В общем, я в порядке, как говорится тут, всяк и всюду.
Инне передай мой привет, люблю вас всех до единого, мои дорогие, и смею надеяться обнять вас когда-то, если только пожелает того наш Создатель.
Сколько же воды должно утечь по рекам,
Березы вырастут, их спилят без тебя.
А можем ли распоряжаться своим веком,
Нет, но радуйтесь, что носит вас земля.
Ну вот, брат, на этой не очень-то веселой нотке я и закончу свое первое послание из страны великого Шекспира, надеюсь, у тебя найдутся дела в моих краях и привет с адресом ты передашь моим дорогим. Наверно, моя просьба тебе покажется странной, но на это есть довольно веские причины, позволь воспользоваться нашей дружбой и держать инкогнито связь со своими через тебя. Как будут развиваться события, оно в руках Господних, но сам я не думаю, чтобы особо стремительно. Так что надо набраться терпения, жить и ждать, может быть, и дождусь того счастливого дня, кто знает.
С уважением к тебе и семье твоей, мой дорогой друг.
Всегда твой Гарри Блейд, он же Бронька Климов, бродяга международного класса
07. 09.1995 Подпись
Заклеив конверт, он вышел на вечернюю улицу в поисках почтового ящика и нашел его буквально через пару минут.
Классика жанра, смекнул он, открывая забрало фундаментального монумента всей почтовой системе. Скоро они войдут в историю вместе с рукописными письмами и почтовыми марками заодно, но пока еще выполняют свою функцию, связывая людей способом, придуманным прадедами, а ими позаимствованным у загадочной цивилизации майя…
На испанский «почта» переводится как correos, а если взять корень этого слова corre, то на русском это означает «бежит». Так вот, почтальоны майя бежали по тропам с им одним понятными письмами, состоящими из узелков, содержащих в них закодированную информацию. Испанцы прозвали их бегунами, уничтожили целую цивилизацию бедолаг, но привезли идею почты вообще как таковой на старый континент.
Какие великие были времена, пока не затарахтел телеграф, пронзительным свистом не оповестил о своем появлении паровой двигатель, не зарычал первый мотор внутреннего сгорания, потом электроника… а теперь уже понеслась… покорили космические дали, информация со скоростью света летит-передается через пространство, создавая собой плотную мировую паутину, компьютерная зависимость нас уже постигла, ну чудеса и только, чего достиг человек, но владея всем этим, стало ли легче жить человеку на плане Земля?
Глава 4
Не так-то много воды утекло с тех пор, когда люди еще торговали людьми, работорговля процветала вовсю, всего каких-то сто лет назад на мировом рынке была установлена цена живого человека.
Ну а теперь, теперь мы в современном мире боремся за право на работу и, даже имея его, зачастую нету возможности получить хоть какое-то сносно оплаченное занятие, чтобы существовать по-человечьи.
Вот так, а представьте, как должно повезти человеку, который, не имея такого разрешения, нелегально, но все-таки должен найти и пока что каким-то чудом таки находит себе проживание несущий доход.
Он бродил по необъятному мегаполису – Лондону, заглядывая на каждую стройку, во всякий бар, харчевню, ресторан, и даже пытался устроится садовником Ее Высочества Королевы Елизаветы Второй, а случилось это вот как…
Уставший бегать по городу в поисках работы, Гарри нечаянно завернул в ворота Гайд-парка в глубоких размышлениях о невеселом грядущем, не спеша гуляя ухоженными аллеями, он невольно присмотрелся к тому, как без особого напряжения работали садовники – мастера своего дела, они обрезали и окучивали розы, коих там видимо не видимо, некоторые катались на мини-технике, искусно подрезая кусты, и газонокосилки, очень напоминающие гигантских жуков, свирепо, но, негромко жужжа, суетились на лужайках.
Эта идиллия чуть ли не райского сада прям-таки провоцировала к романтическим занятиям вроде знакомства с какой-нибудь дамой, но Гарри Блейду было не до них, его сущность вдруг озарило мыслью, а затем и желанием…
«Вот почему бы и мне не посветить свою оставшуюся жизнь садам и паркам Ее Величества? Розы обрезать да на газонокосилке рассекать по паркам королевства».
Искушение было велико, ведь лучше уж нюхать розы Ее Величества, нежели дышать пылью да плесенью где-то на стройках реставрации старой доброй той же Великобритании.
Недолго поколебавшись на весах раздумий и сделав, надо откровенно сказать, скоропостижный выбор «между быть или не быть», он решительно подошел к садовнику в зеленой униформе и после весьма лаконичного обряда знакомства без особых там английских вступлений заявил, что, мол, ищет работу и, похоже, именно такого рода занятие было бы как раз по его романтической душе и крепкому плечу.
Пожилой пакистанец, не скупясь на информацию, дал ему адрес офиса, который, как оказалось, находился вовсе не во дворце, а аж на другой стороне Лондона по неизвестным старику причинам, ибо Гарри, заподозрив подвох, переспросил седого мастера по обрезанию роз, не подшучивает ли тот над ним по поводу адресочка-то заветного отдела кадров садоводческой конторы центра Соединенного Королевства.
Старик поспешил уверить его в правдивости им данной информации.
– Ну стоит ли мне тебе врать, вон такому верзиле, я, представь себе, не хотел бы плавать в пруду заодно вон с теми лебедями и утками Ее Величества, заметьте, молодой человек, тут все принадлежит именно ей. Пробуй, мне-то что, но лучше иди прямо в телохранители Елизаветы, туда тебя ну просто должны принять только из-за ширины твоих плеч.
Садовник шутил, однако знал бы он, бедолага, что за пассажир стоит перед ним, то наверняка сам бы позвал охранников государыни по его душу.
Бродя по городу, к тому времени Гарри уже успел познакомиться и с мелкими уголовничками, которые могли при надобности раздобыть много чего. Он обратился к этой братве и тут же получил положительный ответ о том, что за разумное вознаграждение без проблем возможно прикупить заветное разрешение на работу и с успехом устроиться хоть дворником Букингемского дворца, да хоть помощником самого министра финансов.
Ребята, разумеется, шутили, да и сам он не промах, понимал, как это предприятие может завершиться, но попытка не пытка.
С новеньким документом, отпечатанным на суперсовременной тогда технике Hewlett Packard, он с зыбкой надеждой на удачу отправился в далекий офис садоводов королевы.
Сам над своей глупостью подшучивая, Гарри все-таки открыл дверь конторы, и когда пришла его очередь аудита, то он с вдохновением изложил смазливой менеджерше по садовникам все то, что знал о сельском хозяйстве и розах в частности, она внимательно выслушала его рассказ и в глубине своей женской души, гипотетически приняв его своим начальником, потупив глазки, стеснительно заявила, что нету проблем и остается лишь та маленькая формальность, которую она за считаные минуты уладит, введя его данные в только что как полученную чудо-технику под названием «компьютер».
Так что практически уже завтра о розах Ее Величества русский фермер, посетивший королевство с целью почерпнуть как можно больше опыта из аграрной индустрии старой доброй Англии, сможет получить максимум из доступной информации, сам лично приступив к неоценимой практике сего тонкого дела.
Женщина протянула изящную ручку к документу Гарри, который он, было дело, выложил на стол для общего обозрения еще в начале беседы, но, благо уже наслышан о возможностях вычислительной машинки будущего под названием «компьютер», опередив даму в действии, ловко перехватив ее правую ручку своей правой и нежно ее целуя, левой уверенно забрал свой документ, еще раз поцеловал протянутую за документом кисть леди и после всем нам хорошо известной фразы, что издавна бродит в народных анекдотах: «Вы что, джентльмену на слово уже не доверяете…» – не ожидая ответа из приоткрытых секси уст не на шутку удивленной красавицы бальзаковского возраста, немедленно ретировался за входную дверь, а потом ради пущего душевного спокойствия даже проделал небольшую дистанцию спринтом, чтобы поскорей скрыться за угол фундаментального здания времен королевы Виктории, как это он сам успел заценить со знанием дела, поскольку в поисках себя ему уже неоднократно доводилось объясняться с менеджерами не только цветочных, а и многочисленных строительных контор, но тоже пока безрезультатно.
Вот приблизительно в такие истории приходилось ему попадать в поиске своей ниши в этом столь досконально разделенном мире в середине последней декады конца двадцатого века.
В Манчестер он ездить не стал, ибо Шейла не оставила бы его в покое, а связываться с этой женщиной-вамп ему не так-то и хотелось, да и на самом деле далековато все-таки.
За пару месяцев бесплодных поисков работы сбережения стали потихоньку иссякать, и настало время серьезней отнестись к поискам дохода.
Гарри очередной раз покупал еду у доброго с виду иранца и, наверно, выглядел не важно, раз уж тот сам обратился к нему с той же протертой ежеминутной фразой, которой и пользуется весь англоговорящий мир:
– Как ты?
– Я в порядке, – Гарри тоже ответил шаблоном и собирался выйти, но иранец, видимо, будучи неплохим психологом, задержал его.
– Слышь, брат, зайди-ка ко мне на кухню, есть разговор.
Ну он и зашел, как зашел, так и остался надолго, хозяин харчевни предложил ему устный контракт буквально спустя минуту после того, как Гарри, наточив нож, профессионально порезал всем нам известный овощ на ровные полукружки в стиле под названием «Валентина», а то есть предварительно очищенную головку разрезаешь напополам вдоль и потом, пользуясь здоровенным тесаком, быстро шинкуешь на идеальные дольки поперек толщиной не более двух миллиметров, этот чудо-овощ в кухнях используется практически во всех: американских, азиатских, индо-европейских, а также… да чего уж там, лук кушают все на свете…
Благо, будучи в советской армии, пользуясь нередкими случаями нарядов на кухню, приобрел навыки владения не только штык-ножом, но и кухонными тесаками включительно.
Шинкуя саблевидным режущим инструментом все, что только можно представить в меню быстрого питания, он даже не задумывался о том, что зарплата его вовсе не из великих, но зато при деле и уж сыт он был точно, а это для бродяги уже большой плюс.
Вручную месил тесто для пиццы и катал донер-кебабы, познавая секреты иранской кухни со всевозможными наворотами соусов и подливок.
По четыре мешка картошки начищая еженощно «после работы», мол, на следующий день, и на самом деле Англия во множестве потребляет картофельные чипсы… Fish and chips, please, если вам выпала честь работать в харчевне, то эту фразу там можно услышать практически ежеминутно.
Тут жизнь, как говорят, потекла сама собой…
Домой заходил только поспать, а все остальное время, то есть по четырнадцать часов в сутки шесть дней в неделю, за тридцать фунтов в день он просто вроде машины – кухонного комбайна – трудился не покладая рук.
Ничего страшного, то просто стало привычкой, и только по понедельникам, когда был его выходной, он садился в метро, чтобы добраться до Грин-парка, а там погулять, любуясь розами, доступа к которым так и не получил, утками и королевскими лебедями в прудах, да и, в общем, подышать природой в целом.
Поразмышлять о том, как быстро летит его время, он присаживался на ту же скамеечку и ради тренировки английского потрещать со стариком, кто, наверно, жил где-то в пределах видимости возле парка, поскольку, когда бы ни присел он на свое место, тот появлялся буквально что из-под земли.
– Ну и как твое ничего, мой юный собеседник, надеюсь, узнал, что значит General Purpose Interface Bus?
– А то как же, это компьютерный кабель, если простыми словами, а точней, многопроводной магистральный канал общего пользования.
