Астрахань.
211. Т. Г. Шевченка до Я. Г. Кухаренка
13–15 серпня 1857. Астрахань
Батьку отамане кошовий i друже мiй единий!
Я свободен, я уже в Астраханi, вчора бачився з тим Єленевим, на iм’я которого просив я тебе переслать менi письмо о «Москалевiй криницi». Письма твого нема, i я тепер не знаю, що й думать. Бо вона вже давно тобi послана, ще 5 iюня. Може, тебе дома нема абощо? Думав я, iдучи в столицю, завернуть до вас на Сiч, поцiловать тебе, твою стару i твоiх дiточок. Але не так воно робиться, як нам хочеться. Менi велено одправиться прямо в столицю. Лихий iх знае, для чого. І я тепер iз Астраханi попростую на пароходi аж до Нижнього Новгорода, а там через Москву в столицю. Але чи швидко я туда прибуду, святий знае. Я в Москвi побачуся з старим Щепкiним (якщо вiн жив), i дуже добре зробив би ти, друже мiй единий, якби через його хоч одну стрiчечку [прислав?], напиши тiлько, чи жив ти, чи здоров i чи получив мою «Москалеву криницю»? Мене вона турбуе. А в столицю до мене пиши отак:
в С. Петербург.
Его высокоблагородию
Михай[лу] Матвеевичу
Лазаревскому.
В Большой Морской, в доме графа
Уварова.
Не пишу тобi бiлше, бо нема чого i писать, та й пароход, спасибi йому, не дае. Завтра попливу вверх по матушке по Волге, а поки що цiлую тебе, твою стару i твоiх дiточок. Не забувай мене, друже мiй единий.
Т. Шевченко.
Чи получив ти мое поличiе?
15 августа.
1857.
212. Бр. Залеського до Т. Г. Шевченка
20 серпня 1857. Рачкевичi
20 августа 1857 года.
Друже мой дорогой! Две твои посылки я получил, хотя очень поздно, и теперь по указанному мне тобою адресу спешу переслать тебе цену «Хиосского горшечника» и «Молитвы по умершим», именно: семьдесят пять руб[лей] сер[ебром]. Другие три штуки проданы тоже, но деньги я получу чрез неделю или десять дней и сейчас же вышлю их тебе. Извини, что это длилось так долго, – живя в деревне, подобные дела не устраиваются так скоро, как в городе, соседи не всегда любители изящного – и покупателя нужно искать иногда довольно далеко; я сам же в настоящее время аичею не богат.
Что касается до каратауских видов, то я тебе, друже мой дорогой, напишу об них в следующем письме. Издатель «Виленского альбома» выехал за границу на целый год, и я вынужден искать другого любителя. Не хотелось мне отдавать их по одиначке, рассчитывая все-таки на кого-нибудь, кто бы пожелал иметь полный альбом; до сих пор подобный ангел не нашелся, но я еще не теряю надежды и сделаю все возможное, чтобы найти его.
Пишу второпях и потому так коротко; в следующем письме найдешь ответ на дорогое твое послание. Теперь, друже мой, целую тебя, от полного сердца не только за себя, но и за всех моих, знающих и искренно любящих тебя, от стариков родителей до маленьких ребят сестер моих. Все приветствуем тебя от полного сердца среди старых друзей, среди очаровательных творений искусства, среди новой жизни. Да благословит тебя Господь и посылает тебе вдохновение и средства к тому, чтобы работать – и ты будешь счастлив, счастлив счастьем немногих, избранных…
Не забывай меня – окружат тебя теперь много умнейших и лучших людей – дай Бог! Но верь, друже мой дорогой, что немногие искреннее меня любить тебя будут.
Когда придет тебе издать «Блудного сына», вспомни, что ты мне обещал познакомить с ним.
Прощай на этот раз; чрез десять дней опять напишу, а может быть еще увидимся.
Да – до свидания, друже мой!
* * *
Рассмотри произведения Каульбаха – говорят, есть превосходные с них фотографии – я видел только три гравированные. Очарование!
Знаком ли тебе Фюрих (F?hrich)? Мне бы хотелось очень знать, что ты об нем скажешь. Он чех, но живет в Вене, человек уже пожилой. Последнее мне знакомое его произведение – «Торжество Спасителя» – альбом в 12 листов – прекрасная, чудная вещь, хотя еще не полная, он слишком рано остановился, потому что Торжество Спасителя не остановится до окончания мира. Разве он и в наше время не торжествует?
На четвертiй сторiнцi:
Тарасу Григорьевичу.
213. Бр. Залеського до Т. Г. Шевченка
15 вересня 1857. Рачкевичi
Друже мой дорогой! Третьего дня я получил записку твою из Астрахани, а вместе с нею подоспели и запоздалые деньги, – спешу переслать их тебе – 75 руб[лей] сер[ебром] за три куска твоей материй – столько же я переслал Михаилу Матвеевичу прежде, и ты их, верно, уже получил.
Каратауских видов мне здесь продать не удалось – по одиначке я их отдавать не хотел, потому что всех бы не роздал, а на весь альбом не нашелся покупатель, хотя во всех моих странствованиях в последнее время альбом был моим спутником. Сигизмунд писал мне, что легко нашел бы место для Чиркалы в Петербурге, и ежели одна еще попытка здесь будет неудачна, то альбом весь переедет к нему. Очень мне прискорбно, что я не могу переслать тебе за него денег; в Петербурге найдешь что продавать и так, но в скором времени ничего нельзя было сделать, а откладывать я боялся, думая, что все-таки копейка тебе нужна.
Целую тебя, друже мой, от полной души и радуюсь твоею радостью, твоим счастием – ты живешь опять полною жизнью, в мире искусств: – и между добрыми, хорошими людьми; ты, верно, создашь теперь прекрасные вещи. Не забывай меня, любящего тебя целым сердцем. Ты, верно, познакомился уже с Сигизмундом и Эдуардом – ты, верно, их полюбил. Как бы мне хотелось побывать между вами!
Есть у меня здесь, т. е. в Литве, знакомая женщина с удивительно развитым эстетическим чувством, страстная любовница искусства… Она лет пять прожила в Риме – там училась живописи и скульптуре. Нигде в деревне нельзя найти такого собрания гравюр и разных произведений искусств из волшебной Италии. Она меня познакомила с Фюрихом и Каульбахом, потому что и Германия ей тоже известна. Я ей послал две первые сепии – «Дочь хиосского горшечника» и «Сцену из казарм» – тогда ничего больше у меня не было. Вот что она мне ответила, благодаря за то, что я доставил ей удовольствие иметь что-нибудь собственно твоего: «Эти вещи очень хороши, но мне жаль, что такой замечательный талант nie czerpie szczerzej z siebie, lub smielej z tego, co go otacza – ze jakby pzytlumial rodzimy ideal, ktоrego blysk w kilku linjach nieraz lsni moca»[1 - …не черпае щирiше з себе або смiливiше з того, що його оточуе, – а нiби приглушуе нацiональний iдеал, потужний блиск якого iнодi можна вiдчути в декiлькох лiнiях. – Ред.].
Из этого ты, друже мой, можешь заключить, что она будет в состоянии оценить твои произведения; ежели у тебя будет что такое, чем ты сам будешь совершенно доволен, то присылай мне, назначив, разумеется, цену, а я отошлю, или лучше отвезу сам этой знакомой, хотя она и живет в 150 верстах от меня. Ведь и тебе приятно будет отдать вещь, взлелеянную в душе, дитя твое, тому, кто его примет с любовью, как мать.
Напиши мне хоть два слова о том, что ты получил все деньги и что здоров и счастлив, а если можешь, если найдешь время, напиши, что делаешь, чем ты теперь занят и какова судьба твоего «Блудного сына»…
Прощай, друже мой дорогой.
Твой всегдашний
Бронислав.
Твой «Киргизенок» давно уже у Сигизмунда, которому я поручил передать его графине Настасии Ивановне, она была на водах, и он ждал ее возвращения, теперь, верно, передал уже ей.
Рачкевичи.
15-го сентяб[ря] 1857 г.
На четвертiй сторiнцi:
Тарасу Григорьевичу Щевченке.
214. Т. Г. Шевченка до М. М. Лазаревського
8 жовтня 1857. Нижнiй Новгород
8 октября.
