Будь моим
– Не уверена… Может, он вообще просто так букву V поставил?
– Я бы ставила первую букву от своего имени, – Эмма раскладывает учебники, – по‐моему, вполне логично.
Логично…
Я падаю лицом на парту и ною.
– Господи, каким бредом мы занимаемся! Пытаемся угадать имя какого‐то придурка!
Она посмеивается.
– Придурка, который позовет тебя на свидание!
– Лежачих не добивают! – кричу я и продолжаю пялиться на эту букву V.
– Прикольно будет, если его зовут Валентин.
– Это еще почему?
– Ну как же! Какая романтика: «Будь моим Валентином, красавчик!»[5]
– Я скорее проглочу живого жука, чем он станет моим Валентином, – говорю я.
Эмма усмехается.
– Я запомнила, – сверкнув улыбочкой, говорит она.
А я открываю тетрадь и прохожусь по домашней работе, которую не писала.
– Опять Антуана эксплуатировала? – заглядывая в мою тетрадь, спрашивает Эмма.
– Он рад мне помочь.
– Конечно! Ты сама знаешь, он лишь ждет удобного момента, чтобы признаться тебе в чувствах!
– О, как высокопарно! Признаться в чувствах!
Эмма закатывает глаза:
– Ты неисправима. Я правда искренне желаю тебе испытать то, что у нас с Адамом.
Ее взгляд заволакивает мечтательная дымка. И у меня не получается сказать ей прямо: «То, что у вас с Адамом, – это твоя любовь к нему и его привязанность к тебе». Ведь я сама говорила ей не быть тряпкой и взять ситуацию под свой контроль. Добиться Адама любой ценой. Бороться за его чувства и за все то, о чем она мечтала.
– Ты счастлива? – тихо, почти шепотом спрашиваю я.
Эмма отвечает мгновенно:
– Очень. Это лучшая весна в моей жизни!
И я ничего не говорю, просто улыбаюсь ей. Мысленно себя успокаиваю: ведь это самое главное. И пусть внутреннее чутье бьет тревогу. Эмма счастлива, а тебя, деточка, впереди ждет маленькая месть.
Боюсь, ты не заслужила…
Что ж, посмотрим, что заслужил ты!
* * *На третьем уроке приходит Анабель. У нее такое опухшее лицо, словно его надули, как шарик. Мы с Эммой при виде нее замираем и смотрим на этот шар во все глаза. Учтиво помалкиваем в ожидании объяснений.
– Даже не спрашивайте! Оказалось, что у меня аллергия на один из препаратов! А мама запретила пропускать школу! Ужасно, да?
Я не знаю, как описать словами, на что похоже ее лицо. Меня спасает Эмма.
– Отек практически спал! – сбивчиво врет подруга.
Мы с Полем переглядываемся. Эта ложь не поможет в данной ситуации.
– Надеюсь, тебе не больно, – бросает он, прикрывая ладонью улыбку. Вот засранец. Поржет над чем угодно!
– Нет, не больно, просто странно, щеки такие одутловатые…
– У меня тоже такое было, – быстро добавляет Эмма: ей явно хочется сделать так, чтобы Анабель почувствовала себя лучше.
– Вот знала, что сегодня не стоит идти к зубному! Ведь я проверила! Последние три дня у меня слабое положение Венеры в знаке Овна! И сегодня оно усилилось!
– Венера и Овен во всем виноваты? – еле сдерживая смех, спрашивает Поль. – Что это вообще означает?
– Неудачи! – серьезно отвечает Анабель.
Глядя на своего брата, я точно знаю: он сейчас собрал всю силу воли, чтобы не расхохотаться.
– Так что у меня сейчас черная полоса в жизни… – грустно сообщает Анабель. – Ждем, когда планеты поменяют положение…
– После черной всегда следует белая полоса! – стараюсь я как можно более оптимистично приободрить ее. – Ты принесла вещи того парня?
Да, эгоистично. Да, меня волнует лишь это… Хотя, конечно, милашку Анабель мне жаль. Но она сама сказала, что ей не больно.
Анабель, как заводная мартышка, кивает головой. Такое ощущение, что баскетбольный мячик скачет вверх-вниз.
– Девочки, вот в пакете толстовка! Не стирала, в карманы не залезала. Там что‐то бренчит!
Она сует мне под нос сверток.
– Господи, это чем так несет? – Я зажимаю нос.
– Водка с апельсиновым соком. Моя малиновая кофточка абсолютно точно испорчена… От нее перешло и на толстовку, – густо покраснев, сообщает Анабель. – Я вчера так феерично на него налетела. Говорю же, черная полоса! Вы наверняка видели видео.
– Не видели. А если увижу, то этот телефон полетит из окна, – говорю я громко на весь класс, чтобы каждый меня услышал.
Анабель с благодарностью мне улыбается. Точнее, пытается. Выглядит это настолько комично, что Поль не выдерживает и хохочет, но под строгим взглядом Эммы моментально закашливается. Я же без всякого стеснения лезу в карманы толстовки. В них пара центов и ключи от байка, на которых выгравировано: «Triumph». Поль присвистывает:
– Интересно будет глянуть на этот байк.
– Да наверняка какая‐то развалина, – бормочу я себе под нос.
– Ты же вернешь ему все, да? А то мне так стыдно с ним вновь встречаться… особенно в таком виде! – Анабель смотрит на меня умоляющим взглядом.
Я еле сдерживаюсь, чтобы в голос не расхохотаться. Натягиваю на лицо ангельскую улыбку и лепечу:
– Конечно, отдам! Даже не вздумай об этом переживать. Можешь на меня положиться!
Эмма закатывает глаза, но помалкивает. Тебе от меня никуда не деться, мистер V!
День тянется слишком долго. Урок. Перемена.
Обед. Урок. Перемена. Я вся издергалась под конец дня. Мысленно представляю нашу встречу. Ничего не могу с собой поделать: азарт кипит в крови, и предвкушение заставляет сердце биться быстрее. Я не обмозговала план действий, однако знаю наверняка: ему придется постараться, чтобы заполучить ключи от своего байка. А если этот нахал и вправду решил позвать меня на свидание, то его ждет крупнейшее разочарование в жизни. Он запомнит меня навсегда. Уж что-что, а отшиваю я всяких самодовольных болванов божественно!
Наконец звенит звонок, и я срываюсь с места.
– Эмма, как я выгляжу? – спрашиваю я.
Она оглядывает меня сверху донизу и внимательно изучает лицо.
– Могу быстренько освежить тебе макияж!
Я резко качаю головой:
– Ну уж нет, не собираюсь стараться для этого придурка! Мне так повезло иметь визажиста в твоем лице. Но он не стоит таких усилий.
Еще одна жизненная философия, которая помогает мне принимать верные решения, звучит примерно так: «Никогда не старайся для парня, всегда старайся для себя». Когда мы делаем что‐то для других, то ждем их одобрения. Мы сами себя ставим в уязвимое положение и делаем созависимыми. Это путь в никуда. А когда мы делаем что‐то для себя, то ничего не ждем от других. Ноль ожиданий – ноль разочарований! И это другой вид удовольствия – наряжаться для себя, любимой, баловать себя, любимую, тем самым поднимать настроение себе, любимой! В таком настроении я обычно готова покорить весь мир, а парни… они как приятный бонус – тянутся ко мне сами по себе.
– Как скажешь, – просто соглашается подруга. – Побегу к Адаму. Ты же справишься без меня?
– Разумеется, справлюсь. Ставить на место таких идиотов – мой Божий дар.
Лучшая подруга весело посмеивается:
– Давай покажи ему!
Я мысленно предвкушаю встречу с ним. Поправляю волосы и приглаживаю руками юбку. Ключи от его байка закидываю в сумочку, слышу, как они пропадают на ее дне, и чуть ли не вприпрыжку выхожу из школы. Сейчас начнется самое интересное! Мне так любопытно, что он скажет, как именно будет меня уговаривать… Я люблю упрямых парней, но все должно быть в меру. Надеюсь, он не будет слишком настойчивым.
Я останавливаюсь перед воротами школы и перевожу дух. Спокойно, Полин. Ни в коем случае не показывай ему свое волнение. Вдох-выдох. Выпрямляю спину и неспешно выхожу. Иду мимо группы учеников в ожидании, когда меня наконец окликнут. Но этого не происходит. Странно, он должен был прийти пораньше, чтобы не упустить меня. Я решаю остановиться и оглядеть толпу. Его нет. Неприятное, гадкое чувство разочарования растекается по венам. Он должен был прийти немного пораньше, он должен был ждать моего выхода… Где же он?
Поль проходит мимо меня.
– Идем? Эмма уже ушла с Адамом.
– Я жду не Эмму, – коротко бросаю я.
– А кого?
– Да так… – Объяснять ему, кого именно я жду, нет никакого желания. Чувствую себя идиоткой.
Он пожимает плечами:
– Короче, я пошел, – и машет мне на прощание.
Я еще раз оглядываю толпу. Его точно нет. Я бы заметила. Он довольно высокий. Такого парня не так‐то просто упустить из виду. Быть может, его где‐нибудь задержали? Может, пунктуальность – не его сильная сторона? Ничего не понимаю. Где его носит?! Проходит минут десять. Толпа учеников перед школой постепенно редеет. Придурка до сих пор нет. Переминаюсь с ноги на ногу. Ненавижу ждать. Интересно, Эмма ничего не перепутала? Она назвала ему правильное время? Должно же быть какое‐то объяснение происходящему. Я достаю телефон, чтобы уточнить у нее этот момент, и неожиданно приходит сообщение. На экране загорается буква V. Я задерживаю дыхание. Но текст выбивает весь кислород из легких, заставляя кровь кипеть от злости.
«Ждешь меня, котенок?»
Черт бы меня побрал! Новая порция негодования прошивает все тело.
«Сегодня я не приду».
Эта заносчивая задница надо мной издевается!
«Но ты продолжай ждать».
«Я знаю, ты будешь».
На моем экране выскакивает оповещение за оповещением. Телефон пищит и пищит. Бесит все. От звуков до пакета с его чертовой толстовкой у меня в руках. Каждое новое эсэмэс ощущается как удар под дых. Вишенка на торте – смайлик с поцелуем и короткая надпись: «Сильно не злись, малыш».
– Чертов засранец! – в сердцах закипаю я.
Ты еще пожалеешь об этом.
Нет.
Я заставлю тебя пожалеть!
Глава 4
Валентин
Я перечитываю написанное и еле сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться в голос. Лео отрывается от работы и смотрит на меня.
– Давай подними и мне настроение, – просит он и снимает темно-зеленый фартук.
– Твоя смена закончилась? – Я верчу в руках стаканчик с кофе.
Друг кивает:
– Но это не значит, что ты не должен оплатить свой кофе.
– Я бы еще от чизкейка не отказался, – нагло подмигнув, говорю я.
– Меня уволят из‐за твоей халявы.
– Ты в любом случае планируешь уходить отсюда.
– Хотелось бы уйти самостоятельно, без выговоров. – Он все‐таки тянется за тарелкой и кладет на нее чизкейк. – Держи.
– С такими друзьями, как ты, я никогда не умру с голоду. Гордись собой, ты хороший друг! – декларирую я.
– Хотелось бы сказать и о тебе то же самое, но, боюсь, в нашем бромансе ты нагло пользуешься моей добротой.
Я фыркаю:
– Разумеется!
– Так что тебя развеселило минуту назад? Мне срочно нужна порция позитива.
– Да так… ничего особенного.
Очередной смешок слетает с губ. Не могу сдержаться, как представлю выражение лица Полин. Готов поспорить на что угодно, ее губы открылись в удивленном «О!», а огромные глаза вытаращились на экран. Отдал бы что угодно, лишь бы лицезреть это. Но мне остается лишь представлять, какие именно проклятия она на меня наслала. Полин даже не открыла сообщения, но я‐то точно знаю: она видела оповещения. Телефон – продолжение руки у таких, как эта мадемуазель. Тех самых, с кучей селфи в медиатеке. Любительницы половить огоньки в сторис. Я встречал таких девчонок, причем не раз. Она наверняка прихорашивалась перед выходом из школы и весь день рисовала в голове нашу встречу. Как будет отшивать меня с предложением о свидании. Я вновь давлюсь смехом. Господи, я чертов гений!
– Ну колись уже! – возмущается Лео.
– Помнишь стерву, которая отчитала меня в ванной?
– Та красивая девчонка? Полин, кажется.
Я приподнимаю бровь:
– Вы с ней знакомы?
– Не-а, – качает он головой, – с ней говорил Жан на вечеринке, до того как она пошла искать свою подругу в туалете.
– Кстати об этом! – щелкаю я пальцами. – Он забрал мои ключи? У меня, конечно, есть запасные, но все же основную пару терять не хочется. – Я делаю глоток капучино.
Сегодня утром я поехал к ним в лицей, чтобы самому забрать связку. Но Анабель не было. Другая подруга Полин, Эмма, объяснила, что у той запись к стоматологу. Я попросил Лео написать своему приятелю, который учится в их классе, чтобы он забрал мои ключи. Вроде как они уже должны быть у него.
– Надеюсь, они вернут мне и толстовку, – говорю я, – это подарок Марион.
Что‐то неприятно покалывает в районе груди при мысли о ней.
– Сейчас спрошу. – Лео берет трубку и строчит сообщение. – А ты наконец расскажешь, над чем ржал?
Я ухмыляюсь. Когда назвал себя чертовым гением, я не преуменьшил. Утром, прежде чем уйти из лицея, я не мог отказать себе в удовольствии немного поиграть с Полин. Поэтому специально спросил, во сколько они заканчивают, и сказал Эмме, что обязательно вернусь. Удивительно, как у такой, как Полин, может быть такая милая и наидобрейшая подруга. Сама наивность. Она мгновенно дала мне ее номер телефона и с улыбкой намекнула, что Полин хоть и крепкий орешек, но того стоит. Не хотелось ее разочаровывать и объяснять, что такой орешек, как Полин, мне и даром не нужен. Но до чего же весело ее злить!
– Так, подожди, твоя идиотская улыбочка как‐то связана с Полин? – допытывается Лео.
– Да нет, – качаю головой я. Рассказывать об этом не хочется. Лео будет смеяться не над ситуацией, а надо мной, творящим подобную бредятину. Порой друзья не понимают, что тобой движет, но и объяснять им совсем не обязательно.
– Что там с моими ключами? – меняю я тему.
Лео хмыкает и смотрит на экран телефона.
– Я не просто так спрашиваю.
Он поднимает взгляд, и я чувствую, что друг еле сдерживается, чтобы не расхохотаться в голос:
– Та девчонка, которая тебя облила…
– Ну, – тороплю я. Шестое чувство подсказывает: он не сообщит мне ничего приятного.
– Она передала твое шмотье Полин.
Я замираю на стуле.
– Она что?!
Лео все‐таки не выдерживает и разражается хохотом:
– Ты бы себя видел! Да-да, чувак! Твои ключи у этой занозы.
– Ты шутишь?
– Серьезен, как никогда. – Он показывает сообщение от Жана.
– Какого черта! – восклицаю я. – Как она могла передать все ей?
Твою ж мать! Побыл джентльменом на свою голову.
Лео, глядя на меня, начинает еще громче смеяться.
– Кажется, ты встрял!
В отличие от него мне не смешно. Эта чертовка заставит меня выпить кровь младенцев и проведет через все девять кругов ада, прежде чем вернет ключи. В этом у меня нет никаких сомнений.
– В целом я могу кататься с запаской, и черт с ними, – хмуро бросаю я. – Не собираюсь бегать за ней.
– А толстовка?
Я закрываю глаза. Толстовка мне и вправду дорогá. С ней связаны теплые воспоминания о Марион. Она подарила мне ее перед отъездом в Оксфорд. Мы гуляли весь день и вдруг попали под дождь. Бежали по саду Тюильри, шлепая по лужам. Шел ливень, мы уселись на зеленые стульчики под деревом. У нее дрожал подбородок, а губы так соблазнительно покраснели, что мне хотелось сделать лишь одно – наклониться и поцеловать ее. Поймать воздух, которым она дышит, и втянуть его в свои легкие. Но вместо этого я натянул на нее ее же подарок – серое худи. Она смешно укуталась в толстовку и весело расхохоталась. Но я видел, что скрывалось за этим звонким смехом: грусть в ее взгляде неприятно покалывала мою грудную клетку. Я видел, как сильно она хочет убежать из этого города, поэтому просто наклонился и обнял ее.
Крепко, согревая собой ее худенькое и замерзшее тело. Неожиданно она расплакалась у меня на груди. Была больше не в силах скрывать чувства, удушающие ее изнутри. Марион плакала навзрыд, растирая крупные капли слез маленькими кулачками. В тот момент мне захотелось найти чертова Алекса дю Монреаля и врезать ему. Врезать так, чтобы разбить в кровь его невозмутимую физиономию. Точно так же, как он разбил ей сердце. Без капли жалости и сострадания.
– Вот увидишь, я забуду его! – пообещала она, и я погладил ее по мокрым волосам.
– Забудешь, – эхом ответил я, надеясь всем сердцем, что так и будет. Однако сомнения… они одолевали, не позволяя поверить в сладкую, заманчивую ложь.
Она грустно улыбнулась мне и неожиданно чмокнула в щеку.
– Мне идет твоя толстовка?
– Очень.
– Если бы я сама ее тебе не подарила, то забрала бы себе.
– Оставь себе.
– Нет, это ты оставь себе мой подарок и каждый раз, когда будешь надевать ее, вспоминай обо мне.
– Я и без нее о тебе не забуду.
Она сузила глаза и как‐то по‐детски спросила:
– Никогда?
– Никогда. – Я ответил слишком быстро и слишком серьезно.
– Не верю! Поэтому оставлю толстовку тебе. Так у тебя будет причина меня вспоминать.
Мне хотелось сказать, что причина ее помнить – это мое чертово сердце. Но, глядя в эти прекрасные заплаканные глаза, я смог лишь кивнуть. В горле стоял ком недосказанности. «Я забуду его» – эти слова еще долго крутились у меня в голове. Мне даже на секунду показалось, что, возможно, однажды… впрочем, это такая глупость. Идиотская, ничем не оправданная надежда.
– Похоже, толстовку ты им не оставишь. – Лео возвращает меня из водоворота воспоминаний. – Тебе все же придется за ней побегать, – делает он вывод с такой наглой ухмылкой, что в него хочется чем‐то запульнуть. Ведь он не знает, что Полин, скорее всего, меня ненавидит, особенно после сегодняшнего. Больше чем уверен: она злопамятная.
– Валентин, не хочешь – не бегай. Марион даже не заметит, что ты потерял ее подарок.
Ох. Спасибо, было больно.
– Да при чем тут Марион? – стараюсь максимально невозмутимо ответить я.
Лео приподнимает бровь и смотрит мне прямо в глаза:
– Если она ни при чем, то позови эту Полин куда‐нибудь.
Прежде чем я успеваю ответить, насколько бредово звучит его предложение, мой телефон издает писк. На экране высвечивается имя: «Чертовка». Помяни дьявола… От нее приходит сообщение в WhatsApp, в нем фотография, однако я не спешу ее открывать. Лео пялится в мой экран как в свой и без всякого стеснения спрашивает:
– «Чертовка»? Это еще кто?
– Бро, сделай доброе дело – отвали! – Не выдержав, я пихаю его в плечо. – Займись своей личной жизнью.
– Так и знал, что ты что‐то скрываешь!
Лео поигрывает бровями, но все же отходит обратно за барную стойку. Я открываю сообщение. Это селфи. Чертово селфи, выбивающее весь кислород из моих легких. На ней миниатюрный обтягивающий черный топик с таким горячим вырезом. Господи, спаси и сохрани! Я так и не понял, совершеннолетняя она или нет. Нахальный взгляд устремлен прямо в камеру, волосы в легком сексуальном беспорядке, полные губы накрашены прозрачным блеском и раскрыты в дразнящей улыбке. А в руках у нее мои ключи. Она держит их, как маленький колокольчик, над этим убийственным вырезом! У меня закипает кровь. И хотелось бы думать, что я испытываю раздражение, злость, негодование. Но все гораздо хуже – она меня заводит. Эти чертовы ключи! Чувствую, как тут становится слишком жарко. Оттягиваю ворот футболки. Короткое послание под фоткой гласит: «Малыш, я знаю, ты по мне скучаешь». Затем приходит смайлик-поцелуйчик в компании ключика. Словно забивая последний гвоздик в мой гробик.
– Там, должно быть, такой сни-и-имок! – Лео смешно тянет последнее слово. – Вал, ты покраснел!
По всему «Старбаксу» разносится его звонкий смех, посетители косятся на нас, и в эту секунду я готов прибить своего друга, но он действительно меньшее из зол. Я закрываю глаза и тру переносицу.
«Во что я, черт бы меня побрал, влез? Она же высосет из меня всю кровь и даже не поперхнется!»
– Счастлив, что хоть кто‐то из нас встречает весну правильно, – похлопывая меня по плечу, довольно бормочет Лео. – Готовь ответку!
Я резко поднимаю голову. А ведь он прав, загораюсь я. Эту выскочку нужно поставить на место! Лео ловит мой взгляд.
– О-о-ой, это что за взгляд? Мне стоит бояться?
– Скинь мне номер Жана.
Подхватив шлем, спрыгиваю со стула.
– Что ты задумал? – летит мне в спину.
– Позже расскажу, – отмахиваюсь я.
Телефон издает писк: сообщение от Лео, в нем номер. Что ж, маленькая чертовка. Сейчас мы узнаем, сколько тебе лет и многое другое. А пока держи ответочку. Я сажусь на байк, надеваю шлем и делаю селфи. Запасные ключи держу в точности как она. Отправляю ей фотку со словами: «Как видишь, скучать не приходится». Хочешь поиграть в эту игру, Полин? Я в ней мастер. Ты ждешь, что я скажу, какая ты красивая. Ждешь, что я дам слабину. Но тебе не удастся предугадать ни одно мое действие.
Глава 5
Полин
Лежу в постели и пересматриваю отправленное селфи. Я хороша как никогда! Интересно, он уже пожалел, что не пришел ко мне после школы? Тихо посмеиваюсь над собственной шалостью. Как сказала мне однажды моя мами[6], которая была замужем пять раз: «Природа подарила тебе красоту, выжми из нее максимум. Скромность придумали мужчины, чтобы управлять нами».
И я с ней согласна. Все эти правила – будь покладистой, знай свое место, не позорься, будь сдержанной, неприметной – придумали мужчины, чтобы контролировать нас. Сколько веков женщины жили по этим предписаниям, чтобы усладить огромное, не знающее границ мужское эго! При этом «сильные мира сего» всегда шли на поводу у тех дам, которые эти правила нарушали. У тех, кто вскружил им голову своей дерзостью и непосредственностью. Почему‐то таких смелых женщин не любят и сами представительницы прекрасного пола. Считают нас слишком самоуверенными, слишком заносчивыми, слишком бесстыжими. Мы всегда «слишком». Я понимаю, что все люди разные и зона комфорта у каждого своя. Но не понимаю, почему должна соответствовать чьим‐то понятиям о воспитанности. То, что не запрещено на законодательном уровне, – можно. То, что не оскорбляет чувства других и не скатывается в понятие «омерзительно», – можно. Вот как меня воспитывали, вот те ценности, которые мне привили.
Телефон вибрирует, уведомляя о новом сообщении: мистер V прислал мне фотографию. Возможно, вновь решил блеснуть своим красивым прессом. Я ждала слов о том, как прекрасна, но, быть может, он решил похвастаться собой. Это так типично для таких, как он. Я переворачиваюсь на живот и открываю сообщение. Замираю на месте. Ощущение, словно он вылил на меня ушат холодной воды.
«Скучать не приходится».
Неожиданно для самой себя я начинаю громко хохотать. Смех сотрясает все тело. Грудная клетка расслабляется от чистого, счастливого звука, исходящего из самой ее глубины. Да, это точно не та реакция, которую я от себя ждала. И точно не то сообщение, которое, как я думала, получу от него. Стоит признать: он меня удивил. Не знаю, что хуже: то, что мне нравится этот ответ, или то, как сильно он мне нравится. Мистер V не так прост, как мне хотелось бы. Если бы я отправила этот снимок любому парню из списка моих контактов, то, с уверенностью могу заявить, получила бы всплеск комплиментов и сообщений с предложением встретиться. Но не от него, и меня это заводит. Азарт вновь кипит в крови, и мне, как никогда, хочется вытворить нечто такое, что застанет его врасплох.
Зараза, как ему идет этот чертов шлем! Мистер V… Как же тебя зовут? Отшвыриваю телефон и тянусь за футболкой. Натягиваю ее через голову и думаю, что же делать дальше. Чего он ждет от меня? Как не показаться предсказуемой? Не буду ничего отвечать. Стало предельно ясно: ему не нужны его ключи! Это значит, что у меня нет козырей в рукаве. А мне они жизненно необходимы.
– Полин, спустись! – кричит мне мама.
Плюсы дуплекса – ко мне в комнату никто никогда не врывается (ну почти). Минусы – вечный крик, разносящийся по всему дому. Наши соседи нас ненавидят, но терпят. Я бегом спускаюсь по крутой деревянной лестнице.
– Что такое?
– Где твой брат?
Сколько себя помню, у мамы ко мне всегда лишь один вопрос.
– Я после школы его не видела.
– Найди его. Мне опять звонит мадам Феррар. Прежде чем снять трубку, хотелось бы знать, что он опять натворил. – Мама откладывает телефон и поднимает на меня взгляд. – Ты не в курсе?
Я качаю головой:
– Сегодня вроде как был спокойный день…
– Сомневаюсь.
– Сейчас найду его.
Каким‐то чудом мне всегда удается это сделать. Он может не отвечать на телефонные звонки всего мира, но на мой обязательно ответит. Не знаю, почему и как так получается. Но факт остается фактом. Поль и его глупое упрямство, которое частенько доставляет ему неприятности. Но сегодня мадам Феррар вещала на уроке английского про театральную постановку по мотивам романа «Гордость и предубеждение». Она позвала всех на завтрашние пробы, просила класс отнестись к этому серьезно и поучаствовать. Мы с Эммой договорились пойти вместе, хоть она и не хотела, но я намерена получить роль Элизабет Беннет. А Эмма всегда готова меня поддержать. Поль не спорил с мадам Феррар, как обычно это делает. Ничего не доказывал. Сидел без всякого энтузиазма, но это не запрещается и по такому поводу учителя не звонят.