та от моего веса прогнулась и скрипнула, слегка ударяясь о стену, а я сделал себе пометку в голове – купить новую. Нехорошо будет Белочку любить на этой после одноразовой куклы из клуба.
– А как печатать? – последовал глупый вопрос от Маши.
– Как приказы печатаешь, так и регламент. Не тупи. Печать привезла, кстати?
– Конечно.
– Как напечатаешь, сразу на печать отправляй и шлепай сверху мою печать, – сам не заметил, как затавтологил.
Ох уж эти многозначные слова. Или это омоним? По русскому у меня выше тройки отметки не стояло, поэтому уверен не был и плюнул. Не на уроке же.
– А где принтер?
Раздраженно посмотрел на нее и встал, чувствуя, как кровать заскрипела снова. Этот звук уже порядком начинает мне надоедать.
– Я пока принтер принесу, а ты закажи сюда новую кровать. И давай без вопросов, Маш. Двуспалку да подороже, и чтобы сегодня же привезли к вечеру.
На этот раз от нее не последовало ни единого слова, и я, стараясь не шуметь, бесшумно открыл дверь. Двигался как можно тише и с удовольствием подметил, что дверь в гостиную приоткрыта.
А когда заглянул туда, чуть не расхохотался, увидев, как, оттопырив попку, юная Мата Хари пыталась выведать, чем мы с Машей занимаемся в спальне.
Сглотнув слюну, поспешил в комнату Захара за принтером, пока не сорвался и не подскочил к Бельчонку.
Так и тянуло прижаться бедрами к этим тугим и упругим ягодицам, облапать, проверяя, так ли они хороши, как я помнил.
– Заказала? – спросил у Маши, быстро вернувшись на место с добычей.
Прикрыл за собой дверь и установил технику, подсоединяя к ноутбуку.
– Да. Но привезут только к восьми вечера.
– Отлично.
Как раз вместо тренировки займусь сборкой, заодно покрасуюсь перед Белль и покажу ей, какой я хозяйственный.
Спустя время закончил с изучением нужных документов и занялся подписью приказов и договоров.
– Напиши пока Епифанцеву, чтобы подготовил всё для поглощения нашим клиентом Альмеры.
– А разве у них не слияние?
– Уже нет, – усмехнулся. – У Альмеры дела не так хороши, как они говорили на переговорах, так что ни сил, ни финансов сопротивляться у них не будет. Пусть Епифанцев приступает.
Маша вопросов задавать не стала, понимая, что в юридических аспектах мне равных нет.
Прилег на кровать и закинул руки за голову, диктуя секретарше, что печатать.
Несмотря на клацанья длинных ногтей по клавишам, я услышал кое-что важное.
– Раздевайся, – тихо приказал Маше и вскочил с постели, выпрямляясь во весь рост.
– Ну наконец-то, я уж думала, вы импотент, – раздраженно выдохнула эта курица и стала расстегивать пуговицы на блузке.
Благо, с письмом и всеми делами мы закончили.
– О сексе со мной и не мечтай. Придай себе расхристанный вид и закрой рот. Еще не хватало, чтобы ты мне подсечку испортила.
– А? Чего? – открыла рот секретарша и застыла хмуря брови.
Я же стянул с себя футболку и взъерошил волосы, как мог, придавая себе ошалелый вид.
– Долгая ты, Маша, – качнул головой, увидев, что она ничего толком не сделала.
Времени было в обрез, поэтому я подошел и просто разорвал женскую блузку, руками дергая ее в разные стороны. Пуговицы попадали бесшумно на ковер, но я пресек все возмущения Маши на корню.
– Премию выпишу. Новую себе купишь. А теперь цыц, чтобы ни звука не слышал.
Она послушно закрыла свой пухлый рот, а вот я на ее месте представил бельчонка. На разорванной блузке с ней у нас бы дело точно не закончилось.
В этот момент слегка заскрипела дверь. И если бы я не прислушивался, а был сосредоточен на постельных делах, ни за что бы не услышал этот тихий звук.
Но на беду Белль, я стоял, скрестив на груди руки и смотрел, как она пыталась незаметно просунуть голову, чтобы подсмотреть, что происходит в спальне.
– Ай-я-яй, краса, тебя мама разве не учила в детстве, что подглядывать за взрослыми дядями и тетями нехорошо?
Прозвучал ее вскрик, а затем тишина.
Я же получал несравнимое удовольствие, дразня свою пигалицу и наблюдая, как от смущения и злости краснело ее лицо.
Поскольку скрываться больше не имело смысла, она толкнула дверь сильнее и встала в проеме, жадно рассматривая меня и Машу. Губы ее поджались, а глаза заметали молнии.
– Вы… – от праведного гнева у нее чуть ли не пар из ушей шел.
– Маша, подай регламент, – протянул руку, и мне в ладонь лег листок.
Ручка по привычке лежала за ухом, и я, прислонив документ к стене, бодро его подписал.
– А вот теперь можно и по договору жить, – засвистел и протянул подписанную бумагу девчонке.
Та нахмурилась и со злостью вырвала у меня ее из рук, но подписывать не торопилась. Еще раз окатив нас двоих презрением, молча удалилась к себе. О том, что ей была небезразлична эта сцена, говорил характерный хлопок двери. Этого мне пока было вполне достаточно.
– И что это было, Марат Рамисович?
Раздраженный голос секретарши не мог испортить мне настроение, и я спокойно наблюдал за ее сборами, даже ни разу не поугрожав увольнением.
– Это называется ревность, Маша.
– Дурачок вы, Марат Рамисович, хоть и умный мужик, – с этими словами схватила собранную сумку и потопала к входной двери, надевая на ходу одну туфлю.
– За оскорбления тебе не платят, Мария, соблюдай субординацию.
– Да я же вам помочь хочу, – обиженно засопела и стала натягивать вторую туфлю.
Никогда не понимал, как женщины плывут на таких ходулях. На них же убиться можно.
– Ну и? В чем проблема? – скрестил руки, решив послушать, чего такого дельного она может мне сказать.