– Эй, Гарри, ты меня слышишь?
– Да слышу, слышу.
– Нет, ты не слышишь, ты где-то летаешь, я тебе что говорил?
– Нечто об оптовом складе, я согласен.
– Что согласен?
– Брать согласен, чего еще с ним делать.
– Так ты о чем это.
– О складе, ты же говорил.
– Ясно, тебе надо выспаться, выпить аспирина и выспаться.
– Да здоров я, чего ты.
– Ты забыл, о чем мы говорили буквально пару минут назад, и говоришь, что здоров, надо у Шейлы спросить градусник, у тебя наверняка температура.
– Сам себе померь, Ден, я попросту забылся, ты и знать не знаешь, сколько свалилось на мою голову за последние пару лет, тут любой съехал бы с пути прямого по направлению в дурдом, а я, как видишь, еще тут стою, да пошутил я про склад, все в порядке, едем, как только скажешь, так и поедем. Мне теперь выбирать не приходится.
– Успокойся, мужик, живой, а значит, у тебя смерть еще впереди.
– Да, блин, вот это утешил так утешил, а все-таки прав, бесспорно, ты прав. Смерть у нас у всех еще впереди, блин, буду, как же все ловко устроено в этом мире, смерть неизбежна, а жаль.
– Да ни черта не жаль, это пока молодой, а потом как постареешь, все на свете заболит, и сам проситься будешь, к Петру чтобы поскорей отправиться, так что же про склад, берем?
– Теперь уже ты заговорил из оперы не той, а может, все же было такое желание, ну где-то в самой глубине души, а, старина?
– Да нет, брать так банк или прямо национальное хранилище, вот бы оттянулись на слитках золотых.
– Вижу, Ден, в тебе затаился настоящий гангстер.
– Да ну, куда мне под старость.
– Я не таких стариков видал, чудо природы прям, ему семьдесят, а ювелирную лавочку обчистить все же рискнул, да камер не заметил, он даже о существовании такого новшества не знал, а, кстати, интересный был старик.
– Хорошо с тобой поболтать, Гарри, делаешь успехи. Мне бы так по-русски научиться, как ты на нашем затрещал.
– Так это нужно попасть в мою ситуацию, но только в России, и тебя научат, там вообще всему быстро учить умеют.
– Ну нет, спасибочки, я уж лучше без русского языка как-нибудь тут на месте в старой доброй Англии состарюсь, поскольку, судя по твоей судьбе, хорошего там мало.
– Тебе такое и присниться-то не может, поверь мне, брат, по сравнению с Англией, там самый настоящий потусторонний мир, это я тебе говорю как эксперт, а знаешь, почему себя смею так назвать, да потому что был я там везде и всюду, и проглядел ее, и проглядел… Давай вернемся-ка мы лучше к складу, так как, брать его будем или все же работать там мне придется?
– Да, похоже, придется, поскольку у тебя другого выхода пока что ведь нет, а кушать хочется всегда.
– О да, что есть, то есть, а поговорки, наверно, по всему миру одинаковые.
– Ну, может, и не совсем чтобы одинаковые, а клонят-то в ту же сторону, к добру да мудрости.
– Народное, чего еще сказать, короче, так: «Ты, работа, нас не бойся, мы тебя не тронем», – слышал такое, это из самых недр русского народа.
– Ясно, работать ты не хочешь.
– А то ты прям так и рвешься.
– Да никто не хочет трудом зарабатывать, ну, по крайней мере, редкий кто, найдя прям-таки себя, радуется тому, что он делает ради хлеба насущного.
– Чего, я когда свою землю пахал, радовался, а вот на складе для дяди мешки таскать как-то не очень хочется, а надо, судьба, блин, буду, судьба.
– Тогда давай достоим эти дни, что Шейла согласна, а потом я организую тебе занятия, не тужи, в конце каждой недели будешь давать нашим ребятам уроки твоего боевого искусства, там пару сот урвешь и выходные пацанам посменно, если, конечно, захочешь подрабатывать по воскресным вечерам тут на двери, например.
– О чем ты, Ден, тут и базара быть не должно, я буду рад за всякую возможность подзаработать, ведь чем-то человеку надо питаться и во что-то одеваться, где-то спать и за все это чем-то платить, вот же попадалово, человек живет, пока имеет деньги, а чтобы их иметь, надо двигаться, получается вечный двигатель, да куда ни глянь, вся природа и есть тот самый мистический, всеми искомый перпетуум мобиле.
Вот же, блин, получается, мы и живем только за счет того, что зарабатываем деньги, тратим их и зарабатываем по новой, как белки в колесе, ни отнять, ни добавить.
– Да так оно и есть, но некуда деться, раз не родились мы гениями или сразу миллионерами, не судьба.
– Так вот, в это воскресенье поедешь со мной в Шеффилд, там, как и говорил, устрою тебя на работу, а дальше все по нашему плану, человеку надо быть занятым постоянно, иначе он живет просто зря.
– Мир не без добрых людей, – вздохнул бедолага Гарри и, заметив, как Шейла на него смотрит из кабины диджея, где на высоте она любила часто бывать, улыбнулся ей и заодно всему миру. «Не пропаду, где наша не пропадала…»
Были бы бумаги у него в порядке, то жизнь могла быть устроена за считанные дни, он стал бы уважаемым мистером с английским видом на жительство в кармане, стоял бы на двери хоть до пенсии, ничего не делая, получал бы свой смольник фунтов за четыре часа, будучи всегда при параде, и в ус не дул бы, а там старость и пенсия от Ее Величества Елизаветы, но, к сожалению, не судьба…
Да и на самом деле, мой дорогой читатель, неужели был бы наш герой достойным вашего внимания, останься он стоять на двери ночного клуба остаток своей жизни?
Банально по одной да той же дорожке ходил бы в спортзал, накачивая мышцы, по вечерам стоял бы на дверях клуба и прожил бы свою жизнь с менеджером Шейлой, не зная ни переживаний бродяги, ни философии отшельников, которых ему еще суждено встретить и не раз, а разных, десятилетиями черпая понемногу крохи мудрости из бытия человечного.
Ведь на то он и вышел из дома однажды, чтобы провести нас за собой по разным местам земного шара и ознакомить со всякого рода приключениями, которые его ждут на этом пути. Попадать в передряги и находить выходы из разных порой и на самом деле парадоксальных ситуаций, чтобы на исходе своих лет было бы на что глянуть и удивиться самому себе – вот же судьбинушка-то выпала, но не жалеть ни о чем.
А посему, мной уважаемый читатель, давай-ка снова на ты, ведь не зря же народная мудрость гласит, мол, будь попроще, и люди к тебе потянутся.
Легко сказать… не жалеть ни о чем…
Как это не жалеть ни о чем, вы наверняка возмутитесь, ведь он совершил почти, нет, не почти, а все грехи вплоть до смертного: крал, прелюбодействовал и порою даже чуть ли не подло лгал, но все это делал выживания ради, а не корыстных намерений для.
И все равно некто скажет: разве такой вот человек может спокойно умереть, не жалея ни о чем, им содеянном за всю свою жизнь. То, значит, это нелюдь какой-то, бесчувственная тварь, и как же его земля-то носила.
Как он это может не сожалеть ни о чем?
Может.
Да, да, может.
А потому что он уже сожалел, каялся, неистово молился и пережил достаточно, чтобы в итоге обрести покой и только благодаря тем знаниям, что он приобрел в университете жизни. Не прожив ее совсем-таки бесполезно, а на протяжении долгих лет скитаний стремясь познавать путем своего личного опыта и сравнений все новых и новых испытаний на прочность, пройдя это все, в конце-то концов все же познав весомость моральных, духовных и физических ценностей.
